Но об этом – как скоро выяснилось – она беспокоилась зря: через пять минут после ухода Джерри в дверь осторожно постучали. Соня открыла дверь. Сердце ее дрогнуло, по спине поползли мурашки, рот открылся от удивления.
На пороге стоял ее начальник, Григорий Панков, тот самый Панков – по прозвищу Осьминог. Он нервно шевелил пальцами, плечи его поникли, на высоких залысинах блестели капельки пота – казалось, он давно ждал, когда уйдет Джерри. Наверное, и в самом деле ждал.
Встретиться с Лестером Колдуотером удалось только без двадцати двенадцать, и не потому, что Джерри опоздал в посольство. Сначала он простоял в очереди у входа: каждого посетителя обыскивали морские пехотинцы и проверяли детектором металла. Потом минут пять пришлось ждать, пока дежурный договорит по телефону и обратит наконец на него внимание. Когда его все-таки направили в кабинет на третьем этаже, секретарша Колдуотера, даже не предложив ему кофе, двадцать минут держала Джерри в приемной, где, кроме старых номеров «Уолл стрит джорнэл» и «Барронс», нечего было почитать. Только после этого Колдуотер его принял.
Стены кабинета были выкрашены в казенный светло-зеленый цвет, довольно мерзкий, на полу – казенный светло-коричневый ковер. Напротив стола – два огромных кресла с дешевой коричневой обивкой. Единственное, что самую малость украшало кабинет, – это американский флаг и портрет президента на стене.
Сам Колдуотер выглядел лет на пятьдесят. Полноватая фигура, синий костюм в полоску, седеющие, не очень аккуратно уложенные волосы, водянистые голубые глаза за стеклами модных треугольных очков.
– Садитесь, – сказал он вместо приветствия. Может быть, на Джерри подействовала обстановка, напомнившая ему кабинет воспитателя в школе, может, вся эта нервотрепка, может, сам Колдуотер. Как бы то ни было, Джерри разозлился и возненавидел заместителя атташе с первой секунды.
Он плюхнулся в кресло напротив стола, сложил руки на груди и сказал:
– Итак?
Колдуотер набрал что-то на клавиатуре компьютера.
– Итак, мистер Рид, я должен поставить вас в известность, что вы едва не нарушили Закон о национальной безопасности, подписанный недавно президентом.
– Каким же образом? – спросил Джерри, уже немного нервничая, но твердо решив этого не показывать.
– Вы знакомы с текстом нового Закона о национальной безопасности, мистер Рид?
– Нет, – ответил Джерри. – Я не юрист и не интересуюсь политикой.
Колдуотер вывел на экран еще что-то.
– По нашим сведениям, вы получили предложение работать на Европейское космическое агентство...
– Откуда вы знаете? – не удержавшись, спросил Джерри и тут же пожалел об этом.
– Вопрос не по моей части, мистер Рид, – ответил Колдуотер несколько неуверенно. – Однако вы не отрицаете?..
Джерри на секунду задумался. Очевидно, они все знают о предложении, может быть, о зарплате и о всяких льготах... Скрывать нет смысла, хотя и рассказывать лишнее тоже ни к чему.
– Не отрицаю. А что, это преступление?
– Нет. До тех пор, пока вы не приняли предложение, – сказал Колдуотер. – Поскольку вы имели доступ к военному проекту средней степени секретности, новый Закон о национальной безопасности запрещает вам работать за пределами Соединенных Штатов или на иностранные компании на территории Соединенных Штатов. Это может быть расценено как шпионаж – со всеми вытекающими последствиями. Поскольку ЕКА официально сделало вам такое предложение, вам необходимо подписать заявление с обязательством это предложение не принимать, иначе ваш американский паспорт будет аннулирован.
Он выдвинул ящик стола, достал бланк и подвинул его через стол Джерри, затем достал из кармана пиджака шариковую ручку и положил ее рядом с листом бумаги.
– А если я откажусь подписывать?
– Тогда я обязан потребовать у вас паспорт.
– А если я откажусь отдать его?
Колдуотер вздохнул и пожал плечами.
– Это опять не мой вопрос, мистер Рид. Достаточно будет, если я скажу, что вам не позволят уйти из посольства с паспортом на руках?
Джерри уставился на документ перед ним. Разговор немного напугал его, но будь он проклят, если подпишет что-то, не выяснив ситуацию до конца!
