— …И если люди нападут на эльфов, нам это только на руку, — закончил мысль Ринкор.
— Ты кретин, — сплюнула Каэлис, — люди не враждуют с эльфами. Они потребуют возместить ущерб. И тогда эльфы узнают, что в лесу скрывается кто-то еще. И что дальше?
— Нет ничего проще, — ухмыльнулась Заар'Ти, — мы вначале запасемся провиантом, а потом устроим поджог. Если все припасы взять только в одном месте — пожар скроет недостачу. А если поджечь все поселение с нескольких сторон… Считаю, тогда людишкам будет вообще не до нас.
— Отличная идея, — подхватило сразу несколько глоток.
— Хреновая идея, — покачал головой Т'Альдин, — если обворуем по мелочи, прихватив то, что плохо лежит, ничего страшного не произойдет. Людишки просто начнут тщательнее прятать свое добро, но мы потом все равно отыщем. Вероятность, что нам придется совершить повторный визит за едой, очень велика. Но если устроим пожар — впредь люди начнут лучше охранять свое селение, и тогда разжиться у них съестным будет труднее и опасней.
Рейд прошел как по маслу. Без единой встречи отряд добрался до людского поселения.
— В крайние дворы не заходим, — велел Т'Альдин, — искать провиант надо чуть ближе к середине. Тогда больше шансов, что друг на друга подумают.
В первом же дворе, в который пожаловали, заглушив собаку — некрупного трусливого зверька, прикованного к конуре — обнаружилась постройка, совмещающая амбар и хлев. Пока Т'Альдин раздумывал, как бы половчее да потише утащить какую-нибудь живность, Ар'Кай тронул его за плечо и показал на языке жестов: «оставь их, тут полно готовой еды».
В амбаре на крючьях висел очень даже немаленький запас копченого мяса, окороков и колбас. Т'Альдин чуть подумал и показал: «берите столько, сколько могут унести двое».
«Мало!»
«Есть идея. Возьмем в двух местах понемногу».
Они припасли мяса и тихо покинули хозяйство, спрятавшись в саду.
— Сейчас надо найти такой же амбар в соседних дворах, но не в самых соседних, а через один слева или справа, — шепотом объяснил Т'Альдин, и тогда, если обворовать два двора через один — хозяева подумают на соседа между ними. Посеем ссору и подозрения — отвлечем от поиска настоящих воров.
Сказано — сделано. Во втором амбаре прихватили еще окороков, Каэлис нашла мешок и в довесок прихватила нескольких небольших нелетающих птиц.
— Зачем тебе птицы? — спросил Т'Альдин шепотом, когда они выбрались в сад.
«Я хочу горячего бульона», показала та в ответ.
— А почему ты знаками говоришь? Тут нас уже не услышат.
«И ты меня не услышишь, я наложила «круг тишины» на мешок! Птицы галдят ужасно!!»
Уходя, они нарвали с деревьев круглых плодов, твердых, но сочных и сладких.
— Только мяса надо было больше взять, — посетовала Заар'Ти.
— Нет. Мы взяли в двух местах по столько, сколько мог бы унести сильный человек. Взяли бы больше — стало бы понятно, что вор не один был.
Обратно они вернулись перед самым рассветом, подкрепились копченым мясом и плодами, затем, уставшие, попадали спать.
День прошел спокойно, к закату отряд восстановил силы, все-таки спать с сытым животом — совсем не то же самое, что с жалким куском жареной змеи в желудке.
— И какой у нас план дальше? — спросил Ар'Кай.
— Сейчас поедим и пойдем на разведку. Где садится солнце, мы уже знаем. Разведаем путь в том направлении на расстояние половины перехода, поищем укрытия вроде этого. Других вариантов у нас пока нет. Каэлис с кем-то еще останутся здесь, теперь, когда у нас есть припасы, надо стеречь их от лесной живности. А заодно и бульон надо кому-то варить.
— Рискованно, — покачал головой Ринкор, — запах мяса…
— Мы рискуем самим фактом пребывания на поверхности, и что дальше? У нас есть варианты?! Их нет. Путь к далеким горам — неблизкий, тридцать переходов мы могли бы пройти за тридцать ночей, если б точно знали, где искать укрытия днем, но мы не знаем, мы вынуждены укрытия искать и строить. Делая максимум по половине нормального перехода за ночь, мы очень нескоро одолеем путь. Минимум шестьдесят суток наверху, это в лучшем случае, и все это время нам надо хорошо питаться. Начет запаха мяса ты прав, могут и хищники наведаться, оставим в лагере четверых.
