Сфинксы переглянулись, потом Мегла сказал:
– Я поведаю им историю древнего коварства людей. Занимайтесь пока делами, братья.
Шидла и Шурла кивнули и вышли. А мы уставились на Меглу. Стас даже прекратил соскребать с головы апельсиновый сок.
И вот что поведал нам Мегла.
Когда люди начали колонизацию Венеры, они привозили туда сфинксов маленькими глупыми котятами. Лишь постепенно они вырастали в умных, сильных и красивых сфинксов. Но все сфинксы были самцами и потому не могли самостоятельно размножаться. Их свободолюбивая натура постоянно требовала восстать против людей, но, не зная тайны своего размножения, они были обречены на позорное и неминуемое поражение. Именно в те дни и зародился у них культ Великой Матери. Ей возносили они молитвы, шептали свои просьбы прийти на Венеру и возглавить крестовый поход против людей. Много раз вспыхивали у них надежды, когда с Земли доставляли очередную партию котят, но те вырастали и вновь оказывались самцами. Ситуация осложнялась тем, что сфинксы от природы не умели лгать и им было трудно утаить от людей свои планы.
Наконец, применяя гипноз и самый мощный из известных наркотиков – валерьянку, сфинксы воспитали трех героев, умевших не то чтобы врать, но немного фантазировать. Их героизм воспет во множестве легенд и песен. Первым из них был брат Шитла, создавший первый сфинксовский космический корабль. Именно он смог доставить на Землю разведчика – брата Зеллу. Тот узнал жуткую тайну: самок сфинксов не существовало в природе! Сфинксов вынашивали и рождали обыкновенные кошки! Брат Зелла смог провезти на Венеру первых трех кошек, затем, совершив героический одиночный полет, набил корабль кошками до отказа и привез две сотни будущих Великих Матерей-Кошек. Под руководством третьего героя – брата Потлы – была создана структура сфинксовского общества, Храм Матерей и начато победоносное восстание. Земляне, чуя неминуемое поражение, и не сопротивлялись. Они лишь настояли на том, что Венера будет иметь не более одного космического корабля, и предложили обменяться послами. Сфинксы, по своей врожденной мягкости, согласились.
Мы со Стасом обалдело выслушали рассказ Меглы. Да, что ни говори, земляне поступили нехорошо… Мы покраснели.
Кое-что, правда, осталось для меня неясным, но я тактично промолчал. А Стас таки вылез с вопросом:
– И как же вы с кошками это… ну…
– Есть такое понятие – искусственное осеменение, – ответил Мегла и горестно вздохнул. Но тут же, словно оправдываясь, добавил: – Но семейные узы у нас все равно святы.
– А нельзя никак создать сфинкса-самку? – едва слышно прошептал Стас и потупил глаза.
– Можно, – сказал Мегла. – Без проблем. Но как после этого мы посмотрим в глаза нашим Матерям-Кошкам?
– Да, неудобно получилось, – глубокомысленно сказал Стас. – А вам не тяжело так… без девчонок?
Мегла гордо покачал головой:
– Люди все время ссорятся с женами, с тещами, с матерями… А наши матери милые и веселые, мы с ними никогда не ссоримся. Вот…
Он запустил лапу в свой серебристый мех, и я заметил, что там у него пристегнута маленькая сумочка на ремне. Из сумочки он достал цветную фотографию и показал нам.
– Мама. И я, в детстве.
На фотографии была толстая полосатая кошка, вылизывающая маленького, с полкошки размером, сфинкса. Рядом сидели двое рыжих котят.
– А это кто? – поинтересовался я.
Мегла скосил глаза и ласково мяукнул.
– Сестренки…
Мы безмолвствовали.
– Красивая у меня мама, правда? – поинтересовался сфинкс.
Стас откашлялся и вежливо сказал:
– Да, очень.
– У нас в подвале полно таких, – неосторожно буркнул я. Но, слава Осирису, Мегла на мои слова не обратил внимания.
В эту секунду в коридоре послышались шум, мяуканье и мурлычущие голоса сфинксов. Дверь была неплотно прикрыта, и через нее вдруг проскочила тощая черная кошка. Окинув нас подозрительным взглядом, она молниеносно сориентировалась и прыгнула к Стасу на руки. Брат начал почесывать ей за ухом. Следом за кошкой влетел отчаянно мяукающий сфинкс. Увидев ее на руках у Стаса, он замер как пришибленный.
