Итак, дорога при таких «туманных» погодных условиях отнимала немало времени и невольно заставляла задуматься о других вещах. Впрочем, пока никаких свежих мыслей меня не посещало, и я решил послушать музыку. Внезапно включилась одна почти забытая мною песня Кукрыниксов:
Снова ветер потерялся и не знает, что к земле тянуть, а что с земли поднимать.
Снова как-то мы стоим нетвердо и не знаем, что ждать.
Приостанови свое дыхание и не спеши куда-то с этим ветром спешить:
От такого стука сердце сразу может что-то решить…
Ух… Что-то мой плеер в очередной раз играет по своим, ведомым только ему правилам. Надо будет прибор Инженерам Виртуальности показать, а то мало ли что. Может, в нем самозародился разум какой злобный. Или не злобный, но ехидствующий просто. Ну да ладно, оставим странные мысли в странном стиле и перейдем к делам насущным. Бежевое здание больницы с первого взгляда внушало уважение. Оно было огромно и состояло из нескольких высоких отсеков, а на прилегающей к нему территории находился целый пруд, вокруг которого вовсю зеленела молодая весенняя трава. Подъем в главный корпус чем-то напоминал вход в наш Елагиноостровский дворец: две асфальтовые дороги, соединяясь в общую дугу, шли к дверям обширного холла, располагавшегося на приличном расстоянии от земли. Примерно на уровне второго-третьего этажа обычных многоэтажек. Морг же, по традиции, располагался под землей. Собственно туда я и направился.
Предъявив дежурившему возле входа охраннику свое удостоверение, я проследовал внутрь мрачного помещения. Белые давящие кафельные стены, тусклый мерцающий свет, в общем, все в традициях чисто Русского фен-шуя. Морг имел ауру смерти, подчеркиваемую всей окружающей обстановкой. Что же меня удивило, так это приветливо встретивший меня патологоанатом. Слегка седоватый мужчина лет пятидесяти, с хитрым проникновенным взглядом и легкой иронией в голосе. Его первый вопрос не заставил себя долго ждать:
— Чем могу помочь, юноша. Кажется, вам к нам еще рановато, приходите этак лет через…
Мужчина посмотрел на меня оценивающим взглядом, почесал подбородок и закончил свою фразу:
— …пятьдесят-шестьдесят
Я лишь улыбнулся, достал «корочку» и перешел к делу:
— Лейтенант ФСБ Алексей Ларин. Отдел специальных расследований. Могу ли я увидеть тело покойного Антона Витского. Думаю, Вы должны были запомнить его — он умер от того, что ему прожгла грудь шаровая молния. Уверен, в Вашей практике подобные случаи встречаются не так часто.
Мужчина посмотрел на документ и продолжил беседу в прежнем тоне:
— Но и не так редко, как Вы предполагаете. Происшествия разные бывают и порою от смешного до трагического всего один, совсем незримый шаг. Так что, уважаемый лейтенант… Малдер… Вы так категоричны не будьте. Разное, надо сказать, в мире случается, разное. А на юмор мой не обращайте внимания, сами понимаете, гости у нас тут не часто бывают, вот и приходится развлекать себя, чем только можно. Иначе и с ума сойти недолго. Особенно… да, особенно по ночам тяжко.
Я лишь скептически посмотрел на врача.
— Ладно, забыли. Так где тело умершего-то?
Мы с патологоанатомом прошли всего несколько метров и остановились у большой стены с множеством железных отсеков.
— А, вот. Ячейка Б-38. У меня память на числа отличная. Осматривайте, лейтенант. Скажу вам от себя, как врач: шаровая молния — она и есть шаровая молния, что бы там кто не думал. Молния и ничего больше. Так что ищите или не ищите, Секретными Материалами тут и не пахнет. Но дело Ваше. Разберетесь, полагаю, сами, а я пойду дальше работать. Когда закончите, сообщите мне и, если не сложно, верните все, как было. Удачи.
