— Что за пуританка? Где? И почему я не заметила? С Джейком этот трюк не пройдет. Он еврей. Кстати о Джейке, он заметил недостающую деталь в вашем наряде? И почему нас еще не изнасиловали?
— Вряд ли он заметил. А что касается второго, то у меня еще есть надежда.)
— Джоанна Юнис, вы обратили внимание на то, что это точная, как мне кажется, репродукция нательной росписи, какая однажды была на Юнис?
— Конечно, помню. Она была в той росписи здесь… и я еще был не настолько мертв, чтобы не смотреть на нее. Я не мог понять, были ли это настоящие морские раковины или лишь краска. Теперь я знаю. Джо хотел убедиться, что вы видели Юнис в этом наряде. Я сказала ему, что почти уверена, что вы в тот день были здесь.
— Да, я зашел на минутку. Поэтому я и узнал этот наряд.
— Да? А мне казалось, я вспомнила, что в тот день вы отвозили Юнис домой. Хм?
— Джоанна, вы слишком любопытны.
— Да.
— Женщина, я не стану удовлетворять твое похотливое любопытство.
— А как насчет того, чтобы удовлетворить мою похоть?
— Это другое дело.
— Интересно. До сих пор вы меня даже не поцеловали. Может быть, мне сперва принять душ? Или нет, я задам вопрос по-другому. Юнис сперва смывала краску?
— Я отвечу. Замолкни и закрой фонтан, и чтоб больше ни одного слова, пока я не разрешу.
— Слушаюсь, сэр. Некоторое время она молчала.
— А теперь можно говорить?
— Да, если вы ограничитесь вежливыми словами и заискиванием. Некоторые из ваших спонтанных замечаний были сделаны в неподобающей для леди манере.
— Это потому, что я совсем не леди. Джейк, дорогой, из меня не получилось леди. Но я буду стараться изо всех сил вести себя как подобает леди в обществе и быть достойной Юнис.
— Джоанна Юнис…
— Что, сэр?
— Юнис вела себя именно так. Совершенная леди в обществе… и абсолютно незакомплексованная с близкими людьми. Это составляло большую часть ее очарования. Некоторые из ее спонтанных реплик в такие минуты были гораздо более смелыми, чем те, которые употребляли вы.
— Правда, Джейк? Неужели она знала что-то такое, чего я не знаю? И вам нравились эти реплики?
— Хм, вряд ли она знала их больше, чем вы; просто она с большей легкостью их употребляла, когда стала доверять мне. Да, они мне нравились, когда она говорила их спонтанно.
— Джейк, я вам безгранично доверяю… и я постараюсь больше не сдерживать мою речь. Я еще не обращала на это внимания. Я только учусь.
— Дорогая девочка, у вас все получается просто замечательно. Ну, а теперь, когда вы доверяете мне «безгранично»… может быть, вы скажете, что произошло у Джо?
— Сэр, дело в том, что, хотя я вам и доверяю — а это действительно так! — я не собираюсь удовлетворять ваше похотливое любопытство.
— Хм… Юнис бы ответила точно так же.
— Лучше скажите мне, что произошло у Джо с вами?
— Кажется, мы зашли в тупик. Давайте смоем эту краску. Неплохо бы было сперва сфотографировать нашу русалку.
— Не беспокойтесь, Джейк, мой дорогой. Джо сделал несколько снимков, они у меня в сумочке. Для вас. И у меня есть две фотографии Юнис в этом же наряде… одна для вас, другая для меня. Кроме того, Джо подарил мне огромное изображение Юнис в виде ныряющей русалки. Она там в этом же наряде, но без морских раковин.
— Вы удивитесь, если я скажу, что уже видел их? Просто у меня не хватило наглости просить их у Джо.
— Нет, я не удивлена. Но я не давила на него, Джейк; он сказал, что хочет сделать мне подарок, и отдал мне эти фотографии. Я должна была отказаться? Ну нет. И я собираюсь нанять сыщиков, чтобы они выследили для меня человека, который купил эту картину. Я хочу ею владеть. За ценой я не постою.
— Ваши деньги не помогут вам, мисс Смит. Вас удивит, если я скажу, что оригинал принадлежит мне? Он в Гибралтарском клубе.
— Грабеж! Джейк, вы грязный бандит. Я забираю назад десять процентов от каждого комплимента, которые я вам сказала.
