– Кое-кто пытался. Только ни у кого не получилось.
Я задумчиво кивнул.
– Значит в этом весь фокус? Победить защитника, выбранного вока?
Телек остался невозмутим.
– Не просто любого защитника. Того, кто хорошо знает твои возможности… готового поступиться малым, чтобы получить большое.
Аиды, он собирался намеренно проиграть танец.
– А как насчет твоей чести, Телек?
Он неожиданно взорвался:
– Она несет угрозу моей семье, Южанин… ее присутствие унижает мой дом и мою женщину. Вот это и есть бесчестие. Я хочу смыть позор.
Такая реакция меня изумила. Насколько же я был слеп? Телек готов был на любые жертвы ради счастья Калле, как и Дел, но прав у него было больше. Мне следовало понять это раньше: если я помогу ему, он поможет мне вернуть свободу.
Я подумал и кивнул.
– Значит проблема в Дел.
– Дел нужна тебе, – выдавил он. – Думаешь я не вижу? Вы созданы друг для друга, ты и ан-истойя. Вы – клинки одного характера, одной заточки, испившие одной крови, хотя пролита она была в разных местах. А если я навлеку на себя бесчестие ради того чтобы избавить от Дел Стаал-Уста, я об этом не пожалею. Дело будет того стоить. А ты? Бери ее с собой. Она нужна тебе, увези ее. Выиграй танец и увези. Как ан-кайдин я могу предложить вока дать тебе шанс получить следующий ранг, доказав свое мастерство танцем мечей. Танцем, на который я вызову тебя. Я ведь знаю тебя лучше, чем кто-либо, так? Я понимаю, что твой противник должен проиграть. Я подарю тебе эту победу здесь и сейчас, заранее, если ты избавишь меня от Делилы.
– А я ведь не забыл, – мягко сказал я после долгой паузы, – что я убил твоего брата.
– Ты думаешь, я хочу отомстить?
Я засмеялся, хотя ничего смешного не было.
– Есть и такая возможность. Ты заманиваешь меня в круг, предлагая вернуть свободу, и убиваешь меня, не теряя при этом чести. Во имя Терона.
Телек зашипел:
– Я предлагаю танцевать не потому что стремлюсь к мести… это песня Дел, – он покачал головой и, справившись с собой, заговорил спокойнее. – Нет. Я хочу, чтобы она уехала. Танец будет не до смерти, достаточно кому-то сдаться. Проигравшим, конечно, буду я. Если проигрыш в круге приведет к изгнанию Дел, я готов проиграть тысячу раз.
– Получается так, – сказал я, – если я выиграю… когда я выиграю… я тут же стану кайдином. Я уже не буду связан клятвой со Стаал-Уста, а значит смогу идти куда захочу?
– И заберешь с собой Дел, – закончил Телек. – Неужели что-то еще неясно? Когда ты станешь кайдином, ты уже не будешь предметом сделки. Дел не на что будет купить время и вока отберет у нее год с Калле.
– И, конечно, снова потребует ее немедленного изгнания, – тихо сказал я.
Взгляд Телека не дрогнул.
– Разве не этого ты хочешь? Разве не к этому стремишься?
– Может быть, – пробормотал я, – может быть. А может быть и нет.
Северянин засмеялся.
– Ты Южанин, наемник. Ты продашь душу за хорошие деньги. Сейчас плачу я… и моя монета – ан-истойя.
Я глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и едва справился с собой.
– Слишком дешево ты продаешь свою честь, – заметил я. – Она тебе настолько безразлична?
Удар попал в цель.
– А ты? – яростно проревел Телек. – Стоит ли говорить о твоей чести, если ты согласишься на эту сделку?
И соглашусь. До такой степени мне хотелось отсюда выбраться. Дел меня, конечно, не поблагодарит, но я надеялся, что когда-нибудь она поймет. Я расскажу ей правду: я верил, что так будет лучше и для Калле, и для Дел, независимо от ее мнения на этот счет.
Кроме того, Дел использовала меня как плату, так почему не попробовать наоборот? Я быстро учусь.
– Когда и где? – коротко спросил я.
Улыбка Телека была изысканно высокомерной.
– Сначала нужно достать тебе меч.
– Я слушаю.
– Да? Тогда слушай внимательно: тебе нужна яватма.
