У Соргена было несколько мгновений для ужасных догадок. Как это могло случиться? – промелькнуло у него в голове. – Ни один из трех магов не почувствовал западни? Притаившихся монстров? Или же их просто перенесли в иное измерение, наполненное чудовищами! Трудно с этим бороться, если ты не был готов. Потом уйдет уйма времени на то, чтобы отыскать дорогу обратно, в родной мир – но это только в том случае, если удастся выжить! Похолодев, Сорген понял, что даже при удаче он, победив чудовище, вернется слишком поздно, чтобы помочь своим солдатам.
Издав полный ярости и печали вопль, колдун выхватил меч и пришпорил Дикаря. Тот мощно и ловко прыгнул в сторону как раз перед тем, как многочисленные рога похожего на быка скакуна готовы были вонзиться ему в грудь. Сорген, описав мечом петлю в воздухе, изо всех сил ударил чудовищного быка по могучему лбу. Вальдевул с легкостью отсек и голову, и передние ноги. Бык, как подкошенный, полетел по камням, нелепо дрыгая лапами с мягкими, как у кошки, подушечками… Его украшенный многочисленными когтями и шипами седок, только занесший лапу для удара, вылетел из своего седла и с размаху впечатался в дно ложбины. Его когти-лезвия противно скрежетали и со звоном ломались, попадая в трещины… Рыча и мотая башкой, всадник неуклюже привстал на одно колено, но Сорген уже был рядом. Быстрым ударом сверху вниз он рассек демона от плеча до бедра; однако, тот не развалился на половинки, как можно было ожидать. Бурая, с белыми бляшками кожа покрылась лопающимися пузырями в том месте, где прошел клинок. Коричневая жижа залила весь торс демона, беспорядочно замахавшего лапами. "Ургха!" – прохрипело чудище, обдавая Соргена волной смрада. Потом лапы безвольно вытянулись вдоль тела – демон во весь рост шлепнулся на спину и застыл. Все тело его постепенно покрывалось лопающимися пузырями.
– Теперь дудочку! – лихорадочно зашептал Сорген, вынимая волшебный инструмент из футляра. – Но кого первого вызвать? Кто больше нуждается в помощи? Хейла?? Ведь она уже один раз спасла мне жизнь…
Тут Сорген, слишком поглощенный поединком и размышлениями, бросил взгляд назад, туда, откуда он ехал. В полной тишине, прерываемой только сдавленными воплями и рычанием, там билась огромная толпа монстров. В человеческом языке не хватило бы никаких слов, чтобы описать их уродливое многообразие, потому как ни одно из чудовищ не повторяло другое. Их были десятки, сотни – пеших или оседлавших таких же уродливых и невообразимых скакунов. Сорген потряс головой, чтобы наваждение пропало, но все осталось по-прежнему. Один монстр уже вырвался из толпы сражавшихся и помчался с явным намерением атаковать колдуна.
Он был страшен и смешон одновременно. На гигантской кубической голове колыхались огромные уши, похожие на лезвия боевых топоров, а розовый зверь, на котором сидело чудовище, непрерывно блевал. Челюсти ушастого демона зловеще щелкали – однако сам он все ниже и ниже опускался к холке скакуна и постоянно оглядывался назад, словно за ним гнались.
Медленно засунув дудочку обратно в футляр, Сорген снова взялся за меч, хотя мысли его путались и он пытался ухватить за хвост какую-то одну, самую важную. Тем временем, монстр с кубической головой увидел колдуна и затормозил, натягивая поводья своего скакуна – ржавые железные цепи. Не доезжая до Соргена нескольких саженей, демон повернул вправо и загнал скакуна на выпавший из стального склона камень с плоской вершиной. Бросив поводья, чудовище вытянуло к небу короткие руки с трехпалыми кистями и складками кожи, свисающими с предплечий. Из пасти полился долгий, тоскливый вой, грубый и дребезжащий… Такой похожий на плач.
Плач прощания, плач тоски, обращенный к северо-западу. Сорген застыл совсем рядом с демоном, не проявлявшим никакой враждебности: казалось, он покорно ждал смерти. Попрощавшись с кем-то, кто был ему очень дорог, монстр готов был умереть и не собирался бороться за свою жизнь… Рука мага, сжимавшая Вальдевул, задрожала. Внезапно он понял все, что требовалось, и от этого ему стало еще страшнее, чем сначала.
– Луратен! – закричал он, но демон только содрогнулся и прижал лапами огромные уши к кубической голове. Сорген поспешно бросил Вальдевул в ножны и принялся лихорадочно перебирать мешочки на поясе. Где же он? Тот, который нужен больше всего?? Одновременно он, путаясь в мыслях, пытался вспомнить нужное заклятие. Он читал его, учил, хотя и не пользовался еще ни разу!
Вот! Наконец он сорвал с пояса нужный мешок с высушенными глазами сокола. Прижав его к груди, ко всемогущему пеплу Ассаха, он что есть силы закричал, выплевывая слова в небо:
– Итранем!! Пексел двар турру аннорерт озгердар лимери[2]!!
Сила его голоса была также велика, как и желание спасти своих людей от страшного заблуждения, от смерти, еще более жуткой, чем в зубах настоящих демонов – от рук собственных товарищей. Снова вдоль долины пронесся ветер, на сей раз теплый и ласковый, вежливо обтекающий тела, а не толкающий их в грудь. По солнцу прошла волна, будто светило пряталось на дне прозрачной реки: волна смыла с него кровавый оттенок и заставила гореть ярко и сильно, безо всяких пульсаций. Черные тени схлынули с гор, вычистили мерзкие наросты из их трещин; фигуры борющихся демонов расплылись в светящемся тумане, теряя очертания и замедляя движения.
Затем наваждение полностью рассеялось. Кубическая башка ближайшего к Соргену демона превратилась в голову Луратена. Закрыв глаза и сгорбившись, пордус ждал последнего удара от того, кого наверняка тоже принял за страшилище-демона. Складки кожи на руках стали свисающими рукавами кафтана, блюющий розовый скакун – дрожащим от страха гнедым конем. Сражавшаяся толпа демонов огласила окрестности хором голосов, полных боли и болезненного изумления. Солдаты увидели, что рубились друг с другом и тот, кто только что ликовал после победы над демоном, теперь зарыдал, оплакивая собственноручно зарезанного друга. Сорген, обернувшись, увидел разрубленного пополам Гугава и коня с отсеченной головой и переломанным хребтом. Не в силах смотреть на дело рук своих, он скривился и отвернулся.
Впрочем, как оказалось потом, худшего они все-таки успели избежать. Битва не успела еще разгореться как следует, да и солдаты не обладали таким жутким оружием, как Вальдевул, разящий с одного удара. Пока солдаты оправились от потрясения, пока схватились за мечи и копья, прошло достаточно времени. Больше всего своих солдат уложили колдуны: обнаружив вокруг себя толпу агрессивных чудовищ, они без сомнений принялись убивать их со всей своей волшебной силой. Правда, Гуннир не поддался страху и ярости, а просто прорубил себе дорогу из толпы, в сторону Восточной вершины и издалека наблюдал, как Сорген снимает заклятие. Потом он уверял, что почти сразу обо всем догадался и убивал только по необходимости, чтобы самому не быть убитым. Хейла и Рогез после окончания боя были завалены трупами… В результате, армия лишилась трех десятков рха-уданцев, четырех десятков зэманэхцев и трех наемников.
Несмотря на то, что каждый из собственных солдат был для Соргена равноценен сотне других, он готов был назвать ущерб весьма терпимым – но только физический, ибо урон моральный просто не поддавался описанию. И слабые рха-уданцы, и кичливые зэманэхцы разом превратились в стадо испуганных овец, готовое нестись обратно сломя голову. Положение приняло угрожающие черты бунта: никто не хотел идти дальше, даже под страхом смерти. Пожалуй, только Сорген и Гуннир удержались от истерик; даже проверенные наемники выглядели подавленными и растерянными. Хейла рыдала над телами растерзанных на кусочки, сожженных, вывернутых наизнанку и замороженных до смерти зэманэхцев, Рогез же, белый, как полотно, убежал и спрятался за торчащие к небу камни. Судя по звукам, он блевал и плакал одновременно.
