Отражение глаз твоих [пишется] - Константин Бояндин 2 стр.


— Четыре, — признался островитянин. — Целых четыре. Информация разрушается быстрее, чем ожидалось.

Он вынул шарик наугад, один из тех, что успешно прошли проверку, и, подумав, положил его на место.

— Можно мне? — плюшевый палец указал именно на этот шарик.

— П-пожалуйста, — Теммокан исполнил просьбу с некоторым опасением. Инструкции были ясны — Дракону не перечить. Он знает, что делает, повторял Даллатер неоднократно. Даже если тебе кажется, что он валяет дурака…

— Интересно, — произнёс Дракон минуту спустя. Голос стал менее звучным. Голоса он тоже менял с лёгкостью. Хотя их было не так много — четыре-пять, не более. — Интересно.

— Что там может быть интересного? — спросил Теммокан, не сумев на сей раз полностью скрыть не погасшего ещё раздражения. — Запись и запись. Все они одинаковы.

— Не все, — Дракон спрыгнул на пол. — Если хотите, могу показать, почему. У меня в кабинете. Возьмите ещё один «живой» кристалл, для сравнения.

От подобного предложения у островитянина глаза полезли на лоб. Чтобы Дракон сам предложил какому-то там Человеку ознакомиться со своей работой… нет, день сегодня явно необычный.

Он был настолько поражён, что едва не забыл запереть за собой дверь. Медленно шагая бок о бок с комично марширующим по коридору «медвежонком», островитянин впервые заметил на груди у того светлый «галстук» — треугольник более светлого меха.

Сам по себе Дракон был бурым.

Словно «галстук» появился именно сегодня!

Шеттама, 58 Д.

Когда створки ворот приоткрылись, в грудь ей оказались направлены два копья (острия их переливались зеленоватым светом) и причудливо сложенная — в некое подобие щепоти — правая рука крайнего справа всадника.

Именно он заговорил с ней, дав своим сопровождающим (их было шестеро, но это она осознала уже много позже) знак оставаться на местах.

— Что вы здесь делаете, почтенная? Вы здесь живёте?

Она со страху не сразу смогла вымолвить слово и вначале лишь поспешно кивнула. Пошевелила губами, но ни одного звука не смогло вырваться из них.

— Вы умеете говорить? — спросил всадник, извлекая из-за пазухи девятилучевую звезду, выточенную из красного камня.

— Да что с ней церемониться, Майтен, — нетерпеливо возразил ближайший к нему всадник. У этого в руке была тяжёлая булава. Также слабо отливающая зеленью. — Взять с собой, на месте и разберёмся.

— Оставь старуху в покое, Хеванг, — возразил ему его товарищ, который, впрочем, продолжал направлять на тщедушную фигурку наконечник копья. — Наше дело маленькое.

— Нам нужно осмотреть дом, — объявил названный Майтеном. Он спешился; то же проделали и двое его сопровождающих. Остальные находились поодаль и вид их свидетельствовал, что каждый миг надо ожидать неприятностей.

— Прошу, — смогла, наконец, выговорить она, повинуясь жесту человека с каменной звездой на цепочке. Зачем ему эта звезда?

— Я войду первым, — объявил Майтен и сдержал обещание. Двое остальных не сводили глаз с женщины, держа оружие наготове. Да они боятся меня, подумала обитательница дома. Смертельно боятся. Она хотела было спросить что-то у них… но увидела, как те напряглись и передумала.

Майтен появился минут десять спустя.

— Что у вас в погребе? — спросил он и ей сразу стало понятно, как устал этот человек. Судя по его лицу, он не спал как минимум двое суток. Что же творится в нашем безумном мире?

— Крысы, — ответила она, ни секунды не колеблясь.

