Рик стоял непринужденно: он не испытывал абсолютно никакого почтения к этой публике. Его лицо было совершенно бесстрастным, хотя внутри у него все напряглось, и он с нетерпением ждал дальнейшего развития событий. Рядом с ним, касаясь его локтем, стояла оробевшая Майо.
— Тебе известно, зачем тебя сюда привели? — первым нарушил тишину юный король.
— В общих чертах, — признался Рик.
Харал вскочил со своего трона. Его всего затрясло от возбуждения, глаза загорелись болезненным огнем, голос срывался.
— Народ мой! — воззвал он к присутствующим. — Борющийся за свою свободу народ Марса! Вот здесь, перед вами, стоит землянин, который, согласно пророчеству, закрепит за землянами власть над нами. Именно с его помощью захватчики установят окончательное владычество над нашим миром.
Юноша выбросил вперед правую руку. Жест, по понятиям Рика, был довольно театральный и уж слишком напыщенный, но остальные, очевидно, так не думали. Они видели в жестах этого юноши собранные воедино остатки достоинства древних правителей, они видели в его глазах искры победных фейерверков былых времен, они видели в нем вождя, который поведет их в решающий бой.
Рик склонил голову, невольно восхищаясь отчаянной попыткой возродить былой дух и величие.
А тем временем голос Харала продолжал звенеть, как серебряный горн, трубящий атаку:
— Смотрите же на этого землянина, марсиане! Запомните его! Это и есть голова той змеи, которая собирается проглотить нашу родную планету! Но мы сегодня отрубим эту голову, и тогда завтра перед нами будет только одна дорога, которая неминуемо приведет нас к победе. Сегодня мы уничтожим голову земного гада, а завтра — добьем его туловище.
В зале раздался гул голосов, в котором определенно преобладали ликующие возгласы. Голоса, выражавшие сомнение, были в явном меньшинстве. И пока царил этот гвалт, возле королевского троном незаметно возникла еще одна фигура. Перед правителем стоял придворный ясновидящий Паррас.
— Повелитель! — взволнованно заговорил Паррас, как только повелитель жестом разрешил ему говорить. — Все эти дни мой разум без устали странствует по лабиринтам времени. Я уже предупреждал вас о существовании третьего пути. И теперь говорю только одно; поторопитесь! Я только что из Башни Провидения. Мой разум видел этот третий путь! Это черная дорога, ведущая в никуда! И она расположена совсем рядом с этой ночью, может быть, даже соединена с этой ночью. В дорогах будущего еще можно разглядеть сутки, но не часы.
Однако Харал только рассмеялся в лицо своему прорицателю. Этот король был слишком юн. Он еще не переживал горечи поражений и просчетов. Он с пренебрежительной улыбкой, тоном знатока описывал ошибки других правителей, но не успел наделать своих, а может быть, и наделал, но еще не знал об этом. Юность все видит в черном и белом цвете, настоящее цветное зрение приходит с годами.
— Успокойся, Паррас, — с улыбкой говорил юноша-король, — нынче наша судьба в наших руках. Мы ухватили ее за шиворот и теперь не отпустим, пока не получим от нее все, что хотим. — Сказав эти слова, король будто позабыл о присутствии прорицателя, и все свое внимание обратил на карлика. — Твой кровный долг будет оплачен, маленький Ллоу. Вот он, твой обидчик! Согласно древним законам ты, Как кровник, имеешь полное право выбрать способ, которым будет расплачиваться твой враг за нанесенную тебе обиду. Посмотри на этого землянина и решай сам, какова будет его смерть.
Ни слова не говоря, карлик спрыгнул с возвышения с неожиданной для него грацией охотящейся кошки и направился в ту сторону, где стояли пленники.
— Погодите! — подал голос Рик. Светло-серые с искорками, волчьи глаза Бейдаха разочарованно посмотрели на Рика, а удивленный король обратился к пленнику:
— Ты хочешь молить о пощаде?
От этих слов Рик даже рассмеялся, несмотря на трагичность своего положения:
— Конечно, это бы мне помогло, как сдохшему ослу горячий завтрак. Нет, король, ты ведь давно уже все решил без меня. Насколько ты был прав в своем решении, покажет время. Я хочу поговорить с тобой насчет девушки.
