— Почему ты уверен, что они вернутся? Они приходили сюда и не нашли то, что искали. Иногда уже обысканная комната лучшее укрытие.
— Они вернутся, — я прошел мимо столов, сердито отпихивая стулья, и направился в нашу комнату. — У меня предчувствие, что Умир не сдастся.
— Кто?
— Умир. Безжалостный. Тот, который хотел купить тебя.
— Он?
— Теперь он хочет украсть тебя, — я откинул полог с нашей дороги и прислонился к дверному косяку. — Как на твой взгляд, я реален?
Светлые брови взлетели куда-то вверх.
— Что?
— Ладно, забудь, — я слабо махнул рукой. — Просто… собирай вещи. А я займусь лошадьми.
— Наши вещи уже на конюшне, — остановила меня Дел. — Когда эти люди ушли, я собралась и подготовила лошадей.
— Подготовила?..
— Оседлала… и сумки собраны, они у седел, — она объясняла очень терпеливо и вежливо, словно не хотела обидеть меня, но знала, что этого не избежать. — И фляги полны.
Наверное я действительно плохо выглядел.
— Ну значит… — я выпрямился и тут же сморщился от боли. — Думаю, пора уезжать.
Дел посмотрела на меня и не выдержала:
— Судя по твоему виду, ты не в состоянии куда-то ехать.
— Раньше меня это не останавливало, — скрипнув зубами, я прижал ладонь к пояснице. — Поехали, баска. Сабра уже в пути и Умир скоро вернется.
Спеша как могли, мы с Дел пошли на конюшню, вывели кобылу и жеребца, и гнедой тут же начал хлестать воздух хвостом и оттопыривать губу. Покрасовавшись, он решил для кобылы этого недостаточно и тихий рассвет огласился оглушительным визгливым ржанием. Мое правое ухо было как раз около морды жеребца. Можно только удивляться, какой громкий у лошадей голос.
Я шлепнул гнедого по носу.
— Не сейчас, безмозг…
Дел вскочила на кобылу и расправила складки широкого бурнуса. Рукоять Бореал над ее левым плечом сверкнула в лучах восходящего солнца.
— Если ты так торопишься..
— Я иду. Я ид… аиды, лошадь, это делать обязательно? — я стер кусок слюнявой слизи с грязной левой щеки. — Кобыла идет до ближайшего поселения, — объявил я, — где мы обменяем ее на мерина, — я вставил левую ногу в стремя, левой рукой ухватился за короткую гриву жеребца — я всегда подрезаю ее — и подтянул себя наверх. Не доставив удовольствия моим почкам, о чем они не преминули мне сообщить. — Они выехали из главных ворот, значит нам лучше ехать другой дорогой, — я повернул жеребца и повел его за угол кантины. — Умир не знает, куда мы направляемся, а поскольку я знаю, что он знает, что мы знаем, что Сабра идет за нами, Джула это последнее место, где нас будут искать.
— А он не мог отправить людей и к другим воротам?
— Стены рушатся, на случай если ты этого не заметила. Мы найдем какой-нибудь пролом, — мы обогнули кантину и выехали на улицу. — Я не думаю…
Но что я не думал, Дел так и не узнала. Из полутьмы, еще сражавшейся с лучами восходящего солнца, вышел мужчина и ухватил повод жеребца, заставив гнедого остановиться.
— Я бросаю тебе вызов, — объявил он, — на формальную схватку в круге.
— Незбет, — оскалился я. — У нас на это нет времени.
— Вызов Шодо, — отрезал он. — Или ты снова отговоришься раной, надеясь скрыть свою трусость?
Дел почувствовала себя задетой.
— Просто убей его, Тигр, — посоветовала она.
— Вызов Шодо, — повторил Незбет, на всякий случай покрепче сжимая повод.
— Давай встретимся позже, — предложил я. — Сейчас мы несколько заняты…
— Тигр, — позвала Дел и я уловил в ее голосе беспокойство. — Идут остальные.
— Люди Умира? Нет, — тут же ответил я сам на свой вопрос, потому что увидел «остальных».
— Они танцоры мечей, — сообщил Незбет. — Осман, Маудин, Хасан. Второй и третий ранги. Все достойные люди, — он улыбнулся. — Посмеешь ли ты отвергнуть мой вызов и перед ними, Песчаный Тигр-трус?
Я слез с жеребца и передал конец повода Дел.
— Подержи его, — попросил я. — Много времени это не займет.