— Ясно, — Майтен спрятал свою звезду и сделал знак своим спутникам. Те, с явным облегчением, направились к своим лошадям. — Не знаю, отчего вы решили здесь остаться, — Майтен продолжал сверлить её взглядом. — Мы можем переправить вас в безопасное место. Здесь всё ещё попадаются…

* * *

В тот раз она спускалась в погреб, чтобы взять из подвешенного под самым потолком мешочка немного сушёных грибов. Погреб был сделан на совесть, и прежние хозяева (непонятно даже, как они выглядели) проявляли немалую изобретательность, чтобы не подпустить серых голохвостых мародёров к своим запасам. Всё хранилось в своеобразных ящиках — нишах, сделанных в стенах под самым потолком. Дверцами этих ящиков служили каменные же панели. Зубам они были не под силу.

Правда, у одной из ниш дверца была чуть сдвинута в сторону и оттуда доносилось сердитое попискивание. Вначале был соблазн захлопнуть её… но сколько можно возиться с падалью? При самом удачном стечении обстоятельств придётся сидеть здесь до середины весны — на больший срок запасов уже не хватит.

…Итак, она спустилась в погреб.

Лампа горела ярко; масла для неё также было предостаточно — даже странно, как такой дом остался неразграбленным. Воистину, боги бывают порой милосердны даже к тем, кто не замечает их. Аккуратно сдвинув тяжёлую панель до упора, женщина извлекла берестяную коробочку с грибами. Странно, что здесь так сухо. И плесенью почти не пахнет… Она проверила, закрыты ли ниши и собралась было уходить, как ощутила на себе взгляд. Тяжёлый, испытуюший. Пристальный.

— Кто здесь? — спросила она громко, поворачиваясь в сторону лестницы. Повернула лампу… и едва не выронила её.

Десяток крупных крыс — величиной с кошку — сидели между ней и лестницей и сосредоточенно глядели на человека. Незваного гостя, вторгнувшегося в их царство. От взгляда этого ей едва не стало худо. В случае чего, разобью лампу об пол… так уже приходилось делать. Раньше, в другом месте… когда что-то бесформенное и хлюпающее принялось сочиться из щелей пола, подползая к человеку поближе… Она помотала головой, отгоняя жуткое видение прошлого и взяла лампу поудобнее.

— Прочь с дороги, — приказала она громким голосом. Крысы не пошевелились. Так и продолжали смотреть на человека.

Краем глаза она заметила, что вокруг неё появляются новые крысы. Ещё и ещё. Да не те, что испуганно бросались прочь, едва лестница начинала скрипеть под тяжестью человека — те были серыми и относительно небольшими. Эти же были сплошь чёрными, лоснящимися, сильными.

Если только они решат напасть…

Она сделала шаг вперёд. Нервы были натянуты до предела. Косая трапеция, светящаяся над головой, была и близка, и недосягаема. И отчего я не взяла факел… ведь так просто было догадаться… Крысы раступились, пропуская человека к лестнице. Так пропускают простолюдины неведомо как забредшего в их квартал аристократа. С опаской, почётом, но без чрезмерного благоговения. Мы знаем, кто ты и кто мы. Проходи, да побыстрее — здесь наши владения.

В углу возникла какая-то возня. Послышался писк, скрежет когтей… и вдруг все крысы куда-то делись. Осторожно оглядевшись и посветив лампой по углам (лестница, за которую она теперь держалась, внушала некое спокойствие), она поняла — куда. В такой лаз могла бы пролезть и собака, если не слишком крупная… Как же она пропустила подобное? Надо будет отыскать камней и завалить этот лаз. Ей показалось, или что-то блеснуло в щели на полу?

Не показалось. Возле самого лаза камни, которыми был выложен пол, немного разошлись. В щели, провалившись довольно глубоко, мерцало что-то красное, продолговатое.

Из лаза тянуло крысами и холодом. Она догадалась поставить лампу прямо перед лазом. Какая-никакая, а защита. Раз эти твари не стали нападать… ой, что-то здесь не так! Чего они ждут? Почему убрались подальше?

Вокруг никого нет. Ощущение взгляда оставило её… Тихо вокруг и спокойно.

Отыскать щепку не составило большого труда, а вот вызволить загадочный предмет оказалось непросто. Щепка несколько раз ломалась, и вещица выскользнула из щели в тот самый момент, когда женщина готова была отчаяться.

