— Но почему?
— Клянусь драконом, Гарри, люди всё ещё боятся, вот почему. А, чтоб меня, нелегко всё это… Короче, был там один волшебник, который… который стал плохим. Таким плохим, каким только можно стать. Даже хуже. Даже ещё хуже, чем просто хуже. Звали его…
Хагрид задохнулся от волнения и замолк.
— Может быть, вы лучше напишете это имя? — предложил Гарри.
— Нет… не знаю я, как оно пишется. Ну ладно… э-э… Волан-де-Морт, — выдавил наконец Хагрид, передёрнувшись. — И больше не проси меня, ни за что не повторю. В общем, этот волшебник лет так… э-э… двадцать назад начал себе приспешников искать. И нашёл ведь. Одни пошли за ним, потому что испугались, другие подумали, что он властью с ними поделится. А власть у него была ого-го, и чем дальше, тем больше её становилось. Тёмные были дни, да. Никому нельзя было верить. Жуткие вещи творились. Побеждал он, понимаешь. Нет, с ним, конечно, боролись, а он противников убивал. Ужасной смертью они умирали. Даже мест безопасных почти не осталось… разве что Хогвартс, да! Я так думаю, что Дамблдор был единственный, кого Ты-Знаешь-Кто боялся. Потому и на школу напасть не решился… э-э… тогда, по крайней мере. А твои мама и папа — они были лучшими волшебниками, которых я в своей жизни знал. Лучшими учениками школы были, первыми в выпуске. Не пойму, правда, чего Ты-Знаешь-Кто их раньше не попытался на свою сторону перетянуть… Знал, наверное, что они близки с Дамблдором, потому на Тёмную сторону не пойдут. А потом подумал: может, что их убедит… А может, хотел их… э-э… с дороги убрать, чтоб не мешали. В общем, никто не знает. Знают только, что десять лет назад, в Хэллоуин, он появился в том городке, где вы жили. Тебе всего год был, а он пришёл в ваш дом и… и…
Хагрид внезапно вытащил откуда-то грязный, покрытый пятнами носовой платок и высморкался громко, как завывшая сирена.
— Ты меня извини… плохой я рассказчик, Гарри, — виновато произнёс Хагрид. — Но так грустно это… я ж твоих маму с папой знал, такие люди хорошие, лучше не найти, а тут… В общем, Ты-Знаешь-Кто их убил. А потом — вот этого вообще никто понять не может — он и тебя попытался убить. Хотел, чтобы следов не осталось, а может, ему просто нравилось людей убивать. Вот и тебя хотел, а не вышло, да! Ты не спрашивал никогда, откуда у тебя этот шрам на лбу? Это не порез никакой. Такое бывает, когда злой и очень сильный волшебник на тебя проклятие насылает. Так вот, родителей твоих он убил, даже дом разрушил, а тебя убить не смог. Поэтому ты и знаменит, Гарри. Он если кого хотел убить, так тот уже не жилец был, да! А с тобой вот не получилось. Он таких сильных волшебников убил — МакКиннонов, Боунзов, Прюиттов, а ты ребёнком был, а выжил.
Хагрид замолчал, а Гарри вдруг ощутил резкую головную боль. Перед его глазами отчётливо возникла знакомая картина из прошлого, только теперь ослепительная вспышка зелёного света была гораздо ярче. И заодно он вспомнил кое-что ещё, то, что никогда раньше не всплывало в его памяти, — громкий, ледяной, беспощадный смех.
Хагрид с грустью наблюдал за ним.
— Я тебя вот этими руками из развалин вынес, Дамблдор меня туда послал. А потом я привёз тебя этим…
— Вздор и ерунда! — донёсся из угла голос дяди Вернона.
Гарри аж подпрыгнул от неожиданности — он совсем забыл про Дурслей. Но Дурсли про него не забыли. Особенно дядя Вернон, к которому, кажется, вернулась смелость — он сжимал кулаки и яростно смотрел на Хагрида.
— Послушай меня, мальчик, — прорычал дядя Вернон. — Я допускаю, что ты немного странный, хотя, возможно, хорошая порка вылечила бы тебя раз и навсегда. Твои родители действительно были колдунами, но, как мне кажется, без них мир стал спокойнее. Они сами напросились на то, что получили, только и общались что с этими волшебниками, этого следовало ожидать, я знал, что они плохо кончат…
Не успел он договорить, как Хагрид спрыгнул с софы, вытащил из кармана потрёпанный розовый зонтик и наставил на дядю Вернона, словно шпагу.
