Не хочешь контур на своем место – поможем. Взяв самый большой универсальный ключ (что им можно делать не представляю) я размахнулся побольше и, с любимой присказкой дяди, саданул по контуру:
– Нет ничего надежней кувалдочки!
Контур обиженно взвыл:
– Бомммммммм! – И сдвинулся!
Еще разочек:
– Боммм... клац. – С тихим щелчком труба встала на место и я положил ключ на место. Здоровый, килограмма полтора веса.
Раздался тихий смешок. Сначала подумал, что пригрезилось, но после повторного смешка не выдержал:
– Чего смеешься?
– Все хорошо, капитан, я делаю тестовый запуск.
Когда Воробей говорит "все хорошо, капитан" я начинаю чувствовать, что он меня наколол и тихонько так себе посмеивается.
– Точнее! – требую грозно, на другой тон не ответит.
– Кхм... там... в общем... зажимы. Перед запуском двигателя они ставят контур на рабочее место.
Ну и кто он после этого?!
Злость и раздражение росли. ИИ, дабы не заработать очередной запрет на голосовое общение, помалкивал. Только так гаденько напомнил: "скоро принимаем на борт пассажиров" и заткнулся. Сколько себя помню, гостей на борт не приводил. Мой корабль – моя крепость. Поэтому хлама скопилось... Нет, пыли и грязи не было. Роботы?уборщики работали хорошо, чистили, мыли, убирали. Только порядок не наводили. Можно было дать им команду на наведение порядка, но сначала надо разобраться, что это такое.
Я оглядел кают?компанию. Помещение ничего так, пять на четыре, с аппендиксом кухонного уголка. В центре большой металлический стол и шесть стульев. Непонятно зачем, при штатном расписании четыре человека. Может для гостей? Есть же парочка малых складов... Большой экран на одной стене, визиопроектор над столом. Кухонька напротив стены с экраном, две двери в двух других и куча разных шкафчиков, стоячих и подвешенных, Зачем?то приютившиеся в углу, на столе, в шкафчиках и кое?где на полу коробки, коробочки и разный хлам. Живем. Вспомнилась моя каюта – и я еще больше приуныл. Работы точно на пару дней.
Оставшиеся два дня так и прошли. Наведение порядка, сортировка вещей, проверка запасов. Воробья, вместе со списком необходимых продуктов питания для научных сотрудников, послал в инфоофис НИИ Вейра. Примерил свой капитанский костюм, купленный на распродаже устаревшего офицерского обмундирования, и остался доволен. Погрузку оборудования назначили на десять утра дня вылета, встречу пассажиров на первый вечерний час. Так что завтра с утречка вылетаю.
Сообщив диспетчерам КС?5, вывел кипер с дока и, направив корабль отвесно вниз от станции, пошел на сближение с Элегией. В большом обзорном экране планета выглядела просто потрясающе: огромный, немного вытянутый, голубой шар, с густой облачной шапкой над южной частью материка. Туда мне и надо. Крепко держа в руках бразды управления, именуемые штурвалом, ложусь на маршрут, показываемый ИИ прямо на обзорном мониторе в виде тоннеля, в котором буду опускаться на планету. Можно полихачить и не следовать курсу, потом правда придется объясняться с Галактической Инспекцией, а они ребята суровые: подчиняются только руководящим планетам ЧГС, и на такой периферии, как Эления, вершат свой собственный суд. Штрафуют, штрафуют, и еще раз штрафуют. А какой смысл отбирать летную лицензию, когда можно раз в пару лет штрафовать практически каждого пилота?
Курс ИИ закончится с преодолением верхних слоев атмосферы, а там отведу душу и проверю эту консервную банку на фигурах высшего пилотажа.
Через пятнадцать минут после выхода из КС?5, я подлетел к космодрому НИИ. Эту площадку, залитую асфальтолитом, больше хотелось назвать стоянкой флаеров, и мне, чтобы не расплющить чье?то, стоящее чуть ли не в центре, корыто, пришлось парковать кипер с дальнего края от строений.
