В следующую секунду кто-то мягко постучал в стекло дверцы, и Гейл с криком вскинула голову.
— Что вам нужно? — выкрикнула она съеживаясь. — Что вам нужно?
— Ваши права, мисс, — сказал полисмен. — Из-за вас едва не столкнулись три машины.
11
Джо сидела в кровати с книгой на коленях, глядя, как муж устало снимает галстук и рубашку. Она знала, что произошла какая-то неприятность. Он пришел домой в три часа дня — такого еще не случалось за одиннадцать лет их супружеской жизни. Он вяло ковырял еду, был мрачен, и даже не стал смотреть воскресный футбол. За весь вечер он почти не разговаривал, и хотя она привыкла к тревожному молчанию в те периоды, когда он работал с трудными делами, она прекрасно видела, что сейчас ему особенно трудно. Несколько раз он вдруг застывал, глядя в пространство, или дрожащей рукой проводил по лбу.
И сейчас было почти половина десятого, и до утра было далеко. Она хорошо знала мужа и понимала, что у него опять будут кошмары, если он не расскажет ей все. Иногда он поверял ей вещи, которые она предпочитала бы не слышать — убийство ребенка или новая жертва этого Таракана — но она внутренне согласилась с этим, потому что была женой полицейского и это была его работа, и таковы были пути этого мира.
— Итак, — сказала она наконец, откладывая в сторону книгу. — Поговорим?
Он повесил рубашку на плечики в шкафу, потом поместил на полку для галстуков свой галстук.
— Энди, все не может быть так уж плохо, правильно?
Он глубоко вздохнул и повернулся к жене. И увидев его глаза, она подумала — да, да, может быть так плохо, до такой степени…
Когда он заговорил, голос его был усталым, но где-то в глубине его Джо чувствовала нервную дрожь, которая сразу же ее встревожила.
— Я должен был уже давно тебе рассказать, — тихо начал он. — Я должен был довериться тебе первой. Но я боялся. Я и сейчас боюсь. И до сих пор я не знал, что мои опасения в самом деле не напрасны. Я надеялся, что ошибаюсь, что вижу тени там, где ничего нет, что просто слегка схожу с ума из-за нагрузки. Но теперь я знаю, что я прав, и очень скоро господь Бог не будет в силах спасти этот город.
— Энди, о чем ты?
— Потому что они скоро выйдут на улицы, пойдут по домам от дома к дому по всему городу. И в одну из ночей — возможно, не завтра и не послезавтра — но в одну из ночей они придут и в этот дом. — Голос его вдруг замолчал, словно надломился. Джо крепко сжала руку мужа.
— Что случилось? — взмолилась она. — Пожалуйста, расскажи мне!
— Хорошо. Да, я должен тебе рассказать.
И тут у него все вырвалось наружу, все, начиная с происшествия на Голливудском Мемориальном кладбище и до живых трупов, обнаруженных в восточном Лос-Анжелесе. Джо так крепко сжимала свои ладони, что почувствовала вдруг боль в костяшках. Он закончил рассказ о своем срыве и о том, как Салли Рис в молчании отвез его в Паркер-центор, словно Палатазин был одним из ненормальных бродяг-хиппи, которые спят в траве у памятника Бетховену на Першинг-сквере.
Он мрачно усмехнулся Джо, но глаза его были испуганными.
— И вот теперь я вижу, как ОНИ возвращаются. Они начинают покорять этот город. Так же, как покорили они когда-то мою деревушку. И когда они завладеют Лос-Анжелесом… — Ужас не дал ему договорить. — Бог мой, Джо! Тогда их будут миллионы! И никакая сила на земле не остановит тогда их!..
— Энди, — тихо сказала Джо. — Когда я была маленькой, родители рассказывали мне истории о вампирах. Но ведь сейчас мы живем в совершенном мире, и… — Она замолчала, потому что в глазах его была буря.
— Ты тоже не веришь? Джо, неужели ты не видишь? Они ведь и хотят того, чтобы мы им не верили, потому что если мы начнем распознавать их среди нас, то сможем от них обороняться. Вывесим чеснок на оконных рамах, приколотим к дверям распятия. Они того и хотят — чтобы мы смеялись, чтобы мы говорили «этого не может быть!».
— Закрывая глаза, мы помогаем им прятаться, помогаем сделать еще один шаг к нашим дверям, — продолжил он, помолчав.
— Но разве ты можешь быть совершенно уверенным, что не ошибаешься? — разумно заметила она.
