Повисла тишина.
— Я не уверен… — начал было Арвен и осекся.
В дверях появилась бледная Астин. Как нестерпимо трудно, казалось, оставить ее здесь на душистом помятом ложе и уйти невесть куда в сырое серое утро.
— Брр, — король тряхнул головой. — Может, твое высочество все-таки накинет на себя что-нибудь? — он старался не смотреть на нее. — Так вот, я не уверен… — Норлунг снова повернулся к Раймону.
— А я уверена, — тихо, но внятно сказала принцесса. — Раймон правильно рассчитал время. То, что должно было случиться, случилось. Ты стал моим супругом и законным государем нашей земли.
Арвен с удивлением перевел взгляд с Астин на герцога. Тот кивнул.
— Теперь ты понимаешь, почему я не сказал тебе о подземном ходе во время нашего разговора, — подытожил Раймон. — Я вообще не сказал бы тебе о нем, поскольку не знал, что вы с Астин близки к завершению ритуала.
— Ритуала? — не понял Арвен. — Ритуала?! — его обдала волна мгновенного гнева. — Вы оба… — норлунг не нашел слов. — Кто вам дал право? — он схватил Астин за руку и подтолкнул к Раймону. — Я считал тебя другом! Посмотри! — Зев сгреб девушку в охапку. — Она отказалась от меня ради любви к Валантейну и послала тебя с твоими древними суевериями… А сейчас приняла меня не потому, что осознала правоту идиотских мифов! — он отпустил руки Астин, испугавшись, что делает ей больно. — И запомни, Раймон, я — государь, я завоевал эту землю по праву сильного, и я взял эту женщину по праву сильного, потому что она пожелала моей силы. И все. Достаточно. Ничего другого я знать не хочу. Слышишь?
— Слышу, — кивнул совершенно спокойный герцог. — Ты все сказал? Теперь отпусти ее высочество, оденься наконец, и идем. Сейчас у тебя будет возможность проверить и правоту идиотских мифов, и свое право сильного, и степень завершенности ритуалов, о которых ты, по дикости своей, ничего не знаешь. Кстати, Астин должна пойти с нами. Без нее пока твоя сила как истинного государя неполна.
Широкая ладонь Арвена со всего размаха закрыла Раймону рот.
— Замолчи, — попросил норлунг, затягивая тяжелый пояс. — Пожалуйста, прошу, как друга.
Через полчаса они в сопровождении небольшого отряда отборных акситанских рыцарей были уже на окраине Анконны у берега реки. Воины в суеверном страхе взирали на короля, вознамеривавшегося проникнуть в древний лабиринт.
Рядом с норлунгом они видели принцессу Орнейскую в черном просторном плаще. Она быстро семенила возле Арвена и крепко держала его за руку, словно ребенок, цепляющийся за старшего. Однако от нее исходила какая-то странная волна теплой, благодатной силы, ободряющая всех, шедших рядом.
Вскоре топкие берега реки запружинили под ногами рыцарей. Герцог приказал остановиться у невысокого холмика, такого же как все остальные прибрежные холмы, за тем лишь исключением, что на его вершине располагался почерневший от времени дольмен. Уроженцам Анконны это зловещее место было известно с детства, потому что на подступах именно к этому холму росла самая крупная клюква, которую матери запрещали рвать под страхом страшной домашней трепки. Никто из жителей акситанской столицы никогда не приближался к холму с дольменом, хотя на памяти многих поколений местных жителей здесь не происходило ничего страшного. Запрет был свят. Теперь же их собственный герцог вел сюда своих лучших рыцарей вслед за королем, и совсем немного отделяло отряд от заветной черты.
— Пришли, — устало сказал Раймон, садясь на землю. — Передохнем, прежде чем войти, силы нам еще понадобятся.
— Где же вход? — недоуменно протянул Арвен, глядя на арку из грубо обтесанных каменных блоков.
— Это и есть врата, — Раймон кивнул головой в сторону дольмена. — Только ты можешь туда войти, а мы вслед за тобой. Теперь понимаешь, почему ход не нужно было даже охранять?
— По-моему, — неуверенно произнес король, — по-моему, каждый может пройти сквозь эту штуковину и выйти с другой стороны.
— С другой стороны чего? — усмехнулся Раймон. — С другой стороны арки или подземного хода — в том-то и дело, старина. Только ты можешь попасть в проход. Ворота откроются только перед тобой.
