Вскоре я уже не сомневался, что Дел помнит Харкихал гораздо лучше, чем я, хотя она была здесь более года назад. Она привела меня прямо в небольшую лавочку около городской стены, где потратила несчетное количество времени, изучая кучи меха, мягкой кожи, тяжелой окрашенной ткани. Устав бродить за ней как носильщик, сопровождающий госпожу с Юга, я бросил суму у двери и сам занялся изучением товара.
Лавочка провоняла дубленой кожей, мехом и еще чем-то странным и незнакомым. Привыкший к пустынным шелкам и легким тканям, я не представлял, как мог человек нацепить на себя столько тяжелой одежды. Но Дел, видимо, представляла. Она выбрала кучу вещей и отдала торговцу почти все наши деньги.
– Сулхайя, – сказала она, пока он заворачивал меха в кожаные свертки и перевязывал их.
Торговец ответил Дел на неподдающемся переводу Северном языке. Я посмотрел на него повнимательнее. Он был уже стар, голова его поседела, а солнце обожгло кожу, но глаза остались голубыми как у Дел. Значит он не Южанин. Он приехал с Севера, из чего можно было сделать вывод, что Дел знала, что делала. Это обстоятельство утешало, принимая во внимание то, что я уже ничего не понимал.
Взгляд старика остановился на рукояти ее меча, видневшейся из-за левого плеча. Рукоять Бореал сделана так, что дурачит глаз, зачаровывает зрителя, а если засмотреться на нее, можно впасть в состояние, близкое к трансу. Серебро все время меняется, рисунок растекается и движется, пока вы окончательно не забываете о времени, думая только о мечущихся под коркой металла тенях. Пытаясь рассмотреть хотя бы одну, вы и не заметите, как возьмется за дело клинок и прикончит вас.
– Ан-истойя? – спросил старик и Дел застыла.
Лицо ее окаменело, превратившись в шедевр скульптора, создавшего произведение безупречной красоты. Жесткое как камень, и такое же недвижимое.
Ан-истойя. Высочайший ранг, который мог получить на Севере ученик мастера меча. Этим рангом награждают учеников ан-кайдины – мастера, стоящие выше, чем сами учителя, кайдины. Его добиваются лишь самые одаренные. Дел была истойя – ученица, потом сам ан-кайдин объявил ее ан-истойя.
Но от ранга Дел отказалась, выбрав путь танцора меча, и сделав этот выбор, она уже не подчинялась никаким ритуалам, кроме тех, что определял круг.
Своим вопросом старик влезал в замкнутый, строго охраняемый мир ее жизни, но Дел не ответила враждебностью, как часто поступала со мной в подобных ситуациях. Может из-за его возраста. Может потому что он был Северянином. Может потому что он лучше знал, что означало это слово и произнес его с должным уважением.
– Нет, – поколебавшись, отрезала она. – Я танцор меча.
Его глаза блеснули, но лицо – паутина морщин и складок – не изменилось. Он снова посмотрел на Бореал и кивнул. Один раз.
– Хорошо поешь, – сказал он и ушел к другому покупателю.
Я закинул на плечо суму, взял один сверток и вышел из магазина, на шаг опережая Дел. Когда мы оказались на улице, я задержался, чтобы она поравнялась со мной.
– Хорошо поешь, – озадаченно повторил я. – Он хотел сказать танцуешь?
Дел поудобнее ухватила свой сверток. Лицо ее ничего не выражало.
– Нет, – объявила она. – Он все сказал верно.
А я-то рассчитывал на более развернутый ответ или на объяснение. Обдумав ситуацию, я решил поосторожничать, не лезть к ней с расспросами и сменил тему.
Вернувшись, мы тщательно поседлали лошадей, не забывая, что Харкихал
– последний город перед Границей. Покинув серо-коричневые стены, направившись на Север, я стану чужим для своего мира. Дел возьмет на себя роль проводника, а мне, не знающему нравы и обычаи Севера, останется только подчиняться ей.
Нам придется поменяться ролями и не скажу, чтобы я был очень этому рад.
Дел-то, без сомнения, была довольна.
