Крисп также осенил себя святым знаком. Внимательно оглядев назначенного им патриарха, он, пусть и с неохотой, решил поверить Пирру. Патриарх был узколоб, но в своих пределах справедлив.
— Что ж, пресвятой отец, — вздохнул Крисп, — поступайте, как знаете.
— Так и будет, ваше величество, заверяю вас. Эти четверо лишь заснеженная верхушка горы порока. Они ярче всего блестят в свете Фоса, озаряющем их злодеяния, но их сверкание не ослепит меня, чтобы я оставил стоять эту гору.
— Подождите секундочку, пресвятой отец, — вмешался Крисп, взмахом руки останавливая патриарха. — Я вас назначал на этот пост не для того, чтобы вы затевали смуту в церкви.
— В чем же состоит долг патриарха, как не в том, чтобы выкорчевывать грех? — возразил Пирр. — Если вы считаете, что существует обязанность более важная, в вашей власти лишить меня сана. — Он склонил голову, признавая главенство императора.
Крисп понял, что в Пирре он нашел, наконец, человека, которого неспособен переупрямить. Понял он и наивность своих надежд на то, что ответственность, налагаемая патриаршим троном, смягчит фанатичное упорство Пирра. Вывод отсюда следовал крайне неприятный: поскольку Крисп не мог позволить себе снять с Пирра синие сапоги — никто другой, спешно избранный на его место, не мог бы противостоять Гнатию — покамест аббата придется терпеть.
— Как я уже сказал, пресвятой отец, действуйте, как считаете нужным, — вздохнул он. — Но, заклинаю вас, помните о… — Как там говорил Савиан? —… принципе икономии.
— Заверяю вас, ваше величество, я буду применять указанный принцип везде, где это возможно, — ответил Пирр. — Должен, однако, предупредить вас, что сей принцип применим не столь широко, как кажется многим.
Да уж, подумал Крисп, Пирр скорее умрет, чем отступит. Он коротко кивнул, указывая, что аудиенция окончена. Пирр пал ниц — при всех его недостатках почтение его к монарху оставалось достойным подражания — и отбыл. Стоило ему скрыться, император крикнул, чтобы принесли вина.
* * *
— Одно хорошо, что налетчики Арваша, взяв Девелтос, решили отступить, — заметил Крисп, изучая карту империи. — Если бы они двинулись дальше, то уткнулись бы в море Моряков и разорвали бы восточные земли пополам.
— Да, это бы точно вывернуло ночной горшок в похлебку, — ответил Мавр. — Но тебе и без того придется отстраивать город заново.
— Этим я уже занялся, — отозвался Крисп. — Я написал указ, что казна платит вдвое против обычного тем гончарам, штукатурам, черепичных дел мастерам, плотникам, каменотесам и все прочим, кто отправится летом в Девелтос, и разослал его по городским гильдиям. Главные мастера говорят, что добровольцев хватит, чтобы к осени в городе снова можно было жить.
— Да, через гильдии искать работников проще всего, — согласился Мавр.
Труд в городе Видессе был регламентирован не менее скрупулезно, чем все остальное. Главные мастера подчинялись городскому эпарху, как любые чиновники.
— Каменотесы, — повторил Мавр, поджав губы. — Их нам потребуется немало. Вспомни, что случилось со стенами Девелтоса.
— Помню, — мрачно отозвался Крисп.
Как свидетели нападения, так и те, кто входил в город позже, утверждали, что одна из стен укреплений рухнула в одночасье, скорее всего разрушенная чародейством. А тогда наемники-северяне ринулись в ошеломленный город, и началась бойня.
— Я до сих пор полагал, что боевая магия — пустая трата времени и что она не работает среди людей, взбудораженных битвой.
— Я думал то же самое, — ответил Мавр. — Я поговорил на эту тему с твоим приятелем Трокундом и еще парой чародеев. Они утверждают, что стену расколола не боевая магия в обычном понимании этого слова. Арваш, или кто он там, исхитрился перевести своих солдат через границу до самого Девелтоса так, что никто их не заметил. Это облегчило колдуну работу — гарнизон не ожидал нападения и не волновался, пока камни не посыпались на головы.
