Мама Мальки была одинока, что не переставало удивлять и соседей, и близких людей по работе. За ней пытались ухаживать и доктор-офтальмолог из местной больницы, и вдовец тракторист-передовик, и депутат сельского совета, но Кира ни в какую. О ней говорили, что цены себе не сложит. Порой Кира и сама приходила к выводу, что упряма, несговорчива и слишком уж независимая натура. Она все еще любила отца Мальки, и его всплывающий перед глазами образ не позволял заострять внимание на других мужчинах. Она всю жизнь была верна одному человеку.
Дочери Кира почти ничего не рассказывала ни об отце, ни о том, как познакомились, как расстались, и что послужило истинной причиной переезда. Более того, Малька считала отца погибшим летчиком-испытателем и не затрагивала эту тему, не желая видеть маминых слез. А плакать Кире последние годы доводилось чаще прежнего. Причиной тому послужил переезд Мальки в город, опустевший дом и скучные долгие зимние вечера, заполненные голосами телевизионных ведущих, рассказывающих то о политике, то о сексе. Единственной радостью Киры были выходные, когда Малька приезжала навестить мать. Так и жила Кира — от субботы и до субботы.
Шарлотка с яблоками уже остывала на столе, в холодильнике лежали фаршированные яблоки и цимес[1] из моркови с изюмом и орехами, вулеты[2] из свино-говяжьего фарша, а Мальки все еще не было. Кира уже начинала волноваться и хотела идти встречать дочь к автобусной остановке, но как только накинула на плечи черно-красный вязаный платок, залаяла Булька — дворовая собачка, которую крохотным щеночком принесла в дом Малька, будучи еще в первом классе. Булька всегда встречала свою спасительницу ласковым и звонким лаем, как и сейчас. Кира обрадовалась и выскочила на порог, накинув резиновые калоши. Одного взгляда на счастливое лицо дочери хватило, чтобы догадаться, что в жизни Мальки произошло что-то особенное. «Может она, наконец-то, влюбилась в настоящего мужчину и отшила липучку Емельяна» — предположила Кира первым делом.
Малька была такой же красивой, как мать: те же бирюзовые глаза с оттенком цвета ядра спелой фисташки, то зеленые, то небесно голубые, обрамленные длинными изогнутыми ресницами; черные широкие брови немного приподнятые; приветливая улыбка и легкий румянец на смуглой коже. Кира видела в дочери свое отражение и не могла налюбоваться.
На Мальке хорошо смотрелась длинная шубка под норку и высокие кожаные сапоги на каблуке. Малька умело подчеркивала длинные ноги и зимой, и летом. Цветастая сумочка-сундучок говорила об утонченном вкусе, переданном, видимо, вместе с материнским молоком, а яркий берет и шарф — о неподдельной жизнерадостности. Длинные волосы цвета черного шоколада рассыпались по спине и плечам крупными волнами. Ветер играл с ними, а снежинки все кружили в воздухе, будто боялись растаять, как сахар в чашке горячего кофе.
Кира никогда не приставала к дочери с расспросами. Мальке иногда казалось, что ее мама экстрасенс, потому что интуиция Киры явно была больше развита, чем у обычной женщины. Об этом свидетельствовали и некоторые факты: например, Кира могла с легкостью предсказать дождь, похолодание, потепление, без трудностей могла разгадать любую головоломку и вообще очень хорошо разбиралась в людях. Кира была терпеливой и часто, чтобы докопаться до правды, ей нужно было только подождать, и тогда вся информация преподносилась как яблочко на блюдечке с золотой каемочкой. Как и на этот раз.
— Мама, мы с Емельяном решили пожениться! — объявила Малька, с аппетитом уплетая яблочный пирог. — Он сделал мне предложение, и мы уже подали заявления в ЗАГС.
Кира неодобрительно посмотрела на дочь:
— Но ты ведь его не любишь, — и замолчала, ожидая подробностей.
