Артем Каменистый
Глава 1
Жизнь первая. Короткая
Новичок, вас приветствует новый мир. Он красив и сулит вам множество незабываемых моментов, не всегда позитивных. В связи с этим помните, что количество ваших возрождений ограничено, а заработать новые непросто.
Вы вот-вот станете частью Континента. Вы возрождены на кластере 145-33-29. Регион — Западное Побережье. Текущее количество возрождений — 99 жизней (стартовое). Текущие задания: выжить, искать, узнать тайное, помочь, задать правильный вопрос. Текущий статус — старт первой попытки. До перезагрузки кластера осталось 100 секунд. Подсказка: вызов полноформатного контекстного меню — команда «Меню»; вызов всех или отдельных шкал на активный экран — команда «Показатели» с добавкой «Все» или названиями требуемых шкал. Показатели вызываются аналогично. Все элементы меню масштабируемы, можно изменять их цвета, степень прозрачности, внешний вид и расположение.
Удачной игры.
Сны, как правило, небогаты на логику, вот и этот не стал исключением. Широкая каменная лестница, он куда-то по ней поднимается, потом несколько шагов по плитам из того же камня, впереди раздвигаются двери лифта, а следом все окутывает угольно-черный мрак, в котором ярко горит бессмысленная надпись в несколько строк.
Непонятно, что за лестница, что за темнота такая непроглядная и откуда в ней такая надпись, которая не освещает ничего, кроме себя?
И самое главное — кто он такой?!
Вопрос вопросов, потому что не имеет понятия, как на него ответить. Прекрасно понимает, что у человека должно быть имя, но свое почему-то не знает.
И где он вообще? Вот здесь с ответом попроще — чтобы поискать его, достаточно открыть глаза.
Открыл, но понять, где очутился, не смог. Нет, вообще-то многое стало понятно, но не то, что напрягало больше всего. Он лежит на узкой койке, которая приткнулась к дальней от окна стене небольшой комнаты. Скромные размеры помещения не стали помехой к размещению трех одинаковых по степени неудобства лежанок, пары столов и такого же количества убогих шкафчиков. Оставшееся место отдано на разграбление бардаку — куда ни глянь, обязательно уткнешься во что-то валяющееся, в том числе и в откровенный мусор. Отслаивающиеся пошлые обои, треснувший плафон унылого светильника, пыльные стекла, на которых какая-то малограмотная личность пальцем вывела четыре слова, причем два из них крайне неприличные, а третье с ошибкой.
В общем, местечко на пять звезд не тянет, и он его видит впервые в жизни.
Или забыл, столь же основательно, как и свое имя.
Амнезия уже начала напрягать, но в этом имелся и светлый момент — он не чувствует себя ни больным, ни ущербным и почти уверен, что надо лишь слегка напрячь голову — и все мгновенно вспомнится.
Однако, как ни пытается напрячь, не вспоминалось. Непонятно, почему так? Что-то в этом неправильное, но что?..
Вообще ничего не вспоминается, только лестница, каменные плиты и еще… Нет, ничего, вообще ничего, лишь неуловимый намек на тень воспоминания, но за тень не ухватишься.
Сел, свесил ноги, обнаружив тапки чуть в стороне. Изрядно поношенные, не первой чистоты, и не помнится, чтобы их туда ставил. По идее ноги без помощи головы должны такие вещи знать, обуваться вслепую, но почему-то не знают.
Или тапки кто-то переставил, или произошло что-то другое, или это не его койка, или мысли потекли в неправильном направлении.
Или ноги отказываются обзаводиться собственной памятью.
Это как он дошел до такой жизни, чтобы забыть абсолютно все?! Интересно, хотя бы говорить умеет?
Проверил простейшим способом — набрал в грудь воздуха и, решившись, произнес:
— Привет.
Куча шерстяных одеял на дальней койке зашевелилась, из-под них высунулась голова, украшенная безумной всклокоченной прической, и хриплым голосом ответила:
— И тебе привет.
Увидев, что в комнате кто-то есть, не удержался от удивленного вопроса:
— Ты кто?!
— Да ты что, совсем уже? Меня не узнаешь? Я же Серый.
— А я кто? — уточнил уже вдумчиво, весьма заинтересованный в ответе.
