Капитан и первый офицер обменялись понимающими взглядами. Члены экипажа, присутствующие на мостике, равнодушно занимались своими делами, лишь Чехов украдкой поглядывал на участников странного диспута. От его взора не ускользнуло и явное смущение Ухуры.
– Что это леди так побледнела? – заговорщицким тоном прошептал Зулу, который также начал прислушиваться к спору.
– Позже я расскажу тебе кое-что любопытное, – пообещал Чехов, подмигивая товарищу.
В это мгновение двери турболифта распахнулись, и на капитанском мостике появился Маккой. Увидев оживленно беседующую компанию, врач незамедлительно присоединился к ней.
– Капитан, – сказала Ухура, – с вашего разрешения я хотела бы участвовать в высадке на планету вместе с мистером Споком и мистером Мартэном. У меня ведь на самом деле хороший слух.
– В этом есть рациональное зерно, – поддержал девушку Маккой. – Просто невероятно, что на борту «Энтерпрайза» развелось столько музыкантов. Это я к тому, что грех не использовать способности Ухуры.
Капитан нахмурил лоб и задумчиво оглядел новоиспеченную команду высадки:
– Хорошо. Считайте, разрешение получено, лейтенант. Ну, кого еще мы можем включить в группу?
– Я предлагаю прослушать тех людей, которые хотели бы добровольно принять участие в высадке, – заявил Мартэн.
– Что?! Вы понимаете, что делаете? – всплеснул руками Маккой. – У ваших дверей немедленно выстроятся четыреста тридцать человек – весь экипаж – и каждый будет утверждать, что когда-то играл на арфе, губной гармошке или пиле. И когда вы надеетесь закончить прослушивание? В следующем году?
Мартэн бросил на врача невозмутимый взгляд.
– Мне будет достаточно пары минут, чтобы определить, годится кандидат в группу или нет, – решительно заявил маэстро.
– И когда вы собираетесь прослушать меня? – обратилась к нему Ухура.
– В этом нет никакой необходимости, – отрезал Мартэн.
– Я с этим не согласна. Вы никогда не слышали, как я пою, и будет несправедливо, если я не подвергнусь испытанию наравне со всеми.
– Лейтенант права, – поддержал девушку Спок. – Вы должны прослушать нас обоих.
Мартэн не видел в предложении Ухуры никакого смысла, но ничего не ответил, а лишь недовольно нахмурился. Маккой же не преминул вставить первому офицеру шпильку:
– А вы не боитесь провалиться на экзамене, мистер Спок?
– Это маловероятно, доктор, – самоуверенно заявил вулканец, бросив на Маккоя загадочный взгляд. – К тому же феномен искривления поля пространства-времени…
– О, да, да, – торопливо прервал Маккой, не давая возможности первому офицеру погрузиться в пространные рассуждения. – И все-таки хорошо, что вы появились среди нас, мистер Мартэн. С вашим появлением корабль будто ожил. Кстати, не стесняйтесь обращаться в медицинский отсек. В случае необходимости, мы окажем вам любую помощь.
Подбоченясь, Мартэн снисходительно посмотрел на врача:
– Целых тринадцать лет я хранил свою болезнь в секрете, и ни одна живая душа, кроме моих врачей и моего менеджера не знала о моем недуге. Похоже, теперь об этом узнает половина галактики.
– Не волнуйтесь, ваша тайна не выйдет за пределы этого корабля, – довольно резко ответил обиженный Маккой. – Да и никому до нее нет дела. А сейчас не будете ли вы так любезны пройти со мной, мистер Мартэн?
– Это один из тех приказов, которым я должен подчиняться? – саркастическим тоном спросил Мартэн у капитана.
– Определенно. Приказам врача вы должны подчиняться в первую очередь, – не принял сарказма Кирк.
– Вы еще не знаете нашего доктора, – улыбаясь, заметил Спок. – Если вы не откажете ему в возможности тренироваться на вас, поддерживать свою профессиональную форму, он будет преследовать вас до тех пор, пока вы не взвоете и сами не явитесь на прием.
Мартэн недоуменно посмотрел на капитана.
