Перед аркой торос расширялся, но поверхность его была здесь особенно скользкой. На этой площадке, расположенной слегка под наклоном, происходили финальные схватки скачек — то ради чего, собственно, и приникали к экранам визоров изголодавшиеся по кровавым зрелищам обитатели колонии Туле.
Именно здесь медведи рвали на части друг друга и вражеских наездников. Мощные челюсти смыкались на горле противника, остро заточенные или окованные сталью когти вонзались в податливую плоть. Довольно часто поверженный зверь, оставляя за собой кровавый след, бессильно скользил вниз к краю площадки и падал к подножию Биврёста — один или со своим наездником. Дважды, напомнила себе Катарина, такое происходило с противниками Фафнира и его надменной хозяйки.
У нее был готов план действий — он заключался в том, чтобы избежать финального сражения. Фафнир постарается забежать вперед и перегородить ей дорогу, и произойдет это неподалеку от Врат Одина. Единственный способ предотвратить столкновение, в котором у нее не слишком много шансов на победу — это не пропустить его вперед, бежать зигзагами, заставить Эльзу рискнуть и попытаться обойти ее слева, там, где край Биврёста особенно скользок. Фафнир тяжел, может быть, судьба будет благосклонна к Катарине, и он сорвется с края тороса. А если нет… что ж, она попытается использовать те немногие шансы, которые у нее все-таки остаются.
План был хорош, но у него имелся единственный недостаток — Эльза фон Лютцов давно его просчитала. Вместо того, чтобы проскользнуть слева от Сурта, она бросила Фафнира прямо на него. Фафнир зарычал и упал на медведя Катарины сзади. Девушке показалось, что ее спину через куртку обожгло огненное дыхание дракона. Огромные лапы со сверкающими сталью когтями оставили кровавые отметины на снежно-белых боках медведя Катарины. Сурт взревел от боли и обиды и круто повернулся к врагу — так круто, что Катарина едва удержалась в седле. Фафнир ударил его головой в грудь.
Маска из бериллиевой бронзы сделала этот удар сокрушительным. Так же, как свинцовый кастет делает сильнее обычный удар кулаком. Катарина с запозданием поняла, что в отказе Эльзы снять маску со своего зверя не было ни капли благородства.
Сурт попятился и сел на снег. Катарина, чтобы не упасть, вцепилась в его шерсть так, что онемели пальцы.
Теперь Фафнир мог спокойно обежать противника и достичь Врат Одина первым. Сурт явно пребывал в состоянии, которое у людей называлось бы нокаутом.
Вместо этого Фафнир поднял огромную лапу и изо всех сил ударил Сурта по морде.
Сурт закричал. Катарина впервые слышала, как кричит ее зверь — обычно он или рычал, или взревывал, но подобный звук вырвался из его груди впервые. Это был пронзительный, почти детский крик, полный страдания и боли. Катарина увидела, как снежная морда медведя окрашивается кровью, увидела какой-то черный ошметок, болтающийся на конце стального когтя Фафнира…
Фафнир вырвал ее медведю глаз!
На мгновение Катарине показалось, будто она сама ослепла. Острая боль пронзила виски. Плохо соображая, что делает, она изо всех сил натянула поводья Сурта, заставляя медведя встать на задние лапы.
Фафнир был куда больше Сурта, но он стоял на четырех лапах. Поднявшийся на дыбы Сурт, ополоумевший от боли, ревел и кричал, нависая над противником. Его тяжелые лапы с когтями, мало уступавшими когтям Фафнира, беспорядочно рассекали воздух.
— Вперед, мальчик! — отчаянно крикнула Катарина, чувствуя что соскальзывает с хребта медведя и цепляясь за кожаные поводья. — Вперед!
Сурт, ничего не видя и не понимая, шагнул вперед. Удар его лапы сшиб Эльзу фон Лютцов со спины Фафнира также легко как шар сбивает кеглю в кегельбане.
Фафнир прянул назад, но было уже поздно. Сурт навалился на него и беспорядочно замолотил лапами по спине. Фафнир рванулся, отбрасывая врага в сторону, но Сурт вцепился зубами ему в бок, и оба гиганта медленно заскользили к ледяному краю Биврёста.