С этими словами мужчина развернулся и пошел по направлению к своему месту, а я, открыв массивную железную створку и выдвинув тело, приступил к осмотру. Активировав магическое восприятие, я увидел то, что и ожидал и чего, признаться, слегка опасался…
Окрасившееся в смешанные, болотно-морские: местами просто тусклые, а местами совсем, совсем бледные цвета, помещение приобрело крайне гнетущий характер. Даже формулы здесь двигались как-то зловеще вяло. Будто вязкая незримая паутина тлена полностью окутала и сковала это место. Все вокруг словно пропиталось безысходностью, а вернее сказать, законченностью существования. Лежащий передо мною на железном основании молодой мужчина был явно и без всяких сомнений убит магией. Искусной, талантливой, возможно даже немного вдохновенной магией. Обширная прожженная рана едва заметно фонила остатками огненной и изначальной энергий. С помощью домена Первооснов я смог просканировать резонанс, — особый магический след, от заклинания, убившего несчастного юношу.
При сотворении магии, на ней всегда остается отпечаток души ее творца, след его сущности, того, чем он руководствуется в своем волшебстве, его внутренних страхов и мотивов, внутренних стремлений и добродетелей. По этому следу, если хотите, персональному почерку заклинателя, можно выследить практически любого чародея. Однако показавшийся мне поначалу очевидным почерк, при чуть большей концентрации вызвал немалые подозрения на нестандартность. В нем было что-то странное, таинственное и пугающее. Продуманные штрихи пересекались с волнующими, безумными всплесками, словно две разные стихии боролись в одном человеке. Как будто волшебника, творившего эту магию, что-то сильно мучало, внутренне терзало. Странно все это. Крайне странно. Запомнив оттенки и пугающе-изящный рисунок магического следа заклинания, я вернул себе обычное восприятие и, оставив несчастного, попрощался с врачом и вышел отдышаться на улицу. Меня уже начало слегка подташнивать от царившего внутри запаха формалина и давящей на все светлые фибры души ауры. Не испытывая судьбу, я поспешил поскорее покинуть это место. Необходимая информация была собрана, поэтому я со спокойной совестью мог отправляться в офис. Впрочем, нет, перед этим мне следует съездить в клуб. Надо все-таки осмотреть место преступления, без этого, сами понимаете, никак. Это вам любой следователь скажет.
Мотоцикл без каких-либо проблем проехал несколько кварталов, и я с удивлением для себя припарковался в захламленном, полупроходном переулке, где недавно смертельная магия оборвала жизнь одного, а может и сразу двух существ. Мое удивление вызвал, конечно же, не внешний вид улицы. Еще на подъезде я понял, что здесь недавно творилось какое-то крайне могучее, неизвестное мне волшебство. Магическое восприятие подтвердило мои опасения: место до сих пор словно вибрировало, излучало отголоски продвинутой магии домена Теней и, лишь потихоньку приходило в себя. Пространство будто стонало от разрывов в собственной ткани. К сожалению, конкретнее я сказать ничего не мог. Не владея упомянутым выше доменом, я был в силах лишь констатировать мощнейший, и возможно из-за этого размытый резонанс Теневого чародейства, перебивающий все остальные магические следы. Здесь явно произошло что-то интересное, только вот что? Так-с, по-видимому, снова придется лично обращаться за помощью к госпоже Магистру и «Советнику по вопросам Миров за гранью», несравненной Елене Петровне Блаватской. Лучше нее с этим вопросом уж точно никто не справится. Но вот согласится ли она?
В этих раздумьях я направился обратно в Офис. Убив остаток дня на составления различных отчетов и прошений, а затем и на тренировку по каратэ, я оказался дома где-то часам к десяти вечера.
Насупившийся дух, так до сих пор и лежащий в своем скромном вместилище-кубике, приготовил целую речь к моему возвращению но, по-видимому, не найдя на моем уставшем за день лице должного эмоционального отклика, еще больше обиделся и объявил недельный бойкот. Со сложившейся ситуацией мне оставалось только смириться.
С другой стороны, моя милая Катенька приготовила нам чудный ужин и, поев, мы без задних ног завалились спать. С непривычки упавшее на мои плечи ответственное дело отнимало решительно все имеющиеся силы. Зато спалось великолепно. Без снов, без излишков, чистый отдых разума. Иногда полезно и такое. Порою буйная фантазия может завести мага в дали, откуда не возвращаются, однако, порою же, может и спасти жизнь. Как недавно сказал один умный врач — «Всякие в жизни случаи бывают»…
Четверг прошел под знаком Блаватской. Структурируя и изучая собранную днем ранее информацию, я с нетерпением ожидал ответа на прошение о встрече с госпожой Магистром. И вот, к обеду дождался. Ровно в два часа пополудни я постучался в двери ее чудесной и уже знакомой мне приемной комнаты-кабинета.
