Я покачал головой, и сталкер вздохнул:
— А даже если б и было, спичек все равно нет… — Он потер шею, облизал разбитые губы и вновь заговорил: — Я не знаю, кто он, Вивисектор этот. Что человек — точно. Возможно, бывший военный. Одежда на нем военная, хотя… Сейчас ведь сталкеры попадаются такие, что упакованы лучше военсталов. Главное что? Плати. Хочешь в космос туристом — пожалуйста. А хочешь экзотическоесафари на лиманского кровососа или болотную тварь — выйдет дешевле, чем в космос, но адреналина… — Сталкер развел руки в стороны и оскалился.
Жутковатый взгляд у него был, безумный немного.
— Он — какой-то новый вид, — задумчиво добавил незнакомец. — Скорость мутаций в Зоне очень высокая. Вон как за несколько месяцев после аварии в две тысячи шестом вся экосистема перестроилась. И я хочу в этом разобраться в одиночку… — Сталкер махнул рукой. — А Вивисектор как бы пробует Зону на вкус, не может понять, кто он есть на самом деле и что вокруг. Не знает до конца своих возможностей. Я понял, успел понять, что его воле мутанты подчиняются. Решил поначалу — контролер такой новый. Потом подумал — нет, не стал бы контролер меня на лоскуты резать. — Он коснулся груди. Челюсть двигалась, играли желваки на скулах, глаза зло блестели.
И вдруг я понял: да его трясет всего, лихорадит от ненависти!.. А ведь сильный мужик — не физически, хотя фигура у него спортивная, тут другое — он духом силен. Я хорошо ошущал эмоции собеседника. Я боюсь, а он — ненавидит, в нем страха нет, только ненависть и желание уничтожить врага.
Сталкер взволнованно зашептал:
— Когда он меня резал, мне показалось, что он пытается одновременно изучить меня. Перестроить какие-то связи внутри. Может, и перестроил. Я даже сейчас понять толком ничего не могу. Исполосовал, скотина, всего скальпелем. В сарае. Антисанитария… Урод. — Он сжал кулаки, уставился в пол и потряс руками.
Раны у него свежие и вроде гноятся, в полумраке много не разглядишь, но запаха гниения плоти я не чувствовал.
Впрочем, он мог говорить о какой-то другой заразе, не про инфекцию, обычный вирус, а… Снова знаний не хватает, не могу сформулировать, вот чувствую, что на верном пути, но до конца понять, где разгадка и в чем, — не могу.
Я открыл рот, но сталкер вскинул руку и, глядя вверх, едва слышно прошептал: «Тихо». Я поднял голову и вскоре расслышал далекую стрельбу. Ее заглушил частый дробный звук, раздавшийся где-то рядом. Идет кто-то или, скорее, семенит, тяжелый… Да не один приближается — целая компания!
Мы замерли.
С потолка посыпалась земля, я расслышал прерывистое дыхание, кто-то всхрапнул, будто лошадь, потом взвизгнул, фыркнул. Похоже на собак или кабанов. По
топтавшись наверху с минуту, они убрались восвояси. Когда топот ног или лап смолк, сталкер произнес:
— Кабаны. Кабаны Вивисектора. Они как цепные псы, что-то типа сторожей.
Я в эту западню попал с надетым на голову мешком, ничего не видел, лишь слышал, что ручей где-то недалеко. Товарищ по несчастью должен получше ориентироваться. Я спросил:
— Здесь рядом ручей есть?
Он потер подбородок тыльной стороной ладони.
— Ручей… Нет здесь ручья. Речушка, но она далеко. А что?
— А сколько до Периметра?
— У-у-у, брат…
В погребе стало темнее — видимо, приближалась ночь. Заметив, что от моего костюма льется мягкое оранжевое свечение, я удивленно оглядел себя, провел по ткани рукой, осторожно похлопал по плечу. Как же эта штука работает?
— До Периметра отсюда километров тридцать точно будет, если напрямик. Но, сам понимаешь, в Зоне прямых дорог нет.
Вот так…
Ерунда полная. Я же видел второе заградительное кольцо с вершины холма — своими глазами! До ближайшего поста было несколько сотен метров, Курортник четко обозначил наше местоположение в радиопереговорах, когда мы вышли к Периметру. Потом меня похитили из палатки, тащили… Не знаю, сколько точно тащили, в голове тогда помутилось, я терял счет времени… Это что же получается?.. Почесав лоб, я посмотрел на соседа:
— А ты точно уверен, что мы далеко от Периметра?
