Захватчики уже почти контролировали всю территорию США. Они передвигались в любое выбранное место без опаски, так как военные действия по сути дела уже прекратились. Ничто не могло действительно противостоять победителям.
Глава 4
И тогда впервые появились «когти». И всего за одну ночь перевернули весь ход войны.
Поначалу эти механизмы были неуклюжими. Они были настолько медлительными, что азиаты сшибали их тут же, как только они выползали из своих подземных туннелей. Но затем их стали выпускать получше качеством — более быстрыми и умелыми. Выпускали их заводы, расположенные под землей, гораздо глубже азиатских окопов, заводы, которые некогда делали атомные боеголовки и были почти позабыты.
«Когти» становились со временем все быстрее и все крупнее в размерах.
Появились новые типы, некоторые с зачаточными органами чувств, способные даже летать. Было несколько типов прыгающих роботов. Лучшие конструкторы на Луне, не покладая рук, разрабатывали новые и новые модели, делая их все более сложными и стараясь, чтобы их поведение было все более гибким. И роботы стали просто жуткими. У азиатов стало очень много хлопот с ними.
Некоторые мелкие «когти» научились искусно прятаться в пепел, залегая в засады.
И вскоре «когти» стали пробираться в неприятельские окопы, бункеры, проскальзывая туда, стоило только поднять крышку люка и выглянуть наружу.
Один «коготь» внутри бункера, убийственная сфера из металла и лезвий — и этого было вполне достаточно. Как только пробирался во внутрь один, за ним тут же следовали другие.
Когда было применено такого рода оружие, война уже не могла дольше продолжаться. А сейчас, может быть, она уже и закончилась.
Быть может, он и идет, чтобы услышать это известие. Быть может, азиаты решили выбросить белое полотенце. Очень плохо, что для того, чтобы решиться на это, им потребовалось столько времени. Шесть лет!!! Очень длительный период для подобной войны, для тех способов, с помощью которых она велась.
Автоматические диски возмездия, вращающиеся повсюду между Европой и Азией, сотни тысяч их. Кристаллы, зараженные бактериями. Азиатские управляемые ракеты, со свистом обрушивающиеся города Америки. Бомбы… И вот теперь — эти «когти»!
«Когти» вовсе не были похожи на другие виды оружия. Они были… живыми практически с любой точки зрения, независимо от того, хотело ли признавать это правительство или нет. Они не были машинами. Они были живыми предметами, вращающимися, ползающими, вылезающими неожиданно из руин. Они стряхивали с себя пепел и стрелой устремлялись к человеку, взбирались на него, стараясь дотянуться до горла. Именно для этого они и были сконструированы. Это было их работой.
И они делали ее отлично! Особенно попозже, когда стали появляться новые конструкции и модификации. Теперь уже сами себя и ремонтировали. С этого момента они стали существовать сами по себе. Радиационные браслеты защищали от них американские войска, но стоило человеку потерять такой браслет, как тут же становился легкой добычей этих тварей, не зависимо от того, в какую форму был одет. А далеко внизу, под поверхностью земли, автоматические заводы штамповали этих тварей. Люди старались держаться подальше от этого производства — это было слишком рискованным.
И поэтому производство было предоставлено самому себе. И, казалось, оно прекрасно функционирует. Новые модификации были более быстрыми, более сложными и более эффективными в бою. Да, именно, более эффективными!
По-видимому, благодаря им великий американский народ и выиграл войну.
Хендрикс закурил сигарету. Пейзаж удручающе действовал ему на нервы.
Ничего, кроме пепелищ и развалин. Ему казалось, что он один, единственное живое существо во всем окружающем мире. Справа от него высились руины города — несколько стен и горы обломков. Он отшвырнул погасшую спичку и прибавил шагу. Внезапно Хендрикс остановился, вскинул винтовку и направился всем телом. Какое-то мгновение это напоминало…
Из под остова разрушенного дома появилось что-то. Какая-то фигура довольно медленно направилась к нему, нерешительно делая короткие шаги.
Хендрикс остановился.
— Стой!
