– Это что – иллюзия? – пробормотал он, обращаясь к Оуне. – Ощущение такое, будто это сон.
– Здесь вмешивается наше представление о том, как все должно быть, – сказала Оуне. – Оно, я думаю, и окрашивает наше восприятие этого места.
– Значит, это не иллюзия?
– Это не то, что называется иллюзией. – Она попыталась найти подходящие слова, но в конце концов покачала головой. – Чем больше оно нам кажется иллюзией, тем больше таковой и становится. Понимаешь?
– Кажется.
Наконец они достигли нижних ступеней. Им оставалось спуститься еще на две-три, когда они увидели всадника, приближающегося к ним по долине. За всадником клубился огромный столб пыли.
Из толпы за ними послышался крик, и Элрик, повернувшись, увидел, как люди бросились вверх по ступеням. Он хотел было присоединиться к ним, но Оуне его остановила.
– Не забывай, у нас нет пути назад, – сказала она. – Мы должны встретить эту опасность достойным образом.
Постепенно фигура на лошади вырисовывалась все четче. Это был либо все тот же воин в доспехах из перламутра, слоновой кости и черепашьего панциря, либо очень на него похожий. У всадника в руке было белое копье с наконечником из заостренной кости, нацеленное прямо в сердце Элрика.
Альбинос прыгнул вперед, делая движение, которое должно было сбить с толку атакующего. Он находился уже почти под копытами коня, но в последнее мгновение вытащил меч и отбил копье. Сила удара отбросила его в сторону, и в это время Оуне, реакция которой была почти мгновенной, словно их движения контролировал один мозг, прыгнула и нанесла удар под поднятую левую руку – туда, где у всадника было сердце.
Однако ее удар был отражен внезапным движением правой руки всадника в кольчужной рукавице, и Оуне оказалась отброшенной в сторону. И тут Элрик впервые разглядел его лицо – худое, бескровное, с глазами дохлой рыбы, усмехающимся в презрительной гримасе оскалом рта. Потрясенный Элрик увидел, что во всаднике было что-то от Алнака Креба.
Всадник направил копье на Оуне, ударил ее в плечо, и она оказалась на земле.
Элрик успел вернуться в схватку до того, как копье нанесло новый удар. Он нацелил свой меч на конскую подпругу – старый трюк, которому он научился у вилмирских бандитов, однако удар пришелся по ноге в латах, и копье снова оказалось направлено на него, но он отскочил в сторону, отвлекая всадника на себя и давая Оуне возможность прийти в себя.
Хотя Оуне и Элрик сражались как единое целое, их противник был настойчив и, казалось, предугадывал каждый их выпад.
Элрик решил, что всадник – порождение сверхъестественных сил, и, делая очередной ложный выпад, устремился разумом в мир стихий, пытаясь найти там хоть какую-то помощь. Но помощи не было. У него возникло ощущение, будто все царства опустели, будто весь мир элементалей, демонов и духов разом был изгнан в Лимб. Ариох теперь не поможет ему. Здесь его колдовство стало совершенно бесполезным.
Оуне резко вскрикнула, и Элрик увидел, что она отброшена к нижней ступени. Она попыталась подняться на ноги, но ее словно парализовало. Он едва могла шевельнуть рукой или ногой.
Бледный всадник снова усмехнулся и устремился вперед, чтобы нанести последний удар.
Элрик издал свой старый боевой клич и ринулся на врага, пытаясь отвлечь его. Альбинос пришел в ужас при мысли, что сейчас на его глазах может погибнуть женщина, к которой он питал чувства истинной любви и дружбы, – он был готов умереть, лишь бы спасти ее.
– Ариох! Ариох! Кровь и души!
Но с ним не было рунного меча – ничего, кроме его хитрости и умения.
– Алнак Креб, это все, что от тебя осталось?
Всадник нетерпеливо повернулся и швырнул копье в бегущего на него Элрика – таков был его ответ.
Элрик не предвидел этого. Он попытался отскочить в сторону, но рукоять копья ударила его в плечо, и он тяжело свалился в пыль, а рука, непривычная к чужому мечу, выпустила его. Он ползком попытался добраться до меча, видя, что всадник извлек из ножен собственный длинный клинок и продолжает движение к Оуне. Элрик поднялся на одно колено и с точностью отчаяния швырнул свой кинжал, который прошел как раз между двух латных пластин на спине всадника. Занесенный для удара клинок внезапно опустился.
Элрик поднял свой меч, встал на ноги и с ужасом увидел, что всадник, не обращая внимания на рану, снова воздевает свой клинок, готовясь нанести удар Оуне.
– Алнак?
Элрик снова попытался воззвать к той части Алнака Креба, которая была здесь, но на сей раз тот словно не услышал Элрика. Тот же самый отвратительный, нечеловеческий смешок наполнил воздух, лошадь захрапела, ее копыта готовы были опуститься на женщину, беспомощно распростертую на ступенях.
Почти не сознавая, что делает, Элрик подскочил к всаднику и, подпрыгнув, ухватил его сзади, пытаясь стащить с коня. Всадник зарычал и повернулся. Удар его меча был отражен Элриком, и альбиносу удалось вытащить противника из седла. Вдвоем они упали в песок в нескольких дюймах от Оуне. Рука Элрика, держащая меч, оказалась прижатой к земле – на ней спиной лежал упавший с коня всадник. Однако Элрику удалось левой рукой вытащить кинжал, и он уже был готов нанести удар в жуткие мертвые глаза, но пальцы противника сомкнулись на запястье Элрика.
– Прежде чем хоть волос упадет с ее головы, тебе придется убить меня! – Обычно мелодичный голос Элрика теперь был похож на полное ненависти звериное рычание.
Однако воин в ответ опять только рассмеялся. Элрик слышал собственное сопение, ворчание воина в доспехах, ржание коня и затрудненное дыхание Оуне, которая пыталась встать на ноги.
– Воин Жемчужины!
Это был чей-то новый голос. Женский голос, но не принадлежащий Оуне, и в нем звучали непререкаемые властные нотки.
– Воин Жемчужины, ты больше не должен причинять вред этим путникам!
Воин проворчал что-то, но не послушался. Его зубы щелкнули у горла Элрика. Он попытался направить кинжал в Сердце альбиноса. На его губах выступила пенящаяся слюна – белые капельки появились вокруг его рта.
– Воин Жемчужины!
Внезапно воин заговорил. Он заговорщицки зашептал в ухо Элрику:
– Не слушай ее. Я тебе помогу. Почему бы тебе не пойти с нами – научишься жить в Великой степи. Там такая великолепная охота. Там растут арбузы, вкус которых не уступает самым изысканным вишням. Я дам тебе замечательную одежду. Не слушай ее. Да, я Алнак, твой друг. Да!
У Элрика эта безумная болтовня вызвала отвращение еще большее, чем жуткая внешность этого существа и его кровожадность.
– Подумай обо всей власти, что есть. Они боятся тебя. Они боятся меня, Элрик. Я знаю тебя. Давай не будем соперничать. Я не свободен, но ты бы мог путешествовать за нас двоих. Я не свободен, но ответственность никогда не ляжет на тебя. Я не свободен, Элрик, но у меня много рабов. Они твои. Я предлагаю тебе новое богатство и новое мировоззрение, новый способ исполнения всех твоих желаний. Я боюсь тебя, а ты боишься меня. Так давай же соединимся. Только это единение и имеет какое-либо значение. Они видят тебя во снах – все они. Даже я вижу, хотя и не сплю никогда. Ты единственный враг…
– Воин Жемчужины!
Гремя, как костями, своими доспехами, перламутровыми раковинами, черепашьим панцирем, воин с кожей прокаженного высвободился из рук Элрика.
– Вдвоем мы сможем победить ее, – настойчиво бормотал он. – Ни одна сила не сможет противиться нам. Я наделю тебя моей свирепостью!
Элрик, превозмогая тошноту, поднялся на ноги и повернулся в том же направлении, куда смотрела Оуне, теперь сидевшая на ступеньках, растирая ноги, в которые понемногу возвращалась жизнь.
Они увидели женщину ростом выше Элрика или Оуне. Лицо у нее было скрыто вуалью, а на голове был капюшон. Она переводила взгляд с них на того, кого назвала воином Жемчужины. Потом она подняла здоровенную палку, которую держала в правой руке, и ударила ею о землю.
– Воин Жемчужины! Ты обязан мне подчиняться.
Воин Жемчужины кипел от ярости.
– Я не хочу этого! – прорычал он, стуча в кулаком в свой нагрудник. – Ты выводишь меня из себя, госпожа Су.
– Они на моем попечении и под моей защитой. Убирайся отсюда, воин Жемчужины. Убивай в другом месте. Убивай настоящих врагов Жемчужины.
– Я не желаю, чтобы ты приказывала мне! – Он набычился, надулся, как ребенок. – Все – враги Жемчужины. И ты тоже, госпожа Су.
– Ты глупое существо! Исчезни! – Она подняла палку, указывая ею куда-то за лестницу, где виднелись серые скалы, вершины которых терялись далеко в высоте.
И снова он воинственно сказал:
– Ты выводишь меня из себя, госпожа Су. Я – воин Жемчужины. Я получил свои силы от Крепости. – Он повернулся к Элрику, словно к товарищу. – Вступай со мной в союз, и мы сейчас же убьем ее. И тогда мы будем властвовать – ты в своей свободе, а я в своем рабстве. Мы будем властвовать во всех этих мирах и во многих других, о которых ничего не знают похитители снов. Безопасность воцарится навечно. Будь моим. Мы поженимся. Да, да, да…
Элрика пробрала дрожь, и он повернулся спиной к воину Жемчужины. Он подошел к Оуне, чтобы помочь ей подняться на ноги.
Оуне уже обрела способность двигаться, но все еще пребывала в каком-то полубессознательном состоянии. Она обернулась, чтобы бросить взгляд на лестницу, вершина которой терялась вдалеке. Ни одного из тех, кто недавно стоял на ступенях, не было видно.
Элрик встревоженно посмотрел на незнакомку. В ее одеяниях было много синих оттенков. По краям одежда была оторочена золотом или темно-зеленой лентой. Она держалась с удивительным изяществом и достоинством, а на Элрика и Оуне смотрела с улыбкой. Тем временем воин Жемчужины поднялся на ноги и вызывающе встал против женщины, бросая на нее гневные взгляды, а потом с отвратительной заговорщицкой улыбкой поглядывая на Элрика.
– Куда исчезли все люди с лестницы? – спросил Элрик у женщины.
– Они просто разошлись по домам, мой господин, – сказала госпожа Су. Ее голос, когда она заговорила с ним, стал теплым и дружеским, но сохранил властные нотки, которые слышались, когда она обращалась к воину Жемчужины. – Меня зовут госпожа Су, и я приветствую вас на этой земле.
– Мы благодарим тебя за вмешательство, моя госпожа, – впервые за все это время подала голос Оуне, хотя в ее интонации и прозвучала недоверчивая нотка. – Ты здесь правительница?
– Я просто проводник и штурман.
– Этот сумасшедший подчиняется тебе? – сказала Оуне. Она потирала себе руки и ноги, поглядывая на воина Жемчужины, который усмехался и отводил глаза, когда госпожа Су смотрела на него.
– Он неполноценный. – В тоне госпожи Су слышалась твердость. – Он охраняет Жемчужину. Но он такой недоразвитый, что не понимает толком характер своей задачи, не видит различий между врагами и друзьями. Он может действовать только в определенных границах. Бедный недоумок. Те, кто поручил ему это дело, сами имели лишь отдаленное представление о том, что требуется от такого воина.
– Плохо. Ни за что! – Воин Жемчужины снова начал похохатывать. – Никогда! Вот почему!