Но она замкнулась в себе и молчала, пока мы выводили ее застенчивого мерина и моего раздраженного жеребца из деревянной постройки за гостиницей, служившей конюшей. Теперь на широких крупах наших лошадей лежали свертки кожи и меха. Жеребец еще не решил, как относиться к происходящему. Он шел, осторожно ступая задними ногами, словно пробираясь на цыпочках. Потом гнедой начал часто и шумно хлестать хвостом, и это яснее слов сообщило мне, что он собирается высказаться так, как это могут делать только лошади.
Жеребец фыркнул, намеренно толкнул меня в правое плечо носом и прихватил зубами бурнус.
– Кончай, – посоветовал я, ни на секунду не забывая, что его передние копыта находятся в опасной близости от моих ног.
Он не отвязался и после очередного толчка в плечо я выбросил в его сторону мощный кулак. Кулак и нос соприкоснулись. Жеребец тут же отпрянул, кивая и мотая головой на другом конце плетеного голубого повода, и выкатил один глаз в невинном, растерянном изумлении, но меня он этим не провел. Я улыбнулся, пригрозил ему пальцем и увидел, как поднялись бархатные уши. Впрочем, он тут же снова заложил их, но скандалить не стал. Гнедой был не столько зол, сколько расстроен, что я поймал его за одной из проделок. Пока жеребец был в хорошем настроении, с ним можно было договориться.
Дел покачала головой.
– Не знаю, почему ты не продашь его. Он уже обошелся тебе гораздо дороже, чем стоит.
– Это как сказать, – ответил я, вспоминая, что, как бы то ни было, а он убил одного из моих врагов. К сожалению, меня в это время с ним не было и я не мог полюбоваться этим зрелищем. – Будем считать, что я к нему привык. Как человек, который каждый год собирается расстаться со сварливой женой и никак не расстанется.
Она посмотрела мне в глаза, отказываясь вступать в дебаты.
– Твоя смерть будет на его совести.
– Вряд ли. Может он меня и выкидывает то и дело из седла, но в долгой скачке, я думаю, он проникается ко мне симпатией, – я похлопал гнедого по морде. – Мы во многом похожи.
– Оба тупоголовые, – согласилась Дел и посмотрела через мое плечо на кантину, в которой мы провели большую часть прошлого вечера.
Я повернулся в ту же сторону, но ничего не увидел и только снова взглянув на Дел, наконец-то все понял.
Не покончив с этим делом, она не могла уехать из Харкихала.
Я вздохнул. Кивнул. Остановился.
– Иди, – сказал я ей, – разберись с ним.
Она резко повернулась ко мне.
– Ты знаешь?
– Я знаю, что иначе ты не успокоишься, – мягко сказал я. – Иди, баска. Проверь, там ли он. Если нет, мы можем уезжать отсюда. Будем утешать себя мыслью, что ты пыталась его найти. А если он там, ну… – я пожал плечами. – Поступай как знаешь, баска.
– Но… ты не знаешь почему, – она оборвала себя и покачала головой. Волосы как чистый шелк заскользили по ткани, покрывавшей ее плечи. – Ты не можешь знать.
– Может я и тупоголовый, но не совсем дурак, – прямо сказал я. – Вчера вечером ты увидела мужчину и пока ты не встретишься с ним снова и не утолишь то, что мучило тебя всю ночь так, что ты не смогла заснуть даже в кровати, ты всю дорогу будешь угрюмой как женщина перед родами.
Она открыла рот, явно собираясь протестовать против последней части моего объяснения. Дел выходит из себя, когда я начинаю издеваться над женщинами или принижаю женский пол. Теперь я делаю это из желания подколоть ее и вступить в словесную схватку. Когда-то я издевался над ними потому что на Юге женщина стоит на несколько ступеней ниже мужчины. Дел сумела изменить мое отношение к вопросу равенства людей и в этом ей сильно помогло рабство. Человек, выросший рабом и страдавший от унижений, быстро учится не подвергать унижениям других.
Но на этот раз Дел решила не затевать перепалку. Она закрыла рот и лицо ее помрачнело.
– Именно это я и должна сделать.
– Конечно. Я так и понял.
– Я поступлю честно, – пообещала Дел. – Я вызову его на танец.
Я едва не рассмеялся, не сумел ограничиться улыбкой, потому что понял, насколько важно для нее услышать мой ответ.
– Если он танцор меча, это будет честно, – согласился я, – а если нет, получится фарс.