Вещица и впрямь была красивой — просто загляденье! Ей не доводилось видеть драгоценные камни, но этот предмет явно был непрост и очень дорог. Сложная огранка, тёмно-розовый цвет… На одной из больших граней что-то можно было различить. Какой-то рисунок. Не то буквы, не то… да, это буквы. Странно. Ни в какое вразумительное слово они не выстраиваются. Надо будет рассмотреть повнимательнее наверху.

Только сейчас она заметила, как озябла здесь, вдали от благословенного тепла.

Побыстрей отсюда! Она сжала кристалл в руке и, взяв в другую руку фонарь, поднялась на вторую перекладину.

Лестница скрипнула под её весом и она едва успела отыскать опору — сжав кристалл в кулаке.

Ей показалось, что в руке у неё очутился шершень, а не красавец-кристалл. Боль была невероятной. Когда перед глазами кончили мелькать красные пятна, а разум возвратил себе власть над телом, она разглядела проклятый кристалл, откатившийся к самому крысиному лазу.

— Что же… это… — прошептала она, осторожно разжимая ладонь пострадавшей, левой, руки. Ей было страшно это делать — казалось, что та изуродована до неузнаваемости. Однако там был лишь ожог… да и тот не очень сильный.

Буквы — или что это было — явственно отпечатались на ладони. Чуть более тёмными линиями. Боль проходила медленно.

— Всё равно я заберу тебя, — прошептала она, осознав, что как-то умудрилась подхватить лампу и не сломать себе спину, падая на каменный пол. Только чем взять этот строптивую вещицу? Ага, вот этими кусочками дерева… Чёрная крыса выскользнула из лаза, осторожно взяла кристалл в зубы и скрылась во тьме.

— Чтоб ты подавилась, — от души пожелала женщина, вполне искренне, и поспешила прочь.

…Наверное, так оно и лучше, подумала она много позже. Да и куда можно девать подобное? Иные мародёры были готовы убить человека, чтобы забрать — вместе с отрубленным пальцем — дешёвое серебряное колечко. Нет, пусть кристалл остаётся там, куда его утащили.

Следы ожога на ладони быстро проходили и срисовывать буквы — в зеркальном отражении — пришлось в некоторой спешке. Впрочем, она и так успела запомнить, как выглядело начертание.

Дайнор, 1242 Д.

В комнате, которая была предоставлена Дракону, было довольно жарко. Хорошо ещё, что воздух так сух. О боги, у него камин растоплен! И окно настежь! Нет, понять Дракона никто никогда не сможет… Каждое утро все сотрудники отдела сортировки — так называл Светлейший тех пятерых, в число которых входили Дракон и Теммокан — получали по одному стандартному сундучку с кристаллами. Две сотни. Учитывая, что общее число кристаллов превышает полмиллиона… Да, работы действительно невпроворот. Проклятие… А Дракон-то свою порцию уже перебрал. Два «протухших», как выражается начальник со свойственной ему деликатностью. Остальные в порядке, надо понимать. И приборы здесь немного другие… Жаль, что Дракон не расскажет, чем он тут занимается… Как его могла заинтересовать столь унылая, рутинная работа?… — Вначале простой, — потребовал Дракон, довольно ловко вспрыгивая на свой «трон». Нормальных кресел у него здесь, конечно же, не найдётся. Зато этих, «игрушечных», целых три. Ничего, иногда полезно и постоять.

Теммокан с интересом наблюдал, как Дракон ловко заряжает шарик внутрь массивного проектора. Не глядя, тихонько стукнул по крышке стоявшей рядом штуковины, похожей на древний, заправлявшийся маслом, фонарь.

В комнате немедленно сгустились сумерки. Теммокан тихонько присвистнул. Ну и чудеса тут творятся… "лампы темноты" были одним из самых последних достижений Академии. Найти им реальное применение было непросто — фотографы нынче были реликтами, никак не желающими вымирать, и никаких новшеств не признавали. Впрочем… нет, непонятно. Даже если Дракону лень тянуться за шнуром, закрывающим жалюзи, для чего ему его пресловутая магия?… Теммокан продолжал недоумевать и поражаться необычной обстановке, когда в нескольких шагах от него возникло объёмное изображение. Первый «кадр»

Назад Дальше