– Я не обязан ничего подписывать, не посоветовавшись с адвокатом, – сказал он Колдуотеру. – Это, если не ошибаюсь, конституционное право американского гражданина.
– По новому Закону о национальной безопасности – нет, – возразил Колдуотер. – Получив допуск для работы над «космическими санями» в компании «Роквелл», вы отказались от своего права получать юридические консультации по таким вопросам.
– Что? Да с тех пор уже Бог знает сколько лет прошло! Вашего закона тогда еще и в помине не было!
– Совершенно верно, – согласился Колдуотер. – Именно поэтому Конгресс весьма предусмотрительно наделил двенадцатую статью закона обратной силой.
– Это неконституционно! – выкрикнул Джерри. Мысли его плыли. – Я ничего не стану подписывать без консультации с адвокатом.
– Как пожелаете, – ровным тоном сказал Колдуотер и нажал кнопку интеркома. – Пригласите, пожалуйста, сюда Эла Баркера. Его ждет мистер Рид. – Колдуотер встал, демонстративно взглянул на часы и, двинувшись к двери, добавил: – Время к ленчу, так что вы с Баркером можете побеседовать в моем кабинете.
– И по какой части этот ваш Эл Баркер? – язвительно поинтересовался Джерри.
Колдуотер открыл дверь и посмотрел на него как на малого ребенка.
– Давайте не будем грубить, мистер Рид, – сказал он, шагнул за порог и закрыл за собой дверь, оставив Джерри одного.
Чувствовал Джерри себя точь-в-точь как в кабинете воспитателя: еще минута – явится директор школы.
Панков добирался до сути дела целую вечность. Он долго утирал ладонью пот со лба, попросил чашку кофе и стал жаловаться, как плохо было лететь из Брюсселя. Затем украдкой бросил взгляд на неубранную постель, на Соню и с серьезнейшим выражением лица уселся на стул, ни словом, ни жестом не выказывая никакого к ней интереса, словно и не пытался никогда подбивать клинья. Не позволил себе ни единой шуточки, и это особенно встревожило Соню.
– Как вы здесь очутились, Григорий Михайлович? – не вытерпела она.
Панков вымученно улыбнулся.
– Как бы мне ни хотелось сказать, что я прибыл сюда, влекомый романтической страстью, Соня Ивановна, но я в вашем будуаре, увы, по поручению компании «Красная Звезда»...
– Я вас не понимаю...
Панков, запинаясь и глядя куда-то сквозь нее, пустился в объяснения – похоже было, он готовил и старательно заучивал свою речь еще в самолете.
– Дело в том, что мы в ближайшее время должны подписать с Объединенной Европой многомиллиардный контракт. ЕКА, как вам, безусловно, известно от вашего... э-э-э... скажем, друга Джерри Рида, готовит в настоящее время опытные образцы своего собственного космоплана «Дедал»...
– Почему вы все это мне рассказываете? – резко спросила Соня. – Какое это имеет отношение...
– Терпение, Соня Ивановна, терпение. Я сам, по правде сказать, в этих вопросах немного плаваю, так что вы, пожалуйста, меня не перебивайте, а то я потеряю нить...
На лбу у него снова появились капельки пота. Он промокнул лоб салфеткой, глотнул чуть теплого кофе и продолжил:
– На чем я остановился... Ах да! ЕКА и один европейский консорциум хотят приобрести модули, из которых собран космоград, и построить на геосинхронной орбите, как ни странно, нечто вроде отеля – с тем чтобы сделать проект «Дедал» экономически жизнеспособным, хотя, убей меня Бог, я не очень понимаю, как тут все работает...
– Да, они хотят построить космическую станцию, чтобы «Дедалу» было куда летать, и тогда ЕКА сможет оправдать расходы на него перед банками, – раздраженно сказала Соня. – Джерри мне все это объяснял...
– Объяснял? – переспросил Панков несколько ошарашенно. – Тогда вы, очевидно, уже знаете, что они хотят также приобрести ракеты «Энергия», с помощью которых можно выводить на орбиту большие емкости с топливом, которые, в свою очередь, будут использоваться для буксировки «Дедалов» к этой их орбитальной станции... – Панков простонал. – Модули какие-то! Космические отели! Буксировщики! – запричитал он и несчастным тоном спросил: – Вы что-нибудь здесь понимаете?