И мальчик остановился. Хендрикс опустил винтовку, малыш стоял молча и внимательно рассматривал взрослого. Он был маленький, на вид — от силы лет восемь. Правда, сейчас возраст было очень трудно определить. Большинство детей, которые остались в живых, остановились в своем росте. На мальчике был синий свитер, запачканный грязью, и короткие штанишки. У него были длинные, спутанные, каштановые волосы. Они свисали ему на лицо, спускались вокруг ушей. В руках он что-то держал.
Что это у тебя? — резко спросил Хендрикс.
Мальчик протянул руки. Это была игрушка — маленький плюшевый медвежонок. Мальчик смотрел прямо на взрослого и выражение его больших глаз заставило сжаться сердце майора.
— Мне не нужна твоя игрушка, сынок. Оставь ее у себя.
Мальчик вновь крепко обнял свою драгоценность.
Где ты живешь? — поинтересовался Хендрикс.
— Там.
— В развалинах?
— Да.
— Под землей?
— Да.
— Сколько вас там?
— Сколько вас… сколько?
— Я спрашиваю, сколько вас там живет? У вас большой поселок?
Мальчик ничего не ответил. И Хендрикс нахмурился.
— Но ты же здесь не один, сам по себе?
Мальчик кивнул.
— Чем вы живете?
— Там есть еда.
— Какого рода еда?
— Всякая.
Хендрикс внимательно посмотрел на малыша.
— Сколько тебе лет, сынок?
— Тринадцать.
Это было не возможно. Но в самом ли деле?
Мальчик был худым, да и несколько подзадержался в росте. И, вероятнее всего, он был стерилен. Неудивительно, что он такой маленький. Его ручки и ножки были как палки для чистки труб — шишковатые и худые. Хендрикс дотронулся до руки мальчика. Кожа была сухой и шершавой — вероятно, тоже результат радиации. Он нагнулся и посмотрел ребенку в лицо. На него смотрели пустые и темные глаза.
— Ты слепой? — с содроганием спросил Хендрикс.
— Нет. Кое-что я вижу.
— Но как тебе удается избегать «когтей»?
— Когтей?
— Ну, этих круглых металлических штуковин, которые бегают и зарываются в землю.
— Не понимаю.
Возможно, поблизости «когтей» не было. Довольно большие пространства были свободны от них. Механизмы собирались большей частью вокруг бункеров, которые были полны людей. Эти роботы были спроектированы так, чтобы чувствовать тепло — тепло живых существ.
— Тебе повезло, приятель, — выпрямившись, сказал Хендрикс. — Ну? Куда же ты идешь?
— Можно мне пойти с вами, сэр?
— Со мной? — Хендрикс сложил руки на груди. — Но мне предстоит долгий путь. Много миль. И я должен спешить. — Он взглянул на часы. — Я должен добраться до цели засветло.
— Мне бы очень хотелось пойти с вами, сэр.
Хендрикс порылся в ранце.
— Не стоит идти со мной, малыш. Вот, возьми. — С этими словами он протянул ребенку пару консервных банок. — Бери их и возвращайся к себе.
О'кей?
Мальчик ничего не сказал.
— Я буду возвращаться по этой же дороге. Через день, а, может быть, через два. Если ты в это время будешь где-то здесь, вот тогда ты сможешь пойти со мной. Ну, договорились?
— Мне бы хотелось пойти с вами сейчас.
— Путь у меня очень труден.
— Но я не боюсь идти пешком.
Хендрикс неловко начал переминаться с ноги на ногу. Двое бредущих людей — очень хорошая мишень. И с мальчишкой придется к тому же идти гораздо медленнее. Но если он будет возвращаться к себе другим путем? Что тогда? И если на самом деле этот мальчик совершенно один…
— О'кей! Пойдем вместе, малыш.
Глава 5
Хендрикс шел широким шагом, но мальчишка не отставал от него, прижимая к себе медвежонка.
— Как тебя зовут? — спросил немного погодя майор.
— Дэвид. Дэвид Эдвард Дерринг.
— Дэвид? Что… что же случилось с твоими матерью и отцом?
— Они умерли.
— Как?
— Во время взрыва.
— Когда это случилось?
— Шесть лет назад.
Хендрикс сбавил шаг.
— И ты все эти шесть лет был один?
— Нет. Я некоторое время был с другими людьми, но они потом ушли.
— И с тех пор ты один?
— Да.