Харал сосредоточенно сдвинул брови, всем своим видом изображая, будто он только сейчас заметил, что рядом с Риком стоит девушка. Бейдах одобрительно кивнул головой.
— Но, мой король! — взвыл карлик Ллоу. — Это же его пособница! Она должна отвечать наравне с ним! Ее нельзя отпускать, потому что она знает его планы и может попробовать осуществить их!
Не обращая внимания на протесты карлика, Рик продолжал:
— Ладно, я виноват перед вами в том, что убил эту старуху, которая, между прочим, сама прыгнула на меня с ножом, но девушка-то в чем провинилась? Мы с ней встретились совершенно случайно, совершенно случайно выбрались из очень серьезной переделки. Вот и все. Ни я, ни она ничего толком не знаем друг о друге. Как говорят у нас на Земле, это просто шапочное знакомство. Да, прорицатели предупреждали вас обо мне, но ведь про девушку они не сказали ни слова!
Говоря все это, Рик изо всех сил старался не смотреть в сторону Майо, чтобы их взгляды не зародили у короля сомнения в его искренности. Однако это не помогло.
— В данной ситуации это не имеет никакого значения, — отмахнулся Харал. — Командуй, Ллоу.
Рик в ярости раскрыл рот, но ничего сделать не мог.
Карлик, надувшись как индюк от сознания собственной значимости, важно шевельнул рукой, подзывая стражу. Охрана отделилась от стены и двинулась к пленникам.
И тут Рик решил, что ему дается последний шанс: больше развилок, похоже, его судьба не припасла. Он зло сжал зубы, резким движением оттолкнул Майо и бросился навстречу страже. Троих он сразу же уложил, пользуясь своими кандалами, еще двух вывел из строя ударами ног, но на этом его удача и закончилась: кто-то нанес ему сильный удар плашмя мечом по виску. Теряя сознание, он успел почувствовать еще два или три удара, но уже как во сне. А еще, прежде чем Рик окончательно потерял сознание, он запомнил лицо Бейдаха, который с нескрываемым отвращением смотрел своими волчьими глазами на карлика Ллоу.
Сначала в кромешной тьме появилась сеть кроваво-красных прожилок с зазубренными краями. Потом в ушах раздалось, отдаваясь болезненным эхом в мозгу, бряцание металла о металл. К этому звуку добавился женский визг, но он не был похож ни на вопли истерички, ни на предсмертный крик терзаемой когтями хищника жертвы.
Рик сделал над собой усилие и открыл глаза. Он увидел все тот же Тронный зал, но теперь он был скрыт от него полупрозрачной красноватой колеблющейся завесой. Все, что происходило за этой колеблющейся пеленой красноватого марева, казалось каким-то далеким и нереальным.
Именно из-за этой завесы и доносились женский визг и ритмичные удары. Сознание медленно возвращалось к Рику, и тут до него дошло, что красное марево — это не что иное, как боль. Боль настолько сильная, что она стала видимой. Потом Рику показалось, что он парит где-то высоко над красноватой дымкой неизведанного моря, которое становилось все тусклее и тусклее. Крики наконец смолкли, и наступила тишина.
Когда Рик снова пришел в себя, до его слуха доносилось только бессвязное взволнованное бормотание. Теперь боль ощущалась совсем по-другому: Рик понимал, что ему больно, и очень больно, но это совершенно не мешало остальным чувствам. Он снова открыл глаза. На этот раз голова его бессильно висела, упираясь подбородком в грудь, и он увидел вытянувшееся во всю длину собственное тело: голое, блестящее от пота, покрытое пятнами засохшей крови. Ноги его стояли на небольшой резном бруске из синего, потрескавшегося от старости дерева. К этому бруску двумя большими кинжалами были прибиты его ступни. На блестящей стали лезвий играло пламя факелов. Эти отблески казались Рику такими яркими, что у него заболели глаза.
А где-то далеко внизу виднелся каменный пол.
Рик медленно повернул голову, движения давались ему с огромным трудом и получались очень медленными, плавными. Теперь его взору открылась левая рука, простертая вдоль стены. Скрюченные в судороге пальцы почти касались эфеса еще одного такого же кинжала, прошедшего меж-
ду костями кисти в стык камней, из которых была сложена стена. Рик решил не расходовать жалкие остатки сил, чтобы убедиться, что его правая рука находится в таком же состоянии. Он понял, какую месть придумал для него уродливый коротышка.