Я наблюдал как меняется взгляд Незбета: сначала удивление, потом гордость и неожиданное удовольствие, и только после этого пропали последние сомнения: он наконец-то получил танец мечей с величайшим мастером Юга.
Если, как Умир, он не считал таковым Аббу.
Я выскользнул из бурнуса, стараясь не застонать из-за почек, и перекинул бурнус через седло.
— Тогда давай начнем, — предложил я. — Мы зря прожигаем здесь день.
Незбет наконец-то отпустил повод.
— Ты серьезно?
Я оскалил ровные зубы.
— Вызов Шодо, разве не так? Чтобы указать мне мое место? — я показал пальцем на улицу. — Мне некогда, рисуй круг побыстрее.
— Но вызов брошен ТЕБЕ, — нерешительно напомнил он. — Ты имеешь право…
Я приложил разведенные пальцы к сердцу и склонил голову.
— Я доверяю эту честь тебе. Рисуй быстрее, Незбет!
— …не правильно, — пробормотал он, но отошел от меня на улицу и начал рисовать круг.
Я посмотрел на трех приближавшихся танцоров мечей, потом в другую сторону улицы, беспокойно потеребил пряжку перевязи, снова взглянул на трио и, в конце концов, повернулся к Дел.
— Может тебе лучше поехать, а я догоню.
— Нет.
— Я Умиру не нужен, он охотится за тобой. Если ты задержишься только из-за этого…
— Я остаюсь, — улыбнулась Дел. — Должен же кто-то подержать твою лошадь.
Я вздохнул, наклонился, чтобы развязать и расшнуровать сандалии.
— Снова теряем время… — побормотал я. — А все из-за глупого выскочки, возжелавшего стать шишкой… — я скинул сандалии. — Ему следовало хорошенько подумать, прежде чем бросать этот вызов… глупому клещу Пенджи давно нужно было внушить, что нельзя быть таким навязчивым…
— я вынул руку из перевязи, освобождаясь от ремней. — Трижды проклятое козье отродье. Кем он себя воображает?
Дел с высоты своей кобылы поинтересовалась с веселым любопытством:
— Ты когда-нибудь себя слушаешь?
— Слушаю себя? Конечно я слушаю себя. Я не глухой. Как я могу не слушать то, что говорю?
Дел заулыбалась широко и искренне.
— Ну тогда попробуй прислушаться.
— У меня на это нет времени, — прорычал я и снова посмотрел на улицу.
— Ты наконец-то закончил с этой штукой?
Незбет выпрямился. Белые зубы сверкнули на смуглом Южном лице.
— Войди в круг, — предложил он.
— Сейчас, — я вынул из ножен меч, бросил перевязь на сандалии и шагнул на улицу. Краем глаза я видел, как три свидетеля Незбета выстраиваются вдоль стены кантины. МОЙ свидетель, на лошади, шлепнул сандалией по носу жеребца, чтобы напомнить ему о хороших манерах. Я запоздало подумал, что мог бы отвести гнедого в сторону. Все-таки жеребец, а кобыла есть кобыла.
— Ну хорошо, Незбет, — я остановился у круга. — Вызов Шодо говоришь…
— Да, — он продолжал улыбаться.
— Танец до смерти, — объявил я и шагнул в круг.
Незбет перестал улыбаться.
— До смерти!
Я стоял в самом центре круга. Клинок, приютивший Чоса, черной линией пересекал мою грудь от плеча до бедра.
— Ты рисовал круг, значит я выбираю танец.
— Но… — он замолчал, поняв свой промах.
— Сообразил? — я улыбнулся, невинно поднимая брови. — Если ты действительно учился у шодо, тебе бы следовало подумать и не попадаться на такую простую уловку.
— Танец не должен быть до смерти, — заупрямился он. Смуглое лицо медленно начинало сереть. — Меня наняли найти тебя, победить тебя — привезти тебя Сабре!
— Эти планы рухнули, — я поманил его пальцем. — Войди в круг.
— Но так не должно быть! — не сдался он.
Я пожал плечами.
— Жизнь часто непредсказуема, Незбет. Танцору третьего ранга пора бы это знать.
Изящные ноздри раздувались. Он кинул дикий взгляд на Османа, Маудина и Хасана, ссутулившихся у кантины, потом снова посмотрел на меня.
— Ты говорил… — его лицо пошло пятнами. — Ты сам говорил, что каждый может отказаться от танца.