Серый высунулся чуть больше и уставился странно. Брюнет лет двадцати с небольшим, на лице заметны красноречивые следы вчерашней невоздержанности, да и характерный душок в комнате намекает на то, что кто-то из присутствующих накануне употреблял не одну лишь ключевую воду.
— Рок, ты под чем? — спросил наконец, хоть как-то обозначив личность.
Вряд ли это имя, но за неимением альтернативы — сойдет.
— А под чем я должен быть?
— Да откуда мне знать? Ты вроде вообще дурью не увлекался никогда, спортсмен и все такое. Хотя… я же тебя сто лет уже не видел. Как сам-то? Дела идут?
— Дела у прокурора, а у меня все плохо.
— Что так?
— Не помню я ничего. Даже как звать, не помню.
— Рок, да ты ведь реально под чем-то. Глаза нормальные, а сам какой-то вообще не такой. Может, тебе таблетку дать?
— Травануть захотел? Что за таблетка?
— Да тут хрен поймешь, чем закидываться надо, первый раз вижу, чтобы человека так накрыло. Ты это… ты не придуриваешься?
— Дураком меня назвать хочешь?
— Да нет, просто никогда не видел, чтобы людей так…
— Тогда поаккуратнее с выражениями, — перебил Рок Серого. — Давно, говоришь, меня не видел? Когда это было в последний раз?
— Да тут разве вспомнишь. Вроде у манежа перекинулись парой слов недельку назад, ты тогда нормально выглядел, хромал куда-то, на ногу опять жаловался. Но это не базар был, несерьезно.
— А сейчас я как выгляжу? За нормального сойду?
— Да ты вообще не похож на нормального, выглядишь так, будто тебя пыльным мешком пришибли. Как вообще здесь очутился?
— Не понял?
— Вообще-то до аспирантской общаги отсюда две остановки.
— Аспирантской?
— Ну да, ты же у нас почти без пяти минут кандидат наук, большой человек стал, все в шоке.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему все в шоке?
— Рок, без обид, но на кандидата наук ты никак не тянешь. Не твое это.
— И что со мной не так?
— Да все пучком, просто доцентом быть — реально не твое. Как сам-то? Решил по старой памяти в родном углу нарисоваться?
— Слышь… ты… чертей по углам рисуй, давай уже в темпе начинай следить за языком, а то я раздражительным становлюсь. С нервами что-то не то.
— Да ты не просто нервный, ты нереально накрытый. Это ведь комната твоя старая, не помнишь разве? Вот эти койки чуть ли не всех первокурсниц перевидали, а уж сколько кубов спирта через вашу с Семой берлогу прошло, мама моя родная! — Серый сокрушенно покачал головой, показывая, что алкоголя было немало. — Забыл, что ли? Как такое вообще забыть можно. А как от ментов в окно отсюда сигал, тоже забыл? Ты ведь из-за того случая ногу до конца доломал, две операции потом делали, а может, и больше. Футболом не убил в ноль, так тут разнес. Что, вообще не помнишь?
— Сколько раз тебе еще нужно повторить, чтобы дошло?
— Рок, да не заводись, ты же человек, а не мопед китайский. Я же и сам не все помню, вчера вообще никакущий вернулся. Ты даже не представляешь, я Дубине зачет сдал с первого раза, вот прикинь, какая пруха пошла. После чего мы с Максом и Чайкой завалились для начала к Балде, а ты Балду знаешь, у него всегда что-то есть, он, вообще, в доску свой. Убей не помню, что потом делал, как добирался, походу, на бровях доползал. И тебя я здесь вроде бы вчера не видел. А Макс где?
— Не знаю. Я вообще ничего не знаю. Давай ты как-нибудь попроще будешь говорить, у меня уже винегрет в голове из общаг, Максов и Чаек.
— Да уж, ты реально плывешь. А ведь непохоже, что накатывал. Приторчал? На чем сидишь?
— Глаза разуй, я на койке сижу.
— Да я не о том. Ну, в том смысле — принимал что-нибудь? Как называлось, у кого брал?
— А ты что, из Госнаркоконтроля, чтобы такие вопросы задавать?
— Да ну, Рок, я ведь просто разобраться хочу. Вот ты часто видел, чтобы человек все забывал?