Когда медведи, обхватив друг друга лапами, словно два лучших друга, тяжело рухнули в пропасть, Катарина заставила себя подняться и медленно подошла к безжизненно распластанному на снегу телу Эльзы фон Лютцов.
Эльза была жива — просто потеряла сознание от удара. Катарина отцепила от пояса фляжку со шнапсом и тонкой струйкой стала лить его в рот бывшей сопернице.
— Проклятье, — произнесла Эльза, открывая глаза. — Это ты, девочка? Что произошло? Где Фафнир?
— В аду, — ответила Катарина, завинчивая крышку. — В специальном аду для подлых медведей.
— Ты что? — испуганно спросила Эльза, пытаясь отодвинуться. — Ты с ума сошла?
— Твой медведь просто был натренирован драться в маске, — сказала Катарина. — Это как если бы я вышла против тебя с голыми руками, а ты бы вышла с дубинкой. Очень хитро, Эльза. Очень подло.
Некоторое время фон Лютцов молчала — Катарина слышала только ее тяжелое дыхание.
— Мне нужно было стать капитаном стражи Большого Периметра, — сказала она, наконец. — Ради этого я научила Фафнира удару головой. Если бы ты внимательно смотрела записи прошлых игр, ты бы видела, что я уже не первый раз… Эй, что ты делаешь?
— Ты уже никогда не будешь капитаном стражи Большого Периметра, сука, — сказала Катарина фон Белов, наступая своим подкованным сталью сапожком на левое запястье Эльзы фон Лютцов.
Эльза изумленно вскрикнула. Из-под снежно-белой полоски меха на шлеме смотрели на нее светлые, полные ненависти, глаза.
— И на рояле ты тоже больше никогда играть не сможешь, — добавила Катарина, занося ногу над правым запястьем Эльзы.
— Ты станешь никому не нужной калекой, которая даже задницу сама себе вытереть не умеет.
Кто-то крепко схватил ее сзади за плечо. Катарина, не оборачиваясь, попробовала сбросить руку, но пальцы, сжавшие ее ключицу, казались выкованными из железа.
— Катарина фон Белов! — требовательно произнес чей-то знакомый голос.
Катарина в бешенстве повернулась. Перед ней стояла адъютант ее бабушки, оберлейтенант СС Шарлотта Фриз.
— Оставьте в покое лейтенанта фон Лютцов, — приказала Фриз.
— Вас немедленно требует к себе рейхсфюрер.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Генерал Свиридов
1
После совещания Андрей зашел в бар и одним глотком выпил кофе. Предстояло поговорить со Свиридовым насчет спрута. Из-за разногласий насчет судьбы станции и после его, конечно же неосторожного, выпада в адрес спецслужб, Гумилев понимал — разговор будет непростым, но отказаться от него было невозможно.
Генерала Андрей нашел в одном из служебных помещений нижней палубы — тот вместе с подполковником Поздняком и лысоватым мужчиной в синем костюме техника изучал какие-то схемы на экране монитора. Когда Гумилев вошел в помещение, Поздняк как бы ненароком загородил экран своим телом.
— Я не помешал? — на всякий случай поинтересовался Андрей.
— Мы проверяем возможность подключения систем станции через резервный пульт управления, — нехотя сказал Свиридов.
— Товарищ генерал! — начал было Поздняк, но Свиридов так свирепо посмотрел на него, что подполковник замолчал на полуслове.
— Господин Гумилев знает эту станцию лучше, чем мы с вами, — тон Свиридова не оставлял сомнений в том, что лично он сожалеет о такой осведомленности Андрея. — Бессмысленно держать от него в тайне наши планы.
— Вы хотите взять управление на себя? — Гумилев в упор посмотрел на генерала.
— У меня нет другого выхода. На станции происходят чудовищные убийства. В этих условиях я, как представитель госбезопасности, просто не имею права действовать по-другому.
— И что вы станете делать, когда замкнете на себя каналы управления?
Свиридов заиграл желваками.
— Об этом я сообщу вам в свое время, Андрей Львович.
Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга. у Свиридова явно было гораздо больше опыта в такой игре в гляделки, и Гумилеву ничего не оставалось, как отвести взгляд.
— Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз.
— Хорошо, только недолго.