Хендрикс посмотрел на мальчика. Он был каким-то странным. Говорил очень мало. Но, возможно, такими они и были, дети, которые смогли выжить среди этого ужаса. Тихими. Стойкими. Какой-то странным фатализм владел ими. Для них не было ничего неожиданного. Они могли перенести все, что угодно. Теперь уже не было никакого нормального, никакого естественного хода событий, как морально, так и физически, который был бы неожиданнен для них. Обычаи, привычки, все эти определяющие силы обучения исчезли.
Остался только один грубый опыт.
— Я не иду слишком быстро для тебя, малыш? — участливо поинтересовался Хендрикс.
— Нет.
— Как же тебе удалось меня увидеть?
— Я ждал.
— Ждал? — Хендрикс был озадачен. — Что же ты ждал?
— Поймать что-нибудь.
— Какого рода что-нибудь?
— Что-нибудь, что можно было бы съесть.
— О! — Хендрикс печально сжал губы. Тринадцатилетний мальчик, живущий на крысах, сусликах и наполовину сгнивших консервах. В какой-нибудь дыре под развалинами города, полного очагов радиации и «когтей», с азиатскими пикирующими минами над головой…
— Куда мы идем? — спросил внезапно Дэвид.
— В азиатские окопы.
— К азиатам? — В голосе мальчика пробудился интерес.
— Да к нашим врагам. К тем людям, которые начали эту войну и первыми применили атомные бомбы. Помни, что они первыми заварили эту кашу.
Мальчик кивнул. На его лице не было никакого выражения.
— Я — американец, — гордо сказал Хендрикс.
Но мальчик промолчал.
Так они и шли, вдвоем. Хендрикс чуть впереди, мальчик за ним, прижимая к груди свою игрушку.
Около четырех часов дня они сделали привал, чтобы пообедать. Хендрикс развел костер в углублении между бетонными плитами. Он повыковыривал, где можно, сухую траву, насобирал кучу сухих веток. Азиатские окопы были уже недалеко. Вокруг было то, что некогда было длинной долиной — сотни акров фруктовых деревьев и виноградников. Теперь здесь уже ничего не осталось, кроме нескольких голых пней и гор, которые где-то вдали, на горизонте, и туч. Остатки домов и того, что когда-то было дорогой.
Хендрикс приготовил кофе и подогрел баранью тушенку.
— Держи! — Он протянул баку и кусок хлеба мальчику. Дэвид сидел на корточках у края костра, его узловатые белые коленки выступали вперед. Он посмотрел на еду и, качая головой сказал:
— Нет.
— Нет? Тебе что, совсем не хочется есть?
— Совсем.
Хендрикс пожал плечами. Возможно мальчик был мутантом, привыкшим к особой пище. Но какое это имело значение? Когда он был голоден, ведь он находил пищу себе здесь, в развалинах! Да, мальчик этот странен, но в мире ведь произошло столько перемен… Жизнь больше уже не была такой, как раньше. И никогда снова не станет такой. Человечеству придется рано или поздно смириться с этим.
— Ну что ж, как хочешь, — проговорил Хендрикс. Он сам съел весь хлеб и тушенку, затем выпил кофе. Ел он медленно, размеренно двигая челюстями.
Закончив с едой, он встал и затоптал костер.
Дэвид медленно поднялся, следя за ним своими молодыми и в тоже время старческими глазами.
— Мы идем дальше, малыш, — сказал Хендрикс.
— Хорошо.
Майор вновь двинулся в путь, держа винтовку наперевес. Азиаты должны были быть где-то рядом. Хендрикс был внимательным и готов ко всякой случайности. Конечно, азиаты ждали ответа на свои предложения, но нельзя забывать, что они были горазды на всякие уловки. Хендрикс внимательно осматривал окружающую местность. Ничего, кроме развалин и пепелищ, нескольких холмов, обугленных деревьев. Бетонные стены. Но где-то впереди должен быть передовой бункер азиатских окопов — передовой командный пункт.
Подземный, выкопанный очень глубоко, только перископ торчит на поверхности, да пара стволов крупнокалиберных пулеметов. Может быть еще антенна.
— Мы скоро придем туда? — спросил Дэвид.
— Да. Уже устал?
— Нет.
