Каждая из двух его профессий требовала умения заглядывать далеко вперед. Нынче он работал краснодеревщиком и знал, как важно сделать выверенные чертежи и снять правильные размеры, прежде чем браться за пилу.
Он опасался, что они проголодаются раньше, чем смогут вернуться домой. Хуже того, развитие событий могло привести к тому, что возвращение домой стало бы невозможным.
Скорее монахиня, чем искательница приключений, Диоген, а не Колумб, Молли сожалела об отъезде. Она бы предпочла забаррикадировать окна и двери и ждать, когда постучится беда. В надежде, что этого не произойдет.
Однако понимала, что решение Нейла правильное. Кто бы ни появился из дождя или после его прекращения, в компании с соседями они чувствовали бы себя в большей безопасности, чем оставаясь в доме вдвоем.
Прежде чем вымыть руки, Молли склонилась над раковиной и принюхалась. Не смогла уловить и намека на запах дождя.
Похоже, падающая с неба вода еще не успела проникнуть в водопроводную систему. А если и проникла, то как-то очистилась от присущего ей запаха и, возможно, свечения.
Она переложила пистолет на туалетный бачок, чтобы никто не смог дотянуться до него сквозь зеркало, а уж потом взяла кусок мыла.
Эти странные предосторожности заставили Молли задаться вопросом, а сумеет ли она понять, что сошла с ума. Может, уже чокнулась, просто не способна дать себе в этом отчет. Может, так далеко ушла от черты, разделяющей здравомыслие и безумие, что Нейлу не хватит и грузовика, чтобы увезти продукты, необходимые для ее обратного путешествия.
Она вымыла руки.
В зеркале видела только собственное отражение, никаких руин, плесени или лиан, только лицо, от лба до подбородка, еще такое молодое, с глазами, горящими надеждой.
* * *
В стоящий в гараже внедорожник они загрузили две сумки с продуктами, ящик с бутылками воды, медикаменты, необходимые для оказания первой помощи. Подготовились к путешествию по плохим дорогам и в плохую погоду.
Молли также собрала книги матери, четыре своих опубликованных романа и рукопись пятого, незаконченного. Цивилизации могли исчезать, но печатное слово, по ее разумению, никогда.
Набираясь решимости покинуть дом, она и Нейл стояли бок о бок перед телевизором. На большей половине каналов «картинка» сменилась помехами, сквозь которые иногда проступали бесформенные силуэты.
Еще на трети пульсировали яркие калейдоскопические рисунки без острых углов. Им аккомпанировали треск, свистки, писк. Те же звуки теперь доносились и из телефонной трубки.
Они не смогли найти ни одного информационного выпуска.
Но с десяток каналов продолжали трансляцию, с четкой картинкой и отличным звуком. Все они были развлекательными.
С минуту они смотрели запись какой-то старой юмористической передачи. Аудитория, реальная или виртуальная, смеялась, смеялась, смеялась.
Нейл, переключая каналы, нашел телевикторину. Чтобы выиграть четверть миллиона долларов и получить шанс побороться за полмиллиона, требовалось назвать автора книги «Популярная наука о кошках, написанная Старым Опоссумом».
– Ти Эс Эллиот, – без запинки ответила Молли.
Она оказалась права, но подозревала, что через неделю четверть миллиона долларов по стоимости не будет отличаться от вчерашней газеты.
По третьему каналу в черно-белой ночи Касабланки Богарт прощался с Ингрид Бергман на пороге мировой войны.
Нейл так хорошо знал этот диалог, что мог процитировать от начала и до конца. Его губы шевелились вместе с губами актеров, пусть с них и не срывалось ни звука.
Новый канал: Кэри Грант ухаживает за Кэтрин Хепберн.
Еще один – Джимми Стюарт обменивается шутками с невидимым шестифутовым кроликом.
Поначалу Молли не понимала, почему Нейл с таким интересом всматривается в эти старые фильмы. Совсем недавно он так спешил уехать из дома.
Но вскоре до нее дошло: он полагал, что больше увидеть их не удастся. Если Земля окажется во власти инопланетян, старых кумиров сменят новые.
