Раз-два, передышка, прогулка на теплоходе по Жигулевскому водохранилищу и снова: раз-два. Наташа подумала, что возможно применение презерватива, продлит акт, хотя бы незначительно, но Иван должен был ее почувствовать. Понять - насколько она ему предана и всецело принадлежит, а самое главное привязаться, привыкнуть. Впрочем, он не был в восторге от этой идеи, и насколько хватило такта, отказывался и предлагал все же одеть. Наташа настаивала. Через некоторое время это выглядело как трусость и глупость, ведь он сам убеждал Наташу что, ни с кем не спит, а следовательно чего опасаться? Но, Грачеву было страшно. Подарить что-то от Ленки, получить что-то Наташи, в конце концов, она могла и забеременеть, а приезжая в Тольятти он даже не снял обручального кольца. Ведь если их застанут знакомые или родственники Наташи, это посторонний женатый человек. Наташа же взрослая женщина и все прекрасно понимает.
И все-таки, - это не аргумент, для разъяренного мужа, который как не крути в своем городе. И у которого, могут оказаться ключи, и который, может что-то узнать, и даже случайно оказаться рядом.
Вот почему Иван Грачев вздрагивал от каждого шороха, прислушивался к разговорам на лестничной площадке и Наташу слушал в пол уха, - а она это чувствовала. Она все чувствовала. И после того как он подарил, стеклянную тыковку, которую Полина не могла никуда поставить, а выбросить жалела, Наташа не стала изображать неописуемый восторг. Все-таки, она была на четыре года старше, и Ваня опять оказался в роли ребенка, который был при ней, в безопасности и покое пока рядом – мама.
На следующий день.
Как и бывает в плохих романах - ничего не произошло. Это может показаться глупым, но Ледов по-прежнему надеялся на чудо и верил, что у его жены ничего не было с заезжим коммивояжером из Питера. Ледову казалось, что Наташа вот-вот повиснет у него на шее, расскажет и попросит прощения. Кстати сказать, Ледов бы удовлетворился и меньшим. Простым обещанием и он бы в него поверил.
Однако обещаний не следовало и Ледову приходилось идти дорогой познания, добывая информацию у того, кто ее давать не собирался.
Цифровой фотоаппарат, который Наташа якобы брала на корпоративную вечеринку, поддерживал стандартную файловую систему, а это значит, что фотографии сделанные ей первого июня Ледову, удалось посмотреть уже вечером второго, несмотря на то, что они были удалены. Уверенности в супружеской измене они не придали, однако голубой кафель на тещиной кухне смотрелся хорошо. Грачев, получился отвратительно и с Ледова впервые стал слетать романтический налет Наташиных отношений.
Вот что в тот день она написала:
Ванечка, какой-то ужас!!
Приехала домой без пяти минут семь... ты как раз должен был взлетать... Муж попросил сходить с ним в магазин, говорю, возьми деньги да иди, я с тобой хочу, пришлось идти, еле дошла... ноги не идут, голова как в тумане... девчонки во дворе остановили, спрашивают, что со мной? Лицо осунулось, какая-то не такая))) похудела сильно)))
Видно ты забрал с собой мое сердце и душу!!!!!!! Осталась одна оболочка!!!!! Я всю энергию вложила в медальон, пусть он тебя бережёт!! У меня не осталось ничего... Больше всего боюсь, что ты напишешь мне, прости, но ты не в моём вкусе... в глаза сказать было неудобно... Но всё равно скажи всё честно...
Я желаю тебе удачи и счастья, пишу, а слёзы льются без остановки...
Пойду к соседке пить кофе...
не забудь передать привет Славе, Олегу Владимировичу и Андрюхе.
Солнце
Тут мы должны отвлечься и пояснить, что второго июня Ледов был совершенно особенным человеком.
Когда он начинал заниматься Форексом, то это был надменный спокойный мужчина под девяносто килограммов весом, про которого говорили: «Хотите посмотреть на сытого удава? Вон он - Ледов». Второго же и третьего июня вес Ледова опустился ниже 67 килограммов. Он спал несколько часов и почти не ел, а его психическое состояние, можно было назвать только одним словом - невроз. Разумеется, Ледов догадывался, что может совершать нелогичные поступки и, разумеется, пытался этого избежать, но для того, чтобы успокоиться ему необходимо было время.