— Я и тебя-то впервые вижу, или это до сих пор не дошло?
— Рок, как-то ненормально вообще. Говоришь вроде по делу, голимую пургу не несешь, но сам ничего не помнишь. Интересно получается, не знаю, под чем ты, но это точно что-то тяжелое. А ну-ка, сейчас гляну, может, в сети что-то нарою. Слышал, что колеса недавно такие появились, от них реально память отшибает, скорее всего, ты ими и закинулся. Совсем ничего не помнишь?
— Лестницу помню.
— А еще?
— Плиты каменные, еще лифт там был, по-деловому выглядел: двери четкие, внутри полный фарш, все блестит, ни разу не ободранный. И еще костюм на мне был. Серый. А где мое барахло? Только не надо втирать, что я в трусах и майке сюда заявился.
— Ищи, должны быть. Вон, на стуле, не твое?
Говоря это, Серый не выбирался из-под одеяла и суетливо водил пальцем по экрану здоровенного планшета. Лицо его чуть нахмурилось, он недовольно произнес:
— Че за фигня, вай-фай отвалился. Рок, будь другом, жамкни роутер.
— Тебя мама не учила по-человечески разговаривать?
— Так нормально же все, роутер, говорю, перезагрузи, Интернета нет. Ну, в смысле шнур выдерни, потом вставь, бывают у него заскоки. Да вон же он, слева. Забыл, что ли? Сам же его подогнал, мы еще пакет к нему вместе оформляли.
Упорное непонимание ситуации со стороны собеседника начало Рока напрягать, о чем он и сообщил:
— А может, тебе в голову разок оформить?
— Ты че?!
— Сколько тебе, непонятливому, можно повторять, что с памятью у меня не все в порядке? Какой, в задницу, роутер с пакетами, если я даже имя свое вспомнить не могу?!
— А, ну да, извини, никак не могу вкурить, каково это — не помнить ни фига. Просто выдерни шнур, потом назад вставь.
— Вот так и надо было говорить… пакет мы с ним вместе оформляли… ну да…
Выполнив просьбу Серого, Рок с сомнением спросил:
— А это нормально, что фигня не светится?
— Ты о чем?
— Да роутер твой. Ни одного огонька на нем не наблюдаю.
— Не, это вообще ненормально. А ну-ка. — Серый протянул руку, клацнул выключателем, недовольно заявил: — Света нет. Может, у всех выбило, сходи в коридор, разведай.
— Я тебе что, мальчик, по коридорам разведывать?
— Да я не в напряг, тебе к двери два шага сделать, глянь одним глазом.
— И на что мне там смотреть?
— Есть там свет или нет.
Электричество Рока сейчас интересовало меньше всего, но почему бы не посмотреть, ведь до двери и правда рукой подать. Она оказалась незапертой. Чуть потянув створку на себя, он обнаружил за ней сумрачный коридор, с другой стороны которого выглядывал зеркально похожий на Серого парень — как внешностью, так и возрастом один в один.
Уставившись на Рока, тот спросил:
— У вас что, тоже света нет?
— А разве похоже, что есть?
— Да тут, походу, ни у кого света нету. А телефон работает?
Отвернувшись, Рок спросил у продолжавшего терзать планшет Серого:
— Тут население интересуется насчет телефона. Пашет?
— У меня в планшете своя симка стоит, но ни хрена не показывает. И смарт сеть не ловит. Спроси там, вода хоть есть или мы в каменный век попали?
Выглянув в коридор, Рок доложил:
— Можешь свой телефон выбросить, поговорить не получится. А как обстановка с водой? Имеется в кране?
— А я откуда знаю? Только глаза продрал, у бати день рождения, поздравить хотел, а хрен дозвонишься. У него все строго, если не позвоню вовремя, придется до конца семестра жить на стипендию.
Прикрыв дверь, Рок заявил:
— С водой вопрос неясный.
— Я слышал.
— Вот думаю… Может, мне к врачу сходить?
— На кой?
— А к кому еще идти, если память отшибло? К пожарным, что ли?
— Так ты реально не придуриваешься?
— Я тебя реально по черепу сейчас ударю.
— Рок, да просто в такое не верится, да и на тебя не похоже вообще. И мрачный ты какой-то.