Поэтому и она стала жадно всматриваться в Гэри Купера, под полуденным солнцем шагающего по пыльной улочке маленького городка на Диком Западе, в Тома Хэнкса, играющего очередного простака, Джона Уэйна, подхватывающего на руки Морин О’Хару.
То и дело чувствовала, как перехватывает у нее дыхание, а сердце щемит сладкая боль. Фильмы, которые они раньше смотрели лишь с тем, чтобы скоротать время, теперь казались невыразимо прекрасными и глубокими.
Со старых фильмов Нейл попал на современную программу, так называемое «реалити-шоу», где превозносили жестокость, где правило невежество, где зрителей завлекали обещанием показать человеческую деградацию. И действительно, популярность таких передач не снижалась. Вот и теперь какая-то женщина на спор ела бледных, едва шевелящихся слизняков.
Фильм, из новых. Прекрасная гибкая блондинка демонстрировала удивительное владение мечом и приемами рукопашного боя, обезглавливала людей, вышибала им глаза, протыкала насквозь, радостно, легко и непринужденно, красивая, как кукла Барби, и такая же бессердечная.
Внезапно пульт дистанционного управления перестал быть инструментом выбора, его словно запрограммировали на насилие. Канал за каналом кровь лилась рекой.
На экране появилась «картинка» платного порнографического канала, на который они не подписывались, а потому раньше не могли его смотреть: показывали сцену жестокого группового изнасилования. Жертва, похоже, получала острое наслаждение.
Какие-то комики отпускали скабрезные шутки под гогот пьяных зрителей.
Ни один пропагандистский ролик не мог бы выставить человечество в худшем свете, чем такие вот примеры жестоких развлечений.
Нейл нажал кнопку «POWER» на пульте дистанционного управления, но телевизор не выключился. Нажал снова, с тем же результатом.
Телевизор перешел под контроль неведомого им существа, и экран заполнили быстро сменяющиеся сцены насильственного секса и жестоких убийств. Вновь демонстрировались самые отвратительные стороны человечества.
– Это ложь, – процедил Нейл сквозь сжатые зубы. – Мы не такие. У нас не такая сущность.
Невидимый хозяин микроволнового диапазона предпочел с ним не согласиться, и сцены похоти и жажды крови продолжили свой бег по экрану.
Молли вспомнила когда-то прочитанную статью об одном из нацистских концентрационных лагерей, Освенциме, Берген-Бельзене или Дахау, в котором еврейским заключенным внушали, что их предки жили за счет других, выжимали последние соки из людей других национальностей. Нацисты хотели заставить своих пленников поверить в сочиненную ими ложь и признать, что они достойны наказания за грехи их предков.
Даже архитекторы геноцида, которые продали сердца Злу, а души – дьяволу, считали необходимым найти объяснение своей жестокости. Им хотелось, чтобы их жертвы признали свою вину и справедливость массовых убийств. Из этого следовало, что палачи, пусть и подсознательно, понимали собственную неправоту.
Молли отвернулась от отвратительного зрелища на экране телевизора. С тревогой посмотрела на закрытые жалюзи окна, на потолок, который словно стал ниже под тяжестью залитой водой крыши.
Она чувствовала, что поезда смерти уже поданы на станции. Вагоны для скота ожидали человеческий груз, чтобы доставить его к могилам, где останки миллионов со временем станут удобрением, и на месте могил появятся ухоженные лужайки, по которым будут гулять существа, глухие и слепые к красоте, некогда ценимой человечеством.
Над головами что-то грохнуло, затрещало. Вновь воцарилась тишина.
Возможно, отломившаяся ветвь упала на крышу. Или камень вывалился из печной трубы: сильный дождь размыл удерживавший его на месте цементный раствор.
Или невообразимо странный гость вошел на чердак и теперь обследует пространство между затянутыми паутиной стропилами, ищет люк и лестницу, которые позволят ему спуститься на второй этаж.
– Пора ехать, – сказал Нейл.
Часть 2
Бесплодие и пустота. Бесплодие и пустота. И темнота глубин.
Т. С. Элиот.
Рефрен из пьесы «Скала»
Глава 9
На этот раз не волнуясь по поводу счета за электричество, они не стали выключать свет, чтобы и после их отъезда в доме не поселилась темнота.
