Да, женщина и лев. Они стояли бок о бок, и стоило им чуть двинуться с места, как свободное пространство вокруг них еще больше расширилось. Толпа притихла.
Потом за женщиной со львом мелькнула крыша какой-то повозки, они повернулись в ту сторону, и весь тротуар перед ними мгновенно, точно по мановению волшебной палочки, расчистился. Теперь и мне стала видна небольшая крытая повозка. Две лошади, запряженные в нее, стояли совершенно спокойно и на толпу даже не смотрели. Женщина открыла заднюю дверцу фургона, и лев, изящно взмахнув хвостом, послушно туда прыгнул. А она заперла дверцу на засов и тут же вернулась к лежавшему на земле альду. И снова толпа расступилась, хотя льва теперь при женщине не было.
А она опустилась возле офицера на колени. Он сел и с недоумением осмотрелся. Она что-то ему сказала, затем встала и подошла ко мне. Я по-прежнему стояла, держа лошадь под уздцы и не решаясь ее отпустить. Толпа зашумела, заволновалась, и лошадь испуганно шарахнулась, а я невольно выронила корзину с покупками. Рыба, сыр, овощи — все так и посыпалось на землю, еще больше перепугав лошадь. Вряд ли я сумела бы теперь сдержать ее, но, к счастью, рядом оказалась эта незнакомка. Она ласково положила руку на шею лошади и что-то тихонько ей сказала. И лошадь — клянусь! — кивнула в ответ, затем то ли фыркнула, то ли заржала еле слышно и встала спокойно.
Женщина протянула руку, и я передала ей поводья.
— Молодец! — сказала она мне. — У тебя отлично все получилось! — Она еще что-то сказала лошади, прямо в самое ухо, и легонько подула ей в ноздри. Лошадь вздохнула и опустила голову. А я тем временем поспешно подбирала с земли продукты, купленные на два дня, пока их не затоптали и не украли. Увидев, как я ползаю по тротуару, женщина ласково шлепнула лошадь по крупу и наклонилась, чтобы мне помочь. Мы вместе сложили в корзину овощи и ту большую рыбину, а кто-то из толпы подал мне откатившуюся в сторону головку сыра.
— Благодарю вас, добрые жители Ансула! — звонким голосом сказала женщина, но выговор у нее явно был чужеземный. — Этот мальчик безусловно заслуживает вознаграждения за свой поступок! — И она повернулась к офицеру, который сумел уже подняться на ноги и теперь, покачиваясь, стоял рядом с лошадью. — Этот парнишка поймал твою кобылу, капитан, — пояснила она ему. — Возможно, ее напугал мой лев, и я прошу за это прощения.
— Да-да, лев… — пробормотал офицер, все еще плохо соображая, и уставился на нее. Потом перевел взгляд на меня, порылся в кошельке, висевшем у него на поясе, и протянул мне… медную монетку.
Я как раз застегивала свою корзинку и на него вместе с его жалким медяком даже не взглянула.
— О, какая щедрость, какое великодушие! — насмешливо прошелестело в толпе, а кто-то весьма внятно, нараспев сказал: — Просто фонтан изобилия! — Офицер, вновь обретя былую уверенность, гневно глянул в ту сторону. Глаза его остановились на той женщине, хозяйке льва, что стояла прямо перед ним, держа его лошадь под уздцы.
— А ну, убери от нее свои поганые ручищи! — рявкнул альд. — Ты… женщина… Так это был твой зверь — лев, кажется?..
Женщина швырнула ему поводья, слегка шлепнула кобылу по крупу и скользнула в толпу. И на этот раз толпа мгновенно сомкнулась вокруг нее. А через минуту я увидела, как качнулась крыша отъезжающей повозки.
Я поняла, что это было весьма мудрое решение — мгновенно стать незаметной, растворившись в толпе, — и тоже, последовав примеру незнакомки, быстренько ретировалась, нырнув в те ряды, где торговали поношенной одеждой, пока этот офицер тщетно пытался сесть на свою кобылу.
Торговка старьем по прозвищу Высокая Шляпа видела все представление, встав на табурет. Заметив меня, она слезла с табурета и спросила:
— Ты что ж, с лошадьми управляться умеешь?
— Нет, — ответила я. — А это был лев?