— Он хороший! Мы встречаемся уже четвертый год, и Емельян ни разу меня ничем не огорчил. Я знаю его как свои пять пальцев. Да, он помешан на своей внешности, да, он часто строит из себя дурачка, но он такой лапочка, когда мы остаемся наедине, — Малька сложила бровки домиком и умоляюще посмотрела на маму. — Если бы видела его в рыцарских доспехах и с букетом роз, ты бы все поняла. Он романтик, каких сейчас мало. И я люблю его хотя бы за это.
— Глупости, Малька, — осторожно возразила Кира. — Ты же не маленькая девочка, и должна понимать, что замуж просто так не выходят. И вообще, по статистике каждый второй брак заканчивается разводом. А знаешь почему? Потому что сейчас многие даже не знают, что такое настоящая любовь, — глаза Киры потемнели и наполнились слезами. — Я бы на твоем месте не спешила, — добавила она, стараясь не заплакать.
— Мамочка, ну не надо, я тебя прошу, не начинай.
Они обе замолчали ненадолго. Малька пила малиновый чай и периодически шмыгала носом из-за простуды.
— А давай погадаем? — предложила Кира и тут же вышла из комнаты с интригующим видом.
Она быстро вернулась и принесла с собой маленький мешочек, будто бы с бочоночками лото. Но это было вовсе не лото, а руны древних племен севера — деревянные таблички с непонятными символами, которые, по словам Киры, заключали в себе тайную магическую силу и предоставляли скрытую информацию.
— И откуда у тебя это? — недоверчиво прищурилась Малька. — С каких пор ты веришь во всякую чушь?
— Это вовсе не чушь, моя девочка. Эти руны достались мне от прабабушки Сары, а ей — от ее бабушки Руфины, колдовства которой еще двести лет назад боялись даже самые отважные полководцы. Перед тем, как Руфину сожгли на костре как ведьму, она отдала их Саре и велела беречь во имя наших предков, которые из поколения в поколение передавали свой дар. — Кира спокойно присела рядом с дочерью и взяла ее за руку. — Малька, в тебе течет не просто еврейская кровь. Ты одна из нас.
— «Одна из нас»! «Сожгли на костре!» — скептически отнеслась Малька. — Почему ты раньше ничего подобного не рассказывала? Неужели ты, правда, потомственная, боюсь этого слова, — ведьма? Нет! Какая из тебя ведьма?!
Кира негромко рассмеялась и, не отвечая, перемешала руны на краешке стола.
— Мысленно задай вопрос и выбери руну, — потребовала она серьезно и уверенно.
— Мама, это всего-навсего затертые деревянные таблички, — протестовала Малька, — они не могут дать никакого ответа на мой вопрос.
— Не спорь, Фома неверующий, задай вопрос и тяни.
Малька недоверчиво взяла деревяшку из центра, перевернула ее и положила на стол. Стала рассматривать табличку с изображением мягкого знака в зеркальном отражении. Кира одобрительно кивнула головой.
— Продолжай.
На этот раз Малька взяла близлежащую руну — восьмерка с острыми углами и недорисованной нижней частью.
Лицо Киры изменилось до неузнаваемости. Глаза стали черными, а черты резкими и пугающими.
В печи трещали поленья, ветер настойчиво бился в окно, а со двора доносился вой соседского пса. Малька не на шутку испугалась: видеть мать в образе гадалки ей еще не доводилось.
— Сосредоточься и выбери свою судьбу, — растягивая слова, произнесла Кира и посмотрела дочери прямо в глаза.
Малька, сдерживая удушливый кашель, зажмурилась и наугад вытащила руну — букву «М».
— И что все это значит, мама?
Кира внимательно рассматривала три руны, то передвигала их, то снова ставила на прежнее положение.