Не оставалось ничего иного, как объявить привал. После первых приступов сводящего с ума страха большая часть солдат поняла, что колдуны не намерены поворачивать, а о том, что случится, если попытаться действовать силой, они только что получили представление на примере своих товарищей, десятками погибших от рук магов.
Сорген прибег к проверенному в лесах Мирзазе приему – напоил солдат успокаивающим и повышающим смелость зельем. Правда, на всех его не хватило, так что пришлось выбирать, кто более других пал духом. Вскоре Хейла, пришедшая в себя, смогла воздействовать на своих солдат и те готовы были продолжать поход; после этого у рха-уданцев не оставалось больше выбора, кроме как подчиниться и молиться своему Наодиму о послании лучшей доли.
Самые крепкие из воинов, в основном, наемники, под руководством Гуннира стали погребать трупы. Мясник соблаговолил применить немного магии, выдалбливая волшебным огнем и замораживающим заклинанием ниши в скальных барьерах.
– Своими руками я убил столько солдат, сколько не удавалось положить врагам ни в одной стычке! – жаловался вечером у большого костра из магического пламени пьяный Рогез. Плечи его совсем поникли, будто были восковыми и оплывали от волшебного тепла. Круглая голова то и дело склонялась к груди, он икал и пускал слезу.
– Скоро ты забудешь об этом! – мрачно сказал Сорген. – Если такое начало, то что нас ждет дальше? Хотя, мы получили хорошее предупреждение. Не следовало идти вперед так беспечно… Долгий путь без всяких препятствий убаюкал нас и привел к этой резне.
– Что теперь об этом! – зло воскликнула Хейла. – Дело сделано, мертвые мертвы. Нужно прийти в себя и постараться, чтобы в будущем ничего подобного больше не случилось. Я готова выть на луну от злобы!! Какое-то заурядное
*****
Когда встало солнце, армия медленно двинулась дальше. Все воины теперь были защищены от лимеро; к счастью, никто не догадывался, что волшебная мазь сделана из глаз их убитых товарищей.
Нового прохода они достигли очень скоро: этот «перевал» очень походил на первый, только был еще ниже и положе. Несколько десятков воинов во главе с Хейлой перешли его первыми и тщательно исследовали местность на той стороне. Ловушек и врагов не было, так что армия с некоторым облегчением, но все же настороженно, перетекла через гребень в новую ложбину и направилась к переходу через последний гребень. Уже на подходе Рогез, который оправился после вчерашнего потрясения и смог возглавить авангард ближе к обеду, обнаружил замаскированную с помощью волшебства широкую трещину прямо на пути солдат. С помощью горсти пыли и заклинания князь взломал чужую магию: запылав холодным красным пламенем, покров исчез, обнажая страшный провал с острыми клыками на дне. Затем князь, повозившись, соорудил широкий мостик из летающих камней. Даже самые смелые воины из наемников опасались взойти на него – только после того, как на ту сторону разлома перебрались все колдуны, кроме Гуннира, остальные согласились рискнуть. Никто не упал, хотя переход сопровождался криками ужаса и стенаниями. Вскоре передовые разведчики взобрались на третий, последний гребень.
За ним горы обрывались в высокую пропасть. По краю шел наклонный, изборожденный ветрами и побитый песком карниз шириной пять-шесть шагов. В нескольких местах его изрезанное полотно разрывалось трещинами или провалами, а в одном вниз вела узенькая и неровная тропинка. Она спускалась под жутким острым углом, так что человеку пришлось бы идти там, держась за стену, чтобы не покатиться под уклон. Четверть сажени неверного камня под ногами, толкающая в бок гора справа и пропасть слева. Внизу ждала пустыня – целое море песка, желто-красного в свете вечернего солнца. Насколько хватало глаз, гигантская полоса пустыни тянулась на восток и на запад: только далеко на севере, на пределе видимости была видна крошечная черная полоска. Там стоял второй хребет Барьерных гор.
Рассмотревши карниз, тропу и пустыню, колдуны решили остановиться на привал, не дожидаясь наступления ночи, в последней ложбине между гребнями. Начинать спуск в преддверии темноты было просто неразумно.
