— Сейчас уже неопровержимо ясно следующее... — он метнул взгляд на Ландзо, — на Анзоре присутствует только один сагон. Причем развоплощенный.
Повисла напряженная тишина. Только опытному члену ДС ясна вся невероятность такой ситуации.
— Но сагон, как вы понимаете, очень сильный. К тому же он сумел перестроить на себя информационные потоки всей планеты. Его имя...
— Цхарн, — вырвалось у Арниса. Дэцин кивнул.
— Совершенно верно.
Ильгет показалось, что при слове «Цхарн» Ландзо вздрогнул.
— Он готовит себе новое тело, естественно, и поскольку развоплощен он уже довольно давно, надо думать, тело должно быть на подходе. Если, конечно, здесь годятся наши категории времени... Как выйти на Цхарна, мы слабо представляем, наша главная задача, как всегда, перестройка информационной среды. Планету придется полностью захватить и по возможности восстановить то положение, которое было там около полусотни лет назад.
Малышка на руках Арниса вдруг запищала. Ильгет забрала дочку, настало время ее кормить. Села в уголок и дала девочке грудь. Дэцин тем временем распространялся о деталях будущей операции, провести которую планировалось летом.
Когда обсуждение закончилось, Дара уже заснула, прямо в подвеске, на груди матери. Арнис хотел было забрать ребенка себе, но Ильгет отговорила — Дара так хорошо уснула... и ведь это совсем не тяжело! Женщины собрались вокруг нее, дружно умиляясь и сюсюкая. Казалось это Ильгет, или на самом деле так и было — но вроде бы в глазах Иволги и Миры мелькала тоска, тоска по такому вот крошке, их-то дети уже подросли.
Ноки заигрывала с белой Атлантой, которая упорно ее игнорировала. Атланта была серьезной рабочей собакой.
Ильгет нашла взглядом Арниса — он стоял с новичком, Ландзо, о чем-то с ним разговаривая. Интересно... Судя по тому, что рассказывают об Анзоре, просто невероятно, чтобы этот молодой лервенец смог сам попасть на Квирин. С Ярны худо-бедно эмигрировать все-таки можно было. Если приложить большие усилия. Но с Анзоры...
— Слушай, Иль... так вы приедете или нет? Люк хотел вообще-то... — настойчиво спросила Иволга.
Старший сын ее сдал школьный минимум, и по этому поводу намечался большой праздник.
— Куда твой Люк собирается? — поинтересовалась Мира, — могу поспорить — ско.
— Мимо, — Иволга покачала головой, — военная служба, отдел дальней разведки.
— Круто! — сказала Мира с уважением, — только экспедиции у них иной раз годами длятся.
— Пусть летает, пока молодой, — вздохнула Иволга.
— Все равно, — заметила Мира, — что-то воинственное. Я ведь твоего Люка знаю, как облупленного.
— Иль, ну так как?
— Сейчас подожди... Арнис! — позвала она, — во вторник вечером — летим к Иволге?
— Да, конечно! — он кивнул издалека и улыбнулся.
— Ждите, — сказала Ильгет.
— Дэн, тот поспокойнее, — вздохнула Иволга, — он на два года младше, но думаю, минимум сдаст уже в следующем году. И специальность выбрал человеческую — экология.
— Хорошая специальность, — вздохнула Мира, — после наших развлечений планеты восстанавливать.
— Во всяком случае, что можно сказать точно — никто из детей Иволги на земле не останется, — заметила Ильгет.
— Думаю, из ваших тоже, — улыбнулась Иволга.
Все стали потихоньку расходиться. Кто-то осторожно коснулся плеча Ильгет. Она обернулась и увидела Ландзо. Парень выглядел слегка смущенным.
— Ты ведь Ильгет?
— Да.
— Мне надо поговорить с тобой.
— Давай присядем, — предложила она. Все-таки стоять с ребенком не так удобно. Они сели друг против друга.
— Ильгет, тут вот в чем дело. Я хочу креститься, — решительно сказал Ландзо, — и... ты будешь моей крестной?
Ильгет ошеломленно посмотрела на него.
— Знаешь, — сказала она, — я ничего, честно говоря, понять не могу. Но у нас уже какая-то традиция сложилась, кто бы ни крестился в отряде — обязательно я...
— Нет, если тебе трудно... но мне бы хотелось.
