Семен фыркнул, не в силах усмехнутся:
- У тебя кроме этого пойла, - кивнул на пустой стакан. - Выпить что-нибудь есть. И пожевать.
Парень даже растерялся от такой наглости, руками развел:
- А ты уникальный экземпляр. Ты не забылся?
- Слушай, парень…
- Меня зовут Констант. Я сын и наследный принц императора Флэта Рэйли Лоан.
Выпалил с надменной улыбкой и рассмеялся довольный произведенным эффектом: взгляд Горца стал озабоченным, растерянным, недоверчивым.
Семен потерялся, соображая, и выходило, что Фея… принцесса?!
Он мало вляпался в историю с инопланетянкой и вроде еще вампиршей, и попал в триллер по типу космического боевика, так еще и в сказку, оказывается, влетел, и как какой-то сплюснутый на голову принц поперся в черту на рога спасать свою принцессу.
"Ну, бой с драконами вроде выиграл, головы им отвернул. Осталось "Кощею" тому, что кулаками на заимке работал, морду набить, наплевав на его регалии и"…
Семен хмыкнул, потом фыркнул и вдруг засмеялся громко, до хрипоты, до колик в животе и слез из глаз. Завалился на бок, зажимая ребра.
Прав Иван - чокнутый он, больной на всю голову!
И смолк, уткнувшись лицом в теплую пушистую обивку дивана, серебристую как волосы Феи: девочка моя, нежная моя…
Застонал от боли уже моральной, накрыл ладонями затылок и… потерял сознание.
У Константа тик образовался. Парень долго смотрел на обмякшее чудо, испачкавшее его диван своей кровью и пытался понять, какая лярва толкнула его вообще связаться с этим ненормальным? И отчего он ржал как стадо килпатриков?
Первый раз звание сейти и род Лоан вызывал настолько гомерический смех у человека, и Констант всерьез озаботился - не оскорбится ли?
Подумал и решил не торопиться. Нажал сенсор на панели, приглашая роботехов убрать тэн из его каюты.
Глава 40
Семен пришел в себя, когда его плюхнули на ложе. Он промолчал на сочувственные восклицания товарищей, а на вопросы просто не в состоянии был отвечать. Лазарь взяв из душевой, о которой Колмогорцев и не подозревал, полотенца, обмыл и перевязал раны с помощью Алексея, и накормил Семена какой-то безвкусной бурдой.
Горец провалился в сон на сутки, а позже, чуть придя в себя, сходил в душ, переоделся и почувствовал себя более сносно. Он смотрел в матовое стекло шкафчика на свое отражение, тер небритую щеку и думал, как бы лучше поговорить с Константом о Фее, так чтобы и не вспугнуть парня раньше времени, не насторожить и своего добиться. О том, что было, о битве и ранах, он не думал - далеко все казалось и неправдой, а что тело болело - хорошо, значит оно реально и Семен еще не виртуальный монстрик, не призрак в фильме про инопланетян.
- Обед, Горец, - подал ему Митя замысловатую миску с кашецеобразной жижей, тонкие кусочки хлеба и фрукт.
- Все? - удивился мужчина.
- Зато три раза в день, - сказал Алексей, уплетая инопланетную пищу, как самый изысканный кулинарный шедевр. - Протеин, соя, минералы, железо, витамины и еще что-то. Набор необходимого для жизнеобеспечения.
- Дохтур, - восхитился Лазарь. Семен вздохнул и начал пихать в себя гадость, стараясь не смотреть на то, что ест.
- Горец, ты как хоть?
- Как видишь.
- А что было-то? За что избили?
- Котировка валюты не понравилась.
- Хыр-р, - хрюкнул Митяй. - Чеши. Я такого расписного как ты лет десять не видел.
- Не смешно, - бросил Алексей. - Я, например, страх как боли боюсь. На тебя глянул и подумал - мне бы летальный исход от болевого шока обеспечен был. У меня вообще низкий порог болевой чувствительности.
- А если его вовсе нет? - спросил Семен.
- Так не бывает.
- Почему?
- Боль - защитная реакция организма.
- Значит, если ее нет - это не организм?
- В смысле? - парень даже есть перестал.
- Я одному быку ногу сломал - он хоть бы крякнул, и потом на ней скакал. Шею свернул - он живой.