Я стоял под деревом с огромной пушистой кроной. Мелкий противный дождик лишь слегка шелестел где?то у самой верхушки. Площадка на удивление оказалась в очень живописном месте. Я будто оказался в лесу, на краю небольшой полянки, и единственным признаком цивилизации (не считая транспорта) служил небольшой кирпичный домик с плоской крышей. Два дюжих парня и один робот?погрузчик сноровисто таскали коробки из большого флаера, так некстати стоящего в центре площадки, в кипер. По их уверениям, научное оборудование нельзя перевозить в безатмосферном пространстве, и идею засунуть все это добро в пустующий машинный отсек через нормальный грузовой люк, пришлось забыть. Вот они и носили коробки через шлюз, коридор, спускали по лестнице, протаскивали через аварийную переборку и сгружали в складе. А я пытался вспомнить весь список своих обязанностей. Прямых указаний выполнять погрузо?разгрузочные работы у меня там не прописано, но глава экспедиции и мой непосредственный начальник, а это значит, что в выносе этого безобразия я буду принимать непосредственное подневольное участие. Справились они быстро, буквально минут за десять, что мне добавило немного оптимизма.
Как капитану, следовало проявить уважение и встретить пассажиров у трапа корабля. Нахлобучив любимую кепку, в назначенное время я вышел наружу. Меня уже ждали.
По словам профессора Вайсберга, в научную экспедицию на Черную Звезду вошли светила НИИ. В представленных документах ими оказались: Эрл Террайн – профессор непонятных космических наук и глава, Сергей Орлов – доктор совершенно непроизносимых наук, Янав Нейнштейн – референт профессора и Ниа Калгари – оператор научной техники.
Вся эта пестрая компания предстала передо мной воочию. Профессор оказался пожилым, крепким, светлоглазым и светловолосым, чуть выше меня ростом, чуть полноватым, в дорогом, прекрасно сидящем костюме. Рукопожатие меня не разочаровало – кости будто затрещали. Сергей Орлов явно сдержался, чтобы руку не доломать. Чуть ниже Террайна, но такой широкий и мощный, что на его фоне профессор казался стройным и гибким. Черные глаза, темные волосы, выражение лица и вся поза выражали каменное спокойствие и безразличие к окружающему. Референт, молодой, стройный и подвижный, скользнул по моей ладони, и отбежал, схватив за ручку огромную сумку, пытаясь оторвать ее от земли. Да, такому хорьку не то что сумку, дипломат страшно доверить нести.
– Добрый вечер, – улыбнулась Ниа, единственная из компании ученых, сказавшая хоть что?то. Несмотря на приветливое выражение лица, мне захотелось отодвинуться от нее подальше. Вся внешность: яркие зеленые глаза, длинные темные волосы, изящные черты лица, тонкая стройная фигурка, которую не скрывал мешковатый комбез, прямо кричали об опасности. Надо держаться от нее подальше – сделал я вывод.
Как они восприняли меня? Внешность обычная: рост чуть выше среднего, худощавое телосложение, темноволосый, серые глаза. Во время второго визита в НИИ, профессор Вайсберг одним из пунктов договора записал: приличный внешний вид. Пришлось сбрить намечающуюся бородку и закапывать глаза. "Своим красным взглядом напугаешь и изюбря!". Не знаю кто такой этот "изюбрь", а красные глаза – следствие постоянной работы с экранами, недосыпаний и виртуальных баталий.
И тут я заметил это! Точнее оно само обратило внимание:
– Карр! – распушил перья и раскрыл крылья иссиня?черный попугай (или его родственник), сидящий на саквояже Орлова. Я сразу же невзлюбил эту пернатую гадину и пожалел, что так и не решил завести кота на борту. Яркие желтые глазки непонятной птицы обещали кучу неприятностей мне, окружающим и всему миру.
– Ржавое корыто! – заключил попугай и, потеряв интерес ко мне и кораблю, занялся чистой перышек.
Я кинул взгляд на "Воробья". Во?первых: корабль, а не корыто, во?вторых не ржавое, а с немного подпорченной обшивкой. Ну там пятно, и там, а там вообще непонятно что... Но это мой корабль, и это не корыто! Сердце забилось чаще и в груди начал расти комок злости – ну птичка, поговори мне еще.
– Это Ворон, – прогудел Орлов и, с изяществом робота?погрузчика, стал подниматься по трапу в кипер. Все двинулись следом, я пристроился в хвост процессии замыкающим. Орлов пер огромную сумку и саквояж с восседающим на нем Вороном, профессор довольствовался маленьким черным кейсом, Янав еле волок две объемистые сумки, замыкала змейку ученных Ниа с легкой и миниатюрной сумочкой. Я же, нагруженный тяжестью своей любимой кепки, не спеша поднялся в кипер, запустил систему уборки трапа и герметизации внешнего люка, следом заблокировал внутреннюю дверь шлюза и ринулся догонять экспедицию.