«Вот как ты заговорил, — усмехнулся про себя Гумилев. — Даешь понять, что я не такая уж важная птица, чтобы тратить на меня драгоценное время. Что ж, поглядим».
Они вышли в коридор. Генерал прислонился к стене, вытащил из кармана портсигар и сунул в рот сигариллу. Зажигать он ее, впрочем, не торопился.
— У вас есть какие-либо версии происшедшего? — без церемоний спросил его Андрей.
Генерал жестко усмехнулся.
— А у вас есть полномочия расспрашивать меня об этом?
— Мне казалось, у нас с вами нет оснований не доверять друг другу…
— Да? — удивился Свиридов. — Почему же? Только потому, что я помогал вам искать пропавшую жену?
— При чем здесь Ева?
— Ну, Бунин же обещал вам, что вы найдете ее здесь, в Арктике… Разве нет? Гумилев разозлился.
— Послушайте, генерал, я понимаю, что вы специально обучены вести разговор так, как нужно вам, а не собеседнику, но я пришел к вам не для того, чтобы обсуждать местонахождение Евы.
— Понимаю, — теперь в глазах Свиридова появилось что-то похожее на сочувствие. — Вам это теперь даже как-то и неловко. Придется выяснять отношения с няней…
«Он меня провоцирует, — понял Андрей. — Хочет, чтобы я сорвался и наговорил ему грубостей. Э, нет, генерал, ты хитер, а я хитрее».
— С этой проблемой я как-нибудь разберусь, — сказал он миролюбиво. — А вот с опасностью, которая угрожает всем нам, мы можем разобраться только вместе.
— И что же это за опасность?
— На станции находится убийца, вооруженный чудовищной силы оружием. Это аномальный предмет «Морской Конек».
— Ого, — ухмыльнулся Свиридов, — и откуда же такая осведомленность? Полагаю, и здесь без Бунина не обошлось?
— Бунин рассказал мне кое-что интересное. По его словам, вы — начальник управления ФСБ, которое занимается аномальными предметами. Это так?
Взгляд Свиридова стал ледяным.
— Андрей Львович, не задавайте мне вопросы, на которые я заведомо не стану отвечать. Мы здорово сэкономим время.
Гумилев мысленно сосчитал до десяти. Кажется, помогло.
— Вы знаете, что такое Морской Конек?
— Допустим.
— Тогда вы должны представлять себе масштабы разрушений, которые он может причинить. Повреждение рубки и вывод из строя Фрама был только началом. К тому же, я уверен, что все убийства на станции совершены именно с помощью этого артефакта.
— И что вы предлагаете?
Вопрос прозвучал так, что Гумилев понял, что бы он ни сказал, генерала это не заинтересует.
— При обыске вы изъяли у Бунина предмет Спрут. Он позволяет видеть, где находятся другие аномальные предметы. Давайте вернём Спрута профессору, чтобы он вычислил хозяина Конька.
— Это все? — сухо спросил Свиридов.
— По-моему, это совершенно логичный шаг в сложившейся ситуации, — Андрей вдруг ясно понял, что напрасно затеял этот разговор.
— А по-моему, Андрей Львович, вы вмешиваетесь не в свое дело, — отрезал генерал. — Расследование убийств на станции полностью находятся в моей компетенции, и все, что связано с аномальными предметами — мое дело, но никак не ваше. Предлагаю вам заняться чем-нибудь более полезным. Поиграйте с дочкой, успокойте Марго. А обеспечение безопасности предоставьте профессионалам.
Он вытащил изо рта так и не зажженную сигариллу и, осмотрев ее со всех сторон, сунул в карман пиджака.
— А теперь, если у вас нет больше предложений, касающихся моих должностных обязанностей, я, с вашего позволения, вернусь к более насущным проблемам…
— А ведь раньше вы так со мной не разговаривали, генерал, — сказал Андрей в спину Свиридову. — Почему-то у меня складывается впечатление, что вы специально стараетесь вывести меня из себя…
— Вы раньше тоже по-другому разговаривали, — усмехнулся Свиридов. — Все течет, все меняется, Гумилев. Выпейте виски, Расслабьтесь, честное слово, лучше будет…
Дверь за генералом закрылась.