— Мне совершенно не трудно, Ландзо.
— Можно меня называть просто Ланс.
— Ланс... хорошее имя. Мне не трудно, понять только не могу, почему. Ну ладно, не обращай внимания. Ты готовишься с отцом Маркусом?
— Конечно.
— Ну... думаю, нам надо поближе познакомиться. А кто крестный?
— Герт... Это мой друг, он тоже из СКОНа.
— А... не слышала. Ну, это неважно. Давай, может сегодня к нам в гости? Посмотришь на нашу старшую тоже... И вообще, поболтаем.
Ландзо кивнул.
Они сидели в кухне. Арли на полу листала книжку, Дара лежала на коврике на животе, высоко подняв головку. Ноки валялась под столом, вытянув лапы.
— Хорошо у вас, — сказал Ланс, — уютно.
— Так это ты, значит, выяснил, что Цхарн... — начала Ильгет.
— Я, но особой моей заслуги в этом нет. Даже наоборот. Честно говоря, я себя довольно хреново вел. Вытащил меня Герт, если бы не он... — Ландзо умолк.
— Ну все равно, — возразил Арнис, — ты ведь отправился на Анзору.
— Ну так я же для себя... хотел Родину повидать.
— Ты чаю еще не хочешь? — спросила Ильгет, — мне тяжело было на моей Родине воевать. Очень тяжело. Такое раздвоение. Вроде свои же люди... в них стрелять. И тут свои, но и там вроде свои.
— Да нет, насчет этого я не волнуюсь. Вроде, от иллюзий уже избавился, — вздохнул Ландзо.
— Но это не иллюзии.. это действительно свои, — возразила Ильгет, — просто вся жизнь у нас такая. Выбираешь между большим грехом и меньшим. Ругаешь себя за то, что стрелял в своих, а если бы отказался идти на эту войну — было бы еще хуже.
— Да уж, — согласился Ландзо. Арнис тихонько сказал:
— Может, ложным пророкам верна, бесконечно и так одиноко, я иду по неверной дороге...
Вскоре Ландзо попрощался и ушел. Ильгет сказала Арнису.
— Приятный парень, хороший. Думаю, он в нашем отряде приживется.
— Мне он тоже понравился, — согласился Арнис.
— А как он вообще попал-то на Квирин? Ты о нем знаешь что-нибудь?
Арнис взял Ильгет за плечи, усадил в кресло. Сам примостился рядом.
— Я не так много знаю... Жизнь у него сложная очень была. Что такое анзорийская община, я тебе уже рассказывал. Так вот... в одной из этих общин жил парень по имени Таро Энгиро.
— Сын? Того самого Энгиро?
— Точно. Когда он погиб, сына его просто отдали в одну из общин. Но Таро помнил какие-то адреса, имена... очень смутно, на всякий случай. И у него были два друга — вот этот Ландзо и еще один мальчишка. И однажды Ландзо грозила опасность, его там обвинили в чем-то несправедливо... и все трое решили бежать. Им нужно было до столицы добраться, и там найти квиринского наблюдателя. По дороге... по дороге Таро и второй парнишка погибли. Ландзо дошел. Еле-еле, конечно, раненый, больной...
— Господи, какой ужас, — пробормотала Ильгет.
— Кстати, для лервенца христианство, крест — это самое страшное, что можно придумать. Потому что в Бешиоре, ты же знаешь, эта ересь на государственном уровне, так они тоже используют крест как символ. И однако вот... он решился. Как я понял, на него большое впечатление произвел этот его друг... Герт.
— Подожди... я, кажется, его знаю! Такой невысокий, темноволосый... А жена его работает в общине, как же ее зовут...
— Да, Сэйн.
— Точно. Ну всех в общине уже более-менее знаешь. Слушай, Арнис, ну объясни ты мне — почему меня все тащат в крестные? Ведь выбор-то большой...
— А ты сама-то не понимаешь? — спросил Арнис. Ильгет с удивлением уставилась на него.
— Нет.
Он тихо погладил ее по голове, слегка прижался.
— Милая моя. Золотинка. Ты просто лучше всех, понимаешь?
— Ну для тебя...
— Нет. Ты объективно — понимаешь, объективно лучше всех.
— Сейчас я возгоржусь.
— Ты — нет. Тебе это не грозит.