Так они и поступили.
Сразу после того, как отряд выдвинулся на запад, им улыбнулась невероятная удача. Когда отряд затаился у дороги и осмотрелся, нет ли кого поблизости, в сотне шагов от них из придорожных зарослей появилась одинокая фигурка, перешла через дорогу и скрылась меж деревьев. Т'Альдин успел рассмотреть ее: молодая эльфийка, видимо, лунная, хотя одежда — как у лесных эльфов. Из оружия — только сабля, на спине — котомка.
Отряд сразу же перешел на язык жестов.
«Берем живой и невредимой», показал Т'Альдин.
«Враг недосчитается ее и узнает, что мы рядом», ответил Ар'Кай.
«Плевать. Это наш самый лучший шанс».
«Есть план?»
«У меня всегда есть план».
* * *
День прошел в трудах и беготне, и даже нормально поесть Даниле удалось только поздно вечером, днем пришлось довольствоваться перекусом на скорую руку в карете. Карету король пожаловал инженеру для выполнения служебных обязанностей, прикомандировав к нему, помимо Гаскулла и Роктис, еще и своего советника-эльфа, который имел достаточно полномочий, чтобы Данила смог пройти куда угодно и незамедлительно встретиться с кем угодно.
Однако свои результаты все эти муки принесли: теперь он точно знал, что технологический уровень развития, теоретически, позволит наладить производство огнестрела. Теперь дело за алхимиками да кузнецами.
Кроме того, Даниле удалось разжиться чертежными принадлежностями. Он с ужасом пытался представить себе, каково это — чертить гусиными перьями, но эльф выход из положения нашел быстро и приказал кучеру править в цех часовщиков. Тут Данилу снабдили и хорошей бумагой, и «эльфийскими стилусами», которые на деле оказались близкой родней карандашам. Тонкие, длиной как обычные карандаши для черчения, целиком и полностью состоящие из стержня, без деревянной оболочки. Состав — явно не графит, но следы на бумаге оставляет отлично и не ломается в пальцах, а большего и не надо.
Помимо этого, осмотрев оборудование часовщиков, примитивное по меркам двадцать первого века, но достаточно передовое для средневековья, Данила решил, что изготовление ударно-спусковых механизмов поручит именно часовщикам, хотя их еще разработать предстоит.
Вечером по настоянию Разумовского эльф-советник кратко ввел его в курс военных дел, и услышанное инженеру совсем не понравилось.
Лет пятьсот назад серые гоблины кишмя кишели практически везде, где могли найти убежище от людей, быстро становились бичом любых мест, куда сами могли дотянуться и даже начали истреблять обычных, болотных гоблинов, захватывая их ареалы обитания. Когда терпеть этот мелкий, но безумно злобный народец стало невмоготу, сразу несколько королевств устроили одновременную кампанию по их искоренению. Однако планируемый геноцид внезапно обернулся войной: серые гоблины оказали неожиданно эффективное и организованное сопротивление. Примитивные, не имеющие никакой промышленной базы, они несколько лет вели партизанскую войну против регулярных армий, используя все, что могли заполучить грабежом и налетами. Людские короли в итоге попросили помощи у эльфов, те выбили гоблинов из лесов, а затем люди выбили их и с равнин. Немногие уцелевшие скрылись на юго-востоке, уйдя в неизведанные края за мрачными, высокими горными массивами, а тех, что пытались отступить на юг, истребили хозяева южных степей — орки.
Серые гоблины стали сказкой, которой пугали детей, весь мир пребывал в уверенности, что сбежавшие давно истреблены дварфами, безраздельно властвовавшими в горах на востоке и юго-востоке.
И вот, спустя пятьсот лет, они вернулись невиданным числом, с новыми союзниками, выродившимися орками, и с нечестивым оружием.
Первыми жертвами новой войны пали несколько восточных княжеств: их небольшие армии оказались не в силах устоять против орков, которых гоблины привели с собой в огромном количестве. Серая чума, как назвали возникшую опасность, выждала, давая очередному противнику — королевству Модеш — время на сбор сил. Как выяснилось, не от доброты душевной: в генеральном сражении Модеш потерпел полный разгром, из восьмидесяти тысяч солдат спаслось меньше пяти сотен. Однако победа эта была куплена ценой потери большого количества орков, о нечестивом оружии еще никто не знал.