Светлые брови сошлись у переносицы.
– Тигр… – начала Дел, но фразу не закончила. Запнувшись на полуслове, она измученно посмотрела на меня.
– Или, – мягко сказал я. – Я пойду с тобой баска.
Мы привязали лошадей около кантины и вошли, откинув в сторону знакомый по прошлому вечеру полог. В зале еще держался запах хувы, но дым почти развеялся. В такую рань люди, ищущие забвения в алкоголе, хуве и женщинах, в кантинах не появляются.
Зато для знакомого Дел время было подходящим.
Он заметил ее еще у порога. Я увидел изумление в его глазах, а потом в них появилось тоже, что в глазах любого мужчины, увидевшего Дел: разгоравшееся пламя желания. Он был Южанином, темноволосым и темнокожим, с глубоко посаженными светло-карими глазами. Возраст его я определить не смог, но видимо он много лет провел в пустыне и солнце успело взять свою дань. Когда он улыбнулся, белизна зубов показалась неестественной на фоне смуглого лица.
Дел проигнорировала приятелей Южанина, сидевших рядом с ним. Она подошла к столу, чуть наклонилась вперед, чтобы привлечь его внимание, и пригласила его войти в круг.
Южанин был ошарашен.
– Круг? – эхом отозвался он, не веря своим ушам. Потом он пришел в себя и расхохотался. – Баска, зачем нам круг? Я с удовольствием встречусь с тобой в постели.
Реакция окружающих не обманула его ожидания. Посыпались шуточки и насмешки. Южанин широко улыбался, но я заметил, как подрагивали темные брови, стремясь сойтись у переносицы и выдавая его беспокойство. Дел плавно потянулась к мечу и с тихим шипением Бореал выскользнула из ножен. Обхватив рукоять двумя руками, она подняла клинок вертикально вверх – рукоять застыла у пояса, острие оказалось дюймов на пять выше головы Дел. От короткого движения в воздухе осталась вспышка стали, которая привлекла внимание всех посетителей кантины к клинку и женщине. Движение было выполнено безупречно, отработать такое можно только долгой практикой. Поза
– и намерение – выразительнее некуда. Пол Дел подчеркивал драматичность происходящего. Ни один мужчина в кантине не остался безучастным к этой сцене.
Некоторые могут подумать, что вытащить меч из ножен дело не хитрое, но Дел, как и я, носила меч в перевязи, в ножнах, подвешенных диагонально через спину. Для танцора меча, человека, который привык следить за четким распределением веса, меч за спиной гораздо удобнее, чем тяжелая сталь, которая болтается у пояса и бьет тебя по ноге. Но убирать меч в ножны за спиной и вынимать его гораздо труднее, и поэтому из гордости (или тщеславия, называйте как хотите) настоящий танцор меча, основательно изучивший искусство танца, всегда носит перевязь.
Добавьте к этому, что действие происходило на Юге, а в принадлежности Дел к женскому полу сомневаться не приходилось.
Южанин засмеялся, а потом остановился. Остановились и другие, резко, удивленно, когда она приставила жемчужно-розовое острие к его горлу. Ткань легко разошлась от прикосновения клинка. В этот момент выражение лица Дел изменилось. Появилось что-то почти неуловимое, чего я наверное не понял бы, если бы не видел такое раньше. Такое же лицо было у Дел когда она увидела Джамайла – и то, что они сделали с ним – после пяти лет разлуки. Она кивнула, и я подумал, что кивнула она себе, словно со стороны одобряя все свои поступки.
– Войди в круг.
Я чуть не проговорил эти слова вместе с ней, настолько они были знакомы. Вечный вызов танцора меча для тренировки, боя, танца. Для развлечения или смерти.
Ее голос звенел от волнения. Ноздри Южанина затрепетали.
– Женщина, – четко проговорил он, – иди домой. Иди домой и прислуживай своему мужчине.
Дел ответила очень мягко:
– Ты мой мужчина, – объявила она. – Я буду прислуживать тебе в круге.
До прихода Дел Южанин играл в кости с приятелями. Теперь, в гневе, он смел все со стола. Кости, монеты и чашки упали на пол.
Бореал кольнула его в горло.
Он выругался. Дел слабо улыбнулась.