В моей голове ударил набат.
– Яватма мне не нужна, – непреклонно объявил я. – Мне нужен меч, обычный меч… Рукоять, к которой приделан клинок. Слышал о таких? Может мне кто-нибудь одолжить обычный меч?
Телек странно улыбнулся.
– Иди к Кему.
Дрожь пробежала у меня по спине.
– Мне не нужна яватма.
Телек кивнул, не переставая улыбаться.
– Иди к Кему. Ему и скажешь, что тебе нужно.
41
Так ничего и не сказав, он посмотрел мне в глаза. Он прочитал все по моему лицу с одного взгляда, а потом начал сдирать слой за слоем и заглядывать все глубже, пока я беспокойно не поежился.
Но он не улыбнулся.
– Покажи руки.
Вздохнув, я вытянул их ладонями вниз, показав обожженную солнцем кожу с крапинками руды и мешаниной шрамов – подарки рабства.
Он схватил их прежде чем я успел запротестовать. Его собственные руки были громадными, но хватка их оказалась на удивление нежной. Он просто держал мои ладони и разглядывал их так, словно пытался определить, чего же я на самом деле стою.
– Переверни, – приказал он, ослабляя захват.
Я перевернул. Ладони были грубыми, мозолистыми. Шкуру, покрывающую их, язык не поворачивался назвать кожей. Кем также подержал их, изучая, и снова посмотрел мне в глаза.
– Тебе давно пора поверить, – заявил он. – Именно тебе. Разве ты не чувствовал сущность с того момента, как пересек Границу? Не ощущал ее?
Я моргнул.
– Что?
– Сущность, – повторил он. – У магии есть запах, вкус, особое ощущение. Некоторые люди чувствуют ее лучше, чем большинство. Некоторых она касается глубже, – он медленно кивнул. – Я думаю, ты из таких.
Я начал протестовать, спрашивать о чем, в аиды, он говорил, но он меня не слушал. Он отпустил мои руки и поменял тему разговора.
– Я могу дать тебе меч, – сказал он, – простой меч, как ты просишь… но таким он останется недолго. Это обычно для мечей. Но этот, сделанный специально для тебя… – Кем пожал плечами. – За очень короткий срок тебе придется многому научиться, чтобы ты смог управлять им.
Я всматривался в него сквозь едкий дым от углей.
– Телек сказал…
Он не дал мне закончить.
– Телек сказал, чтобы ты пришел ко мне за яватмой, – Кем кивнул. – Этим я и занимаюсь: делаю яватмы. По крайней мере Формирую их. А твоим делом будет Создание, Соединение, Именование… и остальные ритуалы.
Я совсем запутался.
– Мне нужен меч, самый обычный меч, ничего больше. Ты такие не делаешь?
Он покачал головой.
– Я делаю новые клинки. Безымянные клинки, но полные скрытой силы. Выпив крови, они становятся яватмами.
Невоспитанно было так открыто показывать свое неверие, но я не стал притворяться.
– Ты хочешь сказать, что все без исключения клинки в Стаал-Уста кровные?
– Здесь нет «нормальных» мечей в твоем понимании, – терпеливо объяснил он. – Есть клинки со скрытой силой. Моя задача – найти и сформировать силу меча, подходящего конкретному человеку. Все приходят ко мне за этим, в этом мой талант.
Я вздохнул, устав спорить.
– Мне нужен меч. Дай мне обычный клинок, я согласен на любой.
Он опустил голову.
– Я сделаю тебе меч.
Кем был, конечно, Северянином, как все они – высоким, широкоплечим, очень светлым и очень сильным. У него не было ранга истойя или ан-истойя, он не был кайдином или ан-кайдином. Он был кузнецом и ковал мечи. И в Стаал-Уста, пожалуй, не было более уважаемого человека.
И теперь я сидел в его кузне и смотрел на куски железа.
– Не смотри. Потрогай, – приказал он на языке Границы.
Двенадцать бесформенных кусков, каждый из которых Кем на моих глазах аккуратно вынул из свертков ткани. Я смотрел на сероватый, рыхлый металл, напоминающий плохо замешанное тесто для хлеба. Кем разложил куски в два ряда по шесть штук и ждал, когда я начну трогать их.