— Могу. Я уверен. Я видел сегодня эти тела. Скоро они начнут просыпаться, а я выгляжу со стороны совершенным маньяком, и ничем не могу им помешать! Я могу взять канистру бензина и попытаться сжечь их. Но что тогда произойдет? Меня посадят в камеру, а завтра утром вампиров будет в два раза больше, чем сегодня.
— Ты кому-нибудь об этом рассказывал?
— Нет. Кому я мог рассказать? Кто бы мне поверил? В твоих глазах я вижу, что ты тоже мне не веришь. Ты всегда считала мою мать ненормальной. Но все ее рассказы — это правда! Теперь я знаю это. Я видел все своими глазами.
Телефон на столике у кровати вдруг зазвонил. Палатазин снял трубку.
— Алло?
— Капитан Палатазин? Это лейтенант Мартин. Только что звонили детективы Цейтговель и Фаррис. Есть положительные результаты по опознанию нужного нам автомобиля. Это «фольк» «зеро-танго-отель», номер 285 ЭТГ. Принадлежит человеку по имени Уолтер Бенфилд, Мекка-партаменто, номер 17.
— Они сейчас там? — Сердце его так билось, что он едва слышал свой голос.
— Да, сэр. Послать подкрепление?
— Нет, пока не надо. Я еду сам. Спасибо, что позвонил, Джонни.
Он повесил трубку и встал, вытащив из шкафа новую рубашку, и начал поспешно ее надевать.
— Что случилось? — спросила с тревогой Джо. — Куда ты?
— На другой конец города. — Он протянул руку за наплечной кобурой. Застегнул ремешки, потом набросил свой коричневый плащ. Джо надела халат и проводила мужа на первый этаж.
— Это связано с Тараканом? — спросила она. — Ты обещаешь быть осторожным? Ты уже не мальчик, Энди. Пусть рискуют молодые. Ты слышишь меня?
— Да, — сказал он. — Конечно.
Но на самом деле он не слушал. Ему казалось, что в глубине его сознания раздается настойчивый далекий голос…
— Будь осторожен, — сказала Джо, застегивая его плащ. — Помни…
… И голос этот говорил, что с завтрашнего утра все пойдет по-другому, потому что сегодня вечером он совершит шаг, который должен будет изменить судьбу города и его людей, миллионов людей.
— Пусть рискуют молодые. Ты слышишь?
Он кивнул, поцеловал ее и вышел в прохладную темную ночь. У самой машины он обернулся назад и сказал жене:
— Не забудь запереть дверь. Потом скользнул за руль, ощущая вес револьвера 38 калибра на плече. Он включил мотор и умчался в темноту.
Часть пятая
ВТОРНИК, 29 ОКТЯБРЯ
ПРИНЦ ТЬМЫ
1
Двадцать минут после полуночи. Палатазин сидел в своей машине на Коронадо-стрит, в двух кварталах от Мак Артур-парк. Посреди фасада голубым светом подмигивала вывеска: «Комнаты» Мекка» — на день, неделю, месяц «. Само здание было сложено из желтого кирпича с голубыми декоративными плитками, которые лет двадцать-тридцать назад могли показаться красивыми. Сейчас вид у всего здания был неряшливый — многие плитки треснули, отскочили, многие были покрыты лозунгами из баллончиков с краской, нанесенных по-испански по всему фасаду здания, выходившему на узкую боковую улочку. То и дело из двери появлялся какой-нибудь пьяный, и едва успевал отойти в сторону, как его рвало. Сюда падал неоновый отблеск великолепия Шестой-стрит и бульвара Уилшир, но сама по себе Коронадо-стрит была улицей достаточно темной, и черные ульи домов, построенных в основном в двадцатые и тридцатые годы, лепились друг к другу, словно черные вороны в стае.
В стоявшем по другую сторону белом» шевроле» зажглась спичка. Палатазин на секунду увидел профиль Фарриса, закуривающего сигарету. Фаррис был крупным, тяжелым мужчиной с выдающейся мускулатурой. Его любимым видом спорта была профессиональная борьба. У него были жгуче-черные глаза, способные пригвоздить подозреваемого к месту за целый квартал. В Паркер-центре его заглаза прозвали «Колесо», и это была лишь наполовину шутка, потому что если он кого-то перебрасывал через себя, то несчастный долго не мог встать на ноги после этого. Кроме него в «шевроле» сидел за рулем Цейтговель. Палатазину показалось, что вместо здания «Мекки» Цейтговель следит за ним, но он отбросил предположение, как признак паранойи.