— Уж и не знаю, что это за зверь, да только он повсюду ходит за тем сказителем и его женой. Так люди говорят. Оставайся, сказитель-то скоро выступать будет. Я слыхала, мастер он рассказывать.
— Мне рыбу надо домой отнести.
— Да, рыба, конечно, ждать не станет. — Она в упор посмотрела на меня своими пронзительными недобрыми глазками и сказала: — Вот, возьми-ка, — и что-то сунула мне в руку. Я машинально сжала кулак, а когда разжала, то увидела на ладони медную монетку.
Хотя торговка уже повернулась ко мне спиной, я поблагодарила ее и положила монетку в углубление под священным камнем Леро — там люди всегда оставляют свои подношения, чтобы их потом могли найти бедняки. Мне было по-прежнему безразлично, увидят ли стражники, как я это делаю. Впрочем, вряд ли они стали бы на меня смотреть. Едва я успела выйти на Западную улицу, как услышала конский топот и постукивание колес — это с Таможенной улицы на Западную сворачивала та самая повозка-фургон, запряженная двумя лошадьми. И на месте кучера сидела хозяйка льва.
— Тебя подвезти? — спросила она, останавливая лошадей.
Я колебалась. Надо было поблагодарить ее и отказаться. Сегодняшний день принес слишком много необычного, и я просто не знала, как себя вести. К тому же я всегда была немножко букой — не только с незнакомцами, но и со своими. Но, видно, этот день и впрямь благословили боги, а как известно, отказаться от благословения богов — значит совершить злодеяние. Так что я поблагодарила женщину и вскарабкалась на сиденье с нею рядом.
Мне показалось, что оно расположено очень высоко.
— Куда ехать?
Я молча показала на тот конец Западной улицы.
Женщина вроде бы не сделала ни одного движения — не тронула вожжи, не щелкнула языком, как, я видела, делают кучеры, но лошади тут же тронулись с места. Та, что побольше, была прекрасного темнорыжего цвета, почти такого же, как обложка «Ростана», а та, что поменьше, каурая, была в черных чулочках, с черной гривой и с белой звездочкой на лбу. Обе они показались мне гораздо крупнее, чем лошади альдов, да и вид у них был более миролюбивый. И они все время смешно шевелили ушами, точно к чему-то прислушиваясь. В общем, смотреть на них было одно удовольствие.
Мы немного проехали по улице, не говоря ни слова. Я впервые с интересом смотрела с такой высоты на каналы, мосты, фасады домов, на людей, что шли мимо, — наверное, примерно так их видели всадники, сидя в седле. И, глядя на них сверху вниз, я вдруг почувствовала себя более значительной, чем эти простые пешеходы.
— А тот лев… он где?… Там, в фургоне? — спросила я наконец.
— Это львица, — сказала женщина. — Из пустыни Асудар! — Когда она сказала «львица», я сразу вспомнила картинку из «Великой Истории».
— Верно, — подтвердила она и быстро на меня глянула. — Именно поэтому та кобыла на площади так сильно испугалась. Она хорошо знает, что это за зверь.
— А ты сама не из альдов? — Я вдруг испугалась: вдруг она все-таки принадлежит к этому проклятому племени? Хотя вряд ли: она была смуглая, темноглазая, совсем не похожая на жителей пустыни Асудар.
— Я родом из Верхних Земель.
— С дальнего севера! — громко воскликнула я и так прикусила язык, что почувствовала вкус крови.
Женщина искоса глянула на меня, и я решила, что она сейчас обвинит меня в том, что я читаю книги. Однако на уме у нее было иное.
— А ведь ты не мальчик, — сказала она, помолчав. — Ох, какая же я дура!
— Не мальчик. Просто я так одеваюсь, потому что… — И я запнулась.
Она кивнула, словно говоря, что объяснений не требуется.
— Ну и где же ты научилась так здорово с лошадьми обращаться? — спросила она.
— Нигде. Я ни к одной из них никогда раньше даже не прикасалась.
Она только присвистнула. Свист получился нежный, тихий, как у маленькой певчей птички.
— Значит, это в тебе природой заложено. Или же тебе просто очень повезло!
У нее была такая приятная улыбка, что мне захотелось рассказать ей, что сегодня действительно удачный день и мне везет, потому что Леро и бог Удачи, мы его называем еще Глухим Богом, меня благословили, но я боялась показаться чересчур болтливой.
