К его удивлению, гнева и в помине не было на лице мужчины-центаврианина, который выдернул его из толпы. Центаврианский гребень черно-рыжих волос спасителя Видкуна горделиво взметнулся вверх. Длинноватый подбородок, которым заканчивалось его угловатое лицо, вытягивался вперед едва ли не остроконечно. Но больше всего Видкуна поразили его глаза. В них таилась такая сила и мощь, точнее, по крайней мере в одном из них, что…
Он не успел домыслить. Мир, похоже, закружился вокруг него, поскольку его снова куда-то потащили, и с той же стремительностью, с какой его ранее втянуло в центр смертоносного людского водоворота, Видкуна вновь занесло в Вертикаль Власти. Пошатываясь, он озирался по сторонам, оглядывая своих спасителей: это оказались те же самые Пионеры Центавра, которые внезапно исчезли куда-то минуту назад, бросив его с Луддигом на растерзание толпы. Рыжеватого центаврианина среди них не было.
Видкуну показалось, что до него вновь донесся вопль Луддига, но крик этот мгновенно оборвался звуком, какой раздается обычно, когда разбивается дыня. Лица Пионеров казались застывшими каменными масками. Они просто стояли вокруг Видкуна, недвижные, словно роботы.
- Ко мне в офис, - раздался голос, голос Министра Лионэ. Видкун все еще пребывал в шоке, и не оказал никакого сопротивления, когда его вновь провели в офис на одном из верхних этажей Вертикали Власти. Вскоре он уже вновь сидел за столом напротив Кастига Лионэ. Видкун отметил, что его посадили ближе к Министру… в то самое кресло, где раньше сидел Луддиг.
Лионэ скорбно покачал головой.
- Какая трагедия. Какая ужасная, ужасная трагедия, - продекламировал он. - Подумать только, чтобы такое могло случиться здесь, у нас… Впрочем, случайные акты насилия могут произойти где угодно.
- Случайные?
- Да.
- Акты насилия? - Видкун пока еще с трудом воспринимал смысл услышанных слов. Ему пришлось заставить себя призвать все свои способности, чтобы, упаси Дрошалла, не ухудшить ситуацию.
- Да. Вы шли вдвоем по улицам Примы Центавра, и вдруг какой-то сумасшедший набросился на вас и убил старшего по званию. Мы, конечно, немедленно пришли на помощь, но было уже поздно.
- Эээ… Какой-то сумасшедший? Один? - Видкун почувствовал, что в голове у него что-то молотом стучит, будто собственные мозги пытаются кричать ему: «Поберегись! Будь внимательней! Тщательно сопоставляй, что произошло, и что тебе сейчас говорят!»
- Да, конечно. Даже самые опытные телохранители в такой ситуации не смогли бы сделать больше… - Лионэ снова покачал головой. - Очень похоже, что это дело рук мятежников и саботажников. Они стремятся дискредитировать Центаурум, и такие действия предпринимаются, чтобы бросить тень на наше правительство в глазах других миров. Впрочем, все равно нет смысла дискутировать по поводу случившегося, поскольку мои охранники уже изловили маньяка. Правосудие свершилось, и очень важно, чтобы эта ужасная история не помешала развитию наших отношений.
- Но ведь это вы отдали приказ! - Видкун попытался контратаковать. - Вы приказали убить нас! Этой толпе! Вы!
- Толпе! - воскликнул шокированный Лионэ. - Я не видел никакой толпы. И, смею предположить, вы тоже ее не видели. - Лионэ улыбнулся и сунул руку в карман. Видкун инстинктивно вздрогнул, приготовившись к тому, что сейчас увидит некое орудие убийства, но вместо этого Лионэ достал нечто, напоминавшее кредитный чип, и протянул его Видкуну.
Видкун принял кредитку, тупо глядя на нее.
- Что… это?
- Доступ к тайным счетам, которыми управлял Луддиг. Он полагал, что кроме него никто не сможет получить доступ к ним. Похоже, слишком многие суждения Луддига оказались ошибочными. - Лионэ пожал плечами. - Через эти счета он перекачивал платежи, поступавшие из различных миров…
- Миров?