— Когда было уже поздно, — добавил Крисп. Мавр кивнул. — Вопрос в том, — продолжил Крисп, — как Арвашу удалось провести через границу своих бандитов?
Мавр промолчал. Никто не мог бы ответить на этот вопрос. Трокунд допросил Агапета, используя то заклятье двойных зеркал, которое уже опробовал на Гнатии. Но даже колдовство не помогло генералу понять, каким образом Арваш ускользнул от его разведчиков.
Возможно, и там поработало чародейство, но уверенности в том не было.
— Благим богом клянусь, — заметил Крисп, — стоит надеяться, что Арваш не появится из воздуха перед городскими вратами Видесса и не проломит стены.
Укрепления имперской столицы намного превосходили стены провинциального городка вроде Девелтоса — настолько, что ни один чужеземный враг не сумел еще ее взять, да и видессиане добивались этого только предательством. Но Арваш Черный Плащ был слишком необычным врагом.
— Теперь нас сторожат чародеи, — ответил Мавр. — Их обвести вокруг пальца будет не так просто, как девелтосскую стражу. А они говорят, что Арваш взял город только внезапностью.
— Да, да. — Крисп все же нервничал. Может быть, оттого, что не так давно сел на трон? Возможно, с опытом он лучше оценивал бы опасность, которую представляет Арваш. И все же, как и любой разумный человек, он считал, что лучше приготовиться к мнимой опасности, чем проморгать реальную.
— До чего неудачное время выбрал Петроний для мятежа! Если бы он сейчас сдался, я с радостью оставил бы его голову при нем. Арваш волнует меня куда больше.
— Даже после того, как ты от него откупился?
— Особенно после этого. — Крисп подергал себя за густую курчавую бороду, потом решительно щелкнул пальцами:
— Вот об этом я и напишу Петронию. Если они с Гнатием миром вернутся в монастырь, я не стану карать их. — Он кликнул письмоводителя.
— А если он откажется? — спросил Мавр, пока писец не явился.
— Значит, откажется. Хуже не станет.
Мавр поразмыслил над этим, потом раздумчиво поджал губы.
— Если так смотреть, ты, конечно, прав.
Прибежал письмоводитель и, побросав стиль и табличку, пал перед Криспом ниц. Император нетерпеливо ждал, пока писец не поднимется на ноги и не возьмется за дело. Он уже устал втолковывать окружающим, что ниц можно не падать — те только ежились. Он был Автократором, а почести Автократору все привыкли оказывать, пластаясь по полу.
— Прочти письмо еще раз, — попросил Крисп, закончив диктовку.
Письмоводитель перечитал послание. Крисп обернулся к Мавру.
Севаст кивнул.
— Сойдет, — решил Крисп. — Сделай мне чистовик на пергаменте не позже вечера.
Писец поклонился и ушел.
— От разговоров у меня совершенно пересохло в горле. — Крисп встал и потянулся. — Как насчет глотка вина?
— Обычно я отвечаю на такое предложение «да» по любому поводу, — ухмыльнулся Мавр. — Ты хочешь сказать, что твое несчастное горло слишком пересохло и утомилось, чтобы кликнуть Барсима? Давай я его позову.
— Нет, постой, — сказал Крисп. — Давай шокируем его и пойдем за вином сами.
Крисп понимал, что это лишь крошечный бунт против удушающего, убийственного дворцового церемониала, но маленький бунт лучше никакого.
— Рухнут основы империи! — Мавр закатил глаза. Он откровенно сочувствовал попыткам побратима оставить хоть немного от прошлой жизни — отчасти потому, что и собственное нынешнее положение с трудом воспринимал серьезно.
Посмеиваясь, точно пара мальчишек, выбежавших ночью погулять, Автократор и севаст на цыпочках прокрались по коридору в кладовую. Проходя мимо комнаты, где Барсим руководил отрядом полотеров, оба примолкли. По счастью, вестиарий стоял спиной к двери и не заметил их. Уборка требовала его непосредственного присмотра — пыль лежала толстым слоем на мебели и покрытых красными изразцами полу и стенах. Красную комнату использовали — больше того, открывали — лишь в одном случае: когда императрица ждала разрешения от бремени. Здесь рождались потомки Автократоров — и родится наследник (если это окажется мальчик) Криспа.