А в это время за две тысячи километров от Ледова еще один человек не мог успокоиться. Он писал его жене:
Не смог дождаться дома, заехал в офис...
Солнце, если я когда-нить и смогу сказать такое, то только глядя в
твои прекрасные глаза...
Неужели я совсем тебе ничего не оставил?... Жаль... Я хочу, чтобы
ты была здоровой и такой же весёлой и жизнерадостной!!!! Я обязательно приеду... если ты ещё захочешь меня увидеть снова....
Фотки хорошие, только глядя на тебя сердце кровью обливается...
Я тебя прошу вспоминай, как нам хорошо вместе и ЖИВИ!!!!
Потому, что я ОЧЕНЬ ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!!!!!! Я беспокоюсь за тебя и всегда думаю о тебе и о тех прекрасных моментах проведённых с тобою вместе!!!! Хоть иногда мне и грустновато одному....
Целую тебя и обнимаю!!!!....
Ледов не мог успокоиться, потому что после первого июня отношения с Наташей перешли в другую плоскость. И если до этого дня Ледова приговорили к повешению и при нем обсуждались мерзкие подробности процедуры, то теперь его казнили, а Наташа приходила на могилу Ледова справить нужду. Ледову, читающему её письма, казалось, что она проводила ежедневный тренинг, популярно объясняя Ледову, что значит «мой дурак», и где его место.
Шестого июня Ледову исполнилось тридцать восемь. Пушкин тоже родился шестого июня, его назвали Александром, он дожил до тридцати восьми, тоже женился на Наталье, тоже второго марта. Правда, у него было трое детей, и он не был гениальным кадровым служащим. Повторить судьбу Александра Сергеевича, Ледов не опасался. Да и не мог при желании, потому что в его активе был всего один роман, три повести да дюжина рассказов - что для классика маловато. Забавно, что Иван Грачев родился в день смерти Пушкина, впрочем, каждый день кто-то рожает и почему бы Грачеву, не появится на свет 10 февраля?
Наташа выделила Ледову полтинник, и после того, как его голова была промыта наставительной беседой, он сидел на кухне Раскатова, разделив бутылку пива, и требовал вернуть хотя бы часть долга. Денег у Раскатова не было.
Ледову следовало искать работу, что оказалось непросто. В его стране вообще многое не так, а вот с бухгалтерами полная неразбериха.
Ледову самому дважды попались мадемуазели, за которыми пришлось все переделывать, однако элементарные правила собственнику в России все же нужно соблюдать.
Ведь по какой-то причине никто не пускает незнакомых людей к себе в дом. И тем более не доверяет все свои деньги цыганам или бывшим заключенным. Но финансовых пирамид не становится меньше, а Ледову каждый раз приходилось, разгребать то, что насуропила классная тетенька. Может, потому что их отбирали по длине ног? Или по минимальному уровню заработной платы? По родственным связям? Или убедительности в разговоре?
Скорее всего, и то, и другое, и третье. Много лет назад Ледов устраивался на фирму, где до него работала очень сексапильная девушка по имени Люба. Она была воровкой и разработала очень оригинальную схему, при которой якобы перечисляла деньги в бюджет. На самом же деле она переводила их своей подруге. Подруга Любы работала в криминальной фирме, занимающейся, грубо говор, - отмыванием денег. Любины деньги проходили некий круговорот и возвращались в виде векселя. Впрочем, механизм здесь не важен. Важно то, что два года спустя эту самую фирму раскручивал РУБОП, и Любина подруга реально сидела возле параши, а ее директор, как это, наверное, часто показывают в кино – скоропостижно скончался.
Ледова и его директора стали вызывать на допросы и задавать глупые вопросы, что-то вроде, а почему вы перечислили этой фирме сумму в несколько миллионов? Зачем? Почему?
Окажись на месте Ледова девочка без воображения, она наверняка бы долго плакала или хлопала глазами. Однако Ледову уже было что ответить, потому что, как это и не покажется нереальным, он к такому развитию событий был готов.
