— Решение не было односторонним, — хладнокровно сказал Чхан. — Мы провели переговоры с нашими братьями-императорами Морахом Джарром и Морахом Нессом. Все сошлись во мнении, что солнечные системы, по поводу которых возник вопрос, находятся в нашем пространстве.
— Но я уверен, Морах Чхан понимает, — сказал Дорму, — что любые соглашения между различными политическими сегментами одной расы не могут рассматриваться как обязывающие к чему-либо народ другой расы.
— Мы, морахи, — сказал Чхан, — не придерживаемся вашей теории, гласящей, что империи формируются по расовым признакам. Только территория — вот то основное, чем могут различаться империи. Отличия между расами заключаются лишь в неодинаковом виде или цвете, а мы, как вы знаете, не считаем какой-либо конкретный облик или цвет священными и неизменными.
Мы сами изготовляем новые существа, изменяя внешний вид, извлекая из этого пользу или удовольствие.
Он кивнул головой на музыканта, на его неестественные, постоянно трясущиеся пальцы.
— Тем не менее, — сказал Дорму, — Морах Чхан не отрицает свое родство с морахами других морахских империй.
— Конечно, нет. Но что из этого? — спокойно сказал Чхан. — С нашей точки зрения, не существует отдельно вашей империи, и наши граждане подобны во всем. Вы попросту одна из тех группировок, которые занимают пространство, не являющееся нашим. Мы не делаем различий между вашим правительством и правительствами других морахов.
— Но если возникающие спорные вопросы приведут к вооруженному конфликту между нами и вами, — сказал Дорму — останутся ли ваши братья-императоры нейтральными?
— Нам трудно предположить такое, — сказал Чхан.
Он лениво отодвинул последний сосуд с пищей, который оставался на столе перед ним. Слуги унесли использованную посуду.
— Поскольку правда будет на нашей стороне, они скорее всего присоединятся к нам.
— Я так и предполагал, — сказал Дорму.
"Тонк, тонк, тинк", — звучали три ноты морахской музыки.
— Но зачем говорить о таком масштабном и проблематичном исходе? — спросил Чхан. — Почему бы не ознакомиться с весьма простым общим раскладом, который мы предлагаем по вопросу о ваших поселениях под 27 V93? Возможно, вы найдете наши предложения столь удовлетворительными, что не возникнет более нужды говорить об этом предмете.
— Буду счастлив услышать их.
Чхан откинулся на своем сиденье за столом.
— Несмотря на то, что наше пространство было занято без нашего на то позволения, — сказал он, — мы предлагаем: вы всего лишь вывезете своих людей из этих поселений и обещаете избегать этих мест в дальнейшем. Я имею в виду эту и другие солнечные системы, которые я упоминал ранее как расположенные в нашей области пространства. Мы даже не будем требовать никаких репараций сверх чисто формальной уступки — вашего согласия принять то, что мы, морахи, уже приняли — роды различаются по территориям, а не по расам.
Он остановился. Дорму открыл рот, уже собираясь что-то сказать.
— Конечно, — добавил Чхан, — есть еще одна вещь, на которой мы настаиваем. Всего лишь подобие репарации, чтобы не возникло прецедентов отсутствия репараций. Вы выделите нам коридоры в вашей области пространства, по которым наши корабли могли бы следовать без досмотра между нашей империей и империями наших братьев Морахов.
Рот Дорму закрылся. Чхан ждал. Спустя некоторое время Дорму заговорил:
— Могу сказать только, — начал он, — что я ошеломлен и потрясен требованиями Мораха Чхана. Я прибыл на эту встречу лишь для того, чтобы довести до его сведения, что наши поселения возле солнца 27 V93 являются мирными, ничем не угрожающими его империи. Я не имею полномочий соглашаться на условия и требования, только что предложенные. Мне необходимо связаться с моим начальством на Земле для получения дополнительных инструкций. Это займет несколько часов.
— В самом деле? — сказал Морах Чхан. — Мне странно слышать, что вы проделали весь этот путь сюда для встречи со мной, не имея адекватных полномочий. Известие о таких узких полномочиях подводит меня к тому, чтобы сомневаться в добрых намерениях вас и вашего народа по поводу соглашения на этой встрече.