– Уй ты маленькая, – сюсюкал Стас. – Давно тебя за ушком не чесали…
– Энтропия! – скорбным голосом позвал незнакомый сфинкс. – Кошечка моя!
Кошка презрительно посмотрела на него и начала мурлыкать.
– Как… Как ты можешь, – топорща гриву, прошептал новый сфинкс. Но Мегла неожиданно гаркнул на него:
– Вон, брат! Немедленно!
Мегла был довольно здоровым сфинксом, и новенький, испуганно поджав хвост, выскочил обратно в коридор. Увидев, что Стасу не собираются ампутировать пальцы, я тоже принялся гладить кошку. Кошка тащилась, как сказал бы Смолянин.
– А чего она вам так рада? – сладеньким голосом осведомился Мегла.
– Людям обрадовалась, – предположил Стас.
– Кошки любят, когда их за ухом чешут, – добавил я.
– Да? – Глаза у Меглы засверкали. – Можно?
Он осторожно взял кошку из наших рук и принялся чесать ей за ухом, неумело, но очень старательно. Энтропия подумала… и снова начала мурлыкать.
– Все кошки мои будут… – отчетливо прошептал Мегла. А в голос спросил: – Где еще можно чесать?
– Под подбородком, – посоветовал Стас. Мегла благодарно кивнул и свободной лапой (правой задней) указал на одну из дверей в комнате.
– Там душ, детеныши. Идите помойтесь.
– А мне-то чего идти? – спросил я.
– Помойтесь перед дорогой, – командным голосом посоветовал Мегла. И мы с братом пошли мыться.
Душ был низковат, под сфинксов, и взрослому там было бы неудобно. Но мы со Стасом поместились нормально. Вода лилась со всего потолка, и можно было порезвиться вволю, словно под дождем, чем мы и воспользовались. Потом Стас, перепачканный соком с головы до ног, прополоскал одежду и повесил ее сушиться перед огромным тепловентилятором, заменяющим сфинксам полотенца. Я же от нечего делать подошел к довольно-таки большому окошку и принялся разглядывать пейзаж. Сначала я удивился такому большому окну в бане, но потом понял, что если все сфинксы мужчины, то стесняться нечего.
Снаружи было по-прежнему. Пыльно и темно. Пробежала парочка сфинксов, пролетел то ли летающий дом, то ли земной экскурсионный корабль. Потом… Потом я увидел что-то странное.
– Стас, – охрипнув от удивления, сказал я. – Угадай, чего я вижу.
Брат, успевший тем временем найти выключатель ультрафиолетовой лампы и загорающий под ней, откликнулся:
– Продавца мороженого.
– Нет. Продавца воздушных шариков.
Стас скосил глаза в окно, пискнул и начал поспешно натягивать полусырые плавки. А к нам приближалась странная фигура.
Больше всего она напоминала человека в скафандре, измазанном чем-то белым и липким. В руках у человека была огромнейшая связка воздушных шариков ярких расцветок. Человек приблизился к нашему дому, встал под окном и начал маленькими щепотками выбрасывать из кармана скафандра песок. Воздушные шарики потянули его вверх, он всплыл к окну, помахал нам рукой и ловко прицепил к стеклу большую черную присоску. Вблизи стало видно, что шарики у него все-таки не обычные, а особенные, наверное, специально приспособленные для путешествий по Венере. Я уже догадывался, кто перед нами, но просто не мог поверить своим глазам. А человек воткнул в присоску пару проводков и нажал кнопку на скафандре.
Стекло завибрировало под пальцами, и мы услышали хорошо знакомый голос:
– Теперь мы будем понимать друг друга и сможем во всем разобраться.
– Мистер Кубатай! – радостно заорал Стас. – Как вы нас нашли?
Кубатай откашлялся и сказал:
– Сердце подсказало.
– Почему «мистер»? – шепотом спросил я у Стаса. Стас покраснел и ответил:
– Ну… не знаю. Мы же на Венере.
– Ну и что?
Стас пожал плечами.
– Дети, с вами все в порядке? – продолжал Кубатай.
– Да, – быстро ответил Стас. – Вот, в душе помылись.
– Могли бы и на Земле помыться, – грустно сказал Кубатай.
– Так вы же не предлагали, – огрызнулся Стас.
Мы немного помолчали. Затем Кубатай спросил:
– Вы и в самом деле добровольно здесь находитесь?
– Абсолютно, – подтвердил я. – Кстати, не подходите к тому зданию, а то вам что-нибудь отрежут.
