— Нужно расширять спектр доступных поездок. А это топливо и моторесурс.
— Правильно мыслишь. Потому и будем запускать второй НПЗ. Секунду… вызывают.
У него тихим щелчком включилась рация.
Александрович поправил гарнитуру, отвернулся от меня и чуть согнулся, о чем-то тихо говоря с неизвестным абонентом.
А я услышал следующий вопрос, заданный путешественникам:
— Какой из тех анклавов, где вы были, развивается наиболее успешно? — поинтересовался Данила Хвостов, наш технический интеллигент. Его все интересует, большая политика в том числе.
— На сегодняшний день это, несомненно, Манила, — твердо заявил Потапов — сразу видно, он и до этого прикидывал. — Не боятся дальних расстояний, выходят к океану, умудряются поддерживать нейтралитет со всеми, врагов у них нет. Из столицы системно создается центр притяжения, уже очень многие племена завязаны на Манилу. А видели бы вы их рынок техники… Даже вертолет есть!
— Из ответа я понял, что вы допускаете изменение позиций в первенстве?
— Шанхай и Дели хоть и поздновато, но осознали необходимость перемен и более активной внешней политики. Это, пусть пока что в перспективе, очень сильный и продуктивный союз. Если же в дело включится Россия, то конкурентов на Ганге я не вижу. В данное время, — поправился он в конце.
Следующий вопрос прозвучал от работника Мельпомены, режиссера драматического театра Феофана Арно. Режиссер был бомонден. Мягкий фиолетовый берет на длинных волосах, такой же шарф, повязанный «московской удавкой».
— Уважаемая мадемуазель Ленни, в своем рассказе вы упоминали о домашних уличных театрах Шанхая… А в Базеле есть что-то подобное? Или в Маниле? Если вас не затруднит… Как и вообще о формах художественной самодеятельности, очень интересно было бы узнать. Спасибо!
С охотой и энтузиазмом Ленни начала рассказывать о каком-то базельском театре современного искусства, причем я заметил, с каким изумлением смотрит на подругу Федя, который, похоже, ничего подобного не слышал и тем более не видел. Понимаю: не до театров ему было, побег готовил, команчей гонял. Но рассказ подруги он дополнил:
— Знаете, интересный был случай в Маниле. Познакомились мы с бывшим кавээнщиком, он некогда в РУДН учился, в «лумумбарии», как он сам сказал. Интересный человек, привет заочный коллегам передавал…
— Простите, а как его зовут? — насторожился театрал.
Потапов поднял руку в знак паузы и посмотрел в записную книжку:
— Ага… Ванчай Мундиало, из Таиланда он. Точно.
— Ванька, елки! — на весь зал вскричал режиссер. — Ну надо же, Ванька Мандо объявился! Хор-роший парень, его сам Масляков выделял. Как он, где он?! Надо же…
— На коммерческом причале работает, в охране. Скучает по России, по КВН.
— Товарищ Сотников! — вновь заверещал Феофан, поворачиваясь к нам. — Вы слышали это! Просто необходимо организовывать сборную КВН! Такие люди… У-у-у…
Сотников, на беду, вопроса не услышал и теперь растерянно глядел на человека искусства.
— Потом расскажу, — прошептал я.
Он кивнул, посмотрел на рацию, все еще зажатую в руке, о чем-то подумал и спрятал ее наконец-то в карман. А зал тем временем бурлил. Шутка ли, человек нашел своего приятеля в другом анклаве! Значит, и еще кому-то может повезти! После такого жажда дальних странствий овладеет уже не только всеми мальчишками Союза.
— Даешь международное почтовое сообщение!
Да, вот это резонанс.
— Все, товарищи, закругляемся! — окончательно решила Лагутина. — Последние два вопроса на выбор докладчика — и заканчиваем, все устали, да и ужин скоро. Прошу вас, Федор.
— Вон та девушка в пятом ряду, в синей куртке!
Обрадованная корреспондентка поднялась.
— Сережа, — вновь отвлек меня Главный.
— Ага.
— Ты когда в Берлин? Вечером или с утра?
— К ночи поедем, чтобы от греха. Я и Монгол с Костей.
— Правильно, Сереж, правильно… Дело ответственное, очень интересный момент.
— Да понимаю я.
Дело было так.
После того как мы убедились в отсутствии реакции Канала на появление Спасателя, Сотников, взяв меня с собой и оставив всех остальных у башни, направился в берлинскую операторскую. Осторожно открыли дверь. Просто поражаюсь, как он предчувствует.
Только зашли — надпись на экране:
Организационное поощрение.
Дубль-канал активизируется сроком на шесть дней.
Введите дату и время начала акции.
Введите фамилию и имя оператора дубль-канала на указанный срок.
Лист бумаги с личными данными и отпечатками пальцев предлагаемого дубль-оператора канала необходимо положить на донор-панель текущего поселения селективного кластера (анклава).
Формат дубль-канала идентичен формату основного.
Общий максимальный суммарный вес по всем группам заказываемой ежедневной доставки — 300 кг.
Сотников меня даже не стал спрашивать, просто написал фамилию.
— Верным путем идете, товарищи, так? — хитро усмехнулся он Смотрящим и мне. — Ну что, с какого числа работаем? Думаю, с двенадцатого сентября. Ты как, планы скорректируешь?
— Скорректирую, — скорбно молвил я. — Только… мне же нужно будет подготовиться, инструкции получить, что там брать, чего не брать.
— Ничего не нужно. — У Командора был свой взгляд на вопрос. — Закрепляйся, пусть Смотрящие к тебе привыкают. Никаких инструкций, Сережа, не будет… Все, что наберешь, пойдет Берлину. Вот и бери бургомистра, слушай его чаяния, но все сам решай, сам выдумывай. И заказывай на свое усмотрение. Только так, Демон, только так.
С этими словами он и нажал «ввод».
Глава 3
ТОСКА
Федор Потапов, изнывающий от безделья профессиональный путешественник
Куда это годится: за три недели моего пребывания на территории Русского Союза ни одного приключения. Нервная система в полной растерянности: отвык я от столь долгого уютного отдыха, нагрузки не хватает, эмоций, адреналинчика. Причем отвык не вчера — еще в далеком детстве. Не могу долго отдыхать, формально, будь я конченым космополитом, вполне мог бы тем же самым заниматься и в Базеле.
Сейчас стало немного легче — два дня загораюсь в мыслях, переваривая решения важного совещания у Сотникова, где наметилось кое-что действительно стоящее. Пусть не точно пока, пусть не жирно — тонкими линиями, но контур предстоящего уже понятен, он опознается.
А пока мы поехали в рейс.
Сталкеры, как я заметил, в таких случаях говорят «в рейд». Всем экипажем старины «Клевера» направились в бухту Южного Форта. Для себя — посмотреть место возможного базирования судна: лишняя стоянка непоседам не помешает. Ибо мы теперь есть «группа дальней разведки» — так отныне экипаж значится в кадровом реестре Союза. Федя, само собой, командир группы. Ну и просто любопытно, новое место. Многое про него слышали.
Для общества — исследование удобных мест организации причалов в бухте, промер глубин, осмотр береговой линии, поиск наиболее удобного фарватера прохода к берегу, рекомендации по выбору места для постройки главного причала будущего Нового Порта, — там нас будут встречать пограничники. Есть еще одна попутная задача: заброска плановых грузов в Морской Пост и в Промзону. Скоростной дизель-электроход с большими трюмами — для этой заброски просто находка. Кроме того, Маурер всерьез хочет попробовать… страшно молвить… Рыбу он хочет половить, короче, — под эту марку выпросил у Сотникова легкий трал.
Что тут сказать — кому же еще, как не «Клеверу», на такой трудовой подвиг пойти. Сейнер у нас или не сейнер? Это я для привычной простоты называю судно мотоботом, а трудяга пригоден и для морского промыслового рыболовства, а не только для побегов с перестрелками. А это уже вопрос стратегический: есть смысл ловли в прибрежной зоне или нет.
Сначала собирались идти вчетвером.
Zicke вечно занята, гоняет на квадре, летает на мотодельтаплане — типа обменивается опытом с француженками. Мне это рискованное летное дело совершенно не нравится, Федя человек земной. Два раза мы с разлюбезной уже поругались; поняв, что такого числа уже достаточно, сильфида обещала завязать. Собственно, начало процесса укрощения и выражается в ее согласии пойти с нами, а не цеплять задницей верхушки сосен во время очередного старта.
А у нас боевые новости!
На судне поменяли пулемет: теперь на солидной турели ближе к корме стоит «максим» с системой принудительного водяного охлаждения. Все слажено путем: удобное сиденье «ложечкой» с кожаной подушкой на завязках, большие дугообразные бронещитки с загибами. Во время установки мы с Джаем честно пытались вмешиваться, давать ценные советы, но были, мягко говоря, грубо посланы угрюмым бригадиром оружейников. У парней тут все схвачено, чувствуется немалый опыт подобного строительства.
Так мы ж не праздно: с заботой о безопасности экипажа…
В оконцовке получилась настоящая орудийная башня — зверское дело, смотреть страшно. Обещали еще и ДШК подогнать, но на деле «крупняк» для «Клевера» пока не добыт и неизвестно, когда он появится. А забирать такой ништяк у кого-либо — лучший способ нажить врагов на всю жизнь.
Мотобот крепко изменился обликом, я бы даже сказал, похорошел и возмужал. Пакетами легкой брони мастера закрыли ходовую рубку, агрегатный отсек, борта блока кают. На ходовой рубке невзрачную соседку потеснила высокая антенна станции дальней связи — Юра Вотяков возился два дня, с долгими перерывами на уху и болтовню на отвлеченные и не очень темы. Старый радар заменили на более современную и мощную допплеровскую РЛС. Поставили ксеноновые прожектора по кругу, Full HD-телекамеры по курсу и в сторону кормы, мощный гидролокатор кругового прострела в дополнение к штатному эхолоту — как такому оснащению не порадоваться!
Маурер же рад вдвойне: весь супертюнинг достался ему совершенно бесплатно, за государственный счет, — а судно и зафрахтовано на госслужбу. И Андреевский флаг на мачте: традиция, в Русском Союзе суда такого размера просто не могут быть исключительно мирными извозчиками. Вы не ослышались, и тут все просто: экипаж уже принял решение — пять дней назад все мы подали документы на гражданство, в реале с этим тут быстро, без лишней волокиты. Но вот заброс Джаем особо уловистой блесны ввел в ступор всю иммиграционную службу анклава, как и внешнеполитические ведомства. Там они и находятся по сей день, — а ведь индус просто спросил: возможно ли принятие им двойного (в данном случае, пожалуй, даже тройного, учитывая уже имеющуюся у Бодсингха коллекцию прописок) гражданства? Думают.
По мне, почему бы и нет? Так анклав легко привлечет новые квалифицированные кадры, например востребованные сезонно или разово. Ладно, это не мой головняк, я не в офисе.
Шкипер доволен судьбой, как швейцарский банк: а как же иначе! Свое судно, куча денег, свой домик в деревне и… и жена-красавица. Я Нионилу называть какой-то там Павидлой категорически не хочу и не буду: язык не поворачивается. Да и сам прикол понимаю плохо — не было меня в суматохе первых дней Замка Россия.
А вот Мауреру второе имя нравится!
— Ты просто не понимаешь, дорогой мой Тео, сколько в нем славянской истинности, это отпечаток всего пути ваших предков, дух нации!
— В повидле?
— В замечательной ассоциации!
Удивительно, какие бездны глубинных смыслов способны порой разглядеть иностранцы в простом русском стебе.
Короче, свадьба уже назначена. Весь цвет анклава в предвкушении.
Поначалу мы хотели банально арендовать проверенную в подобных мероприятиях «Гавану» — там и зал большой, и гулятельные задворки давно и правильно обустроены, — здесь обычно и проводятся церемониальные мероприятия, в том числе и с кольцами. Но Коломийцев Владимир Викторович, легендарный капитан «Дункана» Дядя Вова, с которым у Маурера завязались прочные профессионально-питейные отношения, такое предложение категорически отверг, заявив:
— Негоже таким солидным и знаменитым людям в молодежной кафешке свадьбу отплясывать. И подраться-то негде, сразу разнимут.
И повез он шкипера в «Гамбург» — это относительно новое придорожное заведение у Медового, где хозяином стоит бывший нью-берлинец. Немецкая кухня там в полный рост: картоха с мясом на огромных плоских тарелках, толстые сочные сосиски с капустой и непременное фирменное живое пиво — пьют его прихожане огромными жбанами с крышками, которые скромно называют словом «кружка». Ули ностальгично сомлел и в итоге тут же сделал хозяину таверны предложение, от которого ни один нормальный немец не отказывается. И сейчас колбасный пивовар с бугаистыми сыновьями спешно колотит ряды длинных массивных столов из ароматной сосновой доски, ибо все гости в зал харчевни никак не вместятся. А народу, между прочим, ожидается под две сотни. Жителям Медового будет особо удобно.
Теперь все думают о подарках: чего бы такого крутого подогнать молодоженам.
Мы с Zicke уже определились, дарим им котенка-сибирячка с бантиком — огромный дефицит, между прочим; знал бы я — так пригоршню притащил бы из Шанхая. Тут я вообще что-то плохо подумал: ведь домашняя живность в этом мире — самый потребный товар. Не бизнесмен ты, Федя.
Семейное гнездо Потаповых (а-атставить такие мысли! нет, нет, мы еще не расписались!) хранит тепло молодых сердец на втором этаже левой стены Замка — там у нас двухкомнатный дворец с камином. Отказались мы от предложенного сектора в солидном бревенчатом доме рядом с таверной «Две стрелы» — решили, что не по рангу будет, да и неудобно как-то. В анклаве полно многодетных, нам же и замковой жилплощади хватит.
Джай живет рядом, в гостинице, как и Саджал Чандра Дас, или просто Алекс. Цыганенок Сашка просто обалдел от всего увиденного — твердо решил обосноваться в России, что не мешает ему гореть желанием гордо предстать в новом статусе перед родней. Правда, он все больше на судне, не оторвать. Самообразовывается. На причале постоянно девки — приходится гонять их на косогор, где возле Камня Влюбленных, огромной плоской каменной плиты, безжалостно отринутой в сторону трактором с целью открытия жерла обнаруженной подземной шахты, местный молодняк, млея, слушает умопомрачительные гитарные рулады на тарабарском языке.
Мауреры определялись достаточно долго. Сначала поехали было в Берлин — их там встречали как космонавтов: еще бы, такого кондитера заполучить! Немцы практичны — что им лишний пароход у пристани. А вот кондитер… Ули вернулся восторженный, но селиться там не захотел.
— Долго добираться, и от моря далеко. А город хорош — на Базель похож, только маленький.
Теперь им строят избу в Кенигсберге, это в Заречье.
Кстати, был вариант устроить свадьбу в Берлине: родство культур все-таки. Есть там на Унтер-ден-Линден, которую немцы уже успели одеть в брусчатку на всем протяжении — первично только вначале лежала, — уютное кафе-клуб с названием «U-Bahn», где в огромном подвале сделали второй зал, а спуск оформили в стиле метрополитена, со знаками и объявлениями, даже граффити есть.
Посмотрел Ули на выверенный европейский интерьер, прикинул что-то про себя и горестно молвил:
— Широты не будет, масштаба… Приучил ты меня, Тео, к русскому размаху, к этой самой… razgulnosty.
Груза тащим много. Судно загрузили плохо.
В смысле, неправильно посылочки распределили, хромает логистика: предназначенное Морскому Посту имущество и припасы оказались ближе к трюмным люкам, теперь шкиперу придется сначала идти туда, разгружаться, потом возвращаться к причалу Промзоны — и только после этакой петли заниматься основными делами. Но самая первая остановка еще ближе: у скалы Две Лошади мы высаживаем очередного отшельника в ранге егеря-лесничего — теперь он будет жить там.
Погода звенит.
В устье Сены бликует вытянутый серебристый клин — остановленная течением полноводной Волги неспешная французская водичка прорывается на оперативный простор. Место каталожное, журнальное — глубокий залив в форме буквы «3» врезается в ступенчатые высокие скалы, на небольших террасах которых высятся сосны и пихты, два бревенчатых балагана с навесами ждут очередных туристов, под козырьками стоят наготове мангалы, рядом скамейки, столики. Повыше турлагеря в кустистом распадке красуется крепкая изба с длинной трубой — вот там и будет жить смотритель участка. Антенны на крыше нет: она наверху, на высокой скале. Это переправленное сюда здание RV средних размеров — здесь их называют локалками.