— На наши добрые намерения, Морах Чхан, без сомнения, всегда можно рассчитывать.
— Можно ли? — широко расставленные глава на кошкообразном лице внезапно сузились. — Прямо здесь произошло нечто, заставляющее меня сомневаться в этом. Как раз перед тем, как вы, джентльмены, присоединялись ко мне, мои офицеры доложили мне о весьма странном происшествии. Кто-то, вероятно из вашей военной полиции, похитил одного из моих морахов и держит его в заключении.
— О? — сказал Дорму. Его лицо выражало полнейшее недоумение. — Я не представляю, как могло случиться что-нибудь подобное.
Он повернулся к Винну.
— Маршал, слышали ли вы о каком-нибудь происшествии?
Винн показал Мораху Чхану свою безучастную улыбку.
— Я слышал, что кто-то был пойман внизу, на посадочной площадке, но полагал, что это касается человека. Один из наших людей, пропавший некоторое время назад — дезертир, должно быть. Обычное дело. Теперь, вероятно, разбирательство уже завершено.
— Я надеюсь, маршал обратит особое внимание на это дело, — сказал Чхан. Его глаза были все так же сужены. — Я убежден, он обнаружит, что предмет дискуссии является морахом, и, конечно, заключенный будет немедленно возвращен.
— Морах Чхан может быть уверен, что любой морах, задержанный моими людьми, будет немедленно возвращен.
— Я надеюсь, он будет возвращен до того, как посол Дорму получит инструкции с Земли, и мы вновь встретимся здесь.
Он резко встал и, не говоря ни слова, повернулся и покинул комнату. Слуги и музыкант последовали за ним.
Дорму тоже резко вскочил и направился к той двери, откуда они с Винном пришли.
— Куда вы идете? — спросил Винн. — Нам нужно идти влево к лифту, ведущему в узел связи.
— Мы идем к нашему пленнику, — сказал Дорму. — Мне не нужен узел связи.
Винн искоса взглянул на него.
— Так вам были даны полномочия на случай подобных требований, не так ли?
— Мы ожидали этого, — коротко ответил Дорму.
— Что вы собираетесь делать?
— Уступить, почти во всем. Только лишь не выделять им коридоры через наше пространство. Это их первый шаг к тому, чтобы разрезать нас на пространственные сегменты.
— Несмотря ни на что, — оказал Винн, — вы уступите?
Дорму быстро взглянул на него.
— Вы воевали бы, я полагаю?
— Я не вижу другого выхода, — сказал Винн.
Они вошли в кабину лифта и стали спускаться вниз.
— И вы проиграли бы, — сказал Дорму.
— Против Мораха Чхана? Все его войска состоят из десятка кораблей.
— Нет. Против всех Морахов. Возникла бы следующая ситуация. Вы думаете, Чхан затеял обычную тяжбу по поводу наших мелких поселений, расположенных вдали от его естественных границ? Все Морахи обеспокоены нашим ростом, который приведет к невозможности контролировать нас. Они сколачивают коалицию всех своих так называемых империй, чтобы сдержать нас, пока не поздно. Если мы начнем сражаться с Чханом, то в итоге нам придется сражаться со всеми ими.
Кожа на лице Ванна натянулась.
— Уступка этой расе — морахам — ни к чему не приведет, — сказал он.
— Приведет к выигрышу времени. Мы органично цельное общество. Они — нет. Через пять — десять лет мы удвоим свою военную силу. Тем временем члены этой коалиции перегрызутся между собой. Я прислан сюда именно ради этого — уступить настолько, чтобы они не имели оснований не считать себя ущемленными, но не настолько, чтобы они продолжали сплачивать коалицию.
— Почему они сами не начинают? Они ведь уверены в победе.
— Если Чхан начнет войну, он сам больше всего пострадает от этого, — сказал Дорму кратко.
Они вышли из лифта.
— Как пройти к медицинской секции?
— По этому коридору, — сказал Винн. — Почему вы так уверены, что он не сочтет плату достаточно малой?