— Я тебя предупреждаю, Дурсль, я тебя в последний раз предупреждаю: ещё раз рот откроешь…
Видимо, дядя Вернон представил себе, как этот великан с лёгкостью нанизывает его на свой зонтик, и его смелость сразу испарилась — он прижался к стене и замолчал.
— Так-то лучше. — Хагрид тяжело вздохнул и сел обратно на софу, которая на этот раз прогнулась до самого пола.
На языке у Гарри вертелись самые разные вопросы. Сотни вопросов.
— А что случилось с Волан… извините, с тем Вы-Знаете-Кем?
— Хороший вопрос, Гарри. Исчез он. Растворился. В ту самую ночь, когда тебя пытался убить. Потому ты и стал ещё знаменитее. Я тебе скажу, это самая что ни на есть настоящая загадка… Он всё сильнее и сильнее становился и вдруг исчез, и… эта… непонятно почему. Кой-кто говорит, что умер он. А я считаю, чушь всё это, да! Думаю, в нём ничего человеческого не осталось уже… а ведь только человек может умереть. А кто-то говорит, что он всё ещё тут где-то, поблизости, просто прячется… э-э… своего часа ждёт, но я так не думаю. Те, кто с ним был, — они на нашу сторону перешли. Раньше ведь они… эта… как заколдованные были, а тут проснулись. Вряд ли бы так вышло, будь он где-то рядом, да! Хотя большинство людей думают: он где-то тут, только силу свою потерял. Слишком слабый стал, чтоб дальше бороться и всё завоевать. В тебе было что-то, Гарри, что его… э-э… сломало. Чтой-то приключилось той ночью, чего он не ждал, не знаю что, да и никто не знает… но сломал ты его, это точно.
Во взгляде Хагрида светились тепло и уважение. Но Гарри, вместо того чтобы почувствовать себя польщённым и возгордиться, с ужасом осознавал, что всё это ужасная ошибка. Волшебник? Он, Гарри Поттер, волшебник? Всю жизнь его шпынял Дадли и притесняли дядя Вернон и тётя Петунья, а если он волшебник, то почему они не превращались в бородавчатых черепах всякий раз, как запирали его в чулане? Если когда-то он смог победить величайшего мага в мире, почему Дадли всегда пинал его и гонял по школе и по всему дому, как футбольный мяч?
— Хагрид, — тихо произнёс Гарри. — Боюсь, что вы ошибаетесь. Я не думаю, что я волшебник… что я смогу стать волшебником.
К его удивлению, Хагрид рассмеялся.
— Значит, не волшебник? И никогда с тобой ничего такого не было, когда ты злился или огорчался?
Гарри уставился в огонь. Хагрид натолкнул его на важную мысль. Ведь если подумать… Все те странные вещи, происходившие с ним и неизменно приводившие в ярость тётю Петунью и дядю Вернона, все они случались, когда он был огорчён или разозлён. Например, когда за ним гналась банда Дадли, а он смог ускользнуть от них, оказавшись на крыше школьной столовой… Или когда тётя Петунья остригла его почти наголо, и он с ужасом думал о том, как завтра появится в школе, — разве ему не удалось заставить волосы отрасти за одну ночь?… А взять самый последний случай, когда Дадли ударил его в террариуме, а он, сам того не подозревая, напустил на Дадли бразильского удава…
Гарри улыбнулся, посмотрел на Хагрида и заметил, что лицо великана просияло.
— Ну что, убедил я тебя теперь, да? А говоришь, что Гарри Поттер не волшебник. Погоди, ты скоро в Хогвартсе самым знаменитым учеником станешь.
И тут снова подал голос дядя Вернон — видимо, испуг прошёл, и он решил, что не сдастся без боя.
— Разве я не сказал вам, что он никуда не поедет? — прошипел дядя Вернон. — Он пойдёт в школу «Хай Камеронс», и он должен быть благодарен нам за то, что мы его туда определили. Я читал эти ваши письма — про то, что ему нужна целая куча всякой ерунды, вроде книг заклинаний и волшебных палочек…
— Если он захочет там учиться, то даже такому здоровенному маглу, как ты, его не остановить, понял? — прорычал Хагрид. — Помешать сыну Лили и Джеймса Поттеров учиться в Хогвартсе — да ты свихнулся, что ли?! Он родился только, а его тут же записали в ученики, да! Лучшей школы чародейства и волшебства на свете нет… и он в неё поступит, а через семь лет сам себя не узнает. И жить он там будет рядом с такими же, как он, а это уж куда лучше, чем с вами. А директором у него будет самый великий директор, какого только можно представить, сам Альбус Да…
— Я НЕ БУДУ ПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ОПОЛОУМЕВШИЙ СТАРЫЙ ДУРАК УЧИЛ ЕГО ВСЯКИМ ФОКУСАМ! — прокричал дядя Вернон.