— Входите, входите, дорогой гость. Я Вас уже заждалась.
Послушавшись, я неспешно и осторожно шагнул внутрь помещения, больше всего по своему антуражу напоминающего некую оккультную обсерваторию. На правой стене по-прежнему висели подробные и, что примечательно, актуальные для текущего дня заколдованные карты звездного неба, а огромная, в человеческий рост, модель солнечной системы стояла прямо возле массивного дубового стола, на котором хаотично лежали груды странных документов. Конструкция из планет немного заслоняла вид на сидящую в своем прекрасном кожаном кресле госпожу Магистра и тем самым добавляла еще немного таинственности в атмосферу комнаты. Возле правой стены стоял здоровенный книжный шкаф с беспорядочно расставленными в нем фолиантами, а в центре находился красивый, отделанный мрамором камин с большим количеством различных магических вещиц, лежащих на нем. Да… хоть что-то в этом мире было неизменно, и это что-то — хаотичное постоянство комнаты Елены Петровны. Отойдя от нахлынувших эмоций, я все-таки ответил на приветствие:
— Здравствуйте, уважаемая Елена Петровна. Вас беспокоит своим визитом триарий Алексей Ларин. Помните такого? Раньше, правда, я заходил к Вам в ранге гастата. Буквально пару часов назад Вы подтвердили мое прошение о встрече.
Госпожа Магистр, оторвала свой взгляд от каких-то заполняемых ею бумаг и бодрым, уверенным голосом произнесла:
— Да, да. Mon ch?re! Дело о «Черных лилиях». Такое воистину не забывается! Примите мои искренние поздравления с повышением, сударь. Триарий весьма почетное звание — носите его с честью, подобающей молодому кавалеру. Однако, что же привело Вас ко мне на этом раз? Не стесняйтесь, присаживайтесь и рассказывайте. Я уверена, у Вас опять что-то интересное.
Пройдя к столу, я уселся на специальный стул для гостей и начал повествование:
— Врать не буду, я сам еще не знаю, насколько эта ситуация покажется Вам интересной. Однако моя магическая интуиция говорит, что дело может быть крайне занимательным. На месте преступления я почувствовал мощный резонанс от использования заклинания из высших кругов домена Теней. Если чародей не приезжий, то в нашем городе есть всего несколько человек, владеющих магией подобной силы и направленности, но задерживать их только за это — чистейший абсурд. Сам я плохо разбираюсь в подобном волшебстве, поэтому решил попросить о помощи Вас. Резонанс, надо отметить, там весьма странный. Никогда раньше с таким не встречался. Может, Вы что-то поймете. Вы однозначно лучший специалист ордена по вопросам магии домена Теней. Что ответите на мое предложение, уважаемая Елена Петровна?
— Конечно да, господин юный триарий, конечно же да! Не в моих принципах подвергать сомнению интуицию молодых магов. Более того, даже по Вашим словам повод наведаться к выше упомянутому месту преступления, безусловно, есть. Следовательно, ожидайте результатов. Как только мне позволит время, я непременно займусь Вашим делом. Да, и еще вот что: надеюсь, что Вы, сударь, достойно покажете себя на балу в Екатерининском дворце. Наш орден давно принимает участие в подобных мероприятиях, и я была бы крайне признательна, если бы Вы постарались показать себя с лучшей стороны. На этом все. У Вас еще имеются ко мне вопросы?
— Нет. Разрешите откланяться? А насчет бала Вы не беспокойтесь — все будет в наилучшем виде. Со мною же Екатерина идет.
Встав со стула, я быстрым шагом покинул комнату, услышав за спиной лишь едва заметное бурчание:
— Как раз это-то и пугает… Это-то и пугает…
Я только улыбнулся в ответ.
Остаток дня я провел в изучении теории по заклинаниям домена Теней. Нет, я был еще явно не готов постигнуть подобный дзэн.