Серая чума походя захватила земли еще пары княжеств и вышла на границу с Тархалоном. Война длилась недолго: в битве гоблины впервые применили огнестрельное оружие, уничтожив по меньшей мере пятьдесят тысяч тархалонских солдат из полутора сотен тысяч. В Тархалоне серая чума сделала передышку, осаждая все укрепленные города. По свидетельствам выживших очевидцев, гоблины никогда не шли на штурм, предоставляя жителям съесть все свои запасы и либо вымереть от голода, либо предпринять прорыв и погибнуть в бою. Никаких переговоров о сдаче гоблины не вели в принципе, в парламентеров стреляли сразу. По мнению воевод и самого короля, отдельные города в Тархалоне, возможно, все еще держатся и простоят, может быть, еще год или больше, пока не закончатся припасы.
— Получается, гоблины пришли отомстить за геноцид, который устроили им пятью веками раньше? — спросил Данила.
— Неверно, — покачал головой эльф. — Геноцид как раз и был местью… Даже не местью, а просто уничтожением непримиримого врага. Самозащитой высокоразвитых рас от тварей, с которыми невозможно мирное сосуществование. Видишь ли, серые гоблины — гнуснейшие твари на свете. Чтоб ты понял — их хитрость, приспособляемость и способность к обучению, характерные для всех гоблинов, не знают себе равных. Они настолько же изворотливы и хитры, насколько сильны орки и ловки эльфы. Но зеленые гоблины — народец глуповатый, ленивый и очень примитивный. У них нет ни морали, ни совести, ни стремлений, они не владеют даже самыми примитивными искусствами, не умеют мечтать. Поесть, попить бражки, притащить в свое логово пожрать своей семье, поспать, стырить себе что-то на одежку и какие-нибудь плохо лежащие вещи для обустройства быта — и все. Весь круг их интересов на этом заканчивается. В некоторых районах Арлансии, где водятся болотные гоблины, их используют как глупых, но дешевых рабочих, которые охотно трудятся за еду, выпивку и пару медяков. Пока гоблину хватает на его ограниченные потребности — он совершенно беззлобен и безобиден. Я бы сказал, что они не умеют ни злиться, ни делать пакости. Слишком примитивны.
— Да вот не скажи, — Данила вспомнил глумливую ухмылку давешнего кабаньего наездника и поежился, — когда меня перекрашенный гоблин по лесу гонял с ножиком наперевес, мне казалось, он ловит лютый кайф от процесса…
— Знаю, о ком ты. Умные гоблины — единичны. Некоторые из них достаточно умны, чтобы поступать на службу и делать карьеру, обладая вполне человеческим интеллектом, они сохраняют также и свои хитрость и находчивость. Это они додумались приручать кабанов, как серые гоблины, делать доспехи, похожие на доспехи серых гоблинов, и действовать как разведчики и диверсанты. И знаешь, что интересно? Идея приручить кабана и посадить на него крашеного гоблина не пришла в голову ни единому человеку, эльфу или орку. Но вот гоблины до этого додумались все поголовно, независимо друг от друга. И «твой» гоблин, заметь, сработал очень остроумно. Вначале перехватил контроль за отрядом орков, лишенных командира, затем, заметив тебя, отправил их в разные стороны, а потом преспокойно погнал тебя на свой разведывательный отряд.
— Так мой товарищ все-таки убил того серого урода…
— Да. Та медаль, что ты принес королю — именная бляха гвардейца-ветерана. Тот человек служил королю двадцать пять лет, и даже в старости, в решающий момент, сумел послужить стране еще раз.
Но вернемся к серым ублюдкам. Серые гоблины, в противовес зеленым, умны и агрессивны, но не способны усмотреть в другом двуногом существе брата по разуму. Эльфы, люди, даже зеленые сородичи для серого гоблина — такая же добыча, как олень и заяц. С той разницей, что человек использует оружие для обороны, но зато убежать не может, в отличие от зайца.
— Меня пытался допрашивать один такой гоблин…
— Да, серые учатся очень быстро, чужие языки схватывают на лету. Но… как бы тебе объяснить…
— Я объясню, — вмешалась Роктис, — Данила, ты не эльф. Как относишься к тому, чтобы поесть эльфийского мяса? Например, Йонгаса скушать?