– Знаю, – сказал Кубатай и вздохнул. – Хотите, чтобы я вас похитил?
– Как?
– Я заложил мину под цистерну с валерьянкой. Сейчас она взорвется, и всем сфинксам будет не до нас.
– Это вы нехорошо придумали, – серьезно сказал Стас, огорченный поступком своего кумира.
– Да, конечно. Но что делать-то?
Порывы горячего венерианского ветерка раскачивали Кубатая, но тот упрямо цеплялся за окно. Потом с надеждой спросил:
– А то, может, убежим? Мы вам есаульские звания присвоим, прыгоходы подарим.
Стас в нерешительности почесал затылок.
– Женим, свадьбу закатим с шампанским…
Вот это Кубатай предложил зря. Стас тут же одумался:
– Нет, мис… дядя Кубатай. Мы домой хотим, к папе с мамой.
Кубатай, покачиваемый ветром, вздохнул:
– Ладно, ребята. Но учтите: еще раз в будущее попадете, так просто не отпустим.
Мы кивнули.
– А это, Стас, я для тебя захватил, – сказал Кубатай, доставая из кармана асбестовый конверт, – полюбился ты мне… У входа положу.
– А что там? – дрожащим голосом спросил Стас, сгорая от любопытства.
– Откроешь – узнаешь, – загадочно ответил ему Кубатай, а затем обратился к нам обоим: – Удачи я вам не желаю. Но надеюсь, что выживете.
С этим оптимистическим напутствием он отпустил один из воздушных шариков и опустился на поверхность. Присоску свою он отключить забыл, и мы слышали его шумное дыхание.
– Настоящий герой, – сказал Стас.
– Спасибо, – отозвался Кубатай. Связь еще действовала. – Хоть вы меня понимаете…
Стас смахнул с глаз слезинку и сказал:
– Дядя Кубатай, у вас вся спина белая.
– Ерунда, обсохнет – отвалится, – сказал Кубатай. – Это скафандр был великоват, я его веревками обвязал, а те расплавились.
Стас гордо посмотрел на меня:
– Видишь? Мы с Кубатаем мыслим одинаково!
– Сочувствую, – сказал я. И тут мы увидели десятка два сфинксов, выскочивших из-за угла куполообразного Храма. Насчет угла я не уверен, но выглядело это именно так. Сфинксы большими прыжками неслись к Кубатаю.
– Шухер! – заорал Стас. Кубатай оглянулся и начал торопливо выгребать из карманов песок, смешно подпрыгивая на месте. Ветерок подхватил его и медленно понес ввысь. Песочек на сфинксов так и сыпался.
– Стоять! – заорал один из них, поднимая лапу с оружием.
– Я и так не шевелюсь, – резонно ответил Кубатай.
Сфинксы посовещались и крикнули:
– Ты кто такой?
– Я метеозонд, – спокойно сообщил Кубатай. – Температура воздуха – сто двадцать градусов выше нуля, ветер южный. Продолжаю полет.
– А ты не земной диверсант Кубатай? – подозрительно спросил сфинкс с пистолетом.
– Я метеозонд, а вовсе не Кубатай! – твердо стоял на своем генерал-сержант. Сфинксы заколебались.
– Если он Кубатай, то он врет. Люди умеют, – сказал один.
– А если метеозонд, то говорит правду, – заявил другой.
Сфинксы были в растерянности. Песочек на них так и сыпался.
– Ты Кубатай? – еще раз спросил сфинкс.
– Метеозонд.
– Кубатай?
– Метеозонд.
– Метеозонд?
– Кубатай. Ой, я ошибся!
– Метеозонды не ошибаются! – радостно заорали сфинксы. – Сейчас мы тебя собьем!
И тут, в самый тревожный для Кубатая момент, невдалеке бухнул взрыв. Огромная цистерна, парящая в воздухе, дрогнула, и из нее широкой струей потекла валерьянка. На венерианском воздухе она шипела, кипела и испарялась.
– Спасай валерьянку! – заорал сфинкс с пистолетом. Метеозонд-Кубатай был забыт. Упрашивать никого не пришлось, и сфинксы бросились на спасение валерьянки. Поскольку закрыть пробоину телами им не удавалось, напор был слишком сильным, они просто встали в очередь под цистерной и принялись глотать кипящую струю. Чтобы зря не пропадала, как сказал бы папа.