Пока я дошел до кают?компании, мои первые пассажиры уже удобно расположились на стульях полукругом к входу, и, в своей любимой, молчаливой манере, уставились на меня в четыре пары и один желтый глаз. Первой мелькнула мыслишка, что я под прицелом, за ней пришло ощущение, будто я экспонат музея под внимательным изучающим взором посетителей. Если ничего не начну говорить – смахнут пыль, протрут тряпочкой и разбредутся по своим делам.
– Меня зовут Джеймс Келлас, приветствую вас на борту "Воробья", – начал я спасительную речь, – через десять минут мы стартуем по маршруту Элегия – Черная Звезда, куда прибудем через три дня. Ваши каюты находятся за моей спиной, сами разберетесь кому какая, они все одинаковые. Время полета вам придется проводить в своих каютах и здесь, в кают?компании, больше помещений для прогулок и развлечений на борту нет. По любым вопросам вы можете обращаться ко мне и Воробью. Завтрак, обед и ужин в восемь, двенадцать и восемнадцать часов. Вопросы?
– Мы можем из кабины наблюдать за взлетом? – спросил Террайн и пошарил рукой по столу, что?то стараясь найти.
– Да, только в рубке найдется место еще для троих. Кстати, на время взлета птицу желательно посадить в клетку, – клетки для Ворона я не заметил, и это, признаюсь, меня огорчило. На мои слова реакция последовала незамедлительная: девушка со словами "играйте в свои мальчишеские игры" встала и так рванула к каюте, что меня чуть не затоптала. И я, чисто рефлекторно, отодвинулся с ее пути. Ниже меня на голову, а энергии и напора на двоих. Птиц же злобно скосил на меня другой глаз, и выдал что?то вроде "келасссс" с очень многообещающей интонацией. И где они откопали такую зверюгу?
Мужская часть экспедиции даже не стала заселяться в комнаты – встали, построились у двери в рубку. Пернатый вцепился в плечо Орлова и явно не собирался никуда перебираться. Открыв дверь, я занял место капитана посредине обзорного монитора за главным пультом. Профессор выбрал место навигатора, по левую руку от меня, справа, в кресло второго пилота, осторожно опустился Орлов – оно скрипнуло, но выдержало. Референту осталось место артиллериста за спиной доктора, за практическим мертвым пультом. К сожалению, из вооружения у меня на борту были только маломощные лазеры ближней дистанции действия и буквально десяток противометеоритных ракет. За все годы полетов я использовал только одну ракету, и то из чистого любопытства.
– Воробей, что с девушкой?
– Ниа Калгари уже пристегнулась и готова к старту, капитан – ИИ не терпелось уже, на Черной Звезде он еще не бывал.
Подгонять никого не пришлось, пассажиры явно были знакомы с кораблями такого класса, и за несколько секунд разговора успели пристегнуться.
– Запускай предстартовую подготовку.
– Принято, капитан! – доложил ИИ, мониторы ожили, легкий гул и вибрация под ногами показали запуск двигателя.
Полеты в космосе лишены красоты и интереса. Развивая крейсерскую скорость, изменений, кроме бегущих колонок цифр с пространственными координатами, заметить невозможно. Редкие случаи пилотирования я беру на себя, все остальное отдаю на управление ИИ, хотя, подозреваю, у него тоже есть какой?то свой автопилот, потому как от скуки космических полетов даже его кристаллический мозг может свихнуться. Сейчас же ИИ развернул на всех мониторах буйство цифр, данных состояний корабля. Даже на главном мониторе, в самом труднопросматриваемом участке – нижнем левом углу – выдал значения силы ветра, количества осадков и прогноз погоды на ближайшее время.
– Отсчет времени до старта: пять, четыре, три, два, один, ноль. Старт!
Вибрация и гул усилились, слегка потянув штурвал на себя, поднимаю кипер. ИИ показывает на мониторе точку входа в курсовой тоннель выхода с планеты – направляю корабль на него.