Мужчины есть перестали, с ужасом и непониманием глядя на спокойно кушающего Семена.
- Ты че, правда? - спросил тихо Митяй. - Ты киллер, что ли?
- Промысловик. Пушнину бью. Вопрос другой был.
- Нет, серьезно ногу сломал? - изумился Алексей и даже тарелку отодвинул.
- И шею. И кровь у того быка была. Но боли он не чувствовал. Объясни почему?
- Ну-у… - почесал лоб парень. - Либо психологический барьер, либо действительное отсутствие рецепторов.
- Возможно такое?
- С их технологиями? Легко. Ты вон на нары глянь - в воздухе висят. А что им стоит из ДНК нужное изъять? Даже обидно, у нас эпидемии, люди от всяких болезней мрут, а эти обладают такими знаниями и нет, чтобы помочь, поделиться знаниями, еще и воруют народ, везут куда-то, в рабов превращают, измываются вон, как хотят.
- Так чтобы помогать, человеком надо быть, а мне сдается, они не люди, а роботы. Реакция отменная, я такой не встречал, страха нет, боли нет, на смерть ровно.
- Дебилы, - бросил Митяй.
- Да нет, - задумался Семен. - Не глупы они и кодекс, какой-никакой, сдается, имеют.
- Это они тебя по кодексу резали?
- Бой честный был. Один на один, а могли завалить скопом, мэ-гоцо свои вытащить и на тот свет без затей отправить.
- Мэ - чего? - выгнул бровь Алексей.
- Мэ-гоцо - ножны на груди у некоторых висят, видел? Вот они.
- Откуда знаешь? В бою секреты выпытал? - прищурился Митяй.
- Уши есть, глаза. И ум.
- Был бы, в драку не встревал.
- А ты бы предпочел на колени перед ними встать и поблагодарить за то, что тебя в рабы взяли? - нехорошо посмотрел на него мужчина.
- На колени? - возмутился Митяй, заерзал, тарелку опустевшую на столешницу бухнул. - Вот суки! Понял Горец. Я с тобой, - кулак вверх выставил. - Но пассаран!
Алексей хмуро на него глянул, потом с тоской на Горца и вздохнул:
- А мне страшно, ребята. Трус, наверное.
- Не трухай, сообразим что-нибудь.
- Что?! - всхлипнул и сник. - Я ж всего год после училища отработал, женится собрался, представляете? Что Анька подумает? Что кинул ее! А мать? Она у меня сердечница! Нельзя мне умирать!…
- Не захочешь, не умрешь, - заметил Горец, пресекая начинающую истерику презрительным взглядом. Хуже нет смотреть как мужик, хоть и пацан, истерит.
- Тебе хорошо, ты вон как терминатор! А на меня посмотри: во мне весу треть от тебя и сил столько же!…
- Рот закрой, - предложил ему Митяй. - Лазарь вон еще хлипче и не мельтешит. Мужик. А ты, - рукой махнул, - сопля.
Парень кинул недоеденный фрукт на столешницу и, запыхтев уселся на ложе с ногами, закрутился, волосы себе взъерошивая от волнения и переживаний.
- Нет, ну за что, а? Что я сделал?…
- Не заткнешься, рот зашью, - предупредил Митяй, поглядывая на Горца, а тот по камере бродить начал.
- Не связывается что-то у меня.
- Скажи что, вместе авось сообразим.
- Зачем мы им? - уставился на мужчину Семен. - Вместо гладиаторов? Хорошо - я, ты, а Лазарь? Этот вон фельдшер?
Ответить не успели. Стена раскрылась и вошло трое близнецов с непроницаемыми неестественно жесткими лицами и пустыми взглядами. Один повез по воздуху столешницу с пустой посудой прочь из камеры, двое подхватили Алексея под руки.
- Куда? Зачем?! - запаниковал тот, попытался вырваться, зацепится за арку выхода, воззвать к товарищам, но его в миг вытащили, и стена закрылась.
- Если как тебя на спарринг, считай, не свидимся с пацаном, - протянул Митяй. Семен промолчал, но согласился - не выдюжить Алексею.
Эйфия завтракала с отцом, Монторрионом и его другом, черноглазым симпатичным Герком Стамм, внуком бывшего троуви покойного сегюр Гвидера. Мужчина с ласковой улыбкой посматривал на девушку и смущал ее своим явным вниманием. Она скромно улыбалась на его шутки и мечтала побыстрее уйти.
