Одним плавным движением, он сгрёб её на руки и отнёс в ближайшую спальню. Разум и тело Шерли находились в очень странном состоянии, представлявшем собой смесь спокойствия с сильнейшим, болезненным желанием. Он сделал мысленную заметку, намереваясь позже подробно исследовать протекавшие в его организме химические процессы и взаимодействие гормонов. Сейчас, впрочем, он мог лишь удивляться тишине в голове и полной сосредоточенности на собственных ощущениях — простой, четкой и ясной. Это было как откровение. Невероятно, просто потрясающе. Как он мог не знать? Как он мог, столько лет жить без этого? То, что происходило сейчас, почти пугало. Теперь он понимал, почему один человек мог впасть в зависимость от другого, пойти на что угодно — солгать, украсть, убить — ради того, чтобы удержать кого-то рядом. Он и сам за считанные минуты стал зависимым. Вероятно, Анита чувствовала то же самое. Разве можно так прикасаться, так целовать, так стонать и не испытывать при этом того же, что и он? С другой стороны, у неё было много партнеров. Быть может, она не видит во всем происходящем ничего особенного.
Шерли отбросил эту мысль. Анита лежала перед ним, такая отзывчивая и прекрасная, всё к чему он стремился, доставить ей удовольствие, выразить восхищение и трепет, которые испытывал, лаская всеми возможными способами.
Анита открыла глаза и протянула вперед руки. Она не произнесла ни слова, позволив чувствам отразиться на лице. Шерли встретил её взгляд и обхватив запястье, ласково поцеловал ладонь. Он навис над ней, второй направляя себя, и выдохнув подался вперед.
Несмотря на страх что у него ничего не получится, Шерли справился. Может, все дело было в том, как смотрела на него Анита, каким открытым и беззащитным, почти детским, было выражение её лица, или в том, что она вела себя с ним так, словно он и в самом деле был её самым желанным и любимым. Это был не просто секс, они занимались любовью. Всем управляло сердце, а сердце не любит спешки. Они долго не разрывали глубокого поцелуя. Внутри Анита была такой горячей и тесной, и это было великолепно, все происходило именно так, как должно было, и она гладя по его спине, дарила ему поцелуи, отстраняясь лишь для того, чтобы снова и снова шептать: «Шерли»…
Бесконечно долгое мгновение оба они, лихорадочно вцепившись друг в друга, балансируя на самом краю, а потом она всхлипнула, застыла и Шерли, оторвавшись от её губ, чтобы простонать её имя, впервые в жизни растворился в лавине удовольствия.
* * *
Со вздохом Шерли перекатился на кровать. Он все еще держал меня за руку, и некоторое время мы просто лежали рядом, пытаясь отдышаться.
«Ничего себе девственник!» — подумала я, вспомнив количество испытанных оргазмов и тихонько рассмеялась.
— Что кажется тебе смешным? — спросил Шерли таким тоном, словно непременно оскорбился бы, будь у него на это силы.
— Ты же понимаешь, что сведешь меня в могилу своими экспериментами? В следующий раз не надо пытаться попробовать все и сразу, у меня ведь так сердце не выдержит.
— Планируешь проводить тематические вечера?
— Что-то вроде того.
Смех постепенно растаял в послеоргазменной дымке. Его пальцы были теплыми, и все это казалось таким правильным.
Его молчание стало многозначительным, даже немного печальным и я сжала его руку.
— Все хорошо?
Шерли глубоко вздохнул.
— Я вовсе не жду, что… Если хочешь, мы можем и дальше этим заниматься. Иногда. Только когда ты захочешь. Мы могли бы просто… делать это, пока оно имеет смысл. И так долго, пока в этом есть смысл.
К концу фразы его голос сорвался, и, замолчав, он высвободил руку и отвернулся.
У меня сдавило грудь, в глазах защипало. Господи, ну что он несёт?!
Как бы то ни было, в силу обстоятельств в моих руках каким-то чудом оказалось сердце Шерли. Я понятия не имела, когда все успело так измениться, но точно знала, что сам Шерли никому не намеревался его вручать, притворяясь, что его вовсе не существует.
— Иди сюда.
Перевернувшись на бок, я обняла его, тесно прижимаясь, и погладила по спутанным волосам.
— Ты хоть представляешь, что ты значишь для меня?