Ночь снова была холодной, пронизанной жестким белым светом звезд. Настроение солдат несколько улучшилось, потому как больше ничего особенно страшного не случилось. Обнаруженная ловушка прибавила войску веры в силу колдунов; кроме того, им опять раздали вино и накормили горячей кониной. Довольно скоро над лагерем зависла тишина, прерываемая только многоголосым храпом и фырканьем лошадей…
Ночь прошла на удивление спокойно, только под утро засвистел, завыл где-то над пустыней свирепый ветер, поднявший тучи пыли. Звезды исчезали в пелене, водившей слепыми руками над хребтом; потом оказалось, что это – буря с настоящей молнией и далеким громом. Потом ненадолго брызнул мерзкий ледяной дождь, так что восход армия встречала разбуженной, промокшей и продрогшей.
Пустыня Келудана
Солнце было встречено громкими криками радости. Трясущиеся от холода воины, приплясывая, взбирались на скользкие камни, чтобы быстрее очутиться под горячими лучами.
Первая же попытка спуститься вниз по тропе окончилась неудачей. Бермай с конем на поводу вступил на узкую дорожку и успел сделать всего три шага, потом поскользнулся и покатился вниз. Его конь, потеряв равновесие, свалился с тропы. Резкий визг, глухой удар – и кувыркающееся тело несчастного животного беспорядочно летит в пропасть. Скоро оно стало еще одним крошечным черным пятном у подножья отвесной стены…
Это происшествие отняло последнее мужество у многих солдат. Они снова стали артачиться, заявляя, что ни за что не двинутся таким опасным путем. Соргену пришлось взяться за колдовство: взлетев в воздух он начал медленно спускаться вдоль тропы, вырубая в ней Вальдевулом длинные плоские ступени. Дело это было долгое и трудное. Несколько раз приходилось останавливаться, ибо меч нагревался так сильно, что его невозможно было удержать в руках. После двух сотен ступеней Сорген уже больше не имел сил летать и был вынужден рухнуть в изнеможении на краю карниза, чтобы смотреть, как за дело взялась сменившая его Хейла. Ее хватило примерно на столько же; следом рубить ступени стал Рогез, но он устал в два раза быстрее.
К тому времени была сделана только половина работы. Сорген чувствовал, что еще не пришел в себя до конца, однако Гуннир не собирался помогать им, отрешенно стоя на камне и глядя куда-то в пустыню. Взяв Вальдевул в дрожащие руки, Сорген продолжил рубить скалу, кроша и разбивая камни; тем временем, войско двинулось в поход, преодолевая уже вырубленные ступени. Здесь Мясник соблаговолил помочь: когда солдаты зароптали, он вызвал пару эзбансов, велев им как следует напугать людей. Довольные заданием демоны принялись летать над головами вопящих от ужаса воинов, хрипло шипя и роняя слюну.
– Спускайтесь, или я велю им выжрать ваши кишки! – закричал Гуннир, обводя мутным рыбьим взглядом выкаченных глаз сбившуюся в толпу армию. Он сам в тот момент походил никак не на человека, а на такого же злого и отвратительного демона… Что оставалось делать солдатам? Они покорились.
Лошади тоже не желали вступать на спуск. Им пришлось замотать морды тряпками и вести за собой с удвоенной осторожностью. К счастью, только один конь заартачился на середине пути, когда ступени опять рубил Рогез. С морды лошади каким-то образом слетела тряпка, после чего испуганное животное встало на дыбы, ударилось боком о склон горы и соскользнуло в пропасть. Его хозяин, рха-уданец, не успевший вынуть руку из повода, улетел следом. Все случилось так быстро, что несчастный не смог даже толком вскрикнуть. Сорген ожидал паники, но люди встретили происшествие на редкость спокойно – может потому, что путь был пройден уже наполовину? В конце концов, после невообразимо долгого и трудного спуска, армия благополучно очутилась внизу… если только можно назвать «благополучием» прибытие в огромную пустыню тускло-желтого цвета, такую унылую и однообразную, что в ней не было даже дюн.