- Не думаете же вы, что Мипас был чем-то уникальным? - Само это предположение показалось Лионэ смешным. - Нет, нет… У Луддига было множество, с позволения сказать, клиентов. Имеется довольно много внешних миров, относительно которых у Дрази есть свои интересы… и своя прибыль.
Каждый из нас, Видкун, заинтересован прежде всего в том, чтобы защищать свои собственные личные интересы. К несчастью, Луддиг больше не в состоянии защищать свои. Но вы здесь. И его интересы… теперь становятся вашими. Равно как и его пост… конечно, только в том случае, если вы достаточно проницательны, достаточно благоразумны и… - Лионэ прокашлялся и кивком указал на кредитку, -…достаточно щедры, чтобы все то, о чем я здесь говорю, и в самом деле свершилось. Ну и, конечно, если вы сами в этом… заинтересованы.
Лионэ сделал паузу, и Видкуну показалось, что Министр ждет от него какой-нибудь реакции. И все же Видкун продолжал молчать. Чутье подсказывало ему, что сейчас более мудрым будет просто промолчать.
Губы Лионэ вытянулись в улыбке, напоминавшей оскал черепа.
- Конечно, вы можете занять более агрессивную позицию, - медленно, словно нехотя, признал он. - Попробовать восстановить против нас Альянс. Постараться доказать свое видение несчастья. Вызвать гнев огромного числа людей; расстроить множество соглашений, достигнутых между ними. Смею вас заверить, таких людей гораздо больше, чем вы можете себе предположить. Все это вы можете сделать. Должен признаться, я бы не советовал так поступать. Но решать вам.
Видкун нашел в себе мужество заговорить.
- И если можно будет понять, что именно таково мое решение… Тогда со мной тоже произойдет какой-нибудь несчастный случай.
Лионэ медленно покачал головой.
- С моей стороны это было бы крайне глупо. Вы ведь все равно можете согласиться с любыми моими словами… а затем спокойно покинуть нашу планету, оказаться в местах, где можно не беспокоиться о своей жизни и целости своих конечностей, и начать говорить во всеуслышание все, что вы думаете на самом деле. Угрозы - дело крайне ненадежное. Я всего лишь пытаюсь втолковать, что сотрудничество принесет вам гораздо больше пользы. Оно вам гораздо выгоднее. Оно поможет вам удовлетворить многие ваши потребности. А у вас ведь есть множество потребностей, как я полагаю. Вы еще очень молоды. Наверняка у вас есть какие-то цели в жизни, вы хотите достигнуть чего-то. Молчаливое взаимопонимание принесет такие плоды, каких никогда не смогут дать демагогия и взаимные обвинения.
- А вы тем временем будете атаковать все новые и новые миры, подобно тому, как вы поступили с Мипасом…
- Мипас был угрозой для нас. Если вы не верите ничему другому, поверьте хотя бы этому. С нашей стороны это была самооборона, и ничего больше. Вы представляетесь мне вполне рассудительным человеком. Разве хоть один рассудительный человек станет осуждать нас за самооборону? В этом и кроется единственная проблема той бартерной системы, за нормальным функционированием которой Луддиг столь умело надзирал. Деньги выплачивались лишь в знак доброй воли. Мы не просили об этом; их нам предлагали добровольно. Даже если бы нам не платили ничего, мы не стали бы атаковать. Множество миров имеют с нами аналогичные договоренности, и каждый раз предложение исходило именно от них, а не от нас. Но все они не понимают, как центавриане смотрят на происходящее. Мы вовсе не стремимся к разрушению других миров. Напротив. Мы лишь хотим, чтобы никто и никогда больше не атаковал нас. Мы никому не предъявляем безосновательных претензий. Мы лишь хотим показать, что мы сильны. Вы улавливаете разницу?
- Да. Да, вполне, - медленно ответил Видкун.
- Как приятно это слышать, учитывая, что Луддиг явно этой разницы не замечал. Нам очень не нравится, когда начинают звучать угрозы. Но сотрудничество… это совсем другое дело. И очень многие выражают крайнюю заинтересованность в сотрудничестве с Примой Центавра. - Лионэ склонился вперед, и тело его перегнулось едва ли не через весь стол. - И я надеюсь… что вы относитесь к числу этих многих. Ради вашего блага. И ради нашего. Ради интересов Дрази. И ключ ко всему этому, Посол Видкун… виноват, пока что лишь Исполняющий Обязанности… теперь в ваших руках.