Как только Рэй покинул столовую, решив что смущает молодежь своим обществом, Эя встала и, схватив Монти за руку, бегом потащила прочь от гостя.
Парень не сопротивлялся и они, смеясь, пролетели по залам, помчались на перегонки по аллее к краю каньона, чтобы вовсе исчезнуть с территории туглоса. Пусть отец думает что хочет, пусть этот черноглазый переживает - им все равно - они летели навстречу пусть относительной, но свободы.
- Больше никогда, никого не приводи! - потребовала Эя.
- Как скажите, - улыбнулся Монторрион.
- Обещай!
- Не могу.
- Обижусь!
- О нет! Помилуйте, сейти! Чем вам не понравился Герк? Многие его находят очаровательным.
Эя притормозила у раскидистого хитана:
- Зануда!
- Галантный кавалер.
- Сноб!
- Остроумен.
- Скучен! И внешне жуткий! Белые волосы и черные глаза!
- Вам не нравятся блондины?
- Мне нравятся темные, но не шатены.
- Тогда предлагаю устроить раут, и обязуюсь привести с собой толпу темноволосых…
- Льстецов и подхалимов!
- Обаятельных…
- Тупиц!
- Вы не правы, - не сдержал смеха парень, видя, как разрумянилась и развеселилась девушка, и выглядела совершенно здоровой, а главное убеждала с ним!
Взгляд Монторриона стал пристальным и жарким. Парень прислонился к стволу хитана с другой стороны от сейти и спросил:
- Герк действительно вам не понравился?
- Действительно… Не смотри на меня так.
- Как?
- Жарко, - прошептала, огорчаясь тому, что, похоже, отец был прав на счет Монторриона. Лишний раз убеждаться, что сегюр всегда прав неприятно, особенно когда очень хочется, чтобы он ошибся хоть раз и хоть в одном. На счет Семена.
Парень задумчиво посмотрел на нее и отвернулся, пряча взгляд в котором сквозила уже неподдельная тоска.
- Может, отправимся в город?
- Без Константа скучно.
- Со мной?
- Без Константа. Полетели на Гэ-шу, как хотели. Надеюсь, этот нудный Герк испарится до ужина!
Побежала опять девушка вперед.
Монти смотрел на развивающиеся на ветру волосы, стройную фигурку облепленную туникой цвета утренней зари и пытался запомнить Эйфию как можно четче в этот час, этот момент беззаботности, вот такой летящей навстречу ветру еще живой, живущей, прекрасной как богиня света, еще юной и нежной как печаль уходящего дня…
Рэйсли смотрел с балкона на крыше тугласа, как его дочь бежит наперегонки с Монторрионом, слушал, как смеется, и чувствовал невыносимую боль от понимания, что этот смех может оборваться в любую минуту и его малышка, такая красивая, юная, окажется на погребальном костре.
Сегюр нахмурился - и-цы землян размягчило и его душу, сделала его уязвимым для боли и только чтобы избавится от нее и сохранить Эйфию, он готов был согласиться на неравный союз.
Лоан развернулся и пошел вниз, к себе в кабинет, связался с сыном.
- Здравствуй, отец, - улыбнулся ему Констант. Рэй молчал, рассматривая своего мальчика: возмужал, и так похож на него - тот же насмешливый взгляд и стальной блеск глаз, гордая осанка и уверенность. Да, с сыновьями хвала Модраш, ему повезло.
- Что-то случилось отец? - слетела улыбка с губ Константа под пристальным взглядом сегюр.
- Как ты относишься к Монторриону?
- Ха…
Парень не скрыл непонимания и возмущения во взгляде, движениях.
- К чему спрашивать: ты знаешь, что после того как он подверг Эйфию опасности…
- Не большей, чем подверг ты.
Сейти смолк, взял пару секунд тайм-аута, чтобы справится с эмоциями и разговаривать на языке разума.
- Согласен. Но в любом случае мне плохо понятен твой вопрос отец. Монторрион подвергнут агресту. К чему спрашивать, как я отношусь к тэн и изгою?
- Я простил его.
Констант замер:
- Поясни.
Сегюр сел, в хмурой задумчивости поглядывая на сына.
- Он раскрыл заговор и тем самым спас вас. Он доказал свою верность трону и империи.