Шерли не двигался, лишь его грудь лихорадочно вздымалась и опускалась, пока он пытался справиться с эмоциями. Я гладила его по спине, убеждая, давая время успокоиться. Он облегченно выдохнул, повернулся ко мне и прижал раскрытую ладонь к моей груди, прямо напротив сердца, зная, что я все пойму, и теперь задавал безмолвный вопрос.
Моё сердце билось спокойно. Все встало на свои места, целиком и полностью. Я понятия не имела, что будет завтра, но менять что-либо было уже поздно, да я и не хотела. Бывает, что жизнь преподносит тебе дар, которого ты по большому счету не достоин и к тому же слишком глуп, чтобы понять, что это — именно то, чего ты всегда желал. С мной рядом лежал Шерли, самый невероятный человек на всей планете и будь я проклята, если позволю кому-либо забрать его у меня. Я накрыла рукой прижатую к моей груди ладонь.
— Я не буду сейчас разбрасываться словами и говорить банальности. Ты и так всё прекрасно понял. Красивые слова — это просто слова и ничего более. Я твоя и только твоя, и так будет до тех пор, пока ты этого хочешь.
Шерли поднял голову, заглянул мне в глаза. Выражение его лица было спокойным, а взгляд — ясным и серьезным.
— Думай, что говоришь, Анита, потому что теперь я никогда не перестану тебя… хотеть.
— Тогда ты застрял надолго, — ответила я ласково прижимаясь к его губам.
Несколько долгих мгновений мы не могли друг от друга оторваться, и поцелуй, сначала нежный, становился все более страстным.
Наконец, Шерли, улыбаясь, отстранился.
— Знаешь, кажется я люблю тебя.
— Не стоит делать такой вывод, не проведя исчерпывающее исследование.
— И все же.
— На случай, если ты ещё не заметил, я тоже. Я тоже люблю тебя, чудо моё гениальное.
Глава 15
Это была неделя обжигающего счастья. Семь дней. Всего лишь семь.
Тогда я их не считала. Только потом, когда они остались в прошлом я перебирала их, как драгоценные жемчужины — каждый неповторимый день рядом с любимым. И пряные ночи полные блаженства. Я просыпалась в его объятиях и в его объятиях засыпала, растворяясь в тепле его рук, чувствуя себя маленькой девочкой, получившей на Рождество самый заветный подарок
Утром после нашей первой ночи, Шерли заперся в комнате с Арвеном и тот что-то глухо и яростно ему выговаривал, но потом целый день ходил с таким видом будто выиграл Джек-пот. У Шерли же наоборот, вид был несколько виноватый. Но потом как-то всё быстро вошло в свою колею.
Целыми днями они где-то пропадали вместе, а однажды и вовсе не пришли ночевать, но я не особенно беспокоилась, рядом с ним всегда находился верный Арвен. Постель без Шерли казалась мне холодной и чужой. Без него я сама себе казалась чужой.
Я даже не предполагала, что можно так скучать. И только утром, когда он едва не задушил меня в объятиях, моё сердце наполнилось покоем и радостью.
Всю неделю нам не удавалось побыть вечерами наедине, всё время кто-то был рядом из-за этого дурацкого расследования, но едва все расходились, мы набрасывались друг на друга как ненормальные, словно стремясь наверстать упущенное время. Кто бы мог подумать, что из него получится такой ненасытный и страстный любовник. Откуда только что бралось! Неутомимый, крайне изобретательный и удивительно нежный, он каждый раз доводил меня своими ласками до состояния полной отключки.
…А потом наступил этот день… В то утро они с Арвеном вместе уехали в полицейское управление. Я не знаю, как Шерли удалось обвести всех вокруг пальца и сбежать, но он один поехал на встречу с этой тварью. Группа захвата во главе со Стивом и Арвеном опоздала лишь на пятнадцать минут. Его машину нашли на дне глубокого ущелья в пятнадцати милях от дома, где прятали того мальчика. Так же, как и машину Джиллиан. Но кроме останков её телохранителя наверх не подняли никого. Шерли с Ларсом и Джилл бесследно исчезли. Люди Майка перевернули каждый камень, заглянули под каждый куст, облазили все пещеры и окрестности в районе ста миль — безрезультатно. Трое людей как сквозь землю провалились. И только это давало нам всем надежду, что Шерли жив и вот-вот объявится. Но дни проходили за днями, а ничего не менялось и наша надежда таяла как снег под весенним солнцем. В такой аварии выжить невозможно. Спасти их могло только чудо. А я давно перестала верить в чудеса. Майк с Арвеном и подавно.