«Интересно, а мой ли он?» — подумал Крисп в тысячный раз. В тысячный раз он повторил себе, что это не имеет значения, и, как обычно, почти поверил.
Успешно обнаруженное и выпитое вино помогло ему вновь отправить тошнотворный вопрос обратно в дальний угол памяти.
— Плеснуть еще? — спросил он Мавра, поднимая кувшин.
— Спасибо, с удовольствием.
Барсим заглянул в кладовую как раз вовремя, чтобы застать императора разливающим вино. Скорбная длинная физиономия евнуха стала еще более длинной и скорбной.
— Ваше величество, дворцовые слуги для того и существуют, чтобы прислуживать вам во всем.
Если бы Барсим злился, Крисп разгневался бы на него в ответ. Но постельничий был явно опечален, и Криспа охватило нелепое чувство вины. Потом он все-таки разозлился, но больше на себя самого, чем на Барсима.
— Ты бы мне и зад подтирал, если бы я тебе позволил, да? — рявкнул он.
Вестиарий промолчал, и выражение его лица не изменилось ни на йоту, но щеки Криспа запылали от стыда. Барсим и другие постельничие и впрямь подтирали ему зад и, не гнушаясь, помогали справлять другие телесные нужды, когда несколько лет назад Криспа разбил насланный Петронием паралич.
— Извини, — пробормотал император, понурив голову.
— Многие не вспомнили бы, — спокойно заметил Барсим. — Но вы, я вижу, не забыли. Давайте заключим договор, ваше величество. Если желание избавиться от нашей опеки становится так велико не станете ли вы охотнее выносить нас в остальное время, если мы будем закрывать глаза на ваши эскапады?
— Полагаю, да, — ответил Крисп.
— Тогда я не стану обижаться, застав вас порой за неподобающими занятиями, а вы, надеюсь, не станете обижаться на меня и прочих ваших слуг за то, что мы исполняем наш долг. — Барсим откланялся и удалился.
— Кто тут правит — ты или он? — спросил Мавр, стоило вестиарию отойти.
— Ты, как я заметил, задаешь подобные вопросы шепотом, — расхохотался Крисп. — Не Барсима ли боишься?
Мавр тоже рассмеялся, но вскоре посерьезнел.
— Бывали вестиарии, чья власть распространялась далеко за пределы дворца. Скомбр, например.
— Или я, — напомнил Крисп. — Слава богу благому и премудрому, за Барсимом я подобного не замечал. Пока он правит во дворце, он готов милостиво предоставить империю мне.
— Как великодушно с его стороны, — Мавр осушил кубок и взял кувшин за горло. — Я себе еще плесну. Тебе налить? Тогда Барсиму не на что будет пожаловаться.
Крисп протянул ему кубок:
— Давай.
* * *
Императорский гонец с наслаждением подставлял огню бока. За окнами валился с небес пропитанный водой снег. Крисп понимал, что это близится весна, но, доведись ему выбирать между снегом и слякотью, он предпочел бы снег. А вместо этого ему придется еще несколько недель терпеть гололед и смешанную со снегом грязь.
Гонец расстегнул непромокаемый футляр и передал Криспу свиток пергамента:
— Прошу, ваше величество.
Если бы Крисп по лицу посланца не понял, что Петроний не собирается возвращаться в монастырь, для этого хватило бы одного взгляда на пергамент. Письмо было перевязано алой лентой и запечатано алым воском с солнечным знаком. То была не императорская печать — та красовалась на среднем пальце правой руки Криспа, — но, несомненно, имперская.
— Так он отказался? — спросил все же Крисп.
Гонец отставил чашу горячего вина с корицей, которое тихонько потягивал.
— Да, ваше величество, это точно. Но послания я вам передать не могу, не читал.
— Ладно, посмотрим, как он отвечает «нет». — Крисп сломал восковую печать, снял перетягивающую свиток ленту и развернул пергамент. Четкий, крупный почерк Петрония он распознал сразу — соперник соизволил ответить ему собственноручно.
Стиль тоже принадлежал Петронию, и притом Петронию разгневанному:
«От Автократора видессиан Петрония, сына Автократора Агарена, брата Автократора Раптея, дяди Автократора Анфима, коронованного по доброй воле истинным пресвятым вселенским патриархом видессиан Гнатием низкорожденному мятежнику, тирану и узурпатору Криспу привет!»