- Отец, что с тобой? Что за заговор? - забеспокоился сейти, впервые видя отца в состоянии черной меланхолии. Это было настолько непохоже на него, что Констант был готов взять сейфер и рвануть на Флэт прямо сейчас, только бы оказаться быстрее дома и успокоится, понять, что происходит.
- Я прервал твою ссылку и простил тебя, потому что… теперь Рэйнгольф император Цигруна.
У Константа расширились зрачки.
- Твоя сестра Марина и Люйстик погибли, возвращаясь с прогулки. Они не справились с управлением сейфера, для Ван-Джук эта техника была еще непривычна.
Повисла тишина: Рэй утихомиривал свою разболевшуюся душу, а Констант свыкался со смертью сестры.
- Я… - сглотнул ком и склонился, выражая скорбь. - Я предполагал. Мне показалось, что-то случилось. Теперь я понимаю, что нужен дома. Ты можешь рассчитывать на меня отец.
- Не сомневаюсь. Пора мальчишества закончилась, Констант.
- Да… Как мама?
- Винит меня. Показывает характер. Все как обычно.
- Скоро у нас появятся еще два брата.
- Брата, - с ноткой печали заметил Рэй. - А сестер у вас все меньше. Знаешь, то сказала твоя мать? На ее планете бытует поговорка: если появляются одни мальчики - быть войне. Глупость, конечно, но…
- Что тебя беспокоит отец?
- Твоя сестра умирает, Констант, - с трудом произнес Рэй. - Алорна заразила Эйфию вирусом окрона.
Парень осел мимо кресла на пол, не сдержавшись на ногах. Марина всегда казалась ему чужой, другой из другого мира, возможно более дальней родственницей, чем близкой, потому смерть ее вызвала минуту горечи и ноту печали, а волна равнодушия надежно укрыло все это.
Но Эйфия была другой, была другая. Для младших братьев и сестер она была и нянькой и подругой, и матерью и товарищем. Пожалуй, даже мама не занимала настолько большого места в сердце Константа как Фея, и вот… она уходит?
- Что говорят кафиры?
- Они обманули вирус, но не победили. Ситуация опасная, сын, поэтому я и спрашиваю тебя, считаешь ли ты возможным сделать ставку на Монторриона? Эя единственно к нему благосклонна. Волновать ее я не стану, но ее союз необходим империи, и союз со своим или непритязательным человеком, иначе нас разорвут.
- Ты хочешь выдать ее за… Монти? - слова с трудом давались Константу. Непрошенные стыдные слезы просились наружу, и не было ни одной мысли направленной на политику, империю - Фея, Эя, Эйфия - вот и все что крутилось в голове. - Ей нужен источник вечной силы. Такой же, как мама.
- Этого мало. Тут замешано нервно-психологическое расстройство и отрицательно влияет на работу энергетических каналов. Я затормозил процесс, но нам нужно срочно найти человека, что, скорей всего, не существует в природе. С мощным и-цы, не претендующего на трон и не имеющего за спиной толпу алчных родственников, завоевательских планов. Мужчину способного очаровать мою дочь и заставить забыть ее о том увлечении, что случилось с ней на земле. Какой-то непонятный механизм вмешивается в процессы баланса организма Эйфии и кафиры пока не могут дать мне ответа, что это. А времени нет. Приходится что-то думать и делать. Я был против Монторриона, но Эя радуется с ним. Возможно, он поможет ей, а значит нам. К тому же он свой.
- Нет, папа, поверь это не решение вопроса.
Рэй кивнул:
- Согласен. Давай думать вместе?
Теперь Констант кивнул.
- Я свяжусь, как только что-нибудь придумаю.
Он выключил связь и закрыл глаза ладонями: за что, Модраш?
- Лехи так и нет, - тихо заметил Митяй, чтобы не потревожить спящего Лазаря.
Семен повернул голову к мужчине, посмотрел в мерцающие в полумраке помещения глаза:
- Что думаешь?
- Был бы жив - вернулся уже, - вздохнул Степанчук.
- Ты же спишь, Лазарь.
- Уснешь, тут, как же. В обед считайте, парня вытащили, а уж ночь на исходе.
- Откуда знаешь? - спросил Семен.
- А вона на потолке угловые квадраты глуше стали гореть - завсегда так к утру именно становится.