— Точней не бывает. Здесь самый близкий объект… Как, кстати, лаборант, тебя звать?..
— Кирилл, можно Кир.
— Здесь, Кир, — сталкер подался чуть вперед, — самый близкий объект, который контролируют военные, — Янтарь.
Изумленно покачав головой, я спросил:
— А тебя как зовут?
Он почему-то сморщился, опять потрогал шею, повел плечами и наконец ответил:
— Химик. Зови меня Химик.
Глава 6
ХИМИК
Слышь, только не пойму, как он тебя с Янтаря выкрал? — Химик коснулся груди, сглотнул, прислушался к ощущениям. Сплюнул. Заговорил хрипло: — Почему тебя за периметр выпустили? Самому-то сбежать, думаю, сложновато. Да и причина должна быть, зачем тебе оттуда линять. Может, спер что-то ценное?.. Как дело было?
Я взъерошил волосы, ощупал куртку, пошарил в нагрудном кармане из термопрочной ткани — пусто, — застегнул его. Поднял воротник и сказал:
— Ничего не помню. Совсем не помню. Военные сталкеры меня подобрали в нескольких километрах от Периметра. Пришел в сознание на поляне, ну и увидел их с Пригоршней. Только Пригоршня тогда как бы арестованный был. Потом я потерял сознание, очнулся —обстрел минный. Сердце колотится, Пригоршня — я тогда не знал, что он Пригоршня, — на меня кричит… Я побежал, куда сказали, потом военсталы разделились, Лабус со мной остался, мы к поляне вышли какой-то. Там еще будка старого КПП была.
Наступила ночь, в яме стало совсем темно, только костюм очень слабо светился.
— Дальше что?
Я рассказал, как Курортник с Пригоршней ходили за рюкзаком, как лавина псевдособак выскочила из леса, как нас спас водитель-миротворец, а сам погиб. Потом — про полтергейста и самодельную волокушу, про тушканов, лезущих откуда-то с окраины рабочего городка, про аномальное поле, холм у Периметра, бомбовый удар штурмовиков, про потерю сознания и про то, как утром меня выкрали из палатки. Не стал говорить лишь про ГСК и драку Лабуса с Никитой, решил пока об этом молчать, потому что до конца не был уверен в новом знакомом. Незачем ему пока все подробности знать.
Химик долго молчал, переваривал услышанное. Тишина давила, действовала угнетающе. Мой костюм слабо фосфоресцировал в темноте, и чувствовал я себя очень неуютно. Сталкер крутил в руках медблок, перебирал проводки, зачем-то отодрал тонкую блестящую полоску, идущую по краю. Потом долго тряс пальцами — полоска никак не хотела отлипать от них. Он тихо выругался, наконец бросил ее на землю и придвинулся ко мне.
— Смотри. Пиктограммы видишь? Это обозначение нейролептика. А вот тут капсула с антидепрессантом. — Химик положил медблок на землю и бережно раздвинул проводки с инъекторами. — Там еще какой-то физраствор в мягком резервуаре и пара гильз, в одной адреналин, в другой антибиотик, но я не знаю, какой именно. Нейролептик скорее всего и заблокировал у тебя отдельные участки памяти. Отсюда и амнезия.
— А как мне вспомнить всё?
— Не знаю. Блокада памяти — не новость для медицины. Люди без введения препаратов и воздействия гипноза память теряют… Стресс. А у тебя, похоже, одно на другое наложил ось…
Я молчал, пытался все это осмыслить. Надо же как-то вспомнить все, что со мной произошло. Хорошо, что не забыл, как меня зовут, маму и Надю, откуда родом. Даже отца не забыл, который, когда мне было шесть, нас с матерью бросил…
— Хоть что-то помнишь? Я глубоко вздохнул:
— Из-за чего сознание потерял, как у Периметра очутился — не помню. Помню только, как прибыл в Зону и последние события, и то прерывисто… я ж сознание терял часто.
— Ну точно. — Химик поднял один из проводков, проследил, к какой капсуле он ведет. — Каким-то образом медблок был поврежден. Анализатор состояния организма у тебя в костюме психанул и качнул в кровь все подряд. Приблизительно такой сценарий. Тебя чем-то шваркнуло по голове или телу, а может, ты испугался — не знаю. Микропроцессор по-своему все воспринял, там же простейший алгоритм… Ладно, долго объяснять, да и ты не особо в этом понимаешь. Или понимаешь?
Я не ответил.