— Потому что, если он начнет войну, то завершит ее слабейшим из всех его братьев-императоров. Все другие немедленно кинутся на него как волки, не упуская шанс. Точно так же он кинулся бы на любого из них. И он знает это.
Винн слегка улыбнулся своей безрадостной улыбкой.
Они нашли беглеца лежавшим ничком на исследовательском столе в одной из диагностических лабораторий медицинской секции. Он был явно без сознания.
— Ну? — грубо потребовал Винн у подполковника-медика. — Человек или морах?
Подполковник мыл руки. Затем он тщательно вытер пальцы и повесил полотенце.
— Без этих штучек! — взорвался Винн.
— Маршал, — подполковник помедлил в нерешительности, — по правде сказать, мы можем никогда и не узнать этого.
— Никогда не узнать? — переспросил Дорму.
В это время вошел генерал Стай и хотел что-то сказать Винну, но вид Дорму и звук его голоса остановил генерала.
— У него есть человеческая РНК, — сказал подполковник. — Однако мы знаем, что у морахов иногда была возможность заполучать тела людей вскоре после их смерти, так что РНК могла быть взята от человека. Судя по костям и телу — он морах, а не человек. А может быть человеком, и РНК — единственное, что морахи не смогли подделать. С другой стороны, он может быть морахом, подвергнутым воздействию человеческой РНК для закрепления хирургического вмешательства, делающего его похожим на человека. Не думаю, что мы можем подтверждать что-либо определенно, и во всяком случае…
— Во всяком случае, — сказал Дорму мягко, — это, может быть, не имеет для Чхана никакого значения.
Винн вопросительно поднял брови, но обнаружил присутствие Стая.
— Мак? Что случилось?
Стай раскрыл папку.
— Я полагаю, мы теперь знаем, кто он, — сказал генерал военной полиции. — Вот посмотрите — гражданский агент разведывательной службы, восемь лет назад секретно засланный к Мораху Чхану. Имя — Пол Эдмонс. Описание — совершенно те же размеры и строение, как у этого человека.
Он кивнул на неподвижную фигуру на лабораторном столе.
— Мы можем сравнить отпечатки пальцев и строение сетчатки глаза.
— Этим способом вы ничего не проверите, — сказал подполковник. — И пальцы, и сетчатка изменены на морахский манер.
— Можно посмотреть? — спросил Дорму.
Стай отдал маленькому послу папку.
— Восемь лет назад я был офицером связи в разведывательной службе Соединенных Штатов.
Он пробежал глазами информацию о Поле Эдмонсе.
— Я не успел сказать вам еще кое-что, — обратился к Винну подполковник, поскольку Дорму был занят. — Я начал говорить о том, что мы не можем сказать человек это или морах, но, при любом раскладе, вопрос становится чисто академическим. Он умирает.
— Умирает? — резко спросил Дорму, отрываясь от папки. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что он скоро будет мертв, — сказал подполковник отчасти упрямо. — Весьма удивительно, что некто, человек или морах, смог прожить так долго, будучи столь сильно изрезанным и видоизмененным. Беготни по посадочной площадке было для него вполне достаточно. Он умирает от внутренних кровоизлияний и сотен мельчайших повреждений.
— Хм, — в раздумье произнес Винн.
Он резко повернулся к Дорму.
— Как вы думаете, удовлетворится ли Чхан тем, что получит вместо живого человека его тело?
— А вы бы удовлетворились? — спросил в ответ Дорму.
— Нет… Я полагаю, что нет.
Он повернулся и мрачно посмотрел на неподвижную фигуру на столе, затем сказал очень тихо:
— Если это действительно был Пол Эдмонс…
— Сэр, — сказал Стай умоляюще.
Винн посмотрел на генерала. Стай пребывал в нерешительности.
— Могу ли я поговорить с маршалом с глазу на глаз… — начал он.
— Не имеет смысла.
Губы Винн сжались в тонкую прямую линию.
— Думаю, что знаю, что вы хотите сказать. Пусть и посол послушает.
— Слушаюсь, сэр.
Стай чувствовал себя неуютно, он скользнул глазами по Дорму раз, другой и остановил свой взгляд на Винне.