– Не волнуйтесь, – рассмеялся Кирк. – Вы оказались свидетелем легкой разминки перед очередной словесной схваткой давних противников. Поверьте, вы в надежных руках.
– Что ж, это вселяет оптимизм, – выдохнул слегка обалдевший маэстро.
– Кстати, Спок, – едко заметил Маккой, – вам тоже не решало бы пройти медосмотр. Полный медосмотр.
С этими словами доктор за руку потащил Мартэна к турболифту.
* * *
Кирк и Маккой не спеша шли по темным коридорам корабля. Они направлялись в разгрузочный отсек «С». «Энтерпрайз» удалился от Двадцать Четвертой Базы на три световых года и на всех парах устремился к Тайгете.
– Мы еще намучаемся с ним, Джим, – заметил Маккой. – Теперь я понимаю, почему его менеджер чуть из кожи не лез: мы еще не добрались до цели, а маэстро уже с головой ушел в работу.
– Ты следишь за его здоровьем?
– Мартэн проверяется у меня каждый день. Похоже, его организм работает на пределе. Да только что я могу поделать?
– Главное, не дай ему заболеть. После того как мы преодолели столько трудностей, чтобы его заполучить, потерять просто не имеем права.
Их разговор был прерван появлением Скотти, который нес в руках старинную кожаную волынку. Полное, круглое лицо шотландца сияло от возбуждения, в походке чувствовалась целеустремленность.
– Что это у вас, мистер Скотт, – спросил Кирк. – Кажется, вы собрались на прослушивание к маэстро?
– Так точно, капитан, – гордо ответил Скотти.
– Как я понимаю, – начал Маккой, – эта штука предназначена для общения между некими существами. Если Скотти от души приложится к ней, то все создания на Тайгете-Пять помрут от страха еще до того, как мы что-нибудь успеем выяснить.
– Совершенно очевидно, мистер Маккой, – не понял своеобразного юмора доктора Скотт, – что вы не цените настоящую музыку.
– А-а! Так речь идет о музыке? Я-то думал – о волынке! – признался Маккой.
Ничего не ответив, бортинженер бросил раздраженный взгляд на доктора и исчез в бесконечных гулких коридорах.
– Послушай, Боунз, а почему бы нам не полюбоваться этим зрелищем? – осенило капитана. – Держу пари, там будет куда интереснее, чем на альтаирских скачках.
Маккой согласился, и друзья направились в кают-компанию, любимый отсек Кирка. Здесь капитан любил сыграть с судовым врачом партию-другую в шахматы, выпить чашечку кофе или посмотреть концерт самодеятельности. К тому же кают-компания находилась совсем рядом с командным отсеком, и ему ничего не стоило в считанные секунды вернуться на мостик.
Столы были сдвинуты к стенам, и в центре помещения образовалось подобие сцены. За маленьким шахматным столиком восседал Мартэн, с невозмутимым видом прослушивая очередного кандидата. Рядом, поминутно шепча что-то на ухо маэстро, сидела Ухура. На столике были разбросаны бумаги, и Мартэн время от времени делал в них какие-то заметки.
Перед экзаменаторами стоял вспотевший Скотти, раздувая щеки, извлекал из волынки унылую однообразную мелодию старинного гимна «Воспрянь, Шотландия, духом».
Капитан и доктор скромно подперли стену рядом с импровизированной сценой. Мартэн не сводил глаз с бортинженера и даже постукивал карандашом о крышку стола в такт нудным звукам волынки. Ухура же больше смотрела на маэстро. Наконец Скотти выдул последние звуки, и все собравшиеся претенденты дружно захлопали. Вряд ли благодарные слушатели сходили с ума по волынке, они просто любили скромного, всегда приветливого Скотти и потому не могли не украсить финал его выступления бурей оваций.
– Вы знакомы с нотной грамотой, мистер Скотт? – поинтересовался Мартэн, любезно улыбаясь.
– Да, сэр, конечно.