Когда Палатазин добрался до них, Цейтговель быстро ввел его в курс дела: примерно в девять часов он и Фаррис приехали в «Мекку», чтобы проверить номер шестнадцать по их списку. На звонок за дверью Бенфилда никто не отозвался, но им удалось поймать внизу домоуправителя. Он лишь один раз взглянул на фоторобот и тут же с уверенностью узнал в изображении человека из семнадцатого номера. Тогда Цейтговель прогнал имя Уолтера Бенфилда через компьютеры регистрационной автомобильной службы и выяснил, что этот человек является владельцем серого «жука-фольксвагена» модели 1963 года. После этого, получив полный регистрационный номер этой машины, он вызвал ночного дежурного офицера, лейтенанта Мартина.
За час до полуночи домоуправитель мистер Пьетро звенел ключами в узком, тускло освещенном коридоре, пока ключ, наконец, не скользнул в замочную скважину квартиры номер 17.
— Я бы этого делать не стал, если бы не знал, что это нужно, — сказал он трем полицейским, стоявшим вокруг него. — В смысле, вы, ребята, не стали бы нарушать чье-то право на личную жизнь, если бы на то не было важной причины, ведь верно?
— Да, у нас имеется важная причина, — сказал ему Палатазин. — И мы не нарушаем прав, мистер Пьетро. Мы просто хотим осмотреть квартиру. Одна-две минуты, и все. Больше нам ничего не нужно.
— Да-да, конечно.
Замок щелкнул и дверь отворилась. Пьетро включил свет и они вошли в комнату. Атмосфера в комнате была клаустофобической, и Палатазин сразу почувствовал резкий запах, напоминающий жженый миндаль. Одежда валялась на полу и на стульях, кровать не была убрана. Над стеной в изголовье кровати были приклеены вырезанные из журналов фотографии атлетов, штангистов, культуристов. Палатазин направился к середине комнаты, но тут что-то зашуршало на старом столике для игры в карты. Остановившись, он уставился на три проволочные клетки, наполненные громадными черными тараканами, старающимися вползти друг на друга. Он коротко и со свистом втянул в себя воздух.
— Посмотрите на это! — сказал он остальным.
— Иисус! — воскликнул, не веря своим глазам, мистер Пьетро. — Что он делает со всеми этими… штуками? Слушайте, у меня дом чистый, ничего подобного у меня…
— Да-а… — протянул Фаррис, заглянув в одну из клеток. — Ну и уроды…
Палатазин отошел в сторону, разглядывая фотографии на стене.
— А где работает мистер Бенфилд? — спросил он хозяина дома.
— Где-то в Западном Лос-Анжелесе. В одной из больших компаний по выпуску аэрозолей. — Вид у Пьетро был неподдельно страдальческий. — Для уничтожения паразитов, насекомых и так далее.
— А название компании вы знаете?
— Нет, извините, не знаю. — Он снова посмотрел на тараканов и с отвращением повел плечами. — Бог ты мой, вы думаете Бенфилд все это с собой с работы приносит? Или… как?
— Сомневаюсь.
Палатазин посмотрел в другой угол комнаты, где Фаррис проверял содержимое комода.
— Вы не волнуйтесь, мистер Пьетро, мы не собираемся разбирать мебель Бенфилда на части. Фаррис, будь поаккуратнее с этими ящиками… Мистер Пьетро, когда Бенфилд обычно приходит домой?
— А в любое время, когда ему вздумается, — пожал плечами Пьетро. — Иногда приходит вечером, побудет немного, потом снова уезжает на машине. Я уже давно научился различать всех жильцов по звуку шагов. Слух у меня довольно острый. В общем, никаких регулярных часов прихода домой у него нет.
— А что он за человек? Вы часто с ним разговариваете?
— Нет, он человек замкнутый. Вроде, все нормально, тем не менее…
Пьетро усмехнулся, показывая золотой зуб:
— Всегда платит вовремя, а этого не о каждом из них скажешь. Нет, Бенфилд человек молчаливый. Да, однажды, когда я не спал, слушал радио, он постучал ко мне, часа в два ночи. Это было недели две назад. Казалось, он хотел поговорить, и я его впустил. Он в самом деле был чем-то очень возбужден… Не знаю. Он нес что-то такое сумасшедшее… насчет своей старушки, кажется нашел или видел где-то… В два часа ночи!
Тут мистер Пьетро пожал плечами и повернулся, глядя на Цейтговеля, шарившего под кроватью.