Рик опустил голову. На каменном полу, прямо под ним, стояла Майо. Он ободряющее улыбнулся ей, но, возможно, только его воспаленному воображению казалось, что получилась улыбка, а не страшная гримаса. Затем он увидел карлика Ллоу; тот сидел, сложив под собой кривые ножки, уперев руки в бока, и всем видом показывал, что любуется результатами своего труда. Рядом с ним никого не было. Яркие изумрудные глаза карлика не мигая смотрели на свою жертву и пылали демоническим, безумным огнем.
Рик попытался оглядеть весь зал. За карликом вокруг кроваво-красного стола сидели военачальники и воины из Каэр Эбра. Они что-то пили из больших кубков и вели промеж собой тихую беседу, стараясь не смотреть в глаза друг другу и на стену, где висел распятый Рик. Юный король Харал даже не сидел на троне, а как бы спрятался под балдахином, откуда сверлил глазами церемониальный ковер из волос прекрасных дев. И, если не считать карлика, то только королева — мать хладнокровно и, пожалуй, даже с наслаждением взирала на окровавленную жертву. Похоже, для нее Рик не был даже разумным существом, а просто каким-то мерзким и опасным животным. Ядовитым гадом, завезенным к ним с Земли.
Неожиданно со своего места встал Бейдах, глаза его сверкали безотчетным гневом, рука лежала на рукоятке меча.
— Во имя всех Богов планеты! — со злостью, смешанной с удивлением, воскликнул он. — Да неужто тебе все еще недостаточно?!
Но карлик Ллоу, даже не обернувшись в его сторону и не меняя позы, только таинственно улыбнулся в ответ. Сегодня был его звездный час — не потому, что он так любил бабку, и не потому, что он так ненавидел Рика, а потому, что сегодня он был центром событий. Сегодня он приказывал, и ему подчинялись, боясь ослушаться; он говорил, и ему внимали, боясь ослушаться. И он прекрасно понимал, что такое случается только раз в жизни. Ради таких минут он, возможно, и сам бы убил свою бабку.
Затем на весь зал раздался голос Парраса, в нем явно проскакивали истерические нотки; похоже, прорицатель был на грани нервного срыва.
— Ваше Величество! Я вас умоляю! Заканчивайте все это как можно быстрее! Время идет, а сегодня оно — отнюдь не наш союзник! Если в потоке времени мы свернем не в ту сторону, то возврата уже не будет! Пока он жив, время продолжает нести нас к гибели! Торопитесь — обратной дороги не будет!
Харал оторвал от древнего ковра взгляд, но не осмелился его поднять настолько, чтобы увидеть стену и распятого на ней человека.
— Ну что, Ллоу?
— В соответствии с правами кровников выбор за мной, властитель, — вкрадчиво напомнил карлик и оскалил крысиные зубки. — Я сделал
выбор, и теперь надо довести дело до конца. Не могу же я в таком важном деле колебаться и менять свои решения по первому требованию каких-то звездочетов!
Харал, ничего не ответив, снова спрятался в своем укрытии под балдахином. Бейдах поднял взор, и его глаза встретились с полными муки глазами Рика. В зале установилась такая тишина, что было слышно, как падают на каменный пол капли крови.
— Мне стыдно, — хрипло, но довольно громко произнес Бейдах. — Мне стыдно за наш народ! Он сделал два решительных шага и оказался рядом с карликом, потом подцепил его носком сапога за подбородок и опрокинул навзничь. Сделав это, он обнажил свой боевой кинжал.
— С долгом крови надо считаться, но ты заслуживаешь достойной смерти, землянин! — воскликнул он и замахнулся кинжалом для броска. Ллоу взвыл, как кот, наступивший на горячий противень, вскочил и с проворством, которого никто от него не ожидал, бросился на старого воина. Когда карлик с разбега воткнулся в Бейдаха, тот все нее устоял на ногах. Карлик отпрянул; его кинжал сверкнул под самым сводом, ударился о стенку в полуметре от Рика и со звоном упал на каменный пол. Бейдах, зарычав, схватил карлика за горло и поднял в воздух.