— А ты бы не был мрачным на моем месте?
— Ну да, реально мрачно, когда ничего не помнишь. Барыг этих тоже не помнишь? Ну, в смысле тех, кто подогнали эти колеса.
— Очень хотелось бы вспомнить. А ты не в курсе, у кого такие достают?
— Я не в теме, но можно с народом пообщаться. Только зачем они тебе нужны?
— Головы хочу кое-кому проломить. Товар не понравился.
— На таких темах серьезные ребята сидят.
— Такие серьезные, что у них даже голов нет?
— Не, ну головы, конечно, должны быть, как без них.
— Значит, есть что проламывать. Ты поспрашивай.
— Это дело небыстрое, — предупредил Серый.
— Схожу к врачу, а ты пока узнай, кто это, где их искать, чем дышат. Ну ты меня понял.
— Если тебя после колес так накрыло, нельзя врачам показываться. Они же с ходу тему веществ просекут и кровь на анализ возьмут, химия долго в ней держится. Хотя тебя вряд ли выпрут даже за такие дела, ведь Паровоз к тебе неровно дышит, а он без пяти минут ректор, с такой мохнатой лапой главное — не ширяться в паховую вену на парадном входе, все остальное сойдет.
— Так что мне тогда делать, если не к доктору идти? Серый, я себя реально овощем ощущаю, в голове космос.
— В смысле — вакуум? У меня бывало, но на память жалоб не было. Я тебе точно скажу, что перед врачами светиться не надо, а то мало ли. Паровоз может и выводы сделать… нехорошие. Да ты полежи, расслабься чуток, до вечера эта гадость сама должна рассосаться, башка опять варить начнет. И больше этим не закидывайся, тебя торкает ненормально, загнешься, как Пашка в прошлом году. Чего тебя вообще на это дело потянуло, ты же спортсмен и все такое? Из-за того, что со Светкой разбежались?
— Кто такая Светка?
— Реально забыл?! Ну тебе точно поваляться надо.
— Да не могу я лежать, места себе не нахожу, ты даже не представляешь, каково это — имя свое не помнить. Кто я вообще? Рок — это ни хрена не имя.
— Да-а, небось ты двойной дозой закинулся. — Серый покачал головой, а затем лицо его озарилось. — Слушай, а давай ты поспишь?
— Ты издеваешься? В голову выпрашиваешь?
— Да я реально дельное советую, здоровый сон всем помогает. Ну что ты как неродной, я ведь помочь хочу.
— Серый, спать мне совсем неохота, да и как уснуть при таких делах. Что ты вообще несешь?!
— Не грузись, сейчас все будет. — Вытащив из-под кровати картонную коробку, Серый, покопавшись в шуршащем и позвякивающем содержимом, протянул начатую упаковку таблеток. — Закинься парой, проспишь до самого вечера, тебя из пушки не разбудят.
— Тоже гадость какая-то?
— Да не, просто снотворное. Нормальное, крутое, его только по рецепту достать можно. Мишку из меда помнишь? Ну, это тот, который губной помадой себя изрисовал, а потом голый носился по коридору и орал, что он индеец. Не помнишь? Блин, да ты реально поплыл, как такой цирк вообще можно забыть? Вот Мишка и подогнал. Давай-давай, вон водички возьми, запьешь и через пять минут храпеть начнешь. Тебе это реально нужно.
Уверенности в том, что ему нужно именно это, у Рока не было. Но сидеть здесь не пойми с кем и до вечера ждать, когда в голове проявится хоть что-то…
Нет, на мозговую пытку он не согласен.
Серый ошибался, продержался Рок больше пяти минут. Но никакой выгоды от затянувшегося бодрствования не получил, потому как за это время не узнал о себе ничего, что стоило узнавать. Аспирант двадцати четырех или около того лет от роду, известная в городе личность — незаурядная звезда местного футбола, покинувшая спорт надолго или навсегда из-за травмы колена и пытающаяся найти себя на научном поприще. Благо в последнем вопросе многие охотно пошли навстречу, ценя былые заслуги. В этой комнате он жил во времена затянувшегося студенчества, его здесь знают как облупленного, считают своим в доску парнем, может заходить в любое время дня и ночи.