Арли доползла до статуэтки Святой Дары и попыталась стащить ее с подставки. Арнис вскочил и немедленно принял меры, оттащил возмущенное дитя в сторону и предложил ему в качестве замены яйцевидный пульт цветомузыки.
В начале мая Эоли протестировала малышку Арли и сочла, что та вполне созрела для посещения школы.
Теперь у родителей появилась новая забота: ежедневно возить двухлетнюю девочку в школу, и оставаться там с ней два или три часа. В основном этим занималась Ильгет, потому что подготовка ДС вновь стала экстремальной, Арнис занимался 3-4 раза в неделю, да еще дважды дежурил в СКОНе, зарабатывая деньги для семьи.
Времени у него оставалось немного.
Но Ильгет нравилось ездить в школу с Арли. Перед ней открывался совершенно новый мир...
Ей предстояло пройти со своими детьми весь путь, который знаком каждому квиринцу. Детство Арли уже сейчас очень сильно отличалось от ее собственного. Вот и в школу малышка начала ходить уже в два года. Правда, школа эта была — зал с той же самой «обогащенной обстановкой», где полтора десятка малышей сами выбирали себе занятия, а учительница — ее звали Атена — подходила по очереди к одному, к другому. И как-то быстро, легко, играя, дети изучали с ней чтение, цифры, геометрические фигуры и еще что-то. Полчасика в день дети занимались все вместе — игра на детских флейтах и ксилофонах, ритмическая гимнастика или просто общие игры.
Ильгет нравилось, что никого из детей не торопили. В школу и поступали не в определенном возрасте, а при достижении школьной зрелости: когда ребенок свободно овладевал речью и начинал интересоваться сверстниками. У одного эта зрелость наступала в 2 года, у другого ближе к трем. И в самой Первой Ступени не существовало никаких обязательных сроков обучения. Один малыш учился читать два месяца, другой — два года. Не было и оценок, конечно, и вообще каких-то требований — у таких малышей все строилось на игре.
И удивительно, месяца через три Аурелину стало трудно узнать: не то, чтобы она овладела беглым чтением, но слова разбирала довольно бойко (буквы с детьми, собственно, изучали с самого рождения). И с математикой, и с рисованием все шло прекрасно. И в целом девочка как-то повзрослела, научилась убирать за собой игрушки (так было принято в школе), стала более самостоятельной. Ильгет поражалась дочери — на Ярне многие вещи, которые она проделывала, не были доступны и семилетним детям — и от возведения Арли в ранг вундеркинда спасало лишь то, что в школе, собственно, все дети ее возраста были развиты примерно так же.
Арниса же совсем не удивляли умения Арли. Он все это принимал как должное. Его гораздо больше интересовали в дочери тонкие и пока еще малозаметные проявления индивидуальности.
Каждое слово, действие, достижение или неудача Арли становились предметом живого обсуждения между родителями. Так важно было понять — куда движется эта маленькая личность, чего она хочет, для чего она создана Богом. Арли была очень живым и подвижным ребенком, больше всего любила, пожалуй, лазать, прыгать и плавать. Куклы ее не волновали совершенно, и очень мало интересовала младшая сестра. Никакой особой ревности, ну разве что совсем мелкие проявления. Все занятия — музыка, рисование, чтение, танцы — вроде бы увлекали Арли, но ненадолго, не было у нее особых предпочтений. А вот езда верхом на луке папиного седла или покорение какой-нибудь горки — вызывали у нее восторг.
Арли охотно общалась со взрослыми, умиляя всех недетски кокетливыми манерами, вела умные речи, читала вслух стишки и пела песенки. Ильгет даже думала, что лучше бы Арли была поскромнее. И ей часто казалось, что Дара вырастет вот именно таким идеалом — малышка была уж очень тихой и спокойной. Правда, и ползать она начала лишь к пяти месяцам, да и вообще двигалась мало, в отличие от сестры. Мало общалась с миром, все время казалась погруженной в себя.
На то время, когда Арли была в школе, Дару отдавали в детскую группу, где за грудничками и ползунками ухаживали по очереди школьники II ступени — 8-12 лет. Дежурили и девочки, и мальчики. Глядя, как ловко мальчишки управляются с грудничками, Ильгет начинала понимать, почему уход за ребенком с самого начала не вызывал у Арниса никакого страха или неуверенности. Он сразу стал брать новорожденную дочку на руки, переодевать, купать с той же спокойной уверенностью, с какой управлял ландером или ракетометом.