Зал огласился истошным визгом, который никак нельзя было назвать человеческим, но этот визг оборвался на самой высокой ноте так же неожиданно, как и начался. Воины, сидевшие за столом, прервали свое занятие и повскакивали с мест, схватившись за оружие. Бейдах резко обернулся на шум, неуклюжая фигурка все еще дрыгала ногами в его сильной руке, цепляясь за последние крохи жизни. Он отбросил в сторону карлика, который упал на пол уже бездыханным трупом, и бросился в сторону трона, на ходу доставая меч из заплечных ножен.
Майо стояла около стены прямо под Риком и пыталась связанными руками дотянуться до клинка, пронзившего ступню Рика, но это ей никак не удавалось. Она смотрела ему прямо в лицо и, казалось, что-то хотела сказать, но слова застряли в горле. Капли пота, смешанного с кровью, падали на ее белоснежную кожу и скользили вниз, оставляя за собой темно-красные дорожки, но она даже не обращала на них внимания.
Губы Рика дернулись, и он попытался сказать, что очень ее любит, но так и не услышал своего голоса. Тогда он из последних сил попробовал улыбнуться.
И в этот миг зал сотрясли несколько громовых ударов, от которых даже пламя факелов пустилось в истерический пляс. Огромные бронзовые парадные двери рухнули, и в проеме предстал Джаффа Штром собственной персоной. Перед ним перебирала лапами свора разъяренных чернецов, а из-за спины выглядывал целый отряд гигантов-альбиносов, которые в предвкушении хорошей свалки уже раздували ноздри. Каждое движение альбиносов сопровождалось глухим и угрожающим бряцанием оружия.
Это было столь неожиданно, что все присутствующие в Тронном зале застыли на своих местах.
Глава десятая
Рик возвышался над развернувшейся в зале сценой и мог наблюдать ее во всех подробностях. От нервного напряжения и затлевшей в душе надежды на спасение сознание полностью вернулось к нему, а боль спряталась в самом дальнем уголке сознания, стараясь не напоминать о себе. Однако теперь он смотрел на происходящее совершенно другими глазами. Что-то изменилось в нем: внешне он оставался все тем же, но внутри теперь жил совершенно другой человек. Вот так меняется металл после закалки: на вид все то же самое, но на поверку — настоящий клинок. Отныне Рик больше никогда не вернется к беззаботной жизни космического перекати-поля, теперь он не собирается плыть по воле волн…
Рик видел, как военачальники, придя в себя от неожиданности, попытались вступить в бой и тут же рухнули, сраженные лучами бластеров. Их средневековое оружие даже не успело
приблизиться к неприятелю. Почти сразу подоспела дворцовая охрана, она выскочила из потайных ходов, расположенных по всем' сторонам зала. Все перемешалось: среди древних гвардейских мундиров мелькали всклокоченная шерсть чернецов и белесые кудри венерианцев-альби-носов. Слышалось бряцание клинков, и повсюду сверкали синие вспышки бластеров. Наверно, Варфоломеевская ночь показалась бы пустяковой заварушкой по сравнению с развернувшейся здесь бойней. И все же сквозь царившие в зале грохот и вой Рик различал нарастающий где-то снаружи звериный рев, очевидно, он доносился из других помещений замка и с улиц города. Время от времени этот рев перекрывался взрывами и шипением электрошоке-ров. Не оставалось сомнения, что и снаружи происходит не менее жуткая резня.
Схватка, если так можно назвать это избиение, продолжалась очень недолго. Воины падали один за другим, знамена, рассказывающие о прошлых победах, были сорваны и затоптаны. Многие факелы были срезаны лучами бластеров, другие погасли. Внезапно в Тронном зале установилась тишина. Воинство Джаффа Штрома, как и положено дисциплинированному, хорошо обученному соединению, подобрало своих раненых и удалилось с поля боя. Шум на улице тоже начал затихать и удаляться. Для долгого сопротивления силы были явно несопоставимы. И только в свете последнего горящего факела на стене Тронного зала молча продолжал висеть человек. Майо, испуганно съежившись, замерла, прижалась к камню под ногами у Рика.