Перед тем как пройти в гараж, надели резиновые сапоги и черные дождевики. Подошвы сапог поскрипывали при каждом шаге.
В гараже было прохладнее, чем в доме. В воздухе стояла сырость. Однако крыша держала, ливень еще не пробил в ней дыру.
Загруженный «Форд Эксплорер» поджидал их, готовый к отъезду. Хотя и тревожась из-за величины ежемесячного платежа, недавно они поменяли на него десятилетний «Субербан». Теперь Молли радовалась, что у них новый и более надежный автомобиль.
Она уже шагнула к внедорожнику, когда Нейл привлек ее внимание к верстаку. На его широкой поверхности скопились тридцать или сорок мышей. Поскольку грызуны не пищали и сидели недвижно, словно керамические фигурки, Молли поначалу их не заметила.
Полевые и лесные мыши, серые и бурые, покинули свои норы, чтобы найти убежище в гараже. Примерно столько же зверьков сидело и под верстаком. Хватало мышей и по углам, расположились они вдоль стен, на крышках двух мусорных баков, на стоящих в гараже ящиках.
Их было куда больше сотни, возможно, больше двух. Многие стояли на задних лапках, дрожа всем тельцем, поводя усиками, принюхиваясь.
В обычной ситуации, увидев Молли и Нейла, мыши бросились бы врассыпную. Эти не отреагировали. Источник их страха находился снаружи, под дождем.
Хотя Молли панически боялась мышей и прилагала неимоверные усилия, чтобы не допустить их в дом, теперь эти смирные незваные гости не вызвали у нее отрицательных эмоций. Как и в случае с койотами, она понимала, что в эту полную опасностей ночь у мышей и у людей один враг.
– Если инстинкт загнал их под крышу, правильно ли мы поступаем, выезжая под дождь? – спросила Молли, когда они с Нейлом сели в машину и захлопнули дверцы.
– Пол и его соседи собрались в здании суда на Мауи, потому что архитектурные особенности здания облегчали его защиту. Наш дом, со всеми окнами, простыми замками… его нам не защитить.
– Может быть, ни одно место не защитить.
– Возможно, – согласился он.
Завел двигатель.
Мыши и ухом не повели. В отсвете фар их глазки сверкали красным и серебряным.
Нейл с помощью центрального замка заблокировал все дверцы «Эксплорера». И лишь после этого нажал кнопку на пульте дистанционного управления, включив механизм подъема гаражных ворот.
Молли вспомнила, что они не заперли двери дома. С другой стороны, врезные замки более не гарантировали безопасность.
За задним бортом «Эксплорера» начали подниматься гаражные ворота. Бесшумно. Непрекращающийся проливной дождь растворял в себе все прочие звуки.
Молли охватило желание выскочить из кабины и вернуться в дом до того, как ночь успеет вползти в гараж.
Как же ей не хотелось уезжать! Она представила себе, как возвращается, заваривает чашку крепкого чая «Оолонг», с его особым вкусом. Чая, выращенного в Китае, в горах Ву-И.
Пьет чай в уютной гостиной, с пирожными. Согретая пледом. Читая роман о вечной любви.
А когда она перевернет последнюю, залитую слезами страницу, дождь перестанет. Наступит утро. И будущее уже не будет казаться таким беспросветным, наоборот, надежда укажет им путь.
Но она не открыла дверцу, не стала обращать в реальность грезу с чаем, пирожными и счастливым концом. Не решилась.
Нейл снял автомобиль с ручника, включил заднюю передачу, и «Эксплорер» выкатился из гаража в безветренную, дождливую ночь. Ливень не ослабевал, и автомобиль словно присел под его напором, затрясся всем корпусом.
Думая не о защите собственности, а о несчастных мышках, Молли взяла пульт дистанционного управления и нажала кнопку закрытия ворот.
В свете фар слабое свечение дождя прибавило в яркости.
Серебрились как мокрые стены, так и крыша.