— О'кей; я все равно не верил им больше, чем на девяносто процентов. Но если вы будете себя хорошо вести, я подарю вам эту картину.
— Я принимаю! Но… тогда вряд ли стоит открывать эти упаковки. Вы будете разочарованы.
— Хотите, чтобы я вас отшлепал?
— Да.
— Я слишком устал. Давайте откроем упаковки.
— Хорошо… мы могли бы открыть ту, которая поменьше. Посмотрите, как выглядит Гиги, если вы уже не помните. На нее стоит посмотреть.
— Мы откроем обе.
— Сперва помыться?
— Пожалуй, да.
— Хорошо… но давайте все-таки, откроем их по-быстрому и не будем делать из этого китайскую церемонию.
Джоанна Юнис настояла на том, чтобы сперва раскрыли «Поет Билитис».
— Ну как, Джейк?
— Парень настоящий гений.
— Да, а я об этом не подозревала. Но вы уже знали.
— В общем-то, да. Его решение использовать яркий солнечный свет, чтобы выделить цвет кожи, просто замечательно.
— Особенно если принять во внимание то, что у него нет солнечного света… один лишь свет из северного окна, и тот такой блеклый из-за смога, как старые простыни. Этот яркий свет — фотографическая вспышка. Он сфотографировал нас вечером, а на следующий день нарисовал. Хотя он изменил позу. Как он изменил освещение, я не знаю. Я ведь, к сожалению, не гений.
— А что в большой упаковке?
— Откройте ее.
Картина называлась «Три грации» — и все три были Джоанной Юнис.
— Джо называет это халтурой, Джейк — он сфотографировал меня три раза, вернее, тридцать три раза, на нейтральном фоне, затем сделал композицию из тех фотографий. Гиги тоже позировала. Обнимала меня за талию и тому подобное, словно змейка, не нарушая моей позы. Если бы он не «схалтурил», то ему пришлось бы рисовать намного дольше. Не правда ли, эти ямочки у меня на ягодицах просто прелесть?
— Женщина, ты ужасно самодовольна.
— Я не самодовольна, Джейк. Я не была красивой в молодости. Я знаю, чей это красивый зад. Ну, дорогой? Я хотела взять «Билитис» себе, а «Граций» отдать вам, но вы можете сами выбрать.
— Это трудный выбор!
— Та, что вы оставите у меня, будет недалеко от вас, в другом конце коридора. Если бы вы женились на мне, когда вы должны были это сделать, вы, старый маньяк-насильник, вам не пришлось бы делать такой выбор. Обе были бы вашими, Джейк. Кстати, почем сейчас художественные критики?
— Ну-у, центов десять за дюжину слов, хотя сегодня все дорого. Я так понимаю, вы хотите помочь Джо Бранке?
— Конечно. Он продает свои картины по смехотворно низким ценам и платит огромные комиссионные. Он продает так мало, что им едва хватает на пропитание, в то время как халтурщики разных мастей пользуются огромным спросом. Я думала…
— Можете перестать думать: я понимаю, что это несправедливо. Мы найдем ему хорошего агента, мы скупим то, что у него есть в продаже, через третьих лиц… и оставим все у себя; это будет надежным вкладом… и мы купим художественных критиков здесь, затем еще где-нибудь по мере того, как он будет становиться все более известным. Вопрос лишь в том, насколько он должен преуспеть. Должен ли я выставить его картины в «Метрополитене»?
— Джейк, мне кажется, Джо не жаждет громкой славы. И я не хочу, чтобы все это бросалось в глаза, чтобы он смог что-нибудь заподозрить. Или Гиги — она не такая простая, как Джо. Хотя и не очень умудренная. Я лишь хочу, чтобы его картины покупались достаточно регулярно, чтобы Гиги могла свободно покупать продукты и одноразовые простыни, которые она бы могла менять каждый день, если захочет. Эта девочка пытается вести хозяйство, готовя суп из тряпки для мытья посуды. Я пыталась делать это во времена Великой депрессии. В этом нет ничего веселого… И я не вижу оснований, чтобы Гиги должна была делать это, будучи замужем за честным перед Богом художником, который умеет рисовать… и работать. Он не из тех, что бьют баклуши, рассуждая об искусстве и своих творческих планах. Джо рисует. Он не только художник, но и ремесленник в хорошем смысле этого слова. Может быть, я и не знаю, каким должен быть ремесленник, но уважаю ремесленников. Их так мало осталось в этом загнивающем мире.