Тут он зашёл слишком далеко. Хагрид схватил свой зонтик, завертел им над головой, а его голос загремел словно гром.
— НИКОГДА… НЕ ОСКОРБЛЯЙ… ПРИ МНЕ… АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА!
Зонтик со свистом опустился и своим остриём указал на Дадли. Потом вспыхнул фиолетовый свет, и раздался такой звук, словно взорвалась петарда, затем послышался пронзительный визг, а в следующую секунду Дадли, обхватив обеими руками свой жирный зад, затанцевал на месте, вереща от боли. Когда он повернулся к Гарри спиной, тот заметил, что на штанах Дадли появилась дырка, а сквозь неё торчит поросячий хвостик.
Дядя Вернон, с ужасом посмотрев на Хагрида, громко закричал, схватил тётю Петунью и Дадли, втолкнул их во вторую комнату и тут же с силой захлопнул за собой дверь.
Хагрид посмотрел на свой зонтик и почесал бороду.
— Зря я так… совсем уж из себя вышел, — сокрушённо произнёс он. — И ведь не получилось всё равно. Хотел его в свинью превратить, а он, похоже, и так уже почти свинья, вот и не вышло ничего… Хвост только вырос…
Он нахмурил кустистые брови и боязливо покосился на Гарри.
— Просьба у меня к тебе: чтоб никто в Хогвартсе об этом не узнал. Я… э-э… нельзя мне чудеса творить, если по правде. Только немного разрешили, чтобы за тобой мог съездить и письмо тебе передать. Мне ещё и поэтому такая работа по душе пришлась… ну и из-за тебя, конечно.
— А почему вам нельзя творить чудеса? — поинтересовался Гарри.
— Ну… Я же сам когда-то в школе учился, и меня… э-э… если по правде, выгнали. На третьем курсе я был. Волшебную палочку мою… эта… пополам сломали, и всё такое. А Дамблдор мне разрешил остаться и работу в школе дал. Великий он человек, Дамблдор.
— А почему вас исключили?
— Поздно уже, а у нас делов завтра куча, — уклончиво ответил Хагрид. — В город нам завтра надо, книги тебе купить, и всё такое. И эта… давай на «ты», нечего нам с тобой «выкать», мы ж друзья.
Он стащил с себя толстую чёрную куртку и бросил её к ногам Гарри.
— Под ней теплее будет. А если она… э-э… шевелиться начнёт, ты внимания не обращай — я там в одном кармане пару мышей забыл. А в каком — не помню…
Глава 5. Косой переулок
На следующее утро Гарри проснулся рано. Он знал, что уже рассвело, но не торопился открывать глаза.
«Это был сон, — твёрдо сказал он себе. — Мне приснилось, что ко мне приходил великан по имени Хагрид, чтобы сообщить мне, что я пойду учиться в школу волшебников. Когда я открою глаза, то окажусь дома в своём чулане».
Внезапно раздался громкий стук.
«А вот и тётя Петунья», — подумал Гарри с замиранием сердца. Но глаза его всё ещё были закрыты. Сон был слишком хорош, чтобы просыпаться.
Тук. Тук. Тук.
— Хорошо, — пробормотал Гарри. — Я встаю.
Он сел, и тяжёлая куртка Хагрида, под которой он спал, упала на пол. Хижина была залита светом, ураган кончился, Хагрид спал на сломанной софе, а на подоконнике сидела сова с зажатой в клюве газетой и стучала когтем в окно.
Гарри вскочил с постели. Счастье распирало его изнутри, словно он проглотил воздушный шар. Гарри подошёл к окну и распахнул его. Сова влетела в комнату и уронила газету прямо на Хагрида, но тот не проснулся. Затем сова спикировала на пол и набросилась на куртку Хагрида.
— Прекрати!
Гарри замахал руками, чтобы прогнать сову, но она яростно щёлкнула клювом и продолжила терзать куртку.
— Хагрид! — громко позвал Гарри. — Тут сова…
— Заплати ей, — проворчал Хагрид, уткнувшись лицом в софу.
— Что?
— Она хочет, чтоб мы ей денег дали за то, что он газету притащила. Деньги в кармане.
Казалось, что куртка Хагрида состоит из одних карманов. Связки ключей, расплющенные дробинки, мотки верёвки, мятные леденцы, пакетики чая… Наконец Гарри вытащил пригоршню странного вида монет.
— Дай ей пять кнатов, — сонно произнёс Хагрид.
— Кнатов?
— Маленьких бронзовых монеток.
Гарри отсчитал пять бронзовых монеток, и сова вытянула лапу, к которой был привязан кожаный мешочек. А затем вылетела в открытое окно.
Хагрид громко зевнул, сел и потянулся.
— Пора идти, Гарри. У нас с тобой делов куча, нам в Лондон надо смотаться да накупить тебе всяких штук, которые для школы нужны.
Гарри вертел в руках волшебные монетки, внимательно их разглядывая. Он только что подумал кое о чём, и ему показалось, что поселившийся внутри него шар счастья начал сдуваться.
— М-м-м… Хагрид?
— А? — Хагрид натягивал свои огромные башмаки.
— У меня нет денег, и вы…
Великан внимательно посмотрел на него, словно напоминая о вчерашнем уговоре. Гарри вдруг понял, что ему, всегда такому вежливому и обращающемуся на «вы» ко всем старшим, будет легко называть Хагрида на «ты». Потому что Хагрид относился к нему с большей теплотой, чем кто бы то ни было, и вёл себя как друг.
— Ты слышал, что сказал вчера вечером дядя Вернон. Он не будет платить за то, чтобы я учился волшебству.
— А ты не беспокойся. — Хагрид встал и почесал голову. — Ты, что ли, думаешь, что твои родители о тебе не позаботились?
— Но если от их дома ничего не осталось…
— Да ты чо, они ж золото своё не в доме хранили! — отмахнулся Хагрид. — Короче, мы первым делом в «Гринготтс» заглянем, в наш банк. Ты съешь сосиску, они и холодные очень ничего. А я, если по правде, не откажусь от кусочка твоего вчерашнего именинного торта.
— У волшебников есть свои банки?
— Только один. «Гринготтс». Там гоблины всем заправляют.
Гарри уронил кусок сосиски, который он держал в руке.
— Гоблины?
— Да, и поэтому я тебе так скажу: только сумасшедший может решиться ограбить этот банк. С гоблинами, Гарри, связываться опасно, да, запомни это. Поэтому если захочешь… э-э… что-то спрятать, то надёжнее «Гринготтса» места нет… Разве что Хогвартс. Да сам увидишь сегодня, когда за деньгами твоими придём — заодно и я там дела свои сделаю. Дамблдор мне поручил кой-чего, да! — Хагрид горделиво выпрямился. — Он мне всегда всякие серьёзные вещи поручает. Тебя вот забрать, из «Гринготтса» кое-что взять — он знает, что мне доверять можно, понял? Ну ладно, пошли.
Гарри вышел на скалу вслед за Хагридом. Небо было чистым, и море поблёскивало в лучах солнца. Лодка, которую арендовал дядя Вернон, всё ещё была здесь, но после урагана она была залита водой.
— А как ты сюда попал? — Гарри огляделся, но другой лодки так и не увидел.
— Прилетел, — ответил Хагрид.
— Прилетел?
— Да… не будем об этом. Теперь, когда ты со мной, мне… э-э… нельзя чудеса творить.
Они уселись в лодку, а Гарри продолжал внимательно разглядывать Хагрида, пытаясь представить его летящим.
— Хотя… да… если по правде, глупо было б грести самому. — Хагрид покосился на Гарри. — Если я… э-э… Если я сделаю так, чтоб мы побыстрее поплыли, ты ведь никому в Хогвартсе не расскажешь?
— Конечно нет! — выпалил Гарри, которому не терпелось увидеть что-нибудь магическое.
Хагрид вытащил свой розовый зонт, дважды стукнул им о борт лодки, и та помчалась.
— А почему только сумасшедший может попытаться ограбить «Гринготтс»? — поинтересовался Гарри.
— Заклинания, колдовство, — ответил Хагрид, разворачивая газету. — Говорят, что там у них самые секретные сейфы драконы охраняют. К тому же оттуда ещё выбраться надо… «Гринготтс» глубоко под землёй находится… сотни миль под Лондоном — чуешь? Глубже, чем метро. Даже если повезёт грабителю и получится у него украсть что-нибудь, он с голоду помрёт, пока оттуда выберется, да!
Гарри сидел и думал об услышанном. Хагрид читал газету, которая называлась «Ежедневный пророк». Гарри помнил, как дядя Вернон твердил, что, когда человек читает газету, он не любит, чтобы ему мешали. Но сейчас оставить Хагрида в покое было нелегко, потому что никогда в жизни Гарри не хотелось задать столько вопросов.