Под этой абракадаброй скрывался следующий текст:
Хью».
Вошла Киска. Он велел ей смотреть телевизор и не отвлекать его. Девочка повиновалась.
Она уже спала, когда Хью поставил последнюю точку в своем послании. Он порвал черновики, спустил клочки в водоворот и только тогда отправился спать. Но уснуть ему не удалось: он вспомнил глупое хихиканье Дьюка, его бессмысленное лицо, лицо человека, одурманенного наркотиками. Пришлось встать и в нарушение указаний, данных им самим Барбаре, утопить свои печали и страхи в бутылке со Счастьем.
Глава семнадцатая
На следующий день Хью уже читал ответную записку Барбары:
Б.».
Больше этот день ничем примечателен не был. И следующий тоже… Хью привычно диктовал перевод, хотя мыслями был далеко. Он стал очень осторожен в еде и питье, поскольку знал теперь, каким «гуманным» способом хирург овладевает жертвой. Он ел только те блюда, которые до него пробовал Мемток, и старался не брать фрукты и пирожные, сервированные близко от него, особенно если их предлагал слуга. За столом он ничего не пил, утоляя потом жажду водой. Завтракал Хью у себя, отдавая предпочтение неочищенным фруктам и вареным яйцам.
Хью сознавал, что все эти предосторожности не спасут его. Чтобы перехитрить его, не нужно было быть специалистом класса Борджиа. Даже в том случае, если не удастся трюк с усыплением, его просто обработают хлыстом. Но тогда у него будет хоть призрачная надежда опротестовать приказ, потребовать, чтобы его отвели к Лорду-Протектору.
Что же касается хлыстов… Он начал вспоминать уроки каратэ, упражняясь в своей комнате. Удар каратэ, нанесенный достаточно быстро, заставил бы заскучать любого обладателя хлыста. Впрочем, надежды у Хью не было никакой. Просто ему не хотелось сдаваться без боя. Дьюк был прав: лучше погибнуть сражаясь, как и подобает мужчине.
Хью продолжал запасать пищу, припрятывая часть своих завтраков (сахар, соль, хлеб). Он предполагал, что эти продукты не отравлены, поскольку они не действовали на Киску (сам он их не ел).
Обычно Хью ходил босиком, а когда выходил на улицу, надевал фетровые шлепанцы. Однажды он пожаловался Мемтоку, что гравий причиняет ему боль сквозь тонкий войлок. Тогда ему была выдана пара кожаных сандалий.
Он приручил Главного Инженера имения, поведав ему, что в молодости отвечал за проектирование у своего прежнего хозяина. Инженер был весьма польщен проявленным к его персоне вниманием… Будучи самым младшим из ответственных слуг, он привык больше выслушивать жалобы и нарекания, чем видеть дружеское участие. Хью не раз сидел с ним после обеда и пытался выказывать свою осведомленность в специальных вопросах просто тем, что внимал собеседнику и поддакивал ему.
Однажды Хью получил приглашение инженера осмотреть его хозяйство и провел довольно утомительное утро, пробираясь между трубами и рассматривая чертежи. Инженер с трудом писал и читал, зато прекрасно разбирался в чертежах. Само по себе такое времяпрепровождение было бы интересным, если бы Хью не обуревали заботы. Ведь он действительно имел кое-какое отношение к технике в прошлом. Стараясь запомнить расположение изображенных на чертежах объектов, он мысленно сопоставлял их с теми, которые были ему известны. Цели и намерения Хью были более чем серьезны: несмотря на то что он почти все лето прожил во дворце, знакомы ему были только небольшие его участки внутри и маленький садик для слуг снаружи. Ему же необходимо было изучить весь дворец. Он должен был знать выходы из любого помещения, знать, что находится за охраняемой дверью, ведущей в покои женской прислуги, и в особенности то, где размещаются Барбара и малыши.
Когда Хью добрался до двери, которая вела в женскую половину, инженер, увидев насторожившегося часового, заколебался.
— Кузен Хью, я уверен, что со мной вы вполне имеете право войти сюда, но, может, нам все-таки лучше сходить сейчас к Главному Управляющему и попросить его выписать вам пропуск?
— Мне все равно, кузен.
— В принципе, ничего по-настоящему интересного там нет. Обычные коммуникационные системы для бараков: водопровод, электричество, вентиляция, канализация, бани и все такое прочее. Все самое интересное — энергостанции, кремационные печи, управление вентиляцией и так далее — можно посмотреть и здесь. Вы ведь знаете нашего начальника: он страшно не любит, когда допускается хоть малейшее отступление от заведенного порядка. Так что, если вы не возражаете, осмотр там я произведу позже.
— Ваше дело, вы и решайте, — ответил Хью с явным выражением оскорбленного достоинства.