Химик послюнил иглу, будто пробовал на вкус, поморщился и заколол ее за воротник куртки. Растянул другой проводок.
— Самое странное… — Он помолчал, приглядываясь к игле инъектора. — Самое странное во всей твоей истории — похищение. Периметр, говоришь… Второе заградительное кольцо… — Воткнул вторую иглу рядом с первой и принялся за третий инъектор. — Я вот этого никак понять не могу.
Еще минут пять Химик провозился с иглами и проводками. После все бережно положил на пол и, кряхтя, принялся стаскивать ботинок с правой ноги.
Я уставился на сталкера. Зачем ему ботинок?
— Сейчас мы достанем кое-что. Такие вещички должны быть… — Химик с натугой стянул обувку, — и есть у каждого нормального сталкера на случай… — Он хмыкнул. — На всякий случай. — Выковырял из каблука лезвие и вновь взялся за медблок. — Теперь помолчи и не отвлекай. Сиди так, не двигайся, света маловато, но, думаю, справлюсь.
Он распорол нижний край куртки, вытянул оттуда репшнур. Сплел подобие удавки, предварительно накинув на большой палец правой руки петельку. Затем взял медблок, свернул в трубочку и заготовленной удавкой обхватил место, откуда выходили проводки. Зажав один конец шнура зубами, затянул узел, передавив проводки у основания капсул. Выпустил свободный конец изо рта, несколько раз обмотал медблок, сдавил узлом и обрезал лишнее.
— Держи, — сталкер осторожно стащил петельку с большого пальца. — Не сжимай, держи осторожно. Тут пневмошприцы. Петельку не трогай.
Я осторожно взял обмотанный шнуром медблок, начиная догадываться, что задумал Химик.
— Чуть вперед — вытяни руки. Я так и сделал.
— Да, вот так.
Сталкер срезал инъекторы, потом укоротил проводки по самому краю, оставив торчать короткие основания в пару миллиметров. Пробормотав: «Может, пригодится», — убрал разноцветный моток в карман. Потер ладонью о ладонь, размял пальцы.
— Не слушаются руки, мышцы сводит. И жрать охота… — Он принялся за иглы. Осторожно доставал их из воротника и вгонял в основания проводков. Через несколько минут, закончив манипуляции, придирчиво оглядел творение, которое я держал, и заключил: — Вот. Теперь у нас есть шанс отсюда вылезти. Так, еще немного… Держи как держал.
Химик достал из кармана пучок проводков. Один высвободил и аккуратно, петля к петле, плотно стянул пять игл.
— Теперь точно всё. Слушай сюда. Пневмошприцы сейчас взведены, как спусковой механизм у автомата. Понимаешь? Репшнур перетягивает основания у капсул, не дает препаратам выплеснуться наружу. Петельку эту дернуть — узел ослабнет и… от такой дозы слон загнется…
Я покивал.
— Втыкаешь, лучше всего в шею, — большой палец в петельке.
Я снова покивал… и замер.
Как это — «втыкаешь»? Я втыкаю?
— Я должен кому-то это воткнуть в шею?!
— Конечно, ты, кто ж еще… — Химик сел передо мной и посмотрел в глаза. — Ты, Кир. Когда он придет, я буду валяться как кукла. А тебя он не станет подчинять. Ты калека, ни на что не способный. Главное, надо понимать: у нас один-единственный шанс. Другого не будет. — Он вгляделся в меня. — Не дрейфь, лаборант. В жизни часто приходится делать что-то в первый раз. Жить хочешь?
Я кивнул.
— Вот и ответил. Теперь помолчим, передохнем и подождем.
* * *
Я постарался расслабиться, но страх внутри мешал — все тело стало деревянным, как в кошмарном сне, когда хочешь убежать от опасности, но воздух как вата: вроде и бежишь, а с места никак сдвинуться не можешь.
— Спокойно, — сказал Химик. — На вот на всякий случай. — Он протянул мне лезвие. — Когда шприцы сработают, рубанешь наотмашь. Вот так, — и показал, как надо бить.
Я смотрел на лезвие. Сталкер пошевелил пальцами, острый кусочек металла перекатился, словно по лесенке, от большого к мизинцу.
— Я… не смогу, наверное, Химик… — Я забыл про боль в ноге, про холод. На лице выступила испарина. Я представил, что режу живую плоть острой бритвой, брызжет кровь… и отвернулся. — Не смогу.
Химик выругался.