– Все понимаю, за исключением того, почему вы прилетели сюда из Брюсселя и читаете мне лекцию, – сорвалась Соня, уже потеряв всякое терпение. – Может быть, вы объясните, Григорий Михайлович, в чем все-таки дело?
– Дело? Да, дело. Так вот, дело в том, что «Красная Звезда» отказывается продавать им ракеты-носители «Энергия» и настаивает на продаже топлива прямо на орбите, что нам несравненно выгоднее, а европейцы отказываются от такой сделки, так как их станция будет зависеть в этом случае от цены на наше топливо, так сказать, франко-борт на низкой околоземной орбите...
– Суть дела, Григорий Михайлович, ради Бога, суть!
– Да, хорошо, я понимаю. После, как мне было сказано, крайне тяжелых переговоров «Красная Звезда» выбила из Объединенной Европы компромиссное решение. Мы продаем им космоградовские модули и ракеты «Энергия», а прибыль используем на приобретение сорока девяти процентов акций транснационального Консорциума, который будет производить «Дедалы». Отличная сделка для «Красной Звезды», не правда ли?
– Замечательная! Гениальная! Бесподобная! Но какое это имеет отношение ко мне?
– Я как раз к этому и подбираюсь, – сказал Панков уже спокойнее и увереннее, от чего Соне не стало легче. – Видите ли, краеугольной проблемой здесь остаются эти самые орбитальные буксировщики, без которых ЕКА не может выводить космопланы к станции и построить саму станцию. У ЕКА нет необходимой технологии, нет ее и у нас, хотя, мне говорили, наши военные хотели бы ее заполучить, а без буксировщиков весь этот проект – дохлое дело. Сотни миллиардов рублей, как я понял...
– А американцы знают, как их строить, они разрабатывали «космические сани»... – закончила его мысль Соня. – Так вот почему ЕКА тратит кучу денег, чтобы заполучить Джерри!
Панков облегченно вздохнул, словно сбросил с плеч тяжелую ношу, и просиял – не будь эта улыбка на лице такого противного, скользкого человечка, ее можно было бы назвать ослепительной.
– Вот именно, Соня Ивановна, именно. Слава Богу, до вас дошло! – воскликнул он.
– Что дошло? – спросила Соня, на сей раз ей не удалось разыграть недоумение: она уже догадывалась, в чем дело.
– Теперь вы понимаете, почему мы намерены продлить ваш отпуск с сохранением оплаты?
– И на какой же срок? – Она знала ответ, но из мелкой мстительности решила заставить начальника попотеть.
– Я в самом деле должен объяснять это? – расстроенным тоном спросил Панков, не зная, куда деть руки.
Соня смотрела на него, делая вид, что ничего не понимает.
– Видите ли, Соня Ивановна, не я все это придумал, – занудил Панков. – Сделать вам это предложение меня уполномочил Сергей Даколов. Он получил информацию от своего руководства, которому, в свою очередь, ее передали из правления «Красной Звезды» в Москве: в высшем партийном руководстве считают... э-э-э... целесообразным, чтобы вы продолжали э-э-э... отношения с этим Джерри Ридом до тех пор, пока он не переметнется, и сделали все, что... э-э-э... в ваших силах, чтобы убедить его в необходимости такого шага.
– Что значит «переметнется»? Кто сказал, что это необходимо? И – к кому? Насколько я понимаю, речь шла только о его работе на ЕКА.
Покончив наконец с неприятным поручением начальства, Григорий Михайлович Панков воспрянул духом и стал самим собой, то есть опытным бюрократом.
– Нет, не только, – произнес он важным начальственным тоном. – ЕКА, без сомнения, сделает ему общеевропейский паспорт. По сути дела, они хотят, чтобы он помог им разработать их собственную версию ключевого звена «Космокрепости Америка». Американцы же сделают все возможное, чтобы воспрепятствовать этому, – за исключением прямого нарушения французских законов. Если он подпишет контракт с ЕКА, они наверняка не позволят ему оставаться в Европе с американским паспортом.
– Если подпишет...
Панков взглянул на Соню и совершенно официальным тоном произнес:
– Вы обязаны сделать так, чтобы Джерри Рид согласился работать на ЕКА. Это ваш долг – лояльной сотрудницы «Красной Звезды» и патриотки, которую, добавлю, страна одарила неограниченной визой для Западной Европы.
