Затем наступила очередь третьей секции.
Работа шла быстро, ровно, слаженно. Рошфор, стоя на палубе теплохода, следил по часам за временем опускания секций. Он был доволен. На спуск первой секции ушло пятьдесят минут. Второй, третьей - по сорок. Неплохо. Четвертая - тридцать минут. Пятая - тридцать. Ощутительно близок стал момент окончания монтажа трубы. Скоро можно будет взяться за монтаж турбины. Шестая секция...
Непонятно! Море спокойно. Ветра нет. Почему так сильно вдруг заколебался поплавок? Почему дрожат торчащие сверху над ним две секции? Все сильнее, сильнее...
Вероятно, это сейчас прекратится.
Нет, содрогания не прекращаются. Они усиливаются. Вся конструкция раскачивается из стороны в сторону, и амплитуда ее колебаний увеличивается.
В чем дело?
Среди монтажников началась паника. Два-три человека, надев спасательные пояса, бросились в море, поплыли к судам. Остальные прекратили работу и стояли, озираясь во все стороны.
Рошфор не растерялся. Схватив рупор, он закричал:
- Балласт! Сыпьте балласт!
Оставшиеся на конструкции рабочие начали сыпать добавочную порцию балласта. Рошфор рассчитывал, утяжелив кессон, увеличить его устойчивость. Но, возможно, ему слишком поздно пришла эта мысль. Конструкция несколько успокоилась, потом внезапно пришла в сильное движение. Шар заметался, поднимая волнение, со страшной силой задрожала труба, издавая негромкий, тяжкий звон. Под водой раздался глухой, но мощный, гулкий удар. Две секции трубы, прикрепленные к остальным, уже вмонтированным в кессон и торчавшим над водой поверх шара, стали быстро опускаться сквозь канал поплавка.
Рошфор махнул рукой.
- Спасайтесь! - крикнул он монтажникам.
Но все они и без того уже прыгали в воду и затем стремительно поплыли к теплоходу, темнея под ослепительным солнцем загорелыми до черноты телами.
Быстро пересекли они пространство, отделявшее их от теплохода, и по трапу взобрались на палубу. Теплоход стал отходить подальше. Рошфор опасался за судьбу барж, стоявших ближе к конструкции, но они остались невредимы. Поплавок, еще не связанный с трубой, колеблясь от поднявшейся зыби, лежал на поверхности. Смонтированный кусок трубы и кессон безвозвратно ушли под воду, на глубину восьмисот метров.
Рошфор стоял без движения, глядя на воду. Пред ним возникло видение, отчетливое почти до степени галлюцинации.
Вот уже вся установка готова: труба погружена, полным ходом работает океанская станция, укомплектованная обслуживающим персоналом. И вдруг - та же самая авария... Ведь сейчас нельзя установить ее причину...
Начинает дрожать все гигантское сооружение с восьмисотметровой трубой. Соединение не выдержало, отрывается поплавок... Обладая огромной плавучестью, он с чудовищной быстротой взлетает с двадцатиметровой глубины, стотридцатитонная масса стремительно ударяется снизу в плавучий остров и разносит вдребезги его, станцию, людей!
"Итак, - говорил себе Рошфор, глядя на еще покачивающийся на воде шар, - нужно начать все сначала. Заказать кессон, секции трубы. Привезти их сюда. Вновь начать монтаж и спуск..."
Все это осуществимо. Но...
И тут впервые он задал себе вопрос: может ли все это сделать и довести до конца один человек, даже обладающий нужным капиталом и железным упорством?
Что касается капитала, то надо посмотреть, подсчитать, выявить все ресурсы. При большом напряжении можно будет, пожалуй, сделать еще одну попытку.
А где гарантия, что эта последняя попытка будет удачна, что ее не постигнет участь предыдущих?
В чем причина сегодняшней катастрофы?
Система не была как следует уравновешена?
Все расчеты были сделаны заранее и тщательно проверены. Мало того, Рошфор заказал точную модель установки и детально изучил ее в то время, как экспедиция плыла к месту назначения.
Но допустим самое маловероятное: ошибка все же была. Это-то еще не так страшно: можно все проверить сначала, опять и опять.
Самое страшное другое: кто может поручиться, что и теперь не было диверсии со стороны энергетических трестов?
Правда, здесь речь шла о производстве холода, а не энергии. Но заправилы трестов, конечно, великолепно понимают, что в случае удачи предприятия Рошфор не остановится - ведь он не обычный предприниматель, ему важна не только прибыль от одной или даже нескольких установок, но главным образом торжество его идеи.