Нейл развернул «Эксплорер» и поехал вверх по склону, к двухполосному шоссе. Подъездная дорожка превратилась в бурный поток, к счастью, не такой уж глубокий, чтобы стать непроходимым для внедорожника. Когда они выехали на шоссе, Молли обернулась, посмотрела на дом сквозь пелену дождя. Все окна светились, дом, казалось, звал их к себе, но она знала, что им туда уже не вернуться.
Они повернули на юг, к городу. Шоссе проложили по гребню горы, так что вода скатывалась с него в обе стороны. Во многих местах асфальт был покрыт густым слоем сбитых ливнем иголок, но для внедорожника с приводом на все четыре колеса и антиблокировочной системой такая смена покрытия и, соответственно, качества сцепления с дорогой опасности не представляла.
Включенные на максимальный режим «дворники» все равно не могли справиться с льющейся на лобовое стекло водой. Видимость была никакая, поэтому ехал Нейл медленно и осторожно.
На востоке лес (большие участки выгорели прошлой осенью при пожаре) спускался к заросшим травой холмам. Далее территория становилась еще более засушливой и постепенно переходила в пустыню Мохаве. С этой стороны шоссе стояло лишь несколько домов.
С западной стороны дороги их было гораздо больше, хотя и строили дома на значительном расстоянии один от другого.
В ближайшем по пути к городу жили Хосе и Серена Санчес, с двумя детьми, мальчиками, Дэнни и Джоем, и собакой, которую звали Семпер Фиделис.
Нейл повернул направо от их почтового ящика и остановился в верхней части уходящей вниз по склону подъездной дорожки, направив фары на дом.
– Разбудить их? – спросил он.
Что-то в доме тревожило Молли, и не только темные окна.
Если бы Санчесы были дома, то непрекращающийся ни на секунду проливной дождь не мог их не разбудить. Любопытство заставило бы их подняться с постели, включить телевизор и узнать судьбу мира.
Молли расслышала в монотонном гуле ливня голос смерти, и голос этот, похоже, обращался к ней не с небес, а из дома, к которому вела уходящая вниз по склону подъездная дорожка.
– Они уехали, – молвила она.
– Куда?
– Или мертвы.
– Только не они, – возразил Нейл. – Не Хосе, Серена… не мальчики.
Мистические способности Молли проявлялись, лишь когда она работала над очередным романом, а в реальной жизни она не видела прошлого и не предсказывала будущее. Однако на этот раз в ее голосе не слышалось и намека на сомнение: «Мертвы. Все мертвы».
Пелена дождя то едва ли не полностью скрывала дом, то вдруг видимость улучшалась. Возможно, она уловила какое-то движение за темными окнами. Возможно, и нет.
Молли представила себе поджарую фигуру с крыльями, вроде той, что промелькнула за зеркалом, шастающую по комнатам дома Санчесов, от трупа к трупу, подпрыгивающую от темной радости.
Добавила шепотом, едва перекрывая шум дождя: «Поехали отсюда, Нейл. Быстро».
Глава 10
К югу от Санчесов жил Гарри Корриган, ставший вдовцом в прошлом июне, когда его жена, Калиста, погибла у подножия банкомата.
Его каменный дом с двускатной крышей стоял гораздо ближе к шоссе, чем дом Нейла и Молли. Соответственно, и подъездная дорожка была короче и более пологой.
Окна в доме светились еще в тот момент, когда Молли, мучаясь бессонницей, поднялась с кровати и подошла к окну спальни, чтобы посмотреть на буйство стихии. Тогда они напомнили ей огни далекого корабля, плывущего в штормовом море.
И теперь свет горел во всех комнатах, словно Гарри бродил по дому в поисках умершей жены и нигде не выключал ламп, в надежде на ее возвращение или в память о ней. Движущихся за окнами теней они не увидели.
Если Гарри был дома, им хотелось бы взять его в свою компанию. Они знали его как верного друга, на которого могли положиться.
На круге, которым заканчивалась подъездная дорожка, Нейл поставил «Эксплорер» передним бампером к шоссе, выключил фары.
Когда потянулся к ключу зажигания, Молли перехватила его руку.
– Пусть двигатель работает.
Они не стали обсуждать, целесообразно или глупо идти в дом Корригана вдвоем. Еще раньше приняли решение никуда не ходить поодиночке и намеревались по возможности его выполнять.