Видкун медленно кивнул в знак понимания.
- Премьер-министр по-прежнему готов встретиться с вами завтра, - сменив интонацию на сугубо официальную, продолжил Лионэ. - Вас это устраивает?
Видкун снова кивнул. Он подумал о Луддиге, растерзанном толпой. И вспомнил о том, как грубо Луддиг обращался с ним самим, о том, что он пережил на службе у Луддига.
- Да, мне кажется, это нас вполне устраивает, - сказал Видкун. - И еще мне кажется… Мне следует проинформировать мое правительство о трагических обстоятельствах, которые привели к гибели Луддига… И высказать похвалу, насколько быстро вы смогли разделаться с его убийцей.
Лионэ склонил голову в знак признательности за этот комплимент.
- На Приме Центавра беспокоятся лишь о том, чтобы все шло в правильном русле.
Глава 2
Двадцать лет…
Скорее всего, саму Деленн проходящие годы беспокоили не больше, чем и всех живущих. Но в глубине ее памяти всегда таилось знание того, что ее возлюбленный муж, наперсник ее души, Джон Шеридан, человек, который поистине изменил судьбы галактики, проживет всего лишь каких-то двадцать лет. Это цена, которую он заплатил за то, чтобы вернуться назад с З’Ха’Дума. Если бы Деленн могла отправиться в прошлое, если бы ей дано было предотвратить лишь что-нибудь одно, она выбрала бы именно это. Поразительный выбор, учитывая, свидетелем каких ужасных событий стала Деленн в свое время, сколько катастроф случилось с теми, кого она любила.
Ему осталось жить двадцать лет…
Так ей сказали…
…Четырнадцать лет назад. (5)
В прежние времена ей удавалось заставлять подобные мысли убраться прочь, иной раз даже надолго. Но в последнее время не проходило ни одного дня - да что там дня, пожалуй, даже ни одного часа - когда бы она не задумывалась об этом.
Несмотря на столь близкие отношения с мужем, несмотря на глубокую духовную связь между ними, ей удавалось скрывать от него свои тревоги. Иногда Шеридан, конечно, замечал, что Деленн выглядит озабоченной, и выражал беспокойство по этому поводу. Она легко отбивала его вопросы, объясняя все заботами об их сыне, Дэвиде. Ему было уже двенадцать лет, и он складывался как личность, в которой выразительно сочетались черты и отца, и матери. В нем также замечательным образом перемешались характерные особенности обеих рас. С одной стороны, он часто являл себя юным проказником, который носился сломя голову по их дому на Минбаре с чисто человеческим энтузиазмом и азартом, к большой досаде своей матери и радостному изумлению отца, и к полному отчаянию его учителей.
С другой стороны, когда Дэвид сталкивался с трудностями в изучении чего-либо, он с такой легкостью забывал о забавах и с такой твердостью брался за дело, что его учителя удивлялись, как многого ему удается добиться, если он начинает трудиться с полной самоотдачей.
Внешне Дэвид выглядел как человек. С течением времени цвет его волос изменился: из блондина он стал брюнетом. Дэвид любил носить длинные волосы. Это вызывало раздражение у отца, в котором тут же просыпались инстинкты старого вояки. Раз за разом он восхвалял достоинства короткой стрижки, но Дэвид, похоже, не обращал на эти наезды никакого внимания. Как ни странно, брови у него сохраняли свой прежний, светлый окрас, но темные глаза под ними оставались наследием матери.
И в то же время Дэвид определенно унаследовал харизму отца. В этом не было никаких сомнений. Но эффект, который производило на окружающих его появление, не ограничивался только землянами; минбарские женщины - взрослые женщины - вдруг замедляли свой шаг, когда он проходил мимо, и оглядывали Дэвида с ног до головы оценивающим взглядом, когда он подмигивал им или отпускал какую-нибудь шуточку, всегда вызывавшую нежный смех или изумленный взгляд.
Манера вести себя подобным образом, вошедшая у него в привычку, приводила Деленн в отчаяние… особенно когда отец Дэвида наблюдал подобные сценки и одобрительно ухмылялся. И только заметив, что Деленн молча смотрит на него рассерженным взглядом, Джон Шеридан пытался поспешно спрятать свою улыбку, полную отцовской гордости.