— Меня не надо в этом убеждать. Мы сделаем все это, даже если нам придется заплатить пятнадцать центов за дюжину слов.
— Да хоть двадцать. Но давайте закончим смывать краску… Мне надо послать кого-нибудь вниз за оливковым маслом. А вы сделайте мне одолжение: попросите Вини принести мне теплый халат или сами сходите за ним. Но только выберите покрасивее, если же ее нет дома… нет, я сама могу сходить в свою комнату, надев накидку, которую я носила на улице. Нет проблем, и…
— Хм…
— Я снова что-то не то сказала?
— Нет, дорогая. Я должен сделать официальное сообщение. Доктор Роберто Карлос Гарсиа и миссис Винифред в настоящее время проводят свой медовый месяц.
— Что? Какая же она крыса! Не дождалась свою старшую сестру, чтобы попрощаться. Ну и хорошо! Джейк, это чудесно!.. Наверное, я сейчас заплачу.
— Плачьте, а я пока схожу в душ.
— Нет, черт возьми! Я буду плакать, когда Вини вернется. Я приму душ с вами, и вы потрете меня там, где я не вижу краску. Когда они уехали и когда вернутся? Я же должна выбрать для них комнаты. Роберто не захочет жить в соседней комнате, из которой можно войти в мою. И мне надо подумать о свадебном подарке. Может быть, я подарю им картину, которую вы оставите мне. Роберто не позволит мне подарить что-нибудь дорогое, он упрям.
(— Босс, может быть, что-нибудь другое? Я не понимаю, почему Боб не захочет жить в соседней с вами комнате с общей дверью.
— Может быть, он и не будет против, что касается меня, то я — за. Но слуги могут истолковать это по-своему.
— К черту слуг!
— Всех, Юнис? У меня и так дел хватает.)
— Юнис, я взял на себя смелость распорядиться, чтобы Каннингэм приготовил для супругов Гарсиа золотую комнату.
— Превосходно! Я дам распоряжение прорубить дверь из моего холла в их… а там есть вход в библиотеку, которая соединена с вашей комнатой. Тогда мы сможем прекратить это неприглядное шныряние взад и вперед по коридору.
— Молодожены могут предпочесть уединение.
— Об этом я не подумала. Но, в общем-то, «у меня и свои дружки есть», как сказала одна старая дева.
— В любом случае они вернутся скорее, чем мы успеем прорубить дверь. У меня есть сведения из надежного источника, что верный, но корыстный член вашей команды согласился позвонить миссис Гарсиа, как только вы вернетесь. Полагаю, он уже сделал это, И думаю, что они вернутся еще до ночи.
— Интересно, кого же это я должна уволить. Нельзя же так портить медовый месяц.
— Как я знаю, доктор Гарсия был «за». Молодожены составляют ваш медицинский персонал и должны следить за вашим здоровьем.
— Что за чушь! Я здорова как бык. На мне можно пахать. Но я рада, что они возвращаются. Я хочу поцеловать их и выплакаться.
— Иоганн, иногда я не понимаю, то ли вы глупы по молодости, то ли от старости.
— Последний раз, когда вы назвали меня Иоганном, вы получили царапину. Дорогой, вам не приходило в голову, что я могу быть старой глупой молодой девушкой?
— Интересная версия.
— Если это и так, Джейк, то я все равно счастлива, как кошка, которую оставили наедине с рождественской индюшкой. Теперь, когда с Джо все улажено, а Верховный суд для разнообразия вынес разумное решение, последние остатки моей раздражительности исчезли. Жизнь представляется мне длинной, головокружительной и восхитительной. У меня даже нет слабости по утрам.
— Не понимаю, почему у вас должна быть слабость, а?
(— Босс, я думала, вы ему не будете говорить.
— Юнис, он все равно скоро узнает… и я не хочу, чтобы он сам заметил. Нехорошо так поступать с Джейком. Сейчас самое подходящее время. Он должен узнать первым.)
— Я сказала, что меня не беспокоит утренняя слабость, Джейк. Я здорова как лошадь, а единственная перемена, которую я в себе заметила, — это то, что я постоянно голодна, как два волка.
— Вы хотите сказать, что вы беременны?