– А если я откажусь играть в ваши гнусные игры?
Григорий Михайлович Панков пожал плечами.
– Если вы откажетесь выполнить пожелание высшего партийного руководства, что ж... Лагерь вам, конечно, не грозит, но у «Красной Звезды» найдется вакантное место секретаря-машинистки во Владивостоке.
На сей раз Джерри долго не мариновали. Минут через пять после того, как ушел Колдуотер, в кабинет влетел Эл Баркер. Дверью он не то чтобы хлопнул, но закрыл ее резко, с этаким властным стуком.
Баркер оказался среднего роста чернокожим с крепкой фигурой, в отменного покроя темно-зеленом костюме, который на нем почему-то производил впечатление военной формы. Высокие скулы, коротко стриженные волосы с сединой, жесткий холодный взгляд, в котором чувствовалась привычка командовать. Не представившись, он быстро прошел к столу, сел, прямой как шомпол, во вращающееся кресло Колдуотера, положил локти на стол и, смерив Джерри взглядом, сразу приступил к делу.
– Я буду с вами откровенен, Рид, – заговорил он жестким безапелляционным тоном. – Вы вели себя как кретин и теперь по уши сидите в дерьме. В вашем распоряжении интеллектуальная собственность, а именно секретные материалы, касающиеся разработки «Космокрепости Америка», и можете не сомневаться, у идиота, который выпустил вас с общеевропейской визой, не появится возможность сделать такую глупость второй раз. – Баркер сцепил пальцы, выпятил губы и уставился на Джерри с плохо скрываемым неудовольствием. – В общем-то, можно сказать, здесь нет вашей вины, Рид, – признал он. – В конце концов, охотники из ЕКА предложили вам оплаченный отпуск, вы не скрывали намерений посетить Францию, но кто-то прохлопал ушами и выпустил вас из страны. Короче, вы, в худшем случае, вели себя лишь как корыстолюбивый болван.
– Откуда... откуда вы узнали...
– Откуда мы узнали об играх ЕКА? – Баркер усмехнулся. – Боже, Рид, не считайте нас идиотами. Вы появляетесь в Париже, поселяетесь, черт подери, в «Рице», сорите деньгами, словно завтра конец света, и думаете, мы этого не заметим? Затем вы показываетесь на приеме, устроенном ЕКА, вместе с Андре Дойчером и, видимо, считаете, что у нас не хватит ума связать одно с другим?
Джерри дрогнул.
– Ну хорошо, – сказал он, – положим, ЕКА оплатило мне отпуск в Париже и предложило работу. Это что, преступление?
Баркер пожал плечами.
– Если бы мы искали, за что надрать вам задницу, мы пришили бы вам сговор, подпадающий под Закон о национальной безопасности. Но теперь нам и когтей точить не надо. Вы, видимо, захотели облегчить нам жизнь и спутались с русской шпионкой!
Это было уже слишком.
– Вы в своем уме? – огрызнулся Джерри. – Соня не шпионка!
Баркер закатил глаза.
– Все ясно, Рид. Вы это точно знаете, да? Держу пари, мадам сама вам это сказала...
– Она переводчица в брюссельском филиале «Красной Звезды», – упорствовал Джерри. – Можете проверить.
– Вы это серьезно? Вы серьезно думаете, что мы не проверяли?
– Ну и что?
– Боже правый, Рид, русские что, по-вашему, значки своим агентам на задницы прикалывают? «Трахни меня – я из КГБ»?
– У вас есть доказательства, что Соня работает на КГБ?
– Нам не нужны доказательства, Рид. Подумайте своей головой! По открытой легенде она работает в «Красной Звезде»! А вы знаете, что это такое?
– По-моему, какая-то русская торговая компания, а что?
– Да, Рид, как вы выразились, «какая-то русская торговая компания». – Баркер говорил усталым голосом, словно преподаватель, разъясняющий ученику азы. – Это крупнейшая русская торговая компания и одновременно рука, придаток советского правительства. Ее задача: проникать на европейский рынок, скупать все что можно, подрывать экономику Объединенной Европы и переправлять передовые технологии на Восток. А как там, в Москве, считают, это придаток КГБ или наоборот, для нас значения не имеет.