— Мне, конечно, далеко до прабабушки Сары, но руны говорят со мной, — Кира опустила ресницы, и стало отчетливо видно, как под веками лихорадочно бегают зрачки. — Тучи сгущаются. В черном небе сверкают языки молний. Гроза. Тебя постигнет разочарование. Нужно быть осмотрительнее, иначе попадешь в ловушку. Темно. Но и это не самое страшное. Тебе представится возможность видеть в темноте. — Кира по-прежнему не открывает глаза, но умолкает, будто бы не хочет говорить что-то, что может ранить ее дочь. — Нужно позаботиться о здоровье. Слабые легкие просят солнечного тепла. Вижу пляж. Перевернутая Вунье говорит о каком-то кризисе. Но испытания будут не выше, чем ты сможешь вынести. Любую проблему можно решить. Сбросить старую кожу, прекратить изжившие себя отношения. Емельян играет в азартные игры. Вижу фишки. Рулетка. Деньги. Руна Отила говорит о собственности. Это знак приобретений и выигрышей. Конфеты. Сладкая жизнь. — Кира снова замолчала, а зрачки с большей силой метались под веками. — Я вижу тебя в свадебном платье. Руна Эваз, похожая на «М», говорит о переменах. Осилит путь идущий. Ты встретишь новых людей, сменишь место жительства, уедешь далеко отсюда. Изменятся и твои взгляды на жизнь. Они уже начали меняться. Ты повзрослела и пребываешь в состоянии гармонии с собой. Тебе не хватает гармоничной «второй половинки», и она тебя скоро найдет. «Скоро найдет» это значит, что речь идет отнюдь не о Емельяне, который кружится вокруг тебя, как пчела над распустившимся цветком. Полет. Я вижу вертолет, и кто-то стреляет. Взрыв…— Кира не закончила фразу: Малька схватилась за горло и с покрасневшим лицом сорвалась с места.
— Мне тяжело дышать, — выдавила она сквозь кашель.
— Быстро ложись в постель! Видишь, даже руны говорят, что у тебя больные легкие. — Кира принялась раскладывать диван. — Я вызову доктора: настойки из лечебных сборов тебе явно не помогают.
— Руны, правда, с тобой говорили? Или ты все выдумала?
Малька с подозрением смотрела на мать, ожидая ответа. Кира утверждающе кивнула. Глаза вновь излучали бирюзовый свет, и мягкая улыбка украсила взволнованное лицо.
— Мама, я от тебя в шоке, — больше Малька ничего не сказала и моментально провалилась в глубокий сон.
Доктор прибыл только через два часа после звонка Киры. На улице начался буран, дороги занесло снегом, машины буксовали, и многим водителям доводилось бросать транспорт и идти пешком. Так и Андрей Степанович с медсестрой Катей шли через все поле пешком, кутаясь от холодного ветра в меховые воротники.
Бедная Малька не переставала кашлять даже во сне. Ворочалась. Просыпалась и снова засыпала. Температура к вечеру поднялась, и Кира поставила дочери компресс. Она присела на край дивана, устав стоять у окна в ожидании «скорой помощи». Гладила Мальку по волосам.
Доктор Андрей Степанович был еще тем ловеласом. Увидев юное тельце, изнемогающее от болезни, тут же принялся прослушивать легкие, начав эту процедуру с груди. Глазки засияли, ручонки так и норовили коснуться шелковистой кожи и вздымающихся округлостей.
— Пневмония, — по-стариковски кряхтел он. — В понедельник срочно явиться в поликлинику на осмотр. Рентгенография легких в обязательном порядке. Лягте на животик, милочка, я сделаю укольчик, — сказал он, понимая, что не может весь вечер водить стетоскопом по аппетитному телу. — Катя, шприц, — последовала команда.
Малька, наблюдая, как медсестра наполняет шприц содержимым прозрачной ампулы, неохотно легла на живот и обнажила часть ягодицы. Андрей Степанович нежно вонзил иголку и медленно ввел лекарство, не произнося ни единого слова. Зато потом Мальку ждала долгая лекция об «интенсивной патогенетической терапии, антибиотикотерапии, иммуностимуляротах, сорбентах» и о том, что бывает при легочных осложнениях. Напоследок доктор выписал рецепт, естественно, таким неразборчивым почерком, что ни один человек, кроме аптекаря, не поймет что там написано.