Ледова всегда отличала излишняя мнительность, и еще устраиваясь на работу, ему удалось обнаружить факт должностного злоупотребления. Не сразу конечно, а постепенно, разматывая клубок несоответствий и ошибок. Рано или поздно наступил момент, когда Ледов начинал думать проводками и сделками, словно на иностранном языке, а остальное было делом техники.
Ледов прекрасно знал, что преступника губит его высокое самомнение. Желание поговорить, оправдаться и похвалиться – да, да, а уж умный следователь всегда использует это в своих интересах.
Ледов даже не пытался встать на один уровень с Любой, задавая наивные вопросы, и ожидая, когда же она начнет его учить. Ледову ни разу не передавали дел по акту, как это положено, и игра в опытного и молодого бухгалтера продолжалась с завидным постоянством.
Временами он переигрывал и задавал не те вопросы, и тогда Любочка начинала вилять. Она меняла темы, уходила от ответа, и, тем не менее, Ледов интуитивно, а затем по нескольким Любиным ошибкам, понял сам механизм. Так однажды Люба позвонила Ледову и предложила сделать акт сверки с налоговой инспекцией. Просто так, из чувства профессиональной солидарности. Или, уходя, она оставила не сданные уточненные расчеты по прибыли, которые, по ее словам, были «уже проведены». Такая вот благотворительность, в которую Ледов не поверил, а затем выяснил, что Любаша делала четыре экземпляра платежек: три в банк и четвертый в учет. Операционист (не скажем, какого банка) хлопала печатью, глядя на первый экземпляр, и получалось, будто по учету деньги ушли в бюджет, а реально - фирме, где Люба прокручивала еще одну схему пополам с подружкой. Побочным эффектом такого бухгалтерского учета возникала переплата в бюджет, которой на самом деле не существовало, но Люба и тут нашла лазейку. Она сдавала несуществующие уточненные расчеты, не проводя их в учете, и сальдо налоговой инспекции постепенно уравновешивало учетное.
В конце концов, Люба зазналась, наворовалась и решила уйти, а дабы не существовало бухгалтеров умнее ее, она и не думала подчищать за собой, сдавать липовые «уточненки».
Любины шалости грозили Ледову, не много - не мало, уклонением от уплаты налогов в особо крупных размерах. По сути дела в тюрьму должен был сесть директор, подписывающий платежки. То, что он не смотрел, кому и сколько платит, и доверял перечисления бухгалтеру, было его личной проблемой. В РУБОП бы его слушать не стали, если, в свое время, Ледов не нашел Любину фирму и не объявил ее своим дебитором, выполнил досудебное урегулирование споров и подал иск в Арбитраж. Когда Ледову подписывали повестки, украденные деньги уже были возвращены, а у него лежал полный пакет деловой переписки и оправдательных документов, включая аудиозаписи телефонных переговоров. Но мы отвлеклись.
Даже спасая собственника от тюрьмы, Ледов не мог надеяться на то, что это окажется каким бы то не было стимулом в дальнейшем трудоустройстве. И нужно сказать, что в июне 2005 года Ледов не производил впечатления профессионального бухгалтера. Исхудавшего человека с безумным взглядом – да, но не более.
Однажды Ледов заехал в писательскую организацию, где не появлялся более года. И ему опасливо жали руку, интересовались, не болен ли он, а так же говорили, что, как бы там не сложилось, но с наркотой надо кончать.
Ледов плохо помнил, что чувствовал, но, кажется, он был похож на умирающего человека, который пытается привести свои дела в порядок. Ему казалось, будто жизнь кончилась или какая-то ее часть и необходимо оставить в ней то, что он не сможет взять дальше.
У каждого человека есть скелет в шкафу, первая любовь и первая женщина или мужчина. Эти знания всегда находятся с нами, как бы нам не хотелось забыть, и хорошо, если - это теплые и приятные воспоминания.
У Ледова же был в душе один грех. Проступок, в котором он не покаялся и за который Ледов не попросил прощений, но об этом подробнее.
Светлана
Первую любовь Ледова звали Светлана. Звали, потому что сейчас ее наверняка зовут по отчеству, или уменьшительно, как тогда. А в восемьдесят пятом они были беззаботны, молоды, и каждый со своими планами. Ледов собирался уйти в армию, попасть в Афганистан и стать героем как Светланин друг. Светлана - выйти замуж и завести детей.