Кузня показалась мне совсем маленькой по сравнению с домами, но я мог и ошибаться – она была забита знакомыми и незнакомыми предметами: наковальнями, кузнечными мехами, щипцами, кадками, молотами и множеством других вещей, сваленных в углах и свисавших со стропил.
Кем ждал. Его широкое лицо с ямочками на щеках покрывали шрамы. Светлые волосы, в отличие от остальных на острове, он заплетал сзади в обычную косу. Он носил только тонкую шерстяную рубашку, штаны и ботинки и кожаные нарукавники.
Кем улыбнулся, показав неровные зубы. Он лениво сложил на груди большие руки и стал ждать, олицетворяя собой терпение.
Я чуть не расхохотался, но решил не обижать человека. Опустившись на колени, скрывая усмешку, я начал трогать куски. Пока не коснулся восьмого.
Кем заметил как изменилось мое лицо, улыбнулся, кивнул. Потом поднял бросок с утоптанного пола.
– Ну, – сказал он, – теперь я не дурак и не врун, а человек, который знает свое дело.
Он положил кусок на самую большую наковальню и оставил там. Остальные, один за другим, он аккуратно завернул и убрал в сундук.
– Он был теплым, – ко мне наконец-то вернулся дар речи. – А остальные холодные.
– Теплый, холодный, какая разница. Железо узнало твое прикосновение.
– Но я Южанин!
Кем пожал широкими плечами.
– Думаешь имеет значение, где ты родился? Ты коснулся его, оно тебя узнало. Как магия узнает твое имя, твое присутствие… твою собственную сущность.
– Но это просто кусок железа!
– Не просто, Южанин… оно божественного происхождения и полно необузданной магии, – бесстрастно сообщил Кем. – Когда мы закончим, оно уже не будет куском. Магия будет укрощена. Железо превратится в кровный клинок.
Он опустился на колени на краю неглубокой ямы, наполненной раскаленными углями, присыпанными серым пеплом. Кем осторожно разгреб их, поднимая температуру.
– А что от меня требуется? – насторожился я.
– Держи это железо. Держи как женщина держит ребенка. Приласкай его своим дыханием.
– Что?
– Ты слышал меня, Южанин. Делай.
Я кое-что знал о том, как создаются мечи и о таком никогда не слышал. Но Кем спорить на эту тему не собирался, к тому же чувство юмора у него отсутствовало. Я поднял кусок железа и прижал его к животу.
– Так ты ласкаешь женщину? – спросил Кем, по-прежнему стоя на коленях у ямы.
– Но ты же не хочешь…
– Хочу. Подыши на него, оставь на нем свою метку, как кот.
Я посмотрел на Кема в полной уверенности, что сейчас шутка кончится и он засмеется, но не нашел в голубых глазах ничего, кроме мира и бесконечного терпения. Хмурясь, я покосился на кусок железа в руках, потом поднес его ко рту и от моего дыхания он покрылся каплями, а я почувствовал себя полным идиотом. Кусок был теплым, неестественно теплым для мертвого железа, и шелковистым на ощупь, чего я совершенно не ожидал, глядя на грубую поверхность. Я поймал себя на том, что ищу трещины, словно разглядываю уже готовый клинок.
Я заставил себя остановиться, но кожа привыкла к металлу и мне хотелось снова и снова трогать его. Я смутно подумал, не связано ли это с тем, то Кем называл сущностью.
– Неси его сюда, – приказал он. Я поднес и положил железо в угли, как он и показал. Кем засыпал кусок и отошел.
– Каким должен быть твой меч?
Я пожал плечами, думая, что более тривиального вопроса и придумать трудно.
– Без трещин, с хорошим балансом и тонким, острым лезвием.
Взгляд Кема не изменился.
– Каким должен быть твой меч?
Его тон меня заморозил. Он не шутил, он спрашивал всерьез. Я подумал, что это проверка и мне очень захотелось ее пройти.
– Таким, каким и должен быть хороший меч, – сказал я. – Мне нужен меч, которому я смогу доверять… с твердым, но гибким клинком, который будет резать чисто, не застревая и не цепляясь за кость. Меч, который знал бы своего хозяина и охотно помогал бы ему, – я пожал плечами, не зная как это объяснить. – Меч, который был бы моим в руке, а не просто хорошим оружием. Он должен быть таким же, как я, – я криво улыбнулся. – Я общался со многими мечами, у всех свои причуды. Мне нужен меч, который понимал бы меня.