Да, они должны понимать, что он по самому существу дела их смертельный враг. И они не успокоятся, пока не уничтожат его.
А если так, не исключено, что сегодняшная авария - дело их рук. И если это удалось им сегодня, то может удасться и в следующий раз, и так далее, до бесконечности...
Впрочем, речь может идти только об одном следующем разе. Дальше средств у него, безусловно, не хватит. А шансы на чью-либо помощь, и вначале ничтожные, уменьшались с каждой аварией и теперь дошли до нуля.
В самом деле, кто свяжет судьбу своего капитала с предприятием, которому грозит гибель не только от стихий, но и от могущественного, безжалостного, методически настойчивого врага?
Этот враг вездесущ. Он без помехи проник в самое сердце завода. Он легко - и уже во второй раз - пробрался в среду помощников Рошфора.
В первый раз подрезали тросы. Что сделали теперь? Этого не узнаешь: тайна ушла на дно океана вместе с обломками установки.
Сделали ли? И что именно? И кто?
Неизвестность мучительнее всего. Враг не только безжалостен и хитер он неуловим, как ветер, как облако.
Рошфор перебирает в памяти все лица сотрудников, рабочих. Кто из них предатель?
Да, впрочем, что толку? Если бы он и нашелся и его удалось обезвредить, удалить, разве они не сумеют подослать нового, тщательно замаскировав его? Их средства и силы неограниченны.
22
Бывает так.
Человек, обладающий большой физической силой, легко переносит огромные тяжести. Он нагружает себя все больше и больше и наконец, не рассчитав, берет последний небольшой груз, который, добавленный к прежде взятым, уже переходит меру его возможностей, пересекает роковую грань. И вот что-то обрывается в человеке - кончено. Он уже не тот...
Так думал Карл, глядя на безмолвного, ссутулившегося Рошфора.
А может быть, он оправится снова, как после предыдущей катастрофы?
Он не решался заговорить с Рошфором, а тот упорно молчал, внезапно обрюзгший, зажав левую руку в правой и подергивая плечами.
Затем так же безмолвно ушел в свою каюту и заперся в ней.
Карл долго ждал. Потом его охватила безотчетная тревога. Он постучался в каюту Рошфора. Тот приоткрыл дверь и не впуская его, тихо сказал:
- Ничего, Карл. Завтра поговорим.
23
Сотрудники и рабочие экспедиции Рошфора не спали всю ночь, потрясенные происшедшим. В то время как телеграф и радио разносили по всему миру весть об очередной катастрофе, на всех судах рошфоровской флотилии беспрерывно обсуждалась авария, шли споры о ее причине. Но дальше предположений, высказанных Рошфором самому себе, никто не мог пойти, все терялись в догадках. И все испытывали чувство гнетущего отчаяния. Не только потому, что гигантское сооружение лежало разбитым на дне океана, а, главным образом, потому, что Рошфора не было среди них. Они привыкли к его нерушимой вере в победу, он ободрял их в самые тяжелые минуты. Теперь он сидит, запершись в своей каюте. Что он делает? О чем думает? Им хотелось надеяться, что он все тот же, что он ищет и найдет выход, что он появится в дверях каюты и, как всегда, глуховатым, властным голосом скажет:
- Мое правило остается неизменным: не сдаваться и не отступать!
Но он не шел, и росла тревога.
Только перед самым рассветом все наконец уснули, измученные бесплодными разговорами о причине аварии, тяжелым, нарастающим беспокойством.
Карл, не раздеваясь, забылся в своей каюте смутным сном.
Была особо глухая предутренняя тишина. Рошфор, медленно, осторожно ступая, вышел на палубу. Чуть-чуть занимался свет на востоке, едва начинали меркнуть огромные, мерцающие, незнакомые созвездия южного неба, повторяясь в зеркальной, еще таинственно темной воде.
Рошфор постучал в каюту Карла, и Карл, вздрогнув, вскочил на ноги, бросился к двери, быстро открыл ее.
- Тише, - прошептал Рошфор, - успокойтесь. Я кое-что придумал, помогите мне.
Карл, недоумевая, но не решаясь спрашивать, наскоро оделся, и они вдвоем вышли на палубу. У Рошфора в руках был небольшой пакет, он засунул его в карман брюк.
На судне никто не проснулся. Они тихонько спустили двухвесельную шлюпку, вода слабо плеснула. Рошфор сел на руль.
- Гребите, - тихо сказал он.
- Куда? - удивленно спросил Карл.