В первые дни я не могла не то что связно мыслить, каждый глоток воздуха давался мне с трудом. Чудовищное непоправимое горе обрушилось на меня огненным валом, погребая мой счастливый мир под обломками. Оно душило и разрывало на части и только воспоминания о нем помогали мне держаться и не сойти с ума. Каждую бессонную ночь я перебирала их в памяти, не замечая льющихся из глаз горьких слёз:
…вот Шерли обжегся, и на его пальце вздулся волдырь. Он тогда орал, как резаный, яростно тряся кистью, уворачиваясь от моих рук — боясь, что будет ещё больнее, если я засуну пострадавшую конечность под холодную воду. Я уговаривала его как маленького, уверяя, что не один он обжигался в этом мире и что это самый проверенный способ…
…вот он лежит на животе, уткнувшись в какой-то сверхумный сайт, а я бубню ему в ухо одно и то же: ужин, ужин, ужин… Он отбрасывает ноут, разворачивается и хватает меня за руки. И я падаю на него и… ужин приходится разогревать.
…у Шерли плохое настроение — он снова ездил куда-то, откуда появлялся мрачнее тучи и теперь с непроницаемым лицом неподвижно по-турецки сидит на диване. Я сажусь рядом, и он опускает голову на моё плечо…
… Шерли стоит у окна…
… Шерли моет посуду…
… Шерли вышел из душа…
… Шерли спит, опутав меня конечностями…
… Шерли разговаривает по телефону…
ШерлиШерлиШерли… Любимый мой, единственный, самый лучший в мире…Если бы я знала, если бы почувствовала, что ты уходишь от меня навсегда… я бы приковала тебя к себе цепями, залюбила бы, зацеловала и никуда бы не отпустила… если бы я только знала! Если бы…
Я уехала к родителям, потому что находиться в доме, где всё напоминает о нём, было невыносимо, но уже через три дня поняла, что вдалеке ещё хуже. Поэтому, когда Арвен появился на моём пороге с просьбой вернуться, я молча села в машину. Переживать горе в одиночку очень трудно, и мы с Арвеном старались держаться вместе и поддерживали Майка. Потому что ему было труднее всего. Я могла днями не выходить из комнаты, Арвен мог целыми днями слоняться по дому, но Майку нужно было показываться на людях и держать лицо. Не знаю, как ему это удавалось. Он по — прежнему ходил гордо выпрямившись и безупречно одевался, но никакой лоск, никакие стилисты не могли скрыть его побледневшее осунувшееся лицо и потухшие глаза, будто подёрнутые пеплом.
Я и раньше не особенно следила за своим здоровьем, а теперь вообще стало как-то не до этого и своё утреннее недомогание списывала на нервный срыв. Пока однажды утром не грохнулась в обморок прямо на глазах Арвена. В частной клинике, выяснилось, что у всех нас появился стимул жить дальше. Жаль, что Шерли об этом никогда не узнает.
* * *
…— Шерли, вернись немедленно! — пальцы Майка до боли стискивали телефон.
— Нет! Я справлюсь, отец. У меня всё под контролем.
— Шерли! — Он метался по кабинету, чувствуя, как паника накатывает на него как снежная лавина.
— Дай мне полчаса и можешь спускать своих псов. Я сам хочу разобраться.
— Ты сбежал от полиции, от Арвена, ты не… — его голос срывался, — ты не мог просто подождать?! Шерли, не лезь туда в одиночку, дождись подкрепления, — он закрыл глаза, откидывая голову. — Пожалуйста.
— Нет.
— Шерли…
— Я не позволю им шантажировать тебя Ларсом. Я этого не позволю.
— Шерли, послушай меня…
— Прощай, папа…
… Майк вздрогнул и сел на кровати, с трудом выплывая из бесконечного кошмара. Последний разговор с сыном снился ему каждую ночь. Если конечно удавалось заснуть хоть на полчаса. Снилось, как он вылетает из офиса, отдавая приказы, рыча на всех, кто попадался под руку, заставляя подчиненных разбегаться кто куда. Даже во сне осознавая их тщетность. Он был недостаточно силен, недостаточно умен, недостаточно хорош, чтобы спасти, и каждый раз Шерли падал и падал в эту пропасть, чтобы потом исчезнуть, раствориться в воздухе. И каждый раз, когда он просыпался, откуда-то из подсознания всё время возникала мысль, что Шерли жив. Просто они не там ищут. И они с Арвеном продолжали искать. Везде.