Его просто научили этому.
Итак, месяца через три после поступления в школу Арли окончательно освоилась там и перестала нуждаться в присутствии матери. Атена предложила Ильгет оставлять дочку одну. Теперь с утра Арли забирал школьный аэробус, и он же привозил ее через три часа домой. Ильгет уже никуда не надо было уходить, и весь день она посвящала уходу за Дарой, работе в СИ и писанию своего романа. Арнис, как обычно, старался взять на себя как можно больше, но сейчас это ему плохо удавалось, разве что по выходным — слишком уж много было тренировок и учений, да еще дежурства. Теперь он всегда брал с собой Ноки.
Ильгет вначале услышала знакомое цоканье когтей, сердце вздрогнуло радостно — но подняться и пойти навстречу любимому она не могла, сидя в кресле в гостиной, вытянув ноги на диван, кормила Дару. Малышка сладко и ритмично водила губками, сосредоточенно глядя голубыми глазами. В коридоре послышался топоток, Арли помчалась встречать папу. Ноки влетела в гостиную, бешено виляя хвостом. Ильгет, улыбаясь, приласкала собаку одной рукой. Арнис появился в дверях — огромный, могучий в защитном бикре, и с Арли на руках. Не опуская девочку на пол, он широкими шагами подошел к Ильгет, наклонился и поцеловал ее в шею, чуть ниже ушка.
— А меня? — закричала Арли, — а меня поцеловать?
— Так я же тебя уже целовал, — Арнис чмокнул Арли еще раз. Потом сел напротив Ильгет, сказал, сияя глазами.
— Здравствуй, светлая моя.
— Здравствуй, — тихо ответила Ильгет. Арнис вынул из кармана нечто небольшое, блестящее, поставил на стол. Ильгет всмотрелась.
Арнис очень часто приходил с цветами или просто с какой-нибудь приятной мелочью. Ильгет уже и привыкла к этому. Вот сейчас на столе перед ней подрагивала на пружинке золотая птица — альбатрос с распростертыми крыльями.
— Это к твоему роману, — сказал Арнис. Ильгет вспыхнула, улыбнулась.
— Несущий надежду?
— Он самый...
— Какой красивый! Спасибо, Арнис... Ты лучше расскажи, что было-то у вас сегодня.
— Да что... все как обычно. Ты знаешь, я не помылся еще, думаю, поеду сразу домой.
— Ой, конечно, радость моя! Иди помойся!
Дара вскоре заснула. Ильгет уложила ее в кроватку. Восемь часов — и Арли пора спать. Арнис каким-то чудом успел уже вымыться, и теперь из гостиной доносился щебет старшенькой и негромкий, размеренный голос отца, читавшего ей вслух.
— И тогда самый младший гномик сказал: а я знаю, где искать Негасимую Звезду...
Ильгет улыбнулась, заглянув в комнату — Арли, уже умытая и в пижаме, сидела на коленях Арниса. Незыблемая вечерняя традиция: почитать вслух сказку, помолиться, и после этого Арли ложилась спать. Ильгет вышла на кухню.
Все уже было приготовлено, стол накрыт, запрограммировано меню. Ильгет потратила на это время заранее, хотя двое малышей и требовали постоянного внимания. Сделала же она это потому, что иначе Арнис, придя с учений, обязательно бросился бы готовить ужин. Ильгет хорошо помнила, как после полигона руки и ноги отваливаются, кажутся ватными, и каждое движение превращается в кошмар. Но ведь это Арнис, он все равно тут же пойдет на кухню, чтобы разгрузить Ильгет, помочь ей... Это приятно, но как-то неудобно. Поэтому Ильгет стала, как ярнийская женщина, готовить ужин заранее.
Ноки, к счастью, сегодня осталась чистой — погода сухая. Она валялась в гостиной, возле хозяина. Ильгет насыпала в миску собачьего мясного корма и негромко позвала пуделя. Ноки быстро зацокала коготками по полу.
Вскоре Арнис позвал.
— Мама! Спокойной ночи скажи!
Ильгет поспешила в детскую. Арли сидела в своей кроватке, в белой кружевной пижамке, личико ее казалось еще смуглее, а глаза — как спелые вишни. Арли обвила руками шею матери, Ильгет чмокнула девочку в шелковую прохладную щечку.