«Любопытство — моя слабость», — не раз признавался себе Скилл. Случалось, это его любопытство оборачивалось крупными неприятностями, но случалось, помогало избежать еще более крупных, которые подстерегали впереди. Чрезмерное любопытство рано или поздно грозило скифу потерей головы, но в данном случае он поступал как истинный философ, благо его предком считался сам Анахарсис, один из семи великих мудрецов.
«Все умирают, — частенько говаривал Скилл, поднимая чашу с вином, — значит, и мне предстоит умереть. И какая разница, случится это годом раньше или годом позже!»
Он твердил это не из пустой бравады. Смерть и впрямь не пугала его. Втайне скиф подозревал, что смерть благоволит к храбрым, выкашивая наперед своим мечом густые толпы тех, кто плетется в задних рядах. Он лично знавал нескольких отважных воинов, что благополучно дожили до беззубой старости. Правда, порой ему приходило в голову, что если сосчитать, сколько бесстрашных молодцев сложили головы, не вступив даже в пору зрелости, то счет выйдет явно не в пользу отважных. Но Скилл верил в свою удачу, как, впрочем, верил в нее каждый из тех храбрецов, что безвременно покинули сей мир. И скиф просил судьбу лишь об одном — не быть этим каждым. В конце концов, он ведь Скилл — непревзойденный стрелок из лука, победитель дэвов, харуков и прочей нечисти.
В этом месте следовало бы задрать нос, но скиф поступил иначе. Он наклонился и осторожно потрогал ноюшую лодыжку. Что ни говори, сила в том борове, что сейчас походил на иссеченный тюфяк, при жизни била через край.
Итак, Скилл решил, что труп следует спрятать. Он не стал утруждать себя долгими раздумьями, как это сделать. Ухватив мертвеца за ноги, Скилл стащил его в неглубокую вымоину, набросав сверху травы. Не слишком надежно, но рыть могилу ни времени, ни желания не было.
Теперь надлежало решить, как поступить с конем. Черный Ветер был слишком большим, чтобы путешествовать по дворцу незамеченным. Осмотрев ближайшие полянки, Скилл выбрал одну из них, укрытую со всех сторон деревьями и кустами. Здесь Черный Ветер мог спокойно попастись до его возвращения. Разнуздав коня, скиф погладил рукой его морду:
— Жди меня здесь. Я скоро вернусь.
Черный Ветер недовольно всхрапнул. Ему было не по душе, что хозяин уходит один. Конь считал себя вправе разделить опасности и невзгоды поровну. Из упрямства он даже попытался последовать за Скиллом, и тому пришлось взяться за привязанную к поясу плеть, которой скиф никогда не пользовался, нося ее исключительно в качестве атрибута одежды. Это было признаком верха недовольства. Конь хотел возмущенно заржать, но не осмелился, понимая, что может выдать и себя, и хозяина. Негромко фыркнув, Черный отступил и принялся щипать траву между деревьями, а Скилл направился к дворцу.
Шел он таясь, предпочитая полянам кусты и перетеки. Подойдя поближе, Скилл выяснил, что лес не примыкает ко дворцовой стене вплотную. Между крайними деревьями и дворцом тянулась полоса травы шириной примерно в полполета стрелы. Это позволяло стражам заметить любого, кто осмелится приблизиться к зданию. Укрывшись за разлапистым грабом, Скилл принялся изучать строение.
Он перевидал на своем веку немало дворцов, а некоторые из них даже посещал, будучи, правда, незваным гостем, но ни разу ему еще не приходилось видеть конструкции более неестественной. Скилл находил красоту в сооружениях любого типа, будь то эллинский храм или громадный вавилонский зиккурат, на вершине которого жрецы встречались с богом. Но это здание не походило ни на одно из числа прежде виденных Скиллом. Оно было неестественно длинным и очень приземистым; судя по неровным рядам окон, в нем имелось не более трех этажей. Края сооружения слегка загибались вверх, образуя нечто вроде невысокого парапета. Вот эту деталь Скилл оценил по достоинству. Ему, как опытному воину, потребовалось немного времени, чтобы понять, что в случае нападения на крыше можно разместить лучников, которые будут надежно защищены этим своеобразным каменным щитом.