— Ты издеваешься? Каннибализм — варварство, по крайней мере, в моем мире! Это гнусно!
— Вот-вот. Каннибализм — поедание себе подобных. Ты не эльф, но все равно усматриваешь в нем себе подобного. Двуногие говорящие не едят двуногих говорящих. Даже убогие зеленые гоблины могут съесть друг друга или, скажем, человека лишь в самом крайнем случае. Мы все видим определенное родство между нами. А серые — не видят. Серому что олень, что ты. Ты на двух ногах, умеешь говорить и умный — вся разница. Все, что не серый гоблин — то серому гоблину добыча. Просто добыча. Он может говорить с тобой, предлагать сделки, которые сам не выполнит, задавать вопросы, давать обещания, которые не сдержит — но ты для него олень. Только говорящий. Я тебе больше скажу. Своих слуг, падших орков, они тоже едят, если надо, и не брезгуют.
— И орки это знают?!
— Знают, но проблемы не видят. Они ведь такие же каннибалы. Хорошая компания подобралась.
— Думаю, я понял.
— Ну, теперь ты знаешь, почему их пытались истребить, — сказала Роктис, — у всех свои недостатки, допустим, так называемые высшие эльфы вроде Йонгаса презирают всех, кто не высший эльф, но при этом не стремятся завоевывать и грабить. С орками та же песня, они не прочь и повоевать, если что, но имеют странную штуку под названием «кодекс»…
— …И даже подлые и бессердечные дроу, способные на любую низость и понятия не имеющие, что такое «кодекс» и «честь», хоть и видят все всех не-дроу врага, но хотя бы более-менее равного врага, а не мясо, — подхватил Йонгас.
— Что значит подлые и бессердечные?! — возмутилась Роктис, — у нас точно такие же сердца, как и у всех остальных! И мы всегда честно выполняем свою часть сделки!
— Ну да, выполняете, но только пока это выгодно.
— Только идиот выполняет невыгодную сделку.
— В который уже раз ты назвала всю династию Валленделов, включая пригревшего тебя Рейнара, мир его праху, идиотами?
— Они тут при чем? Валленделы не идиоты, они такие же расчетливые, как и мы, дроу. В их случае им выгоднее выполнять невыгодную сделку, чем потерять репутацию никогда не лгущих.
— Святые боги, о чем я спорю с дроу?..
— Правильно. Никогда не спорь со мной, потому что я права и ты это сам знаешь!
Данила, выслушав эту перепалку, только усмехнулся:
— Надо же, какие вы все дружные и хорошие… Братская любовь прямо через край хлещет. Слушай, Йонгас…
— Вообще-то Йонгарриваллиниэллис. Но мне проще смириться с укороченным именем, чем людям — выучить его полностью.
— Это правда, что твой народ считает остальных хуже, а себя — лучше?
Йонгас пожал плечами:
— Мы не считаем себя лучше. Мы и есть лучше. Я не знаю, каковы люди твоего мира — но здешние люди в общей массе хуже нас. Мы выше, сильнее, быстрее, умнее, живем дольше, у нас не рождаются калеки и уроды, мы многократно лучше одарены чувствами и магией, нам в меньшей степени свойственны злоба, жадность и прочие характерные для людей черты. В чем люди нас опережают — так это в агрессивности и плодовитости. Во всем остальном эльфы лучше. Темные эльфы? Да, они не глупее нас, у них своя, отвратительная, но развитая культура… Но они сам видишь какие. Орки… Орки тоже нам по мелочам уступают. Правда, из-за их грубой силы им проблематично это сообщить.
Данила снова усмехнулся: еще один расист.
— А что ж ты, само совершенство, подался людским королям в услужение? — с сарказмом спросил он, — да и потом, я тут на улицах видел других эльфов. Что они забыли в городах людей?
— О том, почему несколько поколений Валленделов лезли из кожи вон, чтобы уговорить часть моего народа переселяться в свои города, спроси у короля, — надменно ответил эльф, — и кстати, пока мы не научили людей строить подземную канализацию, их города представляли собой сплошные вонючие сточные канавы, полные помоев и фекалий. Так что мне не понять причину твоего сарказма.
— Ну, это больное место, как бы. В нашем мире тоже были такие, кхм, товарищи, считавшие себя высшей расой. Для них та история хреново закончилась. Но с тех пор нормальные люди моего мира плохо реагируют на утверждения кого-либо о своем мнимом превосходстве.