— Сэр, слухи об этом человеке обошли весь аванпост. Офицеры и солдаты выражают свое прямое негодование. Все они против того, чтобы отдавать этого человека…
Он запнулся.
— Вы хотите сказать, — бросил Дорму резко, — что они не подчинятся, если им прикажут вернуть этого типа?
— Они подчинятся, — сказал мягко Винн.
Не поворачивая головы, он сказал подполковнику:
— Не подождете ли нас снаружи, доктор?
Дверь закрылась за подполковником.
Винн повернулся и оглядел фигуру, лежавшую на столе в бессознательном состоянии. У нее было лицо ни человека, ни мораха, но лицо гуманоида.
Винн вновь поднял взгляд и увидел глаза Дорму, уставившиеся на него.
— Господин посол, вы не совсем понимаете, — сказал Винн тем же мягким голосом. — Эти люди — ветераны. Вы же слышали, как доктор и говорил, что морахи имели время от времени возможность достать человеческую РНК. Возле аванпоста случаются мелкие пограничные стычки, о которых не информируют начальство. Те, кто служат здесь, видели тела людей, которые удается вернуть назад, обратно. Они знают, что значит попасть в руки морахов. Отдать кого-либо вновь в эти лапы — весьма трудно для них. Но они солдаты. Они не смогут не выполнить приказ.
Он замолчал. Некоторое время в комнате царила тишина.
— Я понимаю, — сказал Дорму.
Он подошел к двери и открыл ее. Там стоял медицинский подполковник.
— Доктор, вы сказали, что это существо умирает?
— Да, сэр.
— Как скоро?
— Через пару часов… — подполковник беспомощно пожал плечами, — или через пару минут… Я не могу сказать точно, никогда не сталкивался с подобным случаем. Мне не с чем сравнить.
— Ну, что ж. — Дорму повернулся к Винну. — Маршал, я вернусь к Чхану, как только пройдет минимальное время, достаточное для того, чтобы отправить сообщение на Землю и получить ответ.
Через полтора часа Винн и Дорму вновь вошли в ту комнату, где они завтракали с Чханом. Стол был убран, слуги отосланы.
Музыкант все еще был здесь. К нему присоединились два карикатурных подобия морахов с маленькими проворными телами и большими головами, изуродованными огромным, ухмыляющимся ртом. Они бросились прочь от людей, вскарабкались на тяжелое троноподобное кресло, в котором сидел Чхан, и стали посылать из-за спины своего императора жуткие ухмылки людям.
— Вы точны, — сказал Чхан Дорму. — Это вселяет надежду.
— Я рад, что вы так считаете, — ответил Дорму. — Я уполномочен удовлетворить все ваши требования — за небольшим исключением. Остается несогласованным вопрос о том, что различия между народами базируются на территориальных, а не на расовых признаках, и вопрос о выделении вам пространственных коридоров, проходящих через нашу область. Первый будет решен на референдуме всеобщим голосованием, охватывающим весь наш народ, на что уйдет несколько лет, второй вопрос выходит за пределы имеющихся даже у моего начальства полномочий. Однако оба вопроса будут рассмотрены.
— Нас это не устраивает.
— Сожалею, — сказал Дорму. — Все ваши предложения, относительно которых возможно заключение соглашения в данный момент, будут приняты. Морах Чхан должен верить нам: мы делаем все, чтобы угодить ему.
— Верить вам? — Голос Чхана перешел на визг, и два большеголовых чудовища, игравших у его ног, замерли, как вспугнутые звери, уставившись на него. — Где мой морах, похищенный вами?
— Простите, — осторожно сказал Дорму, — это дело было расследовано. Как нами было установлено, гуманоид, которого вы хотите вернуть, является не морахом, а человеком. Мы нашли его личное дело. Его зовут Пол Эдмондс.
— Ложь! — воскликнул Чхан. — Это морах, а не человек. Вы можете обманывать себя в этом, однако наша привилегия — играть формой живых существ, отливать их в форму, которая даст нам возможность развлечься. И форма, которой мы играли в этом случае, ваша. Будьте осторожнее в ответах. Хотя я не стану рассматривать ваше преднамеренное похищение мораха как оскорбление, нанесенное специально чтобы спровоцировать меня.