— Говорил. Правильно. Но обычно отказывается тот, кому бросают вызов, а не тот, кто вызывает; было бы странно — и даже глупо — если бы вызывающий сам отказался после просьбы о танце, — я снова пожал плечами. — А от Вызова Шодо, принятого противником, отказаться нельзя, иначе ты теряешь ранг и бесчестишь себя, — я сверкнул клинком в слабом свете нового дня. — Танцор вроде тебя — достигший третьего ранга! — на такое не пошел бы. Его опорочили бы даже мысли об этом.
Незбет совсем посерел.
— Я могу отказаться от условий.
— Не можешь, — вздохнул я и посмотрел мимо него на трио у кантины. — Но если хочешь, можешь поговорить со своими друзьями. Вдруг ради тебя они согласятся пойти на ложь.
— Ложь!
— Кодекс круга, — напомнил я, — при разборе дела о танцоре, отступившем от должного вызова, предусматривает выступления свидетелей.
— Но… — Незбет скрипнул зубами. — Ты просто надеешься вынудить меня отказаться!
— Мне все равно, что ты сделаешь, — я немного опустил кончик клинка.
— У меня очень мало времени, Незбет. Ты не мог бы решать побыстрее?
Он сжал губы. Потом сорвал бурнус, рванул завязки сандалий, вырвался из перевязи. И вошел в круг.
— Это уже лучше, — прокомментировал я и положил меч в середину.
Незбет удивился и в его темных глазах снова появилась надежда.
— Я думал… — не закончив, он натянуто улыбнулся и положил свой меч рядом с моим.
— Кто судья? — спросил я. — Кто из трех твоих друзей?
Он неожиданно проявил великодушие.
— Пусть судьей будет женщина.
— Дел, — позвал я.
Незбет и я встали напротив у периметра круга. Вскоре мы сорвемся с мест, побежим, схватим свои мечи и начнем танцевать. Настоящий Южный вызов с пробежкой перед танцем.
— Подготовьтесь, — предложила Дел.
Незбет посмотрел на меня. Он был быстр, молод и ловок. Жизнь била в нем ключом, он готов был броситься и подхватить оружие. Незбет знал, что мог победить меня. Он был уверен в своей победе. Перед ним стоял старый, неповоротливый, медлительный человек.
И он помнил о моем больном колене. Вылечить его за те несколько дней, что мы не виделись, я не мог.
Глупый клещ Пенджи.
Незбет улыбнулся.
— Танцуйте, — сказала Дел.
30
Давно уже мне ничего так не хотелось, как преподать мальчику долгий, неторопливый урок, начиная с демонстрации физического превосходства и кончая выносливостью. Но у меня не было времени.
Так что вместо этого я продемонстрировал ему скорость.
У него просто отвалилась челюсть, когда я, подхватив Самиэля, подсунул черный кончик под клинок Незбета и выбросил его из круга прежде чем Незбет успел дотянуться до рукояти. Пальцы сомкнулись на песке. Левую руку я прижал острием Самиэля ровно настолько, чтобы уколоть кожу.
Я наклонился к мальчику, который стоял на коленях, подчиняясь стали.
— Женщина победила тебя, — прошипел я. — Что заставило тебя думать, что я не могу?
Незбет в грубой форме сообщил, кем он меня считает.
Меч проколол глубже.
— Это не очень приятное слово. Где ты его слышал?
Незбет, разумеется, это слово повторил.
Я оторвал кончик меча от его руки, слегка касаясь кожи, провел сталью по голому предплечью, плечу, довел до подбородка и четко выговорил:
— А это совсем неприятно.
— Чула, — плюнул он. — Все знают правду.
— Знают? Неужели? — я прижал клинок к его левому уху. — Может безухий человек слушать сплетни? — теперь рот. — Может человек без языка их повторить?
Черные глаза вспыхнули.
— Убийца джихади. У тебя совсем нет чести.
— Боюсь ты ошибаешься, даже если бы я убил джихади. Но мы это уже обсуждали, повторяться я не хочу, — я приподнял кончик клинка и показал на меч Незбета. — Вот он, Незбет. Подбери его, если хочешь… танец едва начался.
Когда он поднялся, по левой руке потекла струйка крови.
— Ты позволишь…
— Я человек добрый, — признался я. — Убил я джихади или нет, я не забыл семь лет, которые провел с моим шодо, и выучил все его уроки.
— Если я выйду из круга, ты скажешь, что я сдался, — догадался он.
— Нет, если я дам тебе разрешение выйти. Такой случай тоже предусмотрен в кодексе.
Незбет резко повернулся к своим приятелям, отдыхавшим в тени.