Когда я закончил, Кем улыбнулся.
– Может быть ты истинный танцор меча.
– Просто дай мне меч, – воспрял я духом. – Меч, круг, противник… это мой мир, кузнец. И теперь ты – часть его.
Кем задумчиво кивнул.
– Может что-то и получится.
Когда кусок достаточно нагрелся, Кем вынул его из ямы, положил на наковальню и поднял молот.
– А ты держи, – приказал он. – Тебя это касается не меньше, чем меня.
Я держал кусок щипцами, пока Кем работал молотом. Мы вошли в звенящий ритм: захват, удар, подогрев, снова удар. Важно было следить, как объяснил Кем, чтобы температура оставалась примерно одинаковой, не слишком высокой и не слишком низкой, или душа металла будет разрушена.
Сначала удары оглушали, но постепенно я привык и мне начал нравиться этот звук, в нем была своя песня. Я подумал о Кантеада, услышал эхо их музыки и понял, что она была в Кеме. Она была в мече.
Может даже во мне?
Я вдруг вспомнил пение Дел, когда она вызывала меч к жизни.
По моей спине пробежала дрожь.
– А нельзя обойтись без магии? – спросил я.
Кем чуть не промахнулся, но восстановил ритм. Его лоб прорезали глубокие морщины. Он посмотрел на меня, склонившись над горячим куском железа. В каплях пота на его лице отражался жар и от этого оно вспыхивало огнем.
– Когда мы закончим, ты получишь не просто меч. И сам уже будешь не просто танцором.
У меня волосы встали дыбом на затылке.
– Да, я буду кайдином, я знаю… но только если позволю мечу напиться крови.
Кем жестом отослал меня и снова положил кусок в угли.
– Ты дурак, – сказал он. – И я дурак, что трачу время на человека, который ни во что не ставит Северную магию… и то, кем он может стать.
На этом и закончились наши едва зародившиеся дружеские отношения. Следующие два дня я наблюдал как Кем сделал из куска брусок и начал обрабатывать его. Он брал тонкие стальные прутья, оборачивал их вокруг бруска, бил по ним молотом, изгибал и снова бил. Я запутался сколько раз он это повторил, хотя был уверен, что Кем знал точное число. Он был профессионалом.
Кем продолжал работать молотом и постепенно в бруске обозначился контур, хотя до окончательной формы ему было еще далеко.
– Видишь это? – спросил Кем.
– Острие, форму… да.
Он хмыкнул, не переставая работать молотом. Прутьев уже не было видно, они ушли в брусок. Брусок был твердым, в нем не осталось ничего от былой рыхлой основы или от его слабых тонких родственников.
Кем отложил молот, дождался пока брусок остынет и передал его мне.
– Возьми его с собой в постель. Будешь спать с ним пока не закончим.
– Что делать?
– Спать с ним, – повторил Кем, – каждую ночь. Это часть ритуала Соединения. Меч должен знать хозяина.
Незаконченный клинок согревал мне руки.
– Мне с ним переспать в прямом смысле?
Кем не потрудился улыбнуться.
– Каждое утро приноси его сюда.
Я взял брусок с собой в постель и каждое утро приносил его в кузню. Кем продолжал создавать меч, хотя я при этом чувствовал себя дураком.
Баланс был изумительным даже без крестовины, эфеса и головки. Кем еще не заострил края, но я ощущал изящество и мощь оружия. В моих руках находилось что-то гладкое, теплое, живое. Я изумленно уставился на клинок.
– Ну, скептик начинает верить, – отметил Кем.
Я поежился, борясь с желанием вытереть ладони о шерстяные штаны. Но перед Кемом не решился.
– В твое мастерство – несомненно. Насчет остального я сомневаюсь.
Он взял у меня заготовку.
– Пора превратить его в сталь.
Кем снова нагрел клинок, на этот раз так, чтобы он стал ослепительно белым, покрыл его углями, а сам занялся мехами.
– Почти готов, – напел он, – осталось недолго.
За дверью кузни была поздняя ночь. Меня разбудили хрипы мехов и Кем, гудящий что-то на языке Высокогорий. Я выбрался из объятий сна и поднялся со своего места около двери.
– Сколько еще?