Ему осталось жить шесть лет…
Эта мысль посещала ее теперь каждый раз, когда она видела Шеридана разнервничавшимся по какому-нибудь поводу, подобно тому, как это было сейчас. Она испытывала отчаянное желание, чтобы он сбросил с себя ярмо Президента Межзвездного Альянса. Она при каждом удобном случае напоминала, что «президент» - это выборная должность, на определенный срок, и потому, возможно, было бы вовсе не плохо, чтобы Шеридан настоял на проведении открытых выборов, чтобы найти замену себе. Шеридан неоднократно обдумывал этот вопрос, но каждый раз, когда он пытался поднять его, представители других рас приходили к выводу, что за прошением об отставке кроется лишь необходимость еще раз выразить вотум доверия. И, естественно, каждый раз с энтузиазмом голосовали за этот вотум, уверенные, что иначе неизбежно случится какая-нибудь катастрофа, которая все равно заставит Джона Шеридана остаться на своем посту.
Словно сама Судьба устроила заговор против них, чтобы до конца своих дней они не знали ни минуты покоя.
Ему осталось жить шесть лет…
По ночам в постели Деленн нашептывала мужу: «Давай убежим», - и бывали такие ночи, когда он, казалось, начинал всерьез задумываться над ее словами. В тиши ночи он начинал рассуждать о том, чтобы избавиться от своего бремени, уйти в отставку и провести оставшиеся годы в тишине и покое. Но затем наступал рассвет, и ночной Джон Шеридан исчезал куда-то, уступая место Джону Шеридану - человеку долга. Деленн испытывала боль от каждого часа, каждой минуты дня, когда Джон начинал переживать по какому-нибудь поводу. Но увы, это ей было не подвластно. Она могла лишь сочувствовать ему и быть рядом, чтобы подсказать, чтобы поддержать… чтобы не дать поверять рассудок.
И сейчас как раз настал такой момент.
- Идиоты! - в ярости кричал Шеридан.
Они находились в его офисе, только вот правильнее было бы сказать, что Шеридан не находился в нем, а метался по нему, словно плененный зверь по своей клетке. С ними вместе были еще двое - те единственные во всей галактике, кому Шеридан доверял всецело - Майкл Гарибальди и Г’Кар, Гражданин Нарна.
Ни один из них официально на Шеридана не работал. Когда-то давно Гарибальди служил начальником службы безопасности Президента Альянса. Но это и в самом деле были дела давно минувших дней, а ныне почти все свое время Гарибальди уделял проблемам, которые возникали у него как крупного бизнесмена. И сейчас он заскочил на Минбар лишь по пути, направляясь в какое-то совсем другое место. Глядя на его лицо, Деленн начала подозревать, что Гарибальди, скорее всего, сейчас спрашивает себя, не следует ли считать этот импровизированный визит на Минбар большой ошибкой с его стороны.
С Г’Каром совсем другая история.
Трудно поверить, что этот высокий, гордый Нарн был когда-то столь кичливым, столь воинственным, что Деленн пришлось буквально согнуть его, заставив подчиниться своей воле, применив гравикольца (6). Но с тех пор Г’Кар превратился в подлинного сына Судьбы - по другому не скажешь. Словно он все время помнил, что ему суждено сыграть важную роль в общей структуре мироздания, и безропотно взвалил на себя эту ношу, не позволяя себе ни на миг расслабиться, чтобы никто не смог сказать, будто ноша оказалась ему не по плечу. Если Г’Кар оказывался врагом, он был неумолим. Если он был союзником, то не могло быть союзника более надежного.
Как-то раз Шеридан отозвался о Г’Каре как «руке короля». Смысл этого сравнения был совершенно непонятен Деленн, о чем она и намекнула мужу.
- У древних королей на Земле были слуги, которых называли их «руками», - вынужден был пояснить ей Шеридан. - Они выходили в поле и делали всю черную работу. Ту работу, которую короли не могли или не желали выполнить сами, чтобы не замарать свои настоящие руки. Рукой короля становились лишь самые доверенные и надежные из рыцарей.