— Тогда что?
Мальчик не ответил. Он продолжал осторожно плестись следом, внимательно выбирая себе путь среди куч камней и золы. Его голые ноги, также как и поношенные башмаки, посерели от пыли, изможденное лицо было все в царапинах, на которых также был серый пепел. Такой же серый налет покрывал его потрескавшиеся губы. На этом бледном лице не было, казалось, никаких других красок, кроме серой. «Пожалуй, это типичное лицо нового поколения детей, выросших в погребах и подземных убежищах», — подумал офицер.
Хендрикс замедлил шаг, поднял бинокль и стал внимательно осматривать местность. Были ли они здесь, в каком месте, поджидая его? Следя за ним, точно таким же образом, как его люди наблюдали за азиатским парламентером?
По спине человека пробежали мурашки. Возможно, что они уже изготовили свои винтовки и вот-вот выстрелят, также как и его люди были готовы к убийству, как только заметили врага?!
Хендрикс отнял от глаз бинокль и вытер со лба пот. Он чувствовал себя преотвратно. Но ведь его должны были ждать! А это делало ситуацию совершенно другой.
Он вновь зашагал по пеплу, крепко сжимая винтовку двумя руками. Дэвид шел за ним. Хендрикс, поджав губы, внимательно смотрел во все стороны. В любую минуту это могло произойти. Вспышка белого огня, вернее, аккуратно наведенный прицел на цель из глубокого бетонного бункера.
Он поднял руку и начал описывать ею круговые движения.
Ничего не шевелилось. Справа от него была расположена длинная гряда холмов, на вершине которой торчали мертвые стволы деревьев. Вокруг были видны останки дикого винограда и остов беседки. И вечная черная трава.
Хендрикс внимательно осмотрел гряду. Может быть, что-нибудь там?
Прекрасное место для обзора. Он медленно направился к этому месту. Дэвид молча последовал за ним. Будь он командиром здесь, обязательно бы выставил на верху часового, чтобы пресечь все возможные попытки янки прорваться к командному пункту. Конечно, будь он командиром, для полной гарантии здесь была бы и тьма «когтей».
Он остановился.
— Мы пришли? — спросил Дэвид.
— Почти.
— Почему же тогда мы остановились?
— Я не хотел бы понапрасну рисковать нашими жизнями.
Мальчик ничего не ответил.
Хендрикс медленно двинулся вперед. Теперь уже гребень был прямо перед ним. И, конечно же, две их фигуры были видны с него прямо как на ладони. И это увеличивало чувство неловкости. Будь враг здесь наверху, он не упустил бы такого шанса. Хендрикс вновь помахал рукой. Но они ведь должны ждать парламентера в ответ на свою записку? Если только это не западня! Но зачем тогда весь этот сыр-бор из-за одного человека?
— Держись ко мне поближе, малыш, — Хендрикс повернулся к Дэвиду. — Не отставай.
— Что?
— Иди рядом со мной. Мы, похоже, уже пришли. Сейчас нам ни в коем случае нельзя рисковать.
— Я постараюсь, — сказал Дэвид, но он по-прежнему оставался сзади майора, в нескольких шагах от него, все еще сжимая в своих объятиях медвежонка.
— А ну тебя! — махнул в сердцах рукой Хендрикс. — Оставайся, как хочешь!
Он вновь поднял бинокль и внезапно напрягся всем телом. На какой-то миг что-то шевельнулось. Он внимательно осмотрел еще раз весь гребень. Но все было тихо. Мертвая тишина. Никаких признаков жизни — только стволы деревьев и серый пепел. Должно быть крысы. Большие серые крысы, которым удалось спастись от «когтей». Мутанты, строящие свои норы из пепла на слюне. Получалось что-то вроде гипса. В нем не было ничего удивительного, простая приспособляемость, присущая всему живому.
Он вновь двинулся вперед.
На вершине холма возникла высокая фигура с развивающимися полами серо-зеленого плаща. Азиат! За ним возник еще один! Оба подняли винтовки и прицелились.
Хендрикс застыл. Он открыл рот и начал кричать — оцепенение было мгновенным. Солдаты присели на колено, глядя вниз на подножие холма. К ним присоединилась третья фигура. Маленькая фигура!