— Ладно. Я не знаю, как быстро приду в себя… Запомни: иголки воткнешь — сразу тормоши меня, бей по щекам, щипай, кусай, как хочешь, но в сознание приведи. Понял?
Я глубоко дышал, слушая, как часто бьется сердце.
— Ты понял?! — Он встряхнул меня за плечо.
— Да! — Я едва не выкрикнул это, и Химик зажал мне рот.
Лишь спустя почти минуту он опустил руки. Я выдохнул.
— Нужно отсюда выбраться. Любой ценой, — прошипел Химик. — Все, теперь отдых… — Он хотел сказать что-то еще, но закашлялся. Справившись с приступом, переполз к противоположной стене и больше не проронил ни слова. Разговор был окончен.
Я подумал о Наде и своем пижонском поведении перед отъездом в командировку. Как разыгрывал отважного и уверенного в себе мужчину. Как строил планы, предвкушал завистливые взгляды однокашников из техникума, когда вернусь и стану им рассказывать о Зоне… И вот прошло всего несколько дней — я сижу в яме посреди Зоны, захваченный в плен каким-то чудовищем, вместе с полубезумным сталкером!
Химик полулежал в расслабленной позе, прикрыв глаза и прислонив голову к жерди, подпирающей потолок. Будто и не было пару минут назад напряжения между нами — мой новый знакомый просто отдыхал. Такой выдержке позавидовать можно. Хотя что у него там сейчас в голове — бог знает.
Я уже собрался задать вопрос, но вдруг ощутил беспокойство, такое же, как тогда, в палатке перед похищением. Все мысли из головы будто ветром сдуло, холодок прошел по коже, ладони стали влажными. Я осторожно тронул петельку на большом пальце. Хорошо, что Химик репшнуром медблок обмотал — шершавая поверхность не скользила по вспотевшей ладони. Я хотел сильнее сжать медблок, но вовремя спохватился. Пневмошприцы же взведены! Чего доброго, сорвется петля и…
Химик напрягся, сменив позу, подался вперед. И тут же повалился на бок. Дернулся — взгляд стеклянный. Умер?!
Нет — из раскрывшегося рта потянулась струйка слюны, тело изогнулось в конвульсиях несколько раз. Рот покрылся пеной. Потом сталкер затих.
Я замер, не дыша. Пару раз зажмурился, пытаясь погасить резь в глазах. Медленно выдохнул. Свободной рукой утер лицо. Сощурился…
Крышка с шорохом откинулась, с бряцанием вниз упала лестница — обычная стремянка. Сверху затопотали, зафыркали, послышался уже знакомый уху храп кабанов.
На ступеньку опустилась одна нога, вторая — он застыл на миг и двинулся дальше.
Включился фонарь, луч лизнул стены, задержался на беспомощном Химике, потом нащупал меня. Яркий свет заставил зажмуриться…
Глаза открывать я боялся. Чувствовал чужое дыхание и что-то крупное, сильное совсем рядом. Вдруг ощутил, что сила эта не знает, что ей делать, она в растерянности и плохо понимает окружающий мир, пока только учится ориентироваться в нем.
Еще несколько секунд я сидел зажмурившись, а потом заставил себя открыть глаза.
Фонарь стоял на полу, большой такой, с ним под воду, наверное, можно погружаться. Широкий желтый луч бил в потолок. Химик по-прежнему не шевелился. Прямо перед собой я разглядел узкое обезображенное лицо. Кожа металлического оттенка вся в паутине мелких порезов. Казалось, из них сейчас брызнет кровь. Одного глаза нет, на его месте сросшиеся ломти век, кожа вокруг стянулась, сморщилась — будто облитая кислотой височная кость почти выперла наружу, местами оголилась. Лба и волос не видно, скрывает капюшон, но мне почему-то показалось, что череп склонившегося надо мной человека напоминает лысину замерзшего кровососа, которого я видел в рабочем городке. Синюшный такой и голый.
Сильная рука ухватила за ворот, оторвала от пола, словно во мне нет веса, словно я надувной матрац.
Спустя пару секунд мы уже поднимались по лестнице. Я увидел звезды, глубоко вдохнул морозный воздух. Моя воля не была парализована — я ждал момента.
Когда выбрались на поверхность, меня встряхнули и поставили на ноги — боль пронзила правую, я стиснул зубы. Вивисектор скинул капюшон, придвинулся ближе, и тогда я решился. Правая рука описала дугу, большой палец дернул петельку — иглы пробили незащищенную кожу на горле врага.