– Потанцуй со мной, – пригласила она, приготовившись начать привычную песню круга.
4
Там, где острие коснулось кожи, выступила кровь. Лишь несколько капель, малиновые на коричневом. Свежая кровь, не замерзшая: Дел не вызывала к жизни меч.
Он покосился на клинок.
– Я не сражаюсь с женщинами.
Острие отодвинулось. Поднялось. Прижалось к нижней части его подбородка, приподнимая его выше и выше. Чтобы избежать неминуемого пореза, Южанину пришлось до отказа запрокинуть голову.
– Нет? – переспросила Дел. – Но ты сражался со мной почти шесть лет назад, – ее глаза сузились. – Давай опять попробуем, Южанин. Теперь я тоже знаю, как это делают.
Его друзья, раздраженные настойчивостью Дел, сердито заворчали. Чтобы предотвратить любые попытки вмешательства с их стороны, я подошел поближе к Дел и намеренно устремил на них взгляд, который, я знал, приводит людей в замешательство. Это был несущий смерть взгляд зеленых глаз песчаного тигра за секунду до прыжка. Не произнося ни слова, я дал им понять, что дело касается только мужчины и женщины. Если кто-то попробует вмешаться, один человек или все они будут выяснять отношения со мной. Сейчас или потом. По их желанию.
Взгляд подействовал. Он действует почти всегда. Я тщательно отрабатывал его, когда впервые обнаружил это сходство. Никогда не стоит отказываться от преимущества в круге или за его границами.
Южанин взглянул за плечо Дел и увидев меня понял, что спасения не будет. Шансов у него не оставалось. Я уже не сомневался, что он не был танцором меча. Не все танцоры мечей знают друг друга, но узнают сразу. С этим человеком не пришлось и задумываться – меч в ножнах висел у пояса.
Значит будет фарс. Он не танцор меча, не Северянин, но определенно враг. И судя по упомянутой ею встрече шестилетней давности, он был одним из налетчиков, которые вырезали ее семью.
Я вздохнул с пониманием и сочувствием. Месть я уважаю.
Светло-карие глаза забегали по залу, оценивая намерения его приятелей и настроение людей. Больше никто не смеялся. Никто даже не улыбался. Люди не сводили глаз с мужчины и женщины.
Я сам вырос на Юге и понимал, что чувствовал этот человек. Я знал, что отказ от боя нанесет его гордости удар не меньший, чем сам бой, в котором он должен был встретиться в круге с женщиной.
Губы скривились, обнажив зубы.
– Да, – сказал он. – Да.
– Не здесь, – отрезала Дел и повернулась к нему спиной, чтобы выйти из кантины.
В городе или поселении требуется совсем немного времени, чтобы все узнали о танце мечей. В пограничном городке, таком как Харкихал, наполненном убийцами, ворами, налетчиками и подобным сбродом, молва о таком событии распространяется еще быстрее. А поскольку Южанин должен был танцевать с женщиной с Севера, все кому не лень пришли поглазеть, побросав лавки, навесы и оторвавшись от азартных игр.
Дел легко выскользнула из бурнуса. Она бросила шелк на песок, игнорируя непристойные замечания. Обнажив руки и ноги в глазах Южан она полностью разделась.
Я бы так не сказал, но я уже привык, что мягкая ткань туники удобно облегает ее талию, плотно обхватывает ее грудь и плечи под точно пригнанными ремнями перевязи. Взглянув на Дел глазами этой толпы, я снова увидел просто женщину. Не Дел. Не танцора меча. Только баску с Севера.
И в этот момент, только на секунду, я забыл все, чему научился, познакомившись с Дел, и вспомнил, что я – мужчина с Юга.
Но совсем ненадолго. И Дел снова стала Дел.
Она расстегнула перевязь, положила ее на шелк и послала мне загадочный взгляд.
– Песчаный Тигр, ты нарисуешь круг?
Хороший способ сообщить окружающим, кто я такой. Большинство из них, несомненно, вспомнили мое имя и уж конечно его узнали те, в ком я больше всего был заинтересован. Друзья Южанина внимательно посмотрели на меня и зашушукались между собой, полюбовавшись рукоятью меча, которая поднималась над моим левым плечом, и шрамами на лице. Счастливее они от этого не стали.