— Понимаете… любой знает, что вы не какой-нибудь там примитивный жеребец. — Инженер казался расстроенным. — Я вот что вам предлагаю: вы прямо скажите мне, что хотите осмотреть все до конца… Я имею в виду то, что входит в мое ведение… И я тут же отправлюсь к Мемтоку и сообщу ему, что вы изъявили такое желание. Он знает… Дядя! Да все мы знаем, что вы пользуетесь особым расположением Их Милости. Вы понимаете меня? Я не хочу сказать ничего обидного. Мемток напишет пропуск, и тогда я останусь чист, равно как и часовой, и начальник стражи. Вы только подождите здесь. Располагайтесь поудобнее. Я мигом!
— Не стоит беспокоиться! Там нет ничего такого, что я хотел бы посмотреть, — солгал Хью. — Я всегда говаривал так: «Ха-ха! Видел одну баню, значит, видел их все». Но мы еще не были в столярной и слесарной мастерских.
Они рука об руку отправились в мастерские. Хью не подавал вида, но внутри у него все кипело. Он был так близок к заветной цели! И все же никак нельзя было наводить Мемтока на мысль, что его интересуют женские помещения.
Тем не менее время, проведенное в обществе инженера, не пропало даром. Хью не только, подобно взломщику, определил слабые места здания (например, дверь, через которую выгружали привозимые товары, — ее запирали не так уж крепко, а замок легко можно было выломать), но и сделал два ценных приобретения.
Первым была стальная пружина длиной около восьми дюймов. Хью заметил ее в куче какого-то хлама в слесарной мастерской, незаметно подобрал и тут же, извинившись, прошел в туалет, где надежно привязал ее к руке.
Второе приобретение было еще более ценным: отпечатанный план самого нижнего уровня, на котором были обозначены как все инженерные объекты, так и все проходы и двери, в том числе и в женскую половину.
Хью стал восхищаться планом.
— Дядя! Какой великолепный чертеж! Собственного изготовления?
Инженер смущенно подтвердил его предположение. Мол, сами понимаете, в основе лежит, конечно, исходный архитектурный план, но пришлось внести много изменений и дополнений.
— Великолепно! — повторил Хью. — И как обидно, что он в единственном экземпляре!
— О нет! Экземпляров сколько угодно, ведь чертежи быстро изнашиваются. Не угодно ли один?
— С величайшим удовольствием! Особенно если на нем будет дарственная надпись автора. — Видя, что инженер колеблется, он добавил: — Позвольте мне предложить текст? Я набросаю его, а вы перепишите.
Распрощавшись с Главным Инженером, Хью унес с собой план, на котором было написано:
Вечером он показал его Киске. Девушка была поражена. Она и понятия не имела о том, что такое чертеж, и никак не могла представить себе, что на маленьком листе бумаги можно изобразить длинные коридоры и запутанные переходы огромного дворца. Тогда Хью продемонстрировал ей путь из его апартаментов в столовую для старших слуг, указал месторасположение центральной столовой для простых слуг и путь в сад. Она медленно подтвердила, что он правильно объясняет дорогу, морщась от непривычных умственных усилий.
— А ты, скорее всего, живешь где-нибудь здесь, Киска. Вот это помещения прислуги.
— Неужели?
— Да. Теперь давай посмотрим, сможешь ли ты сама определить, где ты живешь. Давай без подсказки, ты сама должна разобраться. Я буду просто сидеть и смотреть.
— О, помоги мне, Дядя! Давайте поглядим. Во-первых, я должна пройти по спуску… — она запнулась, обдумывая что-то, явно не относящееся к схеме, в то время как Хью продолжал сидеть с совершенно бесстрастным видом. Его подозрения, было угасшие, вспыхнули с новой силой: малютка была заслана к нему, чтобы шпионить. — Затем… вот в эту дверь, да?
— Правильно.
— Затем я иду мимо кабинета начальницы до самого конца, поворачиваю и… кажется, я живу вот тут! — Она в восторге захлопала в ладоши и засмеялась.
— Твоя комната расположена напротив столовой, да?
— Да.
— Тогда все правильно. Молодец! Просто удивительно! Давай посмотрим, на что ты еще способна.
На протяжении следующей четверти часа Киска показывала ему подробно, где и что находится на женской половине: комнаты младших и старших, столовые, спальни девственниц, спальни согревательниц постелей, ясли, палата для лежачих больных, детская комната, служебные помещения, баня, игровая площадка, двери в сад, кабинеты, апартаменты Старшей Надзирательницы — в общем, все-все. Хью, кстати, узнал, что Барбара больше не находится в палате для лежачих. Киска сама сказала об этом.
— Барба, знаете, та дикарка, которой вы все время пишете, — раньше она лежала здесь, а теперь она вот тут.
— Откуда ты знаешь, ведь эти комнаты выглядят совершенно одинаково?
— Уж я-то знаю! Это вторая из комнат для матерей с грудными детьми по правой стороне коридора, если идти из бани.