— Не смотрите на меня так сурово, Джейк. Я оплодотворена и счастлива как никогда. Я могла бы еще некоторое время не говорить об этом, но я хотела, чтобы вы знали, прежде чем кто-нибудь заметит. Но, дорогой, пусть это будет конфиденциальной информацией… Если Вини узнает, она начнет нянчиться со мной и волноваться. А молодая жена не должна этого делать. Если повезет, я смогу скрывать это от Вини, пока она тоже не забеременеет.
(— Босс, с чего вы взяли, что Вини намеревается забеременеть?
— А вы подумайте своей головой.
— У меня нет своей головы, босс… только ваша. И она не очень хорошо работает.
— Жалобы? Еще что-нибудь такое скажете, и я не женюсь на вас.
— Мы уже женаты, босс.
— Я знаю это, дорогая. А теперь помолчите, мне надо быть начеку.)
— Юнис, вы уверены?
— Да. Тест положительный.
— Анализ делал Боб или какой-нибудь шаман?
— Отношение пациента с доктором конфиденциальны. Но это был вовсе не шаман. Не продолжайте эту линию допроса, советник.
— Хорошо! Мы немедленно поженимся!
— Черта с два!
— Юнис, давайте без глупостей!
— Сэр, я сделала вам предложение еще давным-давно. Вы наотрез отказались. Я сделала вам предложение немного позже. И снова была отвергнута. Я решила не возобновлять моих домогательств и не делаю этого сейчас. Я не выйду за вас замуж. Но я с удовольствием останусь вашей любовницей, пока я еще не слишком тяжелая… и буду больше чем польщена, если вы сделаете меня первой любовницей после родов. Я люблю вас, сэр, но я не выйду за вас.
— Мне следовало бы отшлепать вас.
— Не думаю, что мне это причинит какой-либо вред. И не думаю, что вы сможете поднять руку на беременную женщину.
(— А теперь ударьте его с другого фланга, босс.
— Юнис, не вмешивайтесь. Я не только падшая женщина; я еще и старый Иоганн Смит, которого не следует слишком понукать. Джейк может поиметь нас в любое время, это так. Но я буду не я, если позволю ему быть «благородным» и считать себя обязанным жениться на мне из-за того, что я беременна.
— Босс, неужели мы никогда не станем его женой? Это ошибка, дорогой. Мы нужны ему.
— И он нужен нам, Юнис. Конечно, мы выйдем за него, после того как ощенимся. После.
— Босс, вы делаете большую ошибку.
— Делаю — значит делаю. Я никогда не делаю маленьких ошибок, только большие.)
— Я не говорил, что отшлепаю вас, я лишь сказал, что мне следовало бы это сделать. Что случилось? Я точно помню, как вы говорили мне, что позаботились о контрацепции.
— У вас хорошая память, сэр. Именно так я и сказала. Я позаботилась о контрацепции. С вами и с другими я заботилась о контрацепции так, как мне было нужно… и позаботилась в нужное время с тем мужчиной, которого я сама выбрала.
— Хм! Это очень уклончивый ответ. Позвольте мне задать вопрос напрямую. Юнис, вы от меня забеременели?
— Я не отвечу. Вы же знаете, что по крайней мере каждый второй мужчина из наших знакомых переспал со мной — и я могла бы быть невестой целого полка. Джейк, вы не захотели жениться на мне, когда я была девственницей; вы не захотели жениться на мне, когда сделали меня своей любовницей. Поэтому от кого у меня ребенок — не ваше дело, и вы не имеете права меня расспрашивать. Хотя я вас очень люблю, я не потерплю больше ни одного вопроса на этот счет. Ни теперь, ни потом! Кого я выбрала в отцы для своего ребенка — это мое дело. Но можете быть уверены, что я выбирала аккуратно, с открытыми глазами. Вы же говорите со мной, как отец с дочкой, сбившейся с пути истинного, или как инспектор, который устанавливает нелицензированную беременность. Вы знаете, что это не так. Мне девяносто пять лет, я намного старше вас и могу позволить себе иметь дюжину детишек, если захочу… а я могу этого захотеть. Я достаточно богата, чтобы послать всех к черту. Джейк, я хотела поделиться с вами радостной новостью. Вы же смотрите на это, как на плохую новость, и считаете, что я провинилась. Я не принимаю этого, сэр. Я зря вам сказала. Пожалуйста, отнеситесь к этому, как к конфиденциальной информации… и никогда больше об этом не говорите.