Позже Малька позвонила Емельяну и сказала, что нехорошо себя чувствует и останется у мамы еще и на воскресенье, а в понедельник с самого утра поедет не на работу, а в поликлинику. Емельян немного огорчился, как показалось Мальке, пожелал ей скорейшего выздоровления и подозрительно быстро бросил трубку, будто у него были дела поважнее, чем слушать жалобы Мальки на сухой кашель. Но Малька не придала особого значения странному поведению жениха и попыталась уснуть, мысленно перебирая по косточкам самые приятные предсказания рун: «солнце, новые знакомства, полет». Ей захотелось на море: сесть на самолет и улететь на тропический остров. Естественно, ни о каких взрывах она и не думала. Только о хорошем.
Глава 3
В воскресенье Мальке стало безумно скучно: она весь день пролежала в постели. Кира с самого утра сбегала в аптеку и на рынок, принесла полный пакет всяких пузырьков с таблетками и капсулами, килограмм мандаринов и большой сочный гранат. Емельян не звонил, и Малька принципиально не стала о себе напоминать. Кира ненавязчиво просила ее не спешить со свадьбой, убеждая, что лучшая пора для женитьбы — это сентябрь. В итоге Мальке надоело слушать одно и то же, и она решила сделать Емельяну сюрприз, а за одно и проверить, чем он занимается в ее отсутствие. А Кира и не думала останавливать, будто знала, чем таким ужасным занимается Емельян.
Дороги к тому времени расчистили, и Малька без приключений добралась до автовокзала. Шел мелкий снег и хрустел под ногами, как миллионы алмазных крошек. Оранжевые фонари освещали вечерние улицы, прохожие куда-то торопились, на остановках толпились люди, а Малька прогулочным шагом направлялась к дому, где на третьем этаже в просторной четырехкомнатной квартире жил Емельян Заславский с родителями и двумя младшими сестрами.
Пряча рот и нос под теплым шарфом, Малька почти достигла цели, как вдруг прямо у рассматриваемого подъезда остановилось такси, и из него вышла легко одетая девушка с прямой челкой и стрижкой под каре. Малька не сразу узнала Наташу — свою одноклассницу. Дружба между ними закончилась задолго до последнего звонка на школьной линейке. Наташа была единственной, кого Малька могла назвать подругой в свое время, а после их ссоры Малька дружила только с парнями, и это ей удавалось на раз-два-три: никакого соперничества, никаких обид и надутых губ.
«Странно, что эта фыркалка здесь делает? — подумала Малька, подвергая разбору откровенный наряд бывшей подруги. — Слишком короткая юбка, безразмерные колготки цвета мокрого асфальта, красные лаковые сапоги и куртка в тон, а декольте — даже издали было понятно, что Наташа не изменилась и по-прежнему выставляет свою грудь на всеобщее обозрение».
Подойти и поздороваться у Мальки и в мыслях не было, она даже на расстоянии чувствовала черную ауру, обволакивающую Наташу с головы до пят. Малька задумалась. Что-то подсказывало, что нужно спрятаться и посмотреть, что будет дальше. Она стала за густым белым кустом, и в тот же момент из подъезда вприпрыжку выбежал Емельян со счастливой улыбкой до самых ушей. Мальку молниеносно охватил гнев. Она почувствовала себя обманутой и готовой наброситься на Наташу с кулаками, вцепиться в волосы, повалить ее в снег и хорошенько треснуть головой о лед. Но Малька была не из тех, кто работает на публику. Она бы не доставила Емельяну удовольствия лицезреть как из-за него дерутся бывшие подружки, но и уходить без опровержимых доказательств предательства она не хотела. Малька приготовилась увидеть, как они обнимаются и целуются под прикрытием ночи, и заняла выжидающую позицию. «Очень интересно! А замуж тогда зачем звал? Ромео!»