Не успел он договорить, как Арвен вскочил на ноги и, быстро взбежав по холму вверх, миновал дольмен.
— И это все? — едва ли не с гневом крикнул он, когда ровным счетом ничего не произошло. — Ты ради этого нас сюда привел? Либо я не тот великий государь, которого вы ждете, либо твои ворота не работают.
Герцог устало вздохнул.
— Боже, Арвен, как ты замучил меня, — сказал он, вставая и делая Астин знак. — Идемте все наверх. — Раймон махнул рукой воинам, тоже расположившимся вокруг него. — Хватит отдыхать, — герцог обернулся к королю. — Сколько раз повторять тебе, без нее ты еще не можешь сделать все необходимое сам — посвящение не завершено.
Принцесса взяла Арвена за руку и не без легкого усилия снова подвела к дольмену. Теперь они стояли рядом: он и она. Король почувствовал, что рука девушки, лежащая на его запястье, словно не является рукой другого человека. Реальной, физически ощутимой границы между ними нет. Оба в этот миг сливаются и составляют единое целое.
Мрачный дольмен с зелено-черными пластами мха на камнях как-то угрожающе напрягся и даже, казалось, вырос. По его границе пробежало слабое, едва уловимое свечение, похожее на маленькую радугу, и воздух внутри арки как будто оплыл. Деревья и кусты по ту сторону холма, раньше хорошо различимые сквозь дольмен, потеряли четкость и тоже потекли. Вместо них глазам короля представилась вполне реальная дверь, окованная пластинами позеленевшей от времени бронзы. На ее створках были изображены два древних знака кругового лабиринта, которыми, по уверениям, древние маги запечатывали свои жилища. Посреди этих старых как мир символов в кругу медных бороздок и линий были помещены отпечатки двух человеческих ладоней.
Астин осторожно подтолкнула короля вперед.
— Положи руки, — шепнула она. — Видишь знак?
Арвен кивнул и, вытянув вперед ладонь, прижал ее к отпечатку. Странное дело: он пришелся ему как раз впору. Одновременно принцесса тоже подняла свою руку, и ее дрожащие пальцы коснулись медной отливки. Печать на другой стороне двери подошла и ей, словно древний знак съежился. Как только руки Арвена и Астин прижались к изображениям лабиринтов, дверь точно провалилась в небытие. Перед глазами собравшихся открылся глубокий темный туннель, уводивший в неизвестном направлении.
— Пошли, — скомандовал Раймон, потому что король был слишком потрясен увиденным, чтобы сразу выйти из оцепенения.
Рыцари последовали за своим герцогом, а норлунг и принцесса Орнейская двинулись впереди, как бы снимая заклятие каждым своим шагом по неведомому коридору.
— Страшно подумать, что последним под этими сводами прошел сам Бран Победитель Луны, — прошептала Астин.
Норлунг, которому древняя мифология Арелата давно осточертела, поддразнил принцессу:
— Лет через тысячу люди будут говорить: «Страшно подумать, что здесь когда-то шлялся Арвен Львиный Зев со своей женой и кучей перепуганных акситанцев».
Рыцари сзади загоготали, но гул их голосов не отразило эхо. Звуков вообще не было. Это озадачило короля.
— Какого черта оно молчит?
— Здесь все другое, — сообщил ему Раймон. — При желании отсюда ты можешь проникнуть в любое место на земле, только надо знать дорогу.
— Этот подземный лабиринт бесконечен, потому что находится по ту сторону конца, — подтвердила Астин. — Но мы, к сожалению, сейчас знаем лишь дорогу до Анконнского замка, а вот куда попадем, если свернем с нее — Бог весть.
Отряд двигался в темноте совершенно бесшумно, пока не достиг круглой залы с десятком ходов в разные стороны. Ник— то не мог охватить глазом этого мрачного подземелья, но многие почувствовали, что оно не пустое. Это было странное ощущение, словно в центре зала темнота еще больше сгущалась, становилась плотной и живой. Там что-то было. И это что-то, увидев или почувствовав путников, пришло в движение, угрожающе заколыхалось.
Астин в испуге еще крепче сжала локоть Арвена. Король на сколько мог напряг зрение.