Жизнь космолетчиков тесно переплетена с суевериями. Одно из главных – нерушимость значения цифры "ноль". Возникновение этого правила связано с одним древним преданием о взбесившемся компьютере. В те времена, когда еще не было ИИ, люди изобрели первые их подобия, и хакеры (религиозные фанатики, восставшие против мысли возникновения жизни от рук людей) попытались уничтожить их всех одним занимательным способом – заставить их делить любые числа на ноль. В итоге только один компьютер не сломался, хотя, как говорят о людях, тронулся умом. Это заметили только тогда, когда он вышел из подчинения людям и начал с бывшими хозяевами войну, после чего на многие столетия всякие попытки создать ИИ были запрещены...
Взлет прошел штатно. Спешить некуда, поэтому я спокойно пролетел над лесом, сделав кружок над небольшим озерцом, потом решил полихачить: повернул обратно, увеличил скорость, промчался со свистом над административным корпусом и свечой понесся в небо. Перегрузка от такого маневра мягко вдавила меня в кресло, где?то сзади референт шумно сглотнул.
Подъем с планеты в курсовом тоннеле оказался занимательным: ИИ на все мониторы передавал изображение за бортом. Последние дни над Вейрой стояла облачная погода, и пару раз мелькнувшие за обшивкой молнии опять напугали референта. Чего их бояться? Стукнут пару раз – пара пятен на обшивке в общем рисунке уже заметны не будут.
Выйдя на орбиту планеты, я занялся обычными делами – тестовой проверкой всех систем, подтверждением курса, согласованием необходимых мелочей с диспетчерами КС?2. Пока возился, ученые смылись из рубки.
– Управление за тобой, Воробей, – передаю бразды правления ИИ на весь полет до Черной Звезды. Рутина – по всей трассе нет ничего занимательного.
Расстегнув ремни, встал и потягиваюсь. Как приятно дома! Все?таки отвык я от земли, на борту корабля намного привычней. Похлопав по спинке кресла, даю напутствие ИИ на верный и безопасный курс, покидаю рубку.
За те десять минут, что я был занят с кораблем, научная экспедиция неплохо потрудилась в кают?компании. Стол заставили плотно, сами расселись и мне стул приготовили. Сажусь и замечаю одну странность – в красивые хрустальные фужеры (память о матери, стояли на нижней полочке в одном из шкафов) налита смесь, по цвету и легкому запаху похожая на яблочный сок. Недоуменно бросив взгляд по столу, понял – сок у всех. Заметив мой ищущий взгляд, Орлов изрек:
– На работе не пьем, – "хорошие вести", – и вы как член нашей экспедиции тоже не пьете.
– Я пилот, извозчик, везу вас туда и обратно! – пытаюсь отмахаться от высокой чести быть зачисленных хоть каким боком в эту экспедицию.
– Это не обсуждается, – ставит точку в моих радужных мечтах о бокальчике пива Террайн, достает с кармана запечатанную в фольгу сигару и бережно кладет ее на стол. Потом подхватывает стакан с соком, поднимает:
– За знакомство! – Чокаемся и пригубливаем.
Давно я так вкусно не ел. Не скажу, что постоянно сижу на диете, но и не ем в три горла. Для моей кухни многого не надо – овощи, мука, масло, специи. В итоге всегда есть хлеб, первое или второе и тарелочка салатика. Отличная еда! А ученые, видимо, занимаются очень тяжким трудом. Столько мясных, овощных, соленых блюд – на толпу, а не пять человек. Попугаю, кстати, даже хлебушка не накрошили – спокойно разгуливал по кромке стола с интересом наблюдая за едоками. Профессор, с хрустом обгладывая ножку курни, заинтересованно спросил:
– А вы, я вижу, мясное не едите?
– Не люблю.
Хмыкнув, Террайн продолжил:
– Бывали на Черной Звезде?
– Не доводилось.
– Тогда вам будет там очень интересно, – заключил профессор, отложил обглоданную косточку и, порывшись в тарелками с сочными кусочками курни, вытащил следующий.
– Что там интересного? Мертвая планета, вулканы, скачущие показатели электромагнитных полей, чудовищная радиация. Кстати, в НИИ мне так и не сообщили координаты станции, куда вас доставить.
– На орбите Черной Звезды нет станций. Исследовательская лаборатория находиться на планете.
Я поперхнулся соком. На планете! Вот зачем я им понадобился – защитное поле кипера отражает абсолютно все.