— Ты знаешь, я надеялась, что ты сможешь указать мне какую-нибудь пристойную конюшню, где о наших лошадках позаботились бы как следует. Я ведь считала тебя мальчиком, думала, ты у конюха в помощниках служишь. Ты так ловко ту кобылу поймала и держалась так спокойно и уверенно, что я решила, будто ты давно с лошадями дело имеешь.
— Да ведь эта лошадь сама на меня наскочила!
— Она просто к тебе подошла, — поправила меня женщина.
Стук-стук, простучали копыта, и еще квартал остался позади.
— У нас есть конюшня, — сказала я вдруг. Она рассмеялась и воскликнула:
— Ага! Я так и знала!
— Но сперва мне нужно спросить…
— Разумеется.
— Только там никаких лошадей нет. И корма тоже. Там ничего нет с тех пор, как… В общем, давно. Но там вполне чисто. И есть немного соломы. Для кошек. — Стоило мне открыть рот, и слова так и посыпались оттуда. Просто противно! Я даже зубы стиснула от злости на себя.
— Ты, право, очень добра. Но если это все же окажется неудобно, не расстраивайся. Мы найдем, где устроиться. Вообще-то, здешний ганд предложил нам воспользоваться его конюшней, но мне бы не хотелось быть ему до такой степени обязанной. — И она быстро на меня посмотрела.
Она мне ужасно нравилась! Она понравилась мне с той минуты, когда я увидела ее стоящей рядом со львом. Мне нравилось, как она разговаривает, и что она говорит, и все-все остальное в ней мне тоже очень нравилось.
Нельзя отказываться от благословения богов.
И я сказала:
— Меня зовут Мемер. Мемер Галва из Галваманда. Я — дочь Декало Галвы.
— А я — Грай Барре из Роддманта. Представившись друг другу, мы обе вдруг смутились и дальше по улице Галва ехали уже молча.
— Вот наш дом, — сказала я.
И она тут же с восхищением откликнулась:
— Какой красивый!
Галваманд действительно вид имеет весьма внушительный; даже в те дни он поражал своим благородством — просторные дворы, красивые каменные арки над дверями и воротами, высокие светлые окна. Но, к сожалению, значительная его часть была сожжена и разрушена, и меня весьма тронуло то, что человек, прибывший издалека, много путешествовавший и повидавший немало других зданий, понял его красоту.
— Это Дом Оракула, — сказала я. — Дом нашего Лорда-Хранителя.
При этих словах лошади вдруг встали как вкопанные.
Грай некоторое время непонимающе на меня смотрела. Потом пробормотала:
— Значит, Галва — Лорд-Хранитель Дорог?.. Эй, очнитесь! — крикнула она лошадям, и те послушно двинулись дальше. — Сегодня и впрямь день великих неожиданностей.
— Сегодня день Леро, — сказала я. Повозка стояла на улице у самых ворот, и я, соскользнув с сиденья, быстро коснулась Священного камня на пороге и провела Грай во двор. Мы прошли мимо пустого бассейна с бездействующим Фонтаном Оракула посредине и двинулись вокруг дома к внутренним, украшенным аркой воротам конюшенного двора.
Из конюшни вышел Гудит и нахмурился, увидев нас.
— Ну-ка ответь, что я, клянусь духами твоих глупых предков, должен делать с такими конями? Где мне раздобыть для них овса? — закричал он на меня. И тут же принялся распрягать рыжего коня.
— Погоди, Гудит, — сказала я. — Сперва мне надо с Лордом-Хранителем поговорить.
— Да говори себе на здоровье! А пока ты будешь с ним говорить, я ведь могу лошадок напоить, так или нет? Ладно, хозяйка, — повернулся он к Грай, — оставляй своих коней и не беспокойся. Я о них позабочусь.
Грай стояла и смотрела, как старик распрягает лошадей и подводит их к поилке, как он открывает кран и корыто наполняется чистой водой. Смотрела она на все это с любопытством и восхищением.
— А откуда вы воду качаете? — спросила она у Гудита, и он принялся рассказывать ей о знаменитых родниках Галваманда.
Когда я проходила мимо фургона, он слегка качнулся. Там был лев. Интересно, подумала я, что скажет на это Гудит?
И побежала в дом.