— Старушку? То есть, подругу?
— Нет, мамулю… Его старушку.
— О, тут кое-что… — сказал Цейтговель, вытаскивая из-под кровати ящик с журналами. Это была странная коллекция комиксов, журналов для культуристов и порнографии. Палатазин с отвращением нахмурился. На кровати лежала пара черных пружинных эспандеров, из тех, которыми укрепляют мышцы кисти и предплечья. Палатазин попробовал сжать один из эспандеров, по-видимому, парень обладал недюженной силой. Он внутренне провел параллель между этим эспандером и задушенными женщинами, потом положил черный прямоугольник обратно на кровать. Он заглянул в ванную, обнаружил, что в ванне на несколько дюймов воды. В аптечке стояли флаконы с «Бафферином», «Эксердином», «Тайленолом». Похоже, Бенфилд страдал от постоянных головных болей.
— Капитан. — Цейтговель подал Палатазину, вышедшему из ванной, пожелтевший снимок. На нем была изображена полноватая блондинка, сидевшая на диване, обнимая одной рукой мальчика. Мальчик, коротко подстриженный, в очках с толстыми стеклами, отсутствующе улыбался в объектив камеры. Женщина сидела, закинув одну мясистую ногу на другую, на губах играла кривая ухмылка. Палатазин минуту рассматривал снимок, обратив внимание на странный стеклянный отблеск в глазах женщины, судя по всему, алкоголички.
— Вы когда-нибудь видели мать Бенфилда, мистер Пьетро? — спросил он.
— Нет, никогда.
Фаррис занимался кухней: плитой и газовой колонкой. Наклонившись, он открыл дверцу кухонного шкафа и извлек бутылку, до половины наполненную коричневой жидкостью. Отвинтив крышку он понюхал жидкость, и в тот же момент перед его глазами завертелись коричневые точки. Он быстро отдернул голову назад, чувствуя жжение в легких и в носу. Палатазин отобрал у него бутылку и понюхал содержимое через надетую крышку.
— Мистер Пьетро, вы знаете, что это такое?
— Похоже на прокисшую мочу.
Фаррис пришел в себя, восстановил дыхание и, заглянув под раковину, вытащил оттуда кучу старых тряпок.
— Не знаю, что это такое, капитан, но это нехорошо пахнет. Нехорошо. Такой аромат способен сбить с копыт.
— Цейтговель, — тихо сказал Палатазин. — Сходи к машине и свяжись с нашими друзьями, пусть проверят этого парня, нет ли на нем чего-нибудь.
Цейтговель вернулся через пятнадцать минут:
— Десять очков, капитан. У Бенфилда длинный список за спиной. Нападения, подсматривания, попытки изнасилования, нанесение увечий. Восемь лет провел в психолечебнице, его выпускали, но он опять попадал обратно. Ратмор-госпиталь.
Палатазин кивнул, глядя на клетки, полные копошащимися, шуршащими отвратительными насекомыми. Он поставил бутылку на место и затворил дверцы шкафчика.
— Да, мы нашли его! — так хотелось ему завопить. Но он знал, что еще слишком рано. Еще нужно было доказать, что Бенфилд имеет какое-то отношение к делу Таракана, к четырем убийствам.
— Подождем, пока он вернется домой, — сказал Палатазин, стараясь, чтобы голос его не выдавал волнения. — Мистер Пьетро, мы будем находиться снаружи, в машине. Вам лучше всего, думается, оставаться в своей комнате. Договорились? Если услышите, что вернулся Бенфилд, не спешите покидать свое жилище, вы понимаете?
— Собираетесь его арестовать? А что он сделал?
— Просто, хотим задать несколько вопросов. Спасибо, что показали нам комнату, мистер Пьетро. Об остальном мы позаботимся сами.
Палатазин грузно втиснулся в автомобиль и приготовился к долгому ожиданию. Несколько раз ему почудилось, что он видит приближающийся по Коронадо-стрит «фольксваген». Но это лишь показалось. Его не покидал слабый запах из бутылки, горьковатый, миндальный, немного медицинский. Если тряпку, смоченную этой субстанцией, прижать к лицу жертвы, она действует наподобие хлороформа. Очевидно, это была смесь каких-то веществ, с которыми имел дело на работе Бенфилд. Если это Таракан — а тараканы в клетках весьма уверенно указывали, что это он — он нашел себе какое-то еще более страшное занятие. Но если он Таракан, то почему изменил свой образ действий?