Каждый выполнил свою часть плана. Правда, увидев заявление Ледова об оказании интернационального долга в военкомате решили, что его энергия больше пригодится на Западной границе, куда он и поехал служить. А Светлана вышла замуж - только не за героя.
В восемьдесят седьмом Ледов вернулся в родной город, не подозревая, что все два года носил фотографию чужой жены и…. Разумеется, пошел к ней. Она была ошарашена, но все-таки предложила войти, познакомила со своим сыном и предложила чай, а Ледов все это время молчал и глупо улыбался. Он действительно не мог сказать ни слова, но когда первая фраза уже готова была слететь с губ, к Ледову пришла жуткая идея. Он вдруг подумал, что изобразить из себя контуженного солдата будет правильно, нет – необходимо.
Это оказалось совсем нетрудно, дабы начальником боевой подготовки был контуженный в Афганистане майор Викторов, и к Ледову даже прилип его выговор, впрочем, это не оправдание.
Подлог, который он совершил, скоро раскрылся, и Светлана узнала, что Ледов, ее обманывал. Она наверняка не стала лучше к нему относиться, а Ледов не мог почувствовать, что поступил плохо. Как это объяснить Ледов не знал, но он думал, будто всем приходится так или иначе врать или обманывать, а затем раскаиваться в содеянном. Ледов тому не исключение и ему часто приходилось переживать, если для пользы дела привирал или подводил кого-то, в общем, мелкие пакости и мелкие расстройства. А тут уже мелочами и не пахло, он обидел любимую девушку да еще с цинизмом, и Ледову, понимаете ли, не стыдно. Вот хоть режьте, а он с первого дня понимал, что это гадко, подло и мерзко. Но ни разу за двадцать лет не сумел испытать боль. Его душа - не болела. Почему? Мы не знаем. Возможно, потому что Ледов хотя бы таким образом, пытался остаться в воспоминаниях этого человека. А может, есть иная причина?
В июне 2005 года Ледов подумал, что как бы там не случилось, но нужно встретить Светлану и попросить прощения, потому что брать что-то из прошлой жизни он не хочет, а долги возвращать придется, не сегодня так завтра, так что лучше это сделать теперь.
Ледов еще раз переступил порог ее дома, где теперь жила младшая сестра Светланы и узнал удивительные вещи. Оказывается они коллеги, и Светлана пусть и недавно, но освоила бухгалтерский учет. Она работает уже несколько лет, весьма успешно и, по всей вероятности, справляется с этим нелегким ремеслом.
Ледову очень хотелось ее увидеть, и попросить прощения, глядя в глаза, а не по телефону. Но она ничуть не изменилась, и по-прежнему делала тысячу дел, была всегда занята, и у нее не нашлось времени на подобные глупости.
Ледов проговорил с ней по телефону десять минут с третьей попытки, и она пообещала помочь ему с работой, в смысле порекомендовать его своим знакомым. Ему, профессиональному бухгалтеру, прошедшему сквозь огонь, воду и медные трубы.
- Бог ты мой, - говорил себе Ледов, - я думаю о людях, никогда не видевших Светлану, никогда не говоривших с ней и никогда не узнающих ее в дальнейшем. Люди, которые проживут свою жизнь и не соприкоснутся с этим чудом, не узнают и возможно не поверят в ее существование. Она существует! Она по-прежнему есть!
Горькая правда.
Еще пятого и шестого июня Наташа Ледова писала Грачеву:
В А Н Е Ч К А ! ! ! ! ! ! !
Какое счастье знать, что где-то есть человек, который думает о тебе (особенно, если учесть, что человек этот ты)!!!!!!! Особенно, если учесть, что я думаю тоже об этом человеке... Особенно, если учесть, что я думаю о нём постоянно!!!!!!! ЭТО ОГРОМНОЕ СЧАСТЬЕ!!!!!!! Я рада, что мы оказались в нужном месте, в нужное время... Я рада, что мне есть кому звонить, кому писать, о ком думать... с огромной любовью... Ты затмил всех в моём сознании... Ты самый-самый!!!!!!! Пусть мы сохраним наши чувства на долгое время... будем бережно относиться друг к другу и к нашим чувствам...