- К поплавку.
Весла почти бесшумно погружались в воду. Направляемая умелым рулевым, лодка шла прямо, как по нитке.
- Зачем вам к поплавку? - спросил Карл.
- Увидите.
Восток медленно, нерешительно начал розоветь.
Шар возвышался над темной поверхностью спокойной воды гигантской массой. По мере приближения он вырисовывался отчетливее, становился огромнее. Наконец лодка вплотную подошла к нему - крошечная в сравнении с ним. Теперь сидящим в лодке была видна лишь небольшая часть боковой поверхности подавляющего их своей величиной сооружения. Выпуклость шара нависла над ними, и им показалось, что снова надвинулась ночь. Рошфор взобрался на шар по лесенке, устроенной для монтажников. Карлу за выпуклостью поплавка не видно было, что он там делает. Карл начал тревожиться.
Он подождал немного. Великая тишина океана окружала его, ему казалось, что он бесследно тонет в этой глухой тишине. Он не выдержал и крикнул преувеличенно громко:
- Профессор!
И так сильна и плотна была охватившая его тишина, что ему показалось: его голос упал в нее незаметной пылинкой. Но Рошфор тотчас же откликнулся откуда-то, невидимый, но голосом спокойным и как бы бодрым:
- Что, Карл?
- Что вы там делаете? - с невольной неожиданной хрипотой спросил Карл.
Рошфор чуть помедлил.
- Ничего особенного. Сейчас иду к вам.
И правда, тотчас же спустился.
- Теперь вы на руль, Карл.
Карл повиновался. Он ждал ответа на свой вопрос, но Рошфор молча работал веслами. В том, как он греб, чувствовался спортсмен. Он ритмично наклонялся, полной грудью вдыхал воздух, плавно откидывался всем туловищем. Он не торопился, но лодка неслась как бешеная. В несколько минут они подошли к теплоходу и поднялись по трапу на палубу.
Стало светло. Поплавок темной массой лежал вдали.
Вдруг из него поднялся ослепительный столб пламени и тяжелый грохот потряс мир. То место, где лежал поплавок, заволокло дымом. Оттуда побежали волны и с силой стали бить о борт теплохода.
Карл схватил Рошфора за руку:
- Что вы сделали?
Рошфор повернул к нему бесконечно утомленное лицо - неряшливая щетина, морщины у глаз.
- Зрение и слух не обманывают вас, Карл. Я взорвал его.
- Но зачем, зачем?
На судах рошфоровской флотилии перепуганные, потрясенные взрывом люди выбегали на палубы. Рошфора и Грейфера окружили полуодетые, ошеломленные рабочие и инженеры. Раздавались беспорядочные крики, недоуменные вопросы:
- Что случилось?
- Взрыв! Что за взрыв?
Рошфор поднял руку, возвысил голос, требуя внимания:
- Спокойствие! Не случилось ничего непредвиденного. Вы скоро узнаете, в чем дело.
Затем он отошел с Карлом в сторону.
- Вы спрашиваете зачем? - Он помолчал утомительно долго, поскреб пальцами небритый подбородок. - Технически все это возможно начать сначала. Но я выдохся. Капитал кончается. Никто не поможет. Нужно еще расплатиться с людьми. Останется едва на жизнь. Мне мучительно трудно было заставить себя поставить крест. И чтобы не было соблазна продолжать...
Он потупился.
Нежно-розовая, потом алая пылающая заря залила восток, огненный край солнца вырвался из воды.
На том месте, где так недавно лежал шар, не было ничего, только колыхалась затихающая зыбь.
От автора
В основу этой повести положены подлинные факты из жизни и деятельности крупнейшего французского ученого и изобретателя Жоржа Клода. Вместе со своим сотрудником Полем Бушро он в конце 1926 года изложил в Парижской академии наук свой план добывания энергии, о котором идет речь в повести. Основные узлы ее совпадают с действительностью. Сущность изобретения согласована с докладом Клода академии. Опыт с миниатюрной турбиной, работавшей в условиях температурного перепада, был показан Клодом как иллюстрация к его докладу. 50-ваттную модель будущей океанской установки он поставил и привел в действие в Бельгии, близ Льежа, на реке Маас, куда ближайшая фабрика спускала горячую воду. В 1928 году Клод уже начал создавать свою станцию на побережье Южной Америки. Основные принципы ее устройства и данные об этапах строительства заимствованы автором из опубликованных в печати материалов, так же как и описания происходивших во время строительства аварий, организованных капиталистическими магнатами энергетики.