Криспу всегда легче было читать вслух. Он и не осознавал, что следует привычке, пока гонец не заметил:
— После такого вступления вряд ли он скажет «да», ваше величество.
— Скорее всего. — И Крисп продолжил:
— «Мне ведомо, что совет есть дело благое и добродетельное, как учат нас книги древних мудрецов и святые писания Фоса. Но ведомо мне также, что совет применим, когда не умерла еще надежда на примирение. Однако в смутные времена, в обстоятельствах тяжелых и необычайных, как мнится мне, несть более пользы в советах, а в особенности твоих, безбожный и отвратительный убийца, ибо ты не только коварным заговором заключил меня в монастырь против моей воли, но и безжалостно убил моего племянника Анфима». Вот это, кстати, не правда, — добавил Крисп ради гонца. — «А потому, проклятый враг, не побуждай меня вновь предать живот мой в руки твои.
Напрасны твои усилия. На моей перевязи тоже висит меч, и я не перестану бороться с тем, кто втоптал в грязь мой род. Либо я верну себе трон и награжу тебя, подлый убийца, сообразно твоим преступлениям, либо погибну и тем освобожусь от отвратительной и богопротивной тирании».
К тому времени, как Крисп дошел до конца свитка, глаза гонца едва не вылезли из орбит.
— Это самое шикарное, заковыристое «нет», какое мне доводилось слышать, ваше величество.
— Мне тоже. — Крисп покачал головой, сворачивая пергамент. — Я, в общем-то, и не ожидал, что он согласится. Жаль, что тебе и твоим товарищам пришлось мокнуть, доставляя письма туда и обратно, но попробовать стоило.
— Стоило, ваше величество, — подтвердил гонец. — Я свое отслужил, сражался против Макурана на васпураканской границе. Все, что может остановить войну, стоит пустить в ход.
— Да. — Но Крисп начинал сомневаться, а так ли это. В бытность свою крестьянином он так и думал. Но теперь… теперь он был уверен, что с Петронием придется сражаться. Петроний не мог доверять ему, а Крисп знал, что победа его бывшего хозяина принесет ему разве что быструю смерть — но скорее всего, медленную.
И с Арвашем Черным Плащом придется сражаться. Хоть и заплачена халогаю дань — это лишь тянет время, но не решает проблемы.
Если он позволит такому бешеному волку, как Арваш, бесчинствовать на границе, погибнет или будет угнано в полон куда больше крестьян, чем если он силой завоюет для них безопасность. Хотя вот уж чего не поймут те, кто потеряет дома и родных в этой войне. Раньше, до того, как он сел на трон, Крисп и сам бы не понял.
— Для этого стране и нужен император — чтобы видеть дальше и шире крестьян, — пробормотал он про себя.
— Так точно, ваше величество. Да поможет вам в этом Фос, отозвался гонец.
Крисп очертил над сердцем солнечный круг, надеясь, что благой бог услышит слова солдата.
* * *
Вновь зарядили дожди. Несмотря на это, Крисп разослал гонцов, собирая войска в городе Видессе и западных землях. Лазутчики доносили, что Петроний тоже собирает своих мятежников. Крисп пребывал в мрачной и обоснованной уверенности, что противник следит за каждым его шагом, и по мере сил старался запутать шпионов, перебрасывая свои войска взад и вперед, меняя полковые и отрядные знамена.
Гражданская война изрядно оголила северные и восточные границы.
Поэтому Крисп вздохнул с облегчением, получив письмо Яковизия:
«Арваш согласен дать нам год мира, хоть и выторговал у меня ровно столько, сколько мы способны ему вообще заплатить. Богом благим и премудрым клянусь, ваше величество, я бы скорее проскакал десять миль через барьеры на старой кляче, чем вновь торговался бы с этим чернорясным разбойником. Я так и сказал ему, но он лишь рассмеялся. Смех его, ваше величество, ужасен.
Так мог бы хохотать Скотос, приветствуя новую душу в вечном льду. В жизни моей не будет большей радости, чем в тот день, когда я покину его двор, чтобы вернуться в город. Слава Фосу, этого дня ждать недолго».