Никакой новой информации от Алого Конклава не поступало, а ту, что имелась, мне никак не удавалось привести к общему знаменателю. У четырех жертв была только одна объединяющая их черта — они состояли в упомянутой выше вампирской организации. Оставалось только ждать и надеяться на Блаватскую. Возможно, ее талант поможет осветить нам новые грани этого дела. Уважаемая Елена Петровна, что бы мы без Вас только делали. И подумать страшно…
Скучные и крайне скучные дела сменяли друг друга, и казалось, им не было конца. Без явного следа работа сыщика превращалась в рутину. Однако без этого никуда. Не выстроив фундамент, здания не возведешь. Вот и приходилось в спешном порядке осваивать сложную, незнакомую мне мат. часть, а попутно еще и составлять тучи отчетов о действиях. Все это страшно выматывало… Сон, только чистый блаженный сон был единственным моим спасителем…
Так, тихой сапой, наступила пятница. Прибыв на работу, я сразу же поинтересовался, не поступало ли от госпожи Магистра никаких новостей и, удостоверившись в их отсутствии, приступил к дальнейшему изучению теории магии домена Теней. Однако вскоре наш садовник-дворецкий, служивший так же и посыльным, в общем — незаменимый человек, принес мне небольшую запечатанную бандероль с гербом Алого Конклава на ней. Вскрыв коробку, я обнаружил очередной пакет с пеплом и сопроводительное письмо. На этот раз жертвой таинственного мага стал вампир представляющий род Инсанирэ[5]. Мария Меркулова, привлекательная женщина средних лет, с длинными прямыми черными волосами, поджатыми уголками губ и вызывающе-строгим взглядом. Она получила становление в начале девяностых годов, кстати, как и леди-вампир из рода Венэфикас, и являлась ценным членом сообщества, обладая определенными важными связями в следственных органах. Да, теперь Алому Конклаву будет гораздо сложнее вести расследование, впрочем, я уверен, что они найдут выход. Просидев полдня за досье Меркуловой и так и не найдя никаких прямых ниточек ведущих к предыдущим жертвам, я пообедал и перешел к тяжелой, мучительной моральной подготовке. Вечером меня ожидало одно очень важное событие. Еще месяц назад я решил, что в эту пятницу — шестнадцатого мая, я сделаю Екатерине предложение. Конечно, еще не свадьба, но уже кое-что. И никакое, даже самое лютое дело не в силах остановить меня в подобном стремлении. Всю вторую половину дня личные мысли не давали мне сосредоточиться на работе, и, так и не дождавшись никаких вестей от госпожи Блаватской, я, как только наступило шесть часов вечера, пулей вылетел по направлению к своему дому. Вечером у нас с прекрасной колдуньей было назначено свидание в полюбившемся мне гранд-кафе на Невском проспекте. Я должен был выглядеть безупречно…
Уютная, творческая и одновременно романтичная атмосфера полумрака заполняла небольшое помещение ресторанчика. Скромная же, задумчивая и словно одушевленная статуя Александра Сергеевича Пушкина, одиноко и угрюмо размышляющая о чем-то в дальнем углу, одаряла зал каким-то вдохновенным, исключительно Питерским ореолом.
За одним из прелестных столиков, ближе к дальнему концу гранд-кафе, сидела наша знакомая парочка. Молодой маг, одетый этим вечером в красивую, купленную как раз к этому случаю, черную рубашку и колдунья в длинном и прекрасном облегающем вечернем платье, сшитом из бархата королевского синего цвета. Чародеи смотрелись просто изумительно. Они общались, шутили и смеялись, делились эмоциями и просто хорошо проводили время. Таким нехитрым образом они провели около полутора часов, и когда чудесный ужин стал подходить к концу, наступила задуманная юношей кульминация вечера…
Алексей собрался с духом, выдохнул и начал:
— Екатерина, знаешь, а я ведь хотел тебе сегодня кое-что сказать.
Пронзительный, глубокий взгляд колдуньи упал на мага:
— Так вперед. Говори! Только не тяни…
Девушка взяла и практически залпом осушила бокал красного вина. Впервые за последние полгода юноша видел перед собой лишь беззащитную, уязвимую и просто прекрасную леди. Ее взгляд и дрожащие пальцы говорили все сами за себя…