Хью отметил, что подсобный туннель, служивший для ремонта бани, проходил как раз под комнатой Барбары и даже имел люк, а затем, со все более возраставшим интересом, и то, что этот туннель пересекался с другим, который проходил под всем зданием. Неужели существует широкий, никем не охраняемый путь, соединявший все помещения для слуг? Невероятно, так как из чертежа следовало, что любой мало-мальски ушлый жеребец мог, преодолев ползком всего сотню футов, преспокойно оказаться в помещениях прислуги.
Однако откуда жеребцу знать, что туннель ведет в женскую половину?
И чего ради жеребец станет рисковать, даже если и предположит, что это так? Ведь он, подобно быку в коровьем стаде, совершенно не ограничен в возможностях утолять свое сладострастие.
Да и отсутствие больших пальцев на руках помешало бы ему справиться с запорами.
Интересно, можно ли открыть люки из туннеля?
— Ты быстро усваиваешь карту, Киска. Теперь давай посмотрим помещения, которые тебе не так хорошо знакомы. Попробуй по чертежу узнать, как пройти из этой комнаты в мой кабинет. А если ты справишься с этой задачей, то я задам тебе еще более трудную: куда тебе следует отправиться, если я тебя пошлю с запиской к Главному Управляющему?
Над первым заданием ей пришлось немного помучиться, зато второе она выполнила без малейшего колебания. Все стало ясно.
На следующее утро, за ленчем, сидя бок о бок с Мемтоком, Хью через весь стол обратился к инженеру:
— Пайпс, старина! Я насчет того замечательного чертежа, который вы подарили мне вчера. Как вы думаете, не смог бы один из ваших работников изготовить для него раму? Мне хотелось бы повесить его над моим рабочим столом, чтобы им могли восхищаться и другие люди.
Инженер вспыхнул и широко улыбнулся.
— Конечно, кузен Хью! Красное дерево вас устроит?
— Замечательно! — Хью повернулся к Мемтоку и сказал: — Кузен Мемток, наш кузен просто хоронит свой талант среди канализационных труб. Ведь он настоящий художник. Непременно приходите ко мне полюбоваться на его работу.
— Буду рад, кузен. Как только выберу время. Прошло уже более недели, а ни о Джо, ни о Их Милости не было ни слуху ни духу. Целая неделя без бриджа. Без Барбары.
Наконец как-то за завтраком Мемток сказал ему:
— Кстати, все собираюсь тебе сообщить. Вернулся домой молодой Избранный. Ты все еще хочешь увидеться с ним?
— Конечно! А Их Милость тоже вернулся?
— Нет. Их Милосерднейшая сестра полагают, что он вообще может не вернуться до самого переезда. Ах, если бы ты видел, какие хоромы у нас в Столице, кузен! Какой дворец! Не то что эта хибара. День и ночь суета… и ваш покорный слуга будет рад, если за целую зиму ему хоть раза три дадут спокойно поесть. Все беготня, беспокойство, суета, суета, суета… — сказал он с затаенной гордостью. — Радуйся, что ты ученый.
Через пару часов Хью известили, что Джо ожидает его. Хью знал дорогу наверх, так как не раз поднимался туда учить Избранных играть в бридж. Поэтому он отправился один.
Джо радостно приветствовал его:
— Входи, Хью! Присаживайся. Никакого протокола, потому что здесь кроме нас, старых приятелей, никого нет. Ты только послушай, что мне удалось сделать! Если бы ты знал, как я был занят! Одна мастерская уже готова к работе в качестве опытного предприятия и начнет выдавать пробную продукцию еще до того, как Их Милость заручится покровительством. Все организовано на высоком уровне и притом так, чтобы мы смогли начать массовый выпуск в тот день, когда выхлопочем лицензию. Условия сносные: Их Превосходительство получает половину, Их Милость — вторую половину, но полностью финансирует предприятие, я получаю десять процентов от доли Их Милости и управляю делами. Конечно, когда дело начнет развиваться по другим линиям, — кстати, все предприятие названо «Игры, ниспосланные свыше», а лицензия составлена так, что охватывает почти все развлечения, кроме разве что постельных утех, — так вот, когда дело начнет развиваться по другим направлениям, мне понадобится помощь. Для меня это настоящая проблема. Боюсь, что Понс решит взять в долю кого-нибудь из своих недалеких родственников. Надеюсь, правда, что он этого не сделает, потому что родственные чувства неуместны, когда рискуешь сбить цены. Как ты считаешь, Хью? А как ты насчет того, чтобы управлять фабрикой? Дело очень большое: у меня работает уже сто семь человек.
— Почему бы и нет? Раньше под моим началом бывало и в три раза больше народу, а в Сибизе я руководил двумя тысячами человек. Но, видишь ли, Джо, я пришел сюда совсем по другому поводу.
— Ну конечно, конечно! Выкладывай. А потом я покажу тебе чертежи.
— Джо, ты знаешь насчет Дьюка?
— А что с ним такое?
— Он оскоплен. Разве ты не знал?
— Ах, да! Знал. Это случилось как раз перед моим отъездом. Надеюсь, с ним все в порядке? Осложнений не было?