— А помнишь, девочка, мы с тобой шли по подземелью под Веселой башней? Ты тогда ничего не боялась, — попытался он ободрить ее. Но слова застыли у него на губах, потому что живая мгла вдруг приблизилась к ним и соткалась в плотный образ.
За спиной короля раздались испуганные возгласы, а принцесса от удивления выпустила его руку. Перед норлунгом стоял другой Арвен или человек, в точности похожий на него. Вылепленный из мрака, противник был лишь местами темнее окружающей тьмы. Переливы черноты и создавали его лицо, руки, оружие… Оружие. Он держал в руках меч, точно такой же, как у короля, и слабо улыбался, чуть покусывая верхнюю губу, именно так, как это делал Арвен.
Норлунг издал сдавленный вздох, отступая и кладя руку на эфес своего сломанного меча. Чаша на его лезвии жарко пылала.
— Кто бы ты ни был, отойди! — рявкнул Львиный Зев, поднимая клинок.
Тень молчала, напряженно глядя в лицо норлунгу своими бездонными, мрачными очами. Королю показалось, что этот пустой взгляд проникает в его душу и поднимает там волну черной тоски. От нее хотелось бросить меч и бежать куда-нибудь подальше.
Арвен больше не видел окружающих. Все исчезли. В зале остался только он со своим противником. Воины начали медленный, кружащий танец, подняв мечи и нацелив их друг на друга. Двойник сделал выпад первым. Арвен отбил его почти машинально. Он осознал, что обломок его меча, несомненно, уступает клинку врага.
Двойник снова поднял свое оружие. Арвен сделал предупреждающий бросок вперед, хотя и понимал, что его клинок не достигнет противника. Однако произошло непредвиденное: коснувшись врага, меч преобразился, от его рукоятки до самого воображаемого конца вспыхнул теплый золотистый свет, и норлунг услышал страшный, нечеловеческий вой, который издала тень.
Разрубленный мрак заколебался и снова соткался в черную фигуру, но тело самого короля поразила острая боль. Словно он нечаянно ударил мечом по своей руке. Арвен готов был вскрикнуть, но наступление противника заставило его быстро реагировать на новые и новые удары. Странное дело: всякий раз, как его сияющий клинок достигал цели, норлунгу казалось, что ранят его самого, в то время как выпады тени не причиняли королю вреда. Вскоре он ощутил, что из плеча и бедра у него теплыми струйками течет кровь.
Арвен замедлил движения и намеренно подставил под удар двойника левую руку. Черный клинок противника прошел сквозь нее, как дым сквозь пальцы, не причинив вреда. В следующую минуту король, повинуясь неясному, но требовательному чувству, опустил оружие. Вспыхнул нестерпимо яркий черный свет, меч врага скользнул в воздухе, и норлунг почувствовал, как его голова медленно отделяется от тела. «Что я наделал?» — успел подумать Арвен, прежде чем его сознание погасло.
Слабый колокольный звон доносился до короля откуда-то издалека. Норлунгу казалось, что он лежит на зеленом холме, под которым в долине расположен город со светлыми стенами и сияющими воротами, распахнутыми на все четыре стороны света. Внизу, мимо холма к воротам, двигалась бесконечная вереница людей, чьи лица были опущены долу, но король узнавал каждого из них. Вот толстый трактирщик из Мелузины, который однажды застал норлунга со своей женой и был убит им. Вот вёльфюнгские наемники, зарезанные королем в портовой схватке. Вот жители Далина — сальвы, — которых Арвен, тогда еще мальчик-воин с норлунгского побережья, убил во время своего первого похода… Мужчины, женщины, дети. Гранарцы, альбицийцы, мавры.
Странно, король уже не помнил их лиц и никогда не задавался вопросом: стоила ли его собственная жизнь смерти стольких людей? Он с рождения знал — выживает сильнейший. Хочешь жить — убивай тех, кто хочет убить тебя. Последних было много. Даже слишком. От этого Арвен испытывал чувство, похожее на усталость. Но он никогда не сожалел о своих врагах, если ему удавалось быстро справиться с ними. Да и о ком было сожалеть? Не об этом ли здоровенном детине с раскроенным черепом, который замыкал колонну страждущих? Надсмотрщик на мелузинских галерах, беспощадный ко всякому, кто не вовремя поднимал весло. Он своими руками выбрасывал за борт тех несчастных, кого угораздило искалечиться во время боя или шторма. