— Успокойся, девочка, — миролюбиво заметил Пак. — Мальчики просто играют, а когда наиграются, вернут тебе твои веночки.
— Да, как же, — протянула Корделия, — они разорвут их на кусочки!
— Ну и что с того? Ты легко сплетешь себе еще.
— Ой, ничего ты не понимаешь, Робин! Ах! Как они меня рассердили!
— Ну еще бы, — негромко кивнул Пак. — Ведь это твой единорог, не так ли?
— Ну да! Как они смеют играть с ним?
— А почему бы тебе не поиграть вместе с братьями? Если единорог может играть с тремя, он без труда поиграет и с четвертой.
— Да какое они вообще имеют право играть с бархатной шерсткой? Он мой!
— Ну-ну-ну. Вот теперь я скажу нет, — Пак укоризненно покачал головой. — Единорог вольный зверь, малышка, и хотя он подружился с тобой, это еще не дает тебе эксклюзивных прав на него. Даже не помышляй об этом — как только он почует, что ты считаешь его своей собственностью, сразу умчится прочь.
Корделия лишь промолчала, продолжая глядеть во все глаза на резвящихся братьев и мрачнея с каждым очередным радостным воплем.
— Он старается поймать каждый венок, — возникла рядом с девочкой Лето, — и его глаза сверкают. Он ржет от радости. Если я не ошибаюсь, единорог с удовольствием ловит и бросает венки с твоими братьями — пока они держатся на расстоянии.
От этих слов Корделия, кажется, немного повеселела.
— Но ты, — добавил Фесс, — остаешься единственной, кто имеет право прикасаться к нему. Почему бы не позволить твоим братьям повеселиться с единорогом, пока он позволяет?
— С твоей стороны это будет в высшей степени великодушно, — пропела Лето с другой стороны. Мрачное настроение почти исчезло.
— И покажи им, что ты вовсе не завидуешь, как они играют, — кивнула Осень.
— Да, но как?
— Поддержи компанию, сыграй сама!
Корделия заколебалась.
— Как! — не выдержал Келли. — Ты что, будешь стоять и смотреть, как они играют, позволительно сказать, с твоим единорогом, а ты — нет?
Корделия решительно сжала губы и сгребла целую охапку цветов.
— Вот, я сплела тебе один, — Лето сунула ей в руку венок.
— Ой, спасибо, милая Лето! — и Корделия бросилась вперед и метнула венок единорогу. Серебряный зверь заметил это, и всхрапнув от удовольствия, поймал его, а потом послал вращающееся колечко обратно.
Лето с облегчением вздохнула.
— Да, — согласно кивнул Пак. — Гром чуть было не грянул, но они все-таки играют вместе.
— И она не бросила дружить с единорогом в приступе ревности, — заметила Осень.
— Ходячие собрания нелепиц, — пробормотал Келли. — Как смертные могут быть такими упрямыми?
Он, впрочем, как и остальные трое взрослых, с чувством глубокого удовлетворения следил за резвящимися детишками. Собственно, все они — и эльфы, и феи, и робот-конь были так захвачены этим зрелищем, что совершенно не заметили коренастых солдат, скользивших от дерева к дереву, сужая кольцо вокруг детей.
Они скользили беззвучно, как ветер в листве, пока не оказались на краю полянки — четверо крепких мужчин в форме, в стальных шлемах и кольчугах, которые следили за детьми и были готовы в любой момент наброситься на них.
Корделия решила утвердить свое главенствующее положение в обществе истинных друзей единорогов, и побежала к нему, крича на ходу:
— Эй, Серебристый! Дай-ка увенчать тебя этим венком!
И тут прятавшийся ближе всех к девочке солдат бросился на свою жертву.
И как раз в этот момент Джефри бросил свой венок слишком далеко в сторону. Кто-нибудь из незнающих его мог бы подумать, что он запустил венком прямо в Корделию.
Но единорог так не думал. Он крутнулся и прыгнул, нагнув голову, чтобы поймать венок рогом.
А солдат с торжествующим криком ухватил Корделию за худенькие плечики.
Единорог круто развернулся и прошил рогом кольчугу. Из плеча хлынула кровь. Солдат с перепуганным блеянием поспешно отпрянул, задрожал и побледнел — смерть чуть было не зацепила его кромкой своей безжалостной косы.
— Ах ты бандюга! — взвыл разъяренный Джефри. — Ребята, вы только глядите — мерзкий ворюга крадет нашу сестру! Держи его, братья!
Тут кусты вокруг них затрещали, и из кустов полезли наружу с леденящим душу боевым кличем вооруженные люди. Они кинулись хватать детей, и торжествующе захохотали, когда добыча оказалась в их руках. Грегори захныкал, а Корделия завизжала от ярости, но Джефри — Джефри только стиснул зубы, огляделся в поисках лучшей мишени и запустил своим венком прямо в рожу того, кто схватил Корделию.
Солдат явно не ждал отпора от пацана, его хватка ослабла и Корделия выскользнула на свободу.
Венок Магнуса врезался в лицо негодяя, державшего Грегори. Венок был сплетен из диких роз, у которых, как известно, шипов несравненно больше, чем лепестков. Мерзавец взвыл от боли и бросил Грегори, который тут же взмыл, как ракета, врезался в листву и исчез в кроне. Гад, пленивший Джефри, увидел это чудо и прямо побелел от страха. Да еще ему прямо в лоб угодил цветочный снаряд Корделии. Джефри вырвался и упал наземь рядом с сестрицей.
— Могла бы не беспокоиться! Я сам бы уложил паразита на лопатки!
— Ты всегда слыл джентльменом, — фыркнула Корделия.
Последний солдат еще крепче сжал Магнуса.
— Кидайся не кидайся — а я тебя не выпущу!
Магнус бросил взгляд своему стражу на ноги. И было на что поглядеть — ползучий побег сам собой сполз с молодого деревца, подкрался к солдату, обвился вокруг ног — и с силой дернул. Бедняга от неожиданности испуганно выругался, пошатнулся, еле устояв на ногах, но хватку на мгновение ослабил, и Магнус последним из Гэллоугласов очутился на свободе.
Первый солдат яростно взревел и снова бросился на Корделию.
Единорог прыгнул вперед, нагнув голову, бодаясь рогом. Серебряный рог чиркнул по щеке, оставляя багровую полосу, и солдат отскочил в сторону с криком бессилия и злобы. Он попятился, выхватил меч — а единорог приплясывал перед ним, фехтуя рогом, отбивал выпады и теснил врага.
— Эй ты, дитякрад! А ну-ка не трогай моего друга! — вскричала Корделия. — Подлая тварь! Вот тебе!
На глазах изумленного солдата меч выскочил у него из рук и затанцевал прямо перед носом. Лишенный оружия, негодяй побледнел и попятился, попятился, пока не уперся спиной в ствол дерева. Рядом еще трое солдат свалились под немилосердными ударами копыт огромного черного коня.
Но врагам этого наглядного урока было мало: на Джефри с ревом набросился еще один солдат. Мальчонка с грохотом испарился, возникнув секундой позже за спиной противника, уперся ему коленом в спину и сдавил руками шею. Солдат побагровел, закашлялся, резко согнулся, перебросив парнишку через себя. Впрочем, Джефри не упал — он подлетел еще выше, сорвал с дерева подгнивший плод и запустил в обидчика.
— Корделия! — крикнул он. — В седло! Беги прочь! Мы не можем отступить, пока ты здесь!
— А зачем отступать?! Вышибем из них дух!
— Боевой или в здоровом теле? — поинтересовался Магнус с ухмылкой.
— Будет вам острить, — у ног девочки возник Пак. — На этот раз Джефри прав, вы можете одержать верх, но друзья этих солдат вот-вот появятся здесь и поймают вас исподтишка или поодиночке. Беги, девчонка! Или ты ждешь, пока в твоего единорога метнут копье?
Корделия в ужасе охнула и мигом взмыла на хребет единорогу.
— Бежим, радость моя! Пусть эти оболтусы останутся с носом!
Единорог попятился, заржал и галопом бросился в лес, так легко лавируя между деревьями, что казалось — он несется прямо сквозь них.
— Одна сбежала, Ансьен! — закричал солдат.
— Ладно, потом ее еще догоним! — отозвался старший. — Хватайте этих сорванцов, пока они не последовали ее примеру!
— Попробуй схвати! — огрызнулся Джефри, и с дерева градом посыпались гнилые плоды. Солдаты отскакивали в стороны, но плоды летели прямо вслед за ними, с мягким чмоканьем размазываясь по озлобленным рожам.
— Бегите, пока они ослепли! — крикнул Пак. — Отступаем, ребята! Бежим!
— Зачем?! — Джефри с сияющими от волнения глазами приземлился рядом с наставником. — Ты что, думаешь, что мы с ними не справимся?
— Все может быть! Ты можешь оступиться или прозевать!
— Нет! Мы не прозеваем! Разреши нам остаться, и мы одержим победу, достойную семьи Гэллоугласов!
— Нет нужды побеждать недостойных, — покачал головой рассудительный Магнус. — Не стоит калечить глупцов, это не прибавит Гэллоугласам славы.
Джефри заколебался.
— Когда будет нужно сразиться с достойным врагом, мы станем с тобой плечом к плечу, брат, как мы делали это и раньше, — пискнул Грегори. — Но сейчас умоляю тебя, братец, — давай отойдем на заранее подготовленные позиции, как написано в твоих книжках по истории ратного дела, хотя что это такое — «заранее подготовленные позиции» и кто их для нас подготовил, я не знаю!
— Прочь отсюда, парни! — скомандовал Пак. — Мы еще узнаем, кто послал этих подлецов. И вспомните основное правило стратега: зачем возиться с овцами, когда можно поймать пастуха?
Тем временем солдаты протерли глаза от липкой фруктовой кашицы и снова бросились на приступ.
— Ну ладно, так и быть, — недовольно отозвался Джефри. — Уходим!
Он выпрямился, расслабился и с грохотом исчез. Эхом отозвались еще два хлопка — и солдаты обнаружили, что на полянке они остались в одиночестве, причем далеко не гордом.
* * *
Грегори медленно крутил вертел, заворожено глядя, как аппетитно подрумянивается со всех сторон куропатка.
— Что скажешь, Пак? — отблеск огня отразился на лице Магнуса. Крошечный эльф что-то нашептывал на ухо Паку. Но вот эльф исчез, и Пак, выпрямившись, кивнул.
— Все так, как мы и думали.
Джефри удовлетворенно кивнул.
— Их снаряжение было в добром порядке, и оружие начищено. Это отнюдь не дезертиры, а чьи-то воины.
— Если поставленная задача не выполнена, то воинское подразделение вернулось к своему хозяину, — закончил мысль Магнус.
Пак снова кивнул.
— Да, так негодяи и поступили — даже не догадываясь, что за каждым их шагом следят зоркие глаза эльфов, — он усмехнулся, приглаживая волосы. — Кстати, их форма мне показалась знакомой.
— И чья же она?
— И флаг их хозяина подтвердил мои догадки, — хвастливо закончил свою мысль Пак. — Это граф Дрож, вельможный вассал Габсбургов.
— Габсбургов? Но что он делает здесь, во владениях Тюдоров? — нахмурился Джефри.
— По-моему, ничего хорошего, — покачала головой Корделия.
— А ты что думаешь, Робин? — спросил Магнус.
— Может быть, граф явился, чтобы присоединиться к герцогу Тюдору для какого-то заговора?
— Да нет же! — глаза Джефри заблестели. — Наверное, он ищет поединка с графом Гленном, владыкой этого графства! Ой, Робин! Пожалуйста! Поединок, который завершится грандиозной битвой! Как я хочу посмотреть!
— Вот еще! — Пак чуть не подскочил на месте. — Восьмилетний мальчик в боевых рядах? Ну нет, слишком велика опасность! Тебя могут поранить!
— Ну не станут же они сражаться с ребенком?
Пак хотел было съязвить, потом спохватился и ответил только:
— Ты еще не знаешь, что такое солдат в бою, малыш. Нет. И потом, что я скажу твоим родителям, если с тобой что-то случится?
— Но...
— Никаких но! — отрезал Пак. — Когда твой папаша вернется, пусть сам водит тебя посмотреть на битвы. И если с тобой что-то стрясется, пусть это будет на совести лорда — а пока о тебе забочусь я, никаких битв! В конце концов, ты мой воспитанник, а не мой сын.
— Хвала небесам, — пробормотал Джефри про себя, глядя, как Пак сердито затопал к лесу. Эльф скоро вернулся и хмуро кивнул детям:
— Собирайтесь, пора идти!
— Но солдаты пошли совсем в другую сторону, — удивился Грегори.
— Гляди-ка, заметил, — покосился Пак. — Идем, идем.
Глава восьмая
Когда рассвело, шальная компания выбралась на опушку, поросшую полевыми цветами.
— Ой, как красиво! — воскликнула Корделия восторженно. — А вот и заветная тропинка!
И действительно, справа, метрах в десяти от места, где толклись Гэллоугласы и сопровождающие их сказочные лица, спускалась по склону пыльная дорога.
— Глядите, там люди, — прищурился Магнус с высоты спины Фесса. — Ох и рано же они проснулись!
— Деревенские летом всегда встают затемно, — проинформировал Фесс. — Я бы порекомедовал единорогу выбрать менее заметный для постороннего взгляда путь.
— Это еще почему? — удивилась Корделия. Пак качнул головой.
— Должен признаться, что железный конь прав. Подумай-ка, детка, что сделает взрослый человек, увидев подобное создание?
Корделия изумленно раскрыла глаза.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что они попробуют изловить его?
— Еще как попробуют. И потом будут воровать друг у друга, — снисходительно посмотрел на наивную сестрицу Джефри. — А в потасовке могут и прибить.
Корделия соскочила с единорога, как с горячей плиты.
— О нет, я не допущу этого!
Она обняла серебристую шею, погладив единорога по носу.
— Я не позволю, малыш, чтобы тебе причинили вред. Нет, моя радость, мое сокровище! Беги, прячься! Когда я вернусь в лес, мы снова увидимся.
Единорог мотнул головой, словно сомневаясь в опасностях, гипотетически грозивших ему.
— Ну я прошу тебя! — взмолилась Корделия. — Ты еще не знаешь, какими гадкими могут быть некоторые мужчины!
Пак цинично ухмыльнулся, но в его ухмылке чувствовалась и гордость за воспитанницу.
Единорог пристально посмотрел в глаза Корделии. Потом покрутил головой, повернулся и поскакал в лес.
— Я увижу своего приятеля еще раз? Как ты думаешь, Пак?
— Кто знает? — негромко ответил Пак. — Он рожден свободным, и никто не может повелевать им. Ни суровые мужчины, ни нежные девушки. Единороги приходят, когда пожелают.
Тут Пак подмигнул Корделии:
— Но что-то мне подсказывает, что этот обязательно вернется.
И ребята в сопровождении своих бдительных спутников стали спускаться по благоухающему от изобилия цветов склону. Внизу возвышалась изгородь с перелазом, чтобы люди могли перейти на другую сторону, а скот — нет. Изгородь подпирала крутым бедром симпатичная крестьянка, насмешливо поглядывающая из-под полуопущенных ресниц на молодого работника. Кулаки работника были стиснуты так, что костяшки побелели.
— Ну-ну, Корин, — промурлыкала девушка. — Неужто ты думал, что я стану заглядываться на трусишку?
Магнус и Джефри уставились на девушку.
— Ой, какая красивая! — прошептал Магнус. Джефри судорожно сглотнул слюну. Корделия посмотрела на них, как на ненормальных. Грегори — учитывая его возраст — тоже.
— Трус? — взорвался Корин. — Ну нет! Я ничуть не трусливей других! Покажи мне врага, и я сражусь с ним!
— Врага? — фыркнула девушка. — О, дойди до леса! Поднимись в горы! Выйди на любую дорогу! И враги сами выскочат тебе на встречу: бродяги всех мастей, бандиты и воры! Да-да, такие сейчас времена! Любой, кто не любит сидеть сиднем, любой, у кого в душе осталось хоть немного азарта, бежит от законов и выходит на большую дорогу — оставив детей и жену на попечение трусливых пентюхов, которые мнят себя мужчинами!
Пак спрятался в траве у ног Магнуса, но дети услышали, как он проворчал:
— Вот уж воистину настали тяжелые времена: раньше никогда такого не было!
— В твоих словах нет ни капельки правды! — вскричал запальчиво Корин. — Нет нужды промышлять темными делишками только потому, что ты носишь штаны, а не юбку! Напротив, нужна отвага, чтобы хранить, защищать, и заботиться о тех, кого любишь!
— Любовь? — скривилась девушка. — Плевать мне на такую любовь! Забота, может быть, — но в ней ни радости, ни страсти!
Корин протянул руки к девушке:
— Если любишь меня, то увидишь, как ты ошибаешься.
— Да я была бы полной дурой, если б полюбила тебя! Как можно любить человека, который бросит жену и потомство при первой же опасности?