Андрей почувствовал себя оплеванным. Он уже и забыл, когда последний раз с ним разговаривали в таком тоне. «Он говорил со мной так, как если бы я был подозреваемым, — мелькнула внезапная мысль. — Подозреваемым, которого нужно любыми средствами вывести из себя, чтобы подтолкнуть к очередному преступлению… Черт, неужели генерал действительно считает, что я мог убить Алферову? И эту дуру Жанну заодно?»
Неожиданное открытие ошеломило Андрея. В то время, как он рассматривал генерала в роли предполагаемого убийцы ему как-то не приходило в голову, что генерал может рассматривать в этой роли его.
В мрачной задумчивости он поднялся в кают-компанию и попросил у стюарда стакан свежевыжатого сока. Тот удивился, но немедленно выполнил заказ.
Андрей присел на кожаный диван под иллюминатором. Незаходящее северное солнце отбрасывало на лед длинные тени. Смотреть на надоевший арктический пейзаж не хотелось, и Гумилев принялся раскладывать на лакированной поверхности столика зубочистки — чем-то подобным занимался в виденном им в детстве фильме советский разведчик, вычислявший предателя…
Вот переломанная зубочистка — Алферова. А вот еще одна — Жанна. Что их объединяет? Во-первых, обе они женщины… что за бред? На станции действует маньяк-женоненавистник?
Во-вторых, Алферова перед своей смертью была крайне взволнована, пыталась рассказать Андрею о какой-то опасности, нависшей над станцией. А Жанна устроила истерику, требуя повернуть «Землю-2» назад.
Нет, ерунда. Если Алферова боялась чего-то скрытого, известного ей одной, то истерика подруги писателя была вызвана ужасной гибелью капитана. Скорее всего, об опасности, про которую твердила Надежда, она ничего не знала…
Так, стоп! Истерика… Истерика была связана с тем, что… Жанна хотела вернуться обратно. Хотела, чтобы станцию развернули. А Надежда была капитаном станции и также отвечала за ее передвижение. Так, так, так… На совещании были люди, которые категорически отказывались разворачивать станцию и возвращаться на ледокол… Беленин? Беленин вложил в проект кучу денег и очень хотел найти здесь нефть… Если бы станцию развернули… Нет. Опять не то. В этом был мотив убрать Жанну, которая первая подняла тему возвращения, но не было смысла убирать Алферову, ведь она и так вела станцию к предполагаемым месторождениям. Бред.
Что еще? Жанна последние два дня не отходила от Беленина. Журавлев-Синицын вполне мог приревновать ее к олигарху. А Алферова могла пасть жертвой человека, который ревновал к ней Андрея. Марго?
Да что же это такое!
Он положил рядом с двумя сломанными зубочистками еще одну — Бунина.
Профессор теоретически мог убить Алферову. И совершенно точно не мог убить подругу писателя.
Либо он вообще ни при чем, либо на станции находятся два убийцы. Допустим, Бунин убил Алферову — зачем? — и, испугавшись, отдал Конька кому-то другому. Назовем этого другого Мистер Икс. Когда Бунин начал рассказывать Андрею о тайнах предметов, Мистер Икс убил Жанну. Опять же, каков мотив?
А может быть, никакого мотива не было? Может быть, Мистер Икс убил первую попавшуюся жертву просто для того, чтобы отвести подозрение от Бунина?
Значит, профессор все-таки может быть убийцей. И Свиридов был прав, что не согласился вернуть ему спрута даже для следственного эксперимента?
Андрею показалось, что в голове у него медленно закипает мозг. Это только в книжках и фильмах проницательный герой легко разоблачает козни преступника. А в жизни возможны десятки вариантов, каждый из которых, так или иначе, затрагивает хорошо знакомых тебе людей…
— Головоломку разгадываешь? — за столик присел Кирсан
Илюмжинов с чашечкой кофе в руке.
— Как сложить слово «ВЕЧНОСТЬ» из четырех букв?
Вроде того, — хмуро ответил Андрей. — Гадаю, кому выгодно было убивать Алферову и Жанну.
— Что Свиридов? Отказал?
— А как ты догадался?
— Знаешь, я никогда не питал к нашему бультерьеру особой симпатии, но после убийства Алферовой он стал еще больше похож на держиморду. Я бы не удивился, если бы он попробовал запереть нас всех в каютах — так, для профилактики.