Но особое внимание Скилла, естественно, привлекали башни, расположенные по углам здания. Их кряжистые основания вырастали прямо из стен и тянулись вверх нехотя, словно не желая оставлять приземистую коробку, их породившую. Башни походили на отполированные до блеска дубовые пни, чей срез венчали шапки из чистого золота. Скилл с вожделением поглядывал на эти полукружия, прикидывая, какую славную пирушку он бы закатил, доведись уговорить хозяина дворца подарить незваному гостю кусочек башни. Совсем небольшой!
Впрочем, хозяина можно было и не уговаривать. Скилл не прочь взять свой кусочек сам. С этой сладкой мыслью он стал дожидаться ночи.
Но ночь не пришла. Пролежав в своем укрытии немалое время и убедившись, что золотистый свод не думает покрываться крепом, скиф пришел к выводу, что ночи в этом мире не бывает. Следовало найти другое прикрытие, чтобы проникнуть во дворец. За то время, что Скилл наблюдал за ним, люди ночи трижды пересекали лужайку и подходили к приземистым воротам, которые при их приближении немедленно открывались. Это было просто и очень удобно, но Скилла, к сожалению, не устраивало. Теперь, зная уязвимое место людей ночи, скиф мог без труда завладеть одеждой одного из них, но, увы, Скилл не походил на этих созданий ни обликом, ни ростом, да и в плечах он был раза в два поуже. Так что этот, самый простой вариант отпадал. Начисто отпадал!
И скиф продолжал размышлять. Он размышлял до тех пор, пока в тощем животе не заурчало от голода. Ругая на чем свет стоит хозяина дворца, этого подлеца, предпочитающего обычным людям бронированных гигантов, Скилл вылез из укрытия и направился по окраине леса вокруг золотобашенного сооружения.
Он шел осторожно, укрываясь за деревьями, благодаря чему дважды избежал неприятных встреч с людьми ночи, которые шныряли вокруг дворца. В их медленных движениях было мало осмысленного, но Скилл уже имел возможность убедиться, как бронированные верзилы преображаются, завидев человека. Он не хотел тратить ни время, ни стрелы, да и убивать этих существ, не разобравшись, что к чему, скиф не желал. Потому-то он шел крадучись. Воровская выучка, полученная в юности, помогла ему остаться незамеченным. Очень скоро Скилл обогнул дворец, зайдя с другой стороны. Здесь не оказалось ворот, а лужайка, отделявшая дворец от леса, была гораздо уже. Но прежде чем броситься в решительную атаку, следовало придумать, как проникнуть внутрь. Иначе Скилл рисковал застрять у стены, явив себя взорам шастающих по лесу людей ночи.
Внимательные глаза скифа обежали каменный парапет. Он подумал о том, как заманчиво попасть сразу на крышу, откуда совсем нетрудно перебраться в одну из башен, ну а там рукой подать до желанного золота. Да, это выглядело очень заманчиво, но невыполнимо. Оставались лишь окна. Их было немного, и некоторые из них находились достаточно низко от земли. Хозяин дворца даже не позаботился о том, чтобы установить на окнах решетки. Он явно не опасался воров.
Скилл задумчиво почесал нос. Пробраться во дворец через окно было совсем несложно, но рискованно. Кто мог поручиться, что за этим самым окном не сидят, бессмысленно уставившись друг на друга, люди ночи или там не расположен гигантский котел, в котором варится похлебка. И в том, и в другом случае Скилл рисковал сыграть роль барана, попавшего вместо бала на кухню. Но это был единственный путь. Надо или решаться на него, или убираться из подземного мира и возвращаться в промерзшие насквозь горы. Скилл решил рискнуть.
Внимательно осмотревшись по сторонам, он стремительно бросился к стене. Добежать до цели было делом нескольких мгновений. Очутившись рядом с нею, Скилл не стал примериваться и с ходу прыгнул в окно, что приглянулось ему более прочих. Через миг он катился по полу, сшибая сосуды и сосудики, наполненные какими-то едкими порошками, жидкостями и прочей гадостью. Финалом стал объемистый медный кувшин, в который Скилл врезался головой, издав далекий от мелодичности звон.
Кашляя и отплевываясь, скиф выбрался из-под осколков. Левая рука отерла слезы, и в тот же миг правая вцепилась в рукоять акинака.
У стола, приставленного к окну, через который Скилл благополучно перелетел, стоял человек. Несколько мгновений скиф и незнакомец ошеломленно взирали друг на друга, после чего последний произнес:
— Добро пожаловать! Меня зовут Вюнер…
Глава 4
ПОСЛЕДНИЙ УЧЕНИК ПОСЛЕДНЕГО МАГА
— Странное имя — Вюнер, не находишь?
Скилл благодушно кивнул. Он сидел за столом, держа в одной руке бокал недурного вина, а в другой — истекающую соком баранью ножку. Мясо оказалось малость не прожарено, да и жестковато, но Скилл не был склонен обращать внимание на подобные мелочи. Его, в сущности, принимали по-царски, если учесть, что он — всего лишь незваный гость.
— Странное имя… — задумчиво повторил хозяин, человек из разряда тех, о которых говорят — люди без возраста. Он был совершенно лыс, не имел ни бороды, ни усов, ни даже — это особенно поразило скифа — бровей. Необычно выглядели губы — слишком узкие, а также глаза — почти бесцветные. Одежда хозяина — длинный белый балахон, покрытый узкими черными полосами, — также вызывала некоторое удивление, но Скилл, как вежливый гость, этого удивления не выказал. Тем более, что в глазах хозяина он выглядел не менее странно: нечесаный, с физиономией, поросшей невообразимой щетиной, облаченный в рваное тряпье и голодный — голодный настолько, что Вюнер даже не пытался скрыть изумления, наблюдая за тем, как скиф глотает, не пережевывая, жесткое полусырое мясо.
Скилл блаженствовал. Он был совершенно счастлив и преисполнен благодарности, и потому заранее готов согласиться со всем, что скажет гостеприимный хозяин.
— Да, странное имя, — пробормотал он, пытаясь проглотить непомерно большой кусок мяса.
— Оно не мое.
Скиф удивленно вскинул брови:
— Как так?
— Мне дал его Сабант. — Вюнер зябко кашлянул и отхлебнул глоток вина. — Понимаешь, маг, как и демон, должен иметь необычное имя. Иначе оно может быть случайно произнесено, и тогда тот, кто произнес его, обретёт власть над магом.
Скиф прекратил жевать и с хитрецой посмотрел на хозяина:
— А ты не боишься…
— Нет, — не давая ему закончить, ответил маг. — Ты не опасен мне. Чтобы обладать властью надо мной, нужно владеть магическими чарами. Но ведь ты — не колдун и не маг.
— Нет, — сказал скиф, откладывая объеденную кость и беря с блюда новый кусок. — Я воин.
— Это заметно. — Вюнер испытующе посмотрел на Скилла. — Похоже, тебе приходилось долго путешествовать.
— Да. — Скиф ответил однозначно, не собираясь вдаваться в подробности. Магу вовсе незачем было знать, что его гость участвовал в битве у замка Аримана. — Я путешествую не один год.
— А я уже триста лет не покидаю этого дворца.
Скилл едва не поперхнулся.
— Сколько?
— Триста. Мы, маги, обладаем тайной вечной жизни, — важно ответил Вюнер.
Но скифа поразило вовсе не это невероятное долголетие.
— Триста лет просидеть в этой тюрьме с золотой крышей? Я бы не смог!
Маг слегка оскорбился:
— Я постигал науку.
— Ну ладно, ладно, — решил пойти на мировую Скилл и подлил себе еще вина. В голове у него уже слегка шумело, а желудок был налит приятной тяжестью.
Но Вюнер никак не мог успокоиться:
— Думаешь, легко научиться магическим премудростям, которые делают нас всемогущими?!
— Ничего я не думаю! Лучше объясни, что за монстры охраняют твой дворец.
Вюнер чуть помедлил, прежде чем ответил:
— Этот дворец вовсе не мой. Здесь владычествует Сабант, а монстры, как ты изволил выразиться, — порождение его магии. Мы называем их черными витязями.
— Кто мы?
— Сабант и я, его ученик.
Скиф не смог удержаться, чтобы не заметить:
— Мне показалось, они недолюбливают людей! — Вюнер усмехнулся, обратив рот в узкую хищную щель:
— Так и должно быть.
— Но ведь эти существа когда-то сами были людьми. — Маг насторожился. Рука с кубком замерла на полпути ко рту.
— Откуда ты знаешь?
— Я убил одного из них, — признался Скилл.
По выражению лица Вюнера было видно, что он не поверил скифу.
— Позволь полюбопытствовать, как это тебе удалось?
— Сначала я ослепил его стрелами, а потом поразил вот сюда, — Скилл указал пальцем точку на груди, — акинаком.
— Энергетическое окно, — пробормотал Вюнер. — Сабант полагал, что никто не сумеет нанести удар с такой точностью.
— Наверно, мне повезло, — скромно предположил Скилл.
— Не наверно, а точно. Тебе очень повезло. Обычно человек становится легкой добычей черных витязей.
Скиф пожал плечами: что, мол, поделать, так получилось! Сделав пару глотков, он пробормотал:
— Я слышал, эти существа выходят наверх и охотятся на людей. Зачем они это делают?
— От кого ты слышал?
— Случайные люди. Я повстречал их в горах. Но ты не ответил на мой вопрос.
Маг рассеянно провел длинными сухими пальцами по столешнице.
— Их посылает Сабант. Сабанту нужны люди.
— Он превращает их в этих чудовищ?
— Да, он обращает пойманных людей в черных витязей и использует их в качестве слуг. Но в еще большей степени Сабанта интересуют непрожитые годы. Он отнимает у людей жизнь, делая ее своей. А потом насыщает их опустошенную оболочку силой. И мертвая, обездушенная плоть превращается в могучего черного витязя.
Скилл сдавленно кашлянул, словно мощная длань человека ночи сдавила его горло.
— Значит, я имел дело с мертвецом?
— В каком-то роде. А убив его, ты похитил у Сабанта лет тридцать или сорок жизни.
— Но ты говорил, что живешь уже больше трехсот лет. Выходит…
— Да, — не дожидаясь, пока Скилл закончит мысль, спокойно подтвердил Вюнер. — Сабант отдает часть добытых лет мне. Ведь я помогаю ему.
Скилл поставил чашу на стол.
— Я — человек. Сабант — враг всех людей. Ты — помощник Сабанта. Выходит, ты — мой враг.
Вюнер натянуто засмеялся.
— Слишком просто. Будь я твоим врагом, ты имел бы сейчас не сытный обед, а свидание с черными витязями. — Видя, что скиф привстает, маг поспешно добавил: — Не делай глупостей. Я могу помочь тебе, а ты — мне.
Вслед за этим Вюнер сделал несколько быстрых пассов, и Скилл ощутил, что его руки и ноги опутали невидимые оковы — маг пустил в ход свои чары.
— Непременно. Но вначале ты должен спокойно выслушать меня.
— Обещаю.
Маг мгновение поколебался, затем решил:
— Хорошо, я поверю тебе.
Он несколько раз сжал пальцы в кулак, после чего сильно тряхнул ими. Скилл ощутил, что его руки и ноги обрели былую свободу. И тут же маг начал говорить, словно опасаясь, что скиф нарушит данное им обещание. Вюнер начал с самого главного:
— Твоему миру угрожает опасность.
— Какая? — подозрительно протянул Скилл.
— Сабант — великий маг и мой учитель.
— Что может сделать какой-то маг там, где оказался бессилен сам Ариман?
Опасное признание вырвалось само собой, но Вюнер не обратил на него внимания.
— У Аримана просто не хватило времени. Не спеши с выводами, лучше выслушай мою историю. Когда-то очень давно, во времена величия пирамид и зиккуратов, Ариман и Сабант действовали заодно. Точнее, Сабант тогда мало что значил, и неправильно ставить его имя рядом с именем бога тьмы. Ариман был очень могуществен. Он решил, что эпоха Разделения прошла и настало время раз и навсегда определить, что будет главенствовать в мире — добро или зло. Ариман задумал завладеть миром. Но это требовало времени и сил. А еще — верных помощников. Ариман избрал и приблизил к себе двенадцать человек, нарек их апостолами тьмы и велел им нести его имя и волю в мир. Двенадцать великих магов, первым из которых был Заратустра, служивший сразу и Ариману, и светлоликому Ахурамазде. Ариман наделил своих помощников Великой силой, более того — позволил им беспрепятственно пользоваться звездной пылью, которую похищал со звезд и прятал в гигантских хранилищах, скрытых глубоко под землей. Звездная пыль способна породить силу, столь могучую, что с ее помощью можно иссушить море или передвинуть с места на место самую грандиозную гору. Со временем, накопив достаточное количество звездной пыли, Ариман намеревался подчинить себе весь мир.