Майк посмотрел на часы. Половина второго ночи. Сегодня он ночевал в доме Шерли. Он часто теперь оставался здесь. Находясь рядом с другом и девушкой сына, он не чувствовал себя совсем уж одиноким. Майк потянулся за стаканом, когда острая сверлящая боль вонзилась в висок, а перед глазами возникла яркая вспышка. Потом ещё и ещё одна, пока не образовалась смутная картинка. Голова разрывалась от боли, но на какое — то мгновение он увидел: … пожухлая трава, чахлые кустики, какие-то песчаные дюны, хлипкие строения, покрытые огромными листьями, полуголые чумазые дети, взрослые то ли индейцы, то ли аборигены, одетые лишь в набедренные повязки и столпившиеся перед костром и… запрокинутое к небу лицо сидящего в круге Шерли… Картинка исчезла. Сначала Майк подумал, что просто сходит с ума от горя, но гудевшая как колокол голова и отголоски жуткой боли, говорили о том, что всё было наяву. Второй приступ был длиннее, Майк чуть сознание не потерял от боли, но видение было чётче и ему даже удалось рассмотреть сидящего рядом с сыном Ларса и какого-то шамана с бубном, носившегося вокруг них…
Отдышавшись после приступа, Майк сполз с кровати и на ватных ногах поплёлся в комнату Арвена.
— Что случилось? — Арвен открыл глаза, едва скрипнула дверь.
— Шерли… господи… Арвен, он жив! — Майк судорожно хватал ртом воздух, сползая по стенке на пол.
Арвен слетел с кровати в мгновение ока, и подхватив его, усадил в кресло.
— Спокойно, Майки, давай по-порядку, — он протянул ему стакан воды.
— Я не знаю. Понять не могу, что это было. Мне как- будто специально послали картинку. Видение, Арвен. Но Шерли. Он точно жив. Он где-то далеко, и я не в состоянии объяснить, как он туда попал, но я видел его собственными глазами.
— Может быть тебе просто приснилось?
— Нет, это был не сон. У меня даже сейчас в ушах такой звон стоит, будто мне на голову кастрюлю надели, а потом врезали по ней половником со всей дури. А уж голова во сне так точно болеть не может.
— И что делать будем?
— Искать, что же ещё.
— Знать бы ещё где.
— Мы найдём его. Теперь обязательно найдём. Да я землю переверну ради этого.
— Не сомневаюсь. Ты плачешь, Майки?
— Глупости.
— Ты… плачешь. — Арвен шмыгнул носом, — облегчение — редкостная сука, верно, Майки? Его смерть не заставила тебя плакать. В горе можно собраться. Но облегчение, оно вселяет веру, дарует надежду и вырывает сердце.
Майк уже не обращал внимания на слёзы, катившиеся по щекам.
— Ты говоришь чепуху.
— Это не чепуха.
— Аните ничего говорить не будем. Она и так вся на нервах, а ей нельзя.
— Согласен. Появится хоть какая-то ниточка, тогда…
— Нет. Только когда будем уверены. Как думаешь, два часа ночи не слишком рано для виски.
— Ну, где-то уже давно день. Так что нормально.
Арвен достал из тумбочки бутылку и отвинтил крышечку.
— За Шерли, — сделал глоток прямо из горла и протянул её Майку..
— За моего сына. И за тех, кто не дал ему погибнуть.
Часть вторая
Глава 16
Шерли сидел на вершине высокой скалы на берегу океана. Далеко внизу разбивались о громадные валуны волны, а сверху на него смотрели далёкие созвездия. Такие знакомые и такие чужие. Привычный устоявшийся мир рухнул в пропасть вместе с машиной, оставив его и товарищей по несчастью на крошечном островке, затерянном в океане на другом конце света. Даже для него, почти лишённого эмоций это было слишком. Что уж говорить о Ларсе и Джилл. Там, в другом мире для всех, они почти что умерли, ибо шансов на возвращения не было никаких. Шерли никогда не боялся смерти, и совсем недавно ему было все равно — жить или умереть. Но, с тех пор, как у него появилась Анита, он научился ценить жизнь и осознание того, что он больше никогда не увидит её, било наотмашь, причиняя невыносимую боль. Узнать, что значит любить и быть любимым и так внезапно глупо и безнадежно лишиться этого навсегда.