— Вы слышали его! — закричал он. — Он позволяет мне поднять меч не сдавая танец!
Глупый, глупый Незбет. Неужели у тебя совсем нет головы? Неужели ты даже понятия не имеешь, что такое достоинство и самоконтроль?
Хотя с моей стороны глупо об этом спрашивать.
Я снова положил меч и вышел с голыми руками на свою строну круга. Почки болели как в аидах, пустой желудок требовал еды и мне очень хотелось облегчиться.
Но есть дела неотложные.
Незбет вернулся с мечом и застыл у линии, увидев мой клинок.
— Но… снова? Бежать?
Можно было обойтись и без этого, мы уже начали танец. В таких случаях пробежка была уже не нужна, но и не запрещалась.
— Туда, — показал я. — Ты плохо начал. Почему не попробовать еще раз?
Он долго смотрел на меня, не понимая, чего я добиваюсь. Потом, нахмурившись, Незбет медленно положил свой меч рядом с моим и вернулся на свою строну круга.
— Танцуйте, — сказала Дел.
На этот раз он успел схватить меч и почти поднял его, но к тому времени я уже ждал его. Кончик Самиэля щекотал его горло.
Я сочувственно щелкнул языком.
— Прости, Незбет. Наверное по пути ты поскользнулся на песке, — я наклонился и снова положил меч. — Давай еще раз попробуем.
Один из друзей Незбета пошевелился у стены кантины: Осман, Маудин или Хасан: не знаю уж, кто из них кто.
— Убей его, — посоветовал он.
— Видимо он и пытается это сделать, — объяснил я.
Другой Южанин изобразил усмешку.
— Нет, Песчаный Тигр. ТЫ убей его.
— А-а, — я посмотрел на Незбета. — По-моему им это надоело.
Незбет, так и не положивший свой меч, развернулся и нанес удар. Тем самым предав все законы чести. Но похоже, что ни о чести — ни даже о победе — он уже не думал.
Он хотел только убить меня.
Сталь спела, рисуя дугу на золоте восходящего солнца. Против сияющего диска клинок был ровной черной линией. Я сделал короткий шаг в сторону, поймал запястье и с треском вывернул его, потом подсек, и Незбет упал на песок.
А я подхватил меч еще до того, как его владелец приземлился.
Я безжалостно смотрел вниз, на глупого клеща Пенджи.
— Ненавижу повторяться, но в этот раз, думаю, придется, — я наклонился к нему. — Ты слишком глуп, чтобы убивать.
Незбет, весь дрожа, молча лежал на песке. Оно было и к лучшему.
— Где она? — спросил я. — Как далеко отсюда?
Мальчик молчал. Слезы шока и унижения наполняли темные глаза.
— Где она? — повторил я.
— Идет, — пробормотал он. — И все ее люди с ней.
— Как далеко отсюда?
— Может день пути, — он пожал плечами. — Она ездит верхом как мужчина.
Времени не было. Я подобрал свой меч, вышел из оскверненного круга и подошел к его друзьям: Осману, Маудину, Хасану. Так или в другом порядке.
— Кто следующий?
Лица у всех застыли. Потом один слабо улыбнулся.
Я бросил ему меч Незбета.
— Кто ты?
— Маудин. Третий ранг, — он передал клинок молодому танцору меча, стоявшему рядом. ВСЕ они были молодые. — Ты оказываешь мне честь, Песчаный Тигр, но я выучил урок: любой может отказаться от танца.
Я посмотрел на следующего.
— ТЫ?
Он только покачал головой.
— Ты? — третий и последний.
— Хасан, — просто сказал он. — Меня не устраивает цена.
— Да? — я приподнял брови. — Ты не согласен, что можно заплатить любую цену ради получения следующего ранга?
— Смерть это не тот ранг, которого я добиваюсь, — объяснил Хасан.
— Аиды, мальчик, я не собираюсь УБИВАТЬ тебя! Как же ты сможешь рассказать обо мне всему Югу, если твои кишки растянутся по земле?
Белые зубы сверкнули.
— Да озарит солнце свою голову.
— Так и есть, — я посмотрел на небо, прикинул время, отвернулся. — Значит отложим до другого раза. Когда цена будет стоить риска.
Маудин коротко прижал разведенные пальцы к сердцу.
— Лучше бы ты убил его. Он лишился своего меча и чести. Для него круг теперь закрыт. Ради чего ему жить?
— Может он извлечет из этого урок, — предположил я после недолгого размышления.
Второй — Осман? — покачал головой.