Несколько секунд Мартэн и Ухура, склонив друг к другу головы, оживленно перешептывались, после чего маэстро вынес вердикт:
– Мистер Скотт, если вас освободят от ваших обязанностей на борту «Энтерпрайза», то я буду рекомендовать вас в исследовательскую группу.
– Благодарю, сэр, – облегченно вздохнул бортинженер. – Уверен, что этот вопрос разрешим.
– Ну вот, я потерял еще одного специалиста, – проворчал Кирк, обращаясь к доктору.
Некоторое время спустя маэстро вежливо отказался от услуг лейтенанта Райли, чьи музыкальные способности не вдохновили экзаменаторов. Затем настала очередь лейтенанта Донована из биологической службы. С первыми аккордами его гитары Мартэн потянулся за большой кружкой чая, однако не удержал ее в дрожащих руках, и Ухуре стоило большого труда спасти разбросанные на столе бумаги. Откинувшись на спинку кресла, Мартэн с трудом сдерживал нервную дрожь. Все увидели, как обмякло его тело. Ухура сочувственно обняла маэстро за плечи и, нахмурившись, объявила:
– На сегодня все. Мистер Мартэн продолжит прослушивание желающих завтра.
Претенденты послушно потянулись к выходу, Кирк и Маккой остались на месте.
– Черт вас побери! Я же сказал, что чувствую себя прекрасно! – возмутился Мартэн.
– Да вы сидели, как на иголках! И не надо на меня кричать. Я не принадлежу к числу ваших чокнутых фанаток и не потерплю грубого обращения. – Резкий ответ Ухуры вызвал у маэстро улыбку:
– Нет, все-таки вы – несносная женщина, – пробурчал он, борясь с приступом одышки.
– Возможно, в этом вы и правы, – успокоилась Ухура, помогая музыканту подняться с кресла.
– Позаботьтесь, дорогая, чтобы наш коллега не перетруждал себя, – вмешался Маккой, наклоняясь над столом. – Как врач я не в восторге от вашего поведения, мистер Мартэн.
– У лейтенанта есть неоспоримое обаяние, чего нельзя сказать о вас, доктор, – ответил за Ухуру Мартэн, по-прежнему тяжело дыша.
– Вы безапелляционны, как Спок, – не к месту упомянул бортинженера Маккой. – Хватит с нас одного ворчуна.
– Нет уж, на самом деле, поберегите свое здоровье, мистер Мартэн, – включился в разговор капитан. – До Тайгеты осталось три дня пути, и я прошу вас поберечь силы.
– За это время я вполне смог бы проанализировать одну из тайгетянских записей, – раздраженно предположил Мартэн.
– Вы ведь сами говорили, что в «песнях» полно инфра-и ультразвуков. Не мучайте себя. Я приказываю вам провести остаток дня в покое и ни в коем случае не подходить к синтезатору. Доктор Маккой жалуется, что вы очень мало отдыхаете.
– Какая трогательная забота, – саркастически протянул Мартэн.
– Трогательная… – передразнил Кирк. – Меня волнует лишь то, что мы можем потерять вас до прибытия в систему Тайгеты. Да, я действительно озабочен тем, чтобы порученная нам миссия не отняла у вас жизнь, маэстро. Иначе посланный вами протест на имя командующего Звездным Флотом отравит нам жизнь.
– Не знаю, кто кому больше портит кровь, капитан, но я советую вам думать, прежде чем отдавать приказы. – Повернувшись к Ухуре, маэстро добавил:
– Значит, мне пора баиньки, мадам «Звездный Флот»?
– Вовсе нет, – ответил за Ухуру Маккой. – Однако если три дня вам предстоит провести за этим столом, то сейчас хорошо было бы прогуляться. Пусть лейтенант Ухура проведет вас по кораблю. А затем постарайтесь заснуть.
– Заманчивая перспектива, – оценил Мартэн.
– Пойдемте, – предложила Ухура, взяв маэстро под руку. – Может, тогда вы наконец поймете, почему на «Энтерпрайзе» никто не страдает клаустрофобией.
Мартэн неожиданно улыбнулся. На его лице не осталось и следа только что мучившего его приступа болезни. Улыбнулась и Ухура, склонив голову на плечо маэстро.