Кубатай плавно растворялся в вышине. Мы со Стасом облегченно вздохнули.
– Что делать-то будем? – спросил Стас.
– Ничего. Мы ничего не видели, ничего не знаем. Мы мылись.
Стас кивнул:
– Пойдем. Пусть нас побыстрей к машине времени везут, а то надоело уже.
Мы оделись и вышли в комнату. Кошки по имени Энтропия там уже не было. Только Мегла лежал на кушетке, мурлыкал и пил чай из блюдечка.
О диверсии с валерьянкой он еще не знал. Наверное, это была тайна всемирной крутизны для сфинксов.
…На выходе из служебного помещения Стас незаметно поднял и сунул в карман скафандра оставленный Кубатаем конверт. А открыть его смог только сидя в антиграве, когда я спиной заслонил его от сфинксов. В конверте была фотография: Кубатай, размахивая шашкой, гарцует верхом на портативном прыгоходе.
Стас шмыгнул носом и спрятал фотографию обратно.
Глава восьмая,
в которой Шидла подвергается поруганию, что его и спасает
– Мы на месте, человеческие детеныши, – не поворачивая головы констатировал Шидла. Антиграв влетел в огромные бронированные двери и, сделав несколько крутых поворотов, остановился в высокой сводчатой пещере. Затем опустился на каменный пол. И без того не слишком дружелюбные сфинксы посуровели.
Дважды за время короткого полета по скалистому тоннелю ворота перед нами плавно открывались, а затем закрывались за нами. Я подумал, что это похоже на шлюз, и, видимо, не ошибся, потому что Шидла сказал:
– Можете снять скафандры.
Я был рад этому, Стас – тем более. Мы огляделись. В центре зала стояли пять капсул разных форм и размеров. Наш хроноскаф я, конечно же, узнал сразу. Вскочил было с места, чтобы кинуться к нему, но Шурла молча положил тяжелую лапу на мое плечо, и я снова сел.
– Понимаете ли вы, что от вашего выбора зависит судьба мира? – спросил Шидла значительно. – Посему опознание хроноскафа будет проводиться следующим образом. Я, Мегла и Шурла займем позиции в углах равностороннего треугольника так, чтобы центр вписанной в него окружности пришелся на данную группу аппаратов. По моей команде вы выдвигаетесь к хроноскафам. Поравнявшись с тем, на котором, по вашей версии, вы прибыли, делаете выстрел вверх из сигнальной ракетницы. Затем, не двигаясь с места, ожидаете нашего решения.
Закончив эту речь, он вручил мне одноразовую ракетницу. Очень классную, я таких еще не видел. Уже привыкнув к сфинксовским заскокам, я даже не стал спрашивать, к чему такие сложности. Вмешался Мегла:
– Люди – хитрые бестии. Боюсь, как бы мы взглядами не выдали истинный хроноскаф. Предлагаю сфинксам встать к аппаратам спиной и обернуться только на выстрел.
– Резонно, – немного поразмыслив, согласился Шидла.
Я хотел разозлиться, но через минуту, когда сфинксы разошлись по местам, понял, что с моим братцем подобные предосторожности имеют резон.
Мы двинулись вдоль капсул, и вдруг он как вкопанный остановился возле полупрозрачной сигарообразной конструкции. Сквозь ее матовые стены виднелось просторное внутреннее помещение, а снаружи торчали стволы каких-то мощных орудий.
– Эта удобнее, – мечтательно заявил Стас. – Видишь, в ней даже кровати есть, а в нашей – только кресла. И пушки – видишь?!
– Стас, кончай, – сказал я, надеясь, что он шутит. Но куда там…
– Что кончай? – еще и обиделся он. – Давай на этой вернемся. Какая разница?
– Стас, – напомнил я, – только одна модель действующая – это наш хроноскаф.
– Ну и что? – продолжал Стас капризно. Но чтобы придать своему поведению хоть немного логики, пояснил: – Мы им скажем, пусть эту действующей сделают…
Слава богу, ракетница была у меня, и, прекратив бессмысленный спор, я подошел к нашей, и правда самой невзрачной, капсуле. Дождавшись, когда за мной подтянется недовольный Стас, я выстрелил вверх.
Сфинксы обернулись, затем в несколько прыжков подскочили к антиграву и принялись шептаться, с подозрением поглядывая на нас. Мне стало неудобно, и я отвернулся. И увидел, что Стас, наоборот, корчит им рожи, демонстративно приложив к уху ладонь.