Глава 4
Лорд-Хранитель сидел на веранде в задней части дома и беседовал с Дезаком. Дезак уроженцем Ансула не был; родился он в Сундрамане и служил в сундраманской армии. Книг он к нам в дом никогда не приносил и никогда о них не говорил. Держался он очень прямо, говорил резко, отрывисто, а улыбался очень редко. Мне почему-то казалось, что ему довелось испытать в жизни немало горя. Отношения у них с Лордом-Хранителем сложились весьма дружеские и очень уважительные. Разговаривали они всегда подолгу, но только наедине. Когда я влетела на галерею, оба посмотрели на меня сурово, тут же умолкли и молчали все то время, пока я шла к тому большому солнечному пятну у последнего окна, где они сидели. В задней части Талваманда, самой старой, сложенной из камня и примыкающей непосредственно к скале, возвышающейся над домом, всегда холодно, а дров, чтобы отапливать все помещения, у нас не хватало. Вот они и устроились на солнышке.
Я вежливо поздоровалась. Лорд-Хранитель вопросительно поднял брови, ожидая, что я объясню, зачем их побеспокоила.
— Там путешественники с дальнего севера… Им конюшня нужна, чтобы лошадей поставить. Он — сказитель, а она… — Я запнулась. — У нее есть лев. Точнее, львица. Я сказала ей, что спрошу, можно ли им оставить здесь своих лошадей. — Говоря это, я чувствовала себя персонажем одной истории о правителях Манвы, в которой слуга передает просьбу благородного и уважаемого гостя своему не менее благородному и уважаемому хозяину.
— Циркачи, — презрительно обронил Дезак. — Кочевники!
Я мгновенно пришла в ярость и сердито возразила:
— Ничего подобного!
Брови Лорда-Хранителя опустились и сошлись на переносице: я вела себя грубо.
— Ее имя — Грай Барре из Роддманта; она из Верхних Земель.
— И где же эти Верхние Земли находятся? — насмешливо спросил Дезак. Он обращался со мной как с ребенком!
— Далеко на севере, — сдержанно ответила я. А Лорд-Хранитель сказал:
— Пожалуйста, продолжай, Мемер. — Именно так он всегда просил меня продолжить перевод аританского текста или что-то ему пояснить. Он любил, когда я все делала по порядку, со смыслом. И теперь я тоже постаралась все изложить по порядку.
— Муж Грай, сказитель, прибыл сюда, чтобы выступать на площади Портового рынка. Поэтому они там и оказались. А ее лев испугал лошадь какого-то альда. И я эту лошадь поймала. А Грай ее потом успокоила. А когда я уже шла домой, я снова их встретила. Грай ехала на повозке и предложила меня подвезти. Она искала, где можно оставить лошадей. Между прочим, этот лев так и сидит в фургоне. А лошадей Гудит сейчас как раз поит.
И только в эту минуту, упомянув о том, что Грай подвезла меня до дому, я поняла, что моя рыночная корзина с десятифунтовой рыбиной, сыром и овощами по-прежнему тяжело оттягивает мне руку.
Некоторое время все молчали. Затем Лорд-Хранитель спросил:
— Значит, ты предложила ей воспользоваться нашей конюшней?
— Я сказала, что сперва должна спросить.
— А ты не могла бы попросить ее зайти ко мне?
— Хорошо, — сказала я и поспешила удалиться. Корзину свою я быстренько поставила в холодную кладовую — Иста и девушки все еще шили в рабочей комнате — и побежала назад, к конюшне.
Грай и Гудит беседовали о собаках; то есть говорил, в основном Гудит, он рассказывал ей об огромных гончих псах Галваманда, которые в былые времена бегали быстрее лошадей и охраняли дом и дворы.
— А теперь тут у нас одни кошки! Повсюду одни кошки! — И Гудит с негодованием сплюнул. — Хотя собак теперь и кормить-то нечем, мы и сами мяса давно не видели. К тому же ясно как день: собаки у нас во время осады мясом стали.
— Может, оно и хорошо, что сейчас у вас таких псов нет, — заметила осторожно Грай. — Боюсь, их бы очень заинтересовало то, что у меня в фургоне.
И я поспешила вмешаться:
— Лорд-Хранитель спрашивает, не будет ли тебе угодно пройти в дом? Он бы и сам к тебе вышел, да ему ходить трудно. — Мне ужасно хотелось, чтобы она почувствовала: ее здесь принимают с должным почтением и гостеприимством — так всегда принимали у себя странников и великие правители Манвы.