– Ну и ну! – воскликнул Маккой. – Что вы обо всем этом думаете, капитан?
– Ничего хорошего, – ответил Кирк, задумчиво поглаживая подбородок.
* * *
– И куда вы меня ведете? – недоумевал Мартэн, следуя за Ухурой по бесконечному лабиринту коридоров.
Они шли, взявшись за руки, однако девушка пыталась сохранять расстояние, опасаясь необъяснимого магнетизма, исходившего от музыканта.
– Надеюсь, не в ваш ботанический сад? – продолжал бурчать Мартэн. – Цветы мне уже давно надоели.
– Почему же?
– После каждого выступления меня буквально заваливают букетами пылкие поклонницы.
– Пресыщенный циник, – возмутилась Ухура. – Не волнуйтесь, мы идем не в сад, а в другое место. Я люблю уединяться там. Можно отдохнуть и привести мысли в порядок. Если же кто-то уже расположился там, остальные никогда не мешают его отдыху.
– Звучит интригующе.
В турболифте Ухура набрала команду, и на дисплее высветилось: «Палуба 5, уровень 7». Там располагалась обсерватория с гигантскими обзорными экранами. Глазам открылась захватывающая панорама. Бесконечная россыпь звезд казалась неподвижной, словно «Энтерпрайз» застыл в центре Вселенной.
Ухура подошла к экрану и погладила стекло рукой, как бы впитывая в себя холодную красоту звездной бездны. К удивлению девушки Мартэн нерешительно остановился на пороге, борясь с новым приступом дрожи.
– Ги? – вопросительно окликнула она маэстро, возвращаясь.
– Однако… – прошептал он побледневшими губами, – как можно получать удовольствие рядом со смертью?
Мартэн обвел рассеянным взглядом звезды, и Ухура даже в темноте обсерватории заметила, что его лицо стало мертвенно-бледным. Подойдя к маэстро, она нежно обняла его за плечи. Их глаза встретились. Ухура молча провела рукой по его шевелюре, почувствовав шелковистость волос. Дрожь, бившая Мартэна, почти прекратилась, и он покорно отдался ее ласкам.
– Я знаю… – заговорил он, с трудом выдавливая из себя каждое слово, – что ничего не понимаю… в этой жизни.
Взяв лицо девушки в ладони, маэстро крепко впился в ее теплые губы. Как часто она представляла себе это мгновение, погружаясь в лучи фантазий! И вот это свершилось, застав врасплох. Все, что отталкивало ее в этом человеке: образ жизни, донжуанские похождения, презрение к ее профессии – улетучилось при первом прикосновении его губ. По спине пробежала волна сладострастия. В центре темной наблюдательной площадки, застыв в объятии, стояли два нашедших друг друга человека.
Прежде у Ухуры были возлюбленные, но ни один из них не приводил ее в столь возбужденное состояние первым же поцелуем. Мартэн выпустил девушку из объятий и подошел к окну. В тусклом свете Вселенной лицо маэстро казалось изможденным, под глазами пролегли темные круги. Его зачарованный взгляд блуждал среди далеких звезд. Восхищенный красотой мироздания, музыкант затаил дыхание. Ухура медленно приблизилась к нему, обняла за плечи и бережно повернула лицом к себе.
– Что вас сейчас тревожит? – прошептала она.
– Пытаюсь отделаться от мысли, что я всего лишь пылинка в этой бездне.
– Разрешите, я дам вам совет? Не смейте больше работать по ночам. Нам не нужны ни страдальцы, ни мученики.
Мартэн улыбнулся в первый раз с того момента, как они вошли в обсерваторию. Девушка с радостью заметила, что ее спутник пришел в себя. На лице маэстро больше не было той маски смертельно больного человека, так напугавшей ее.
– Ладно. Жертвоприношения отменяются, я обещаю. А сейчас… сейчас больше всего на свете я хочу вас, Ухура.
– Только не забудьте своего обещания, – прошептала девушка, замирая от нежности.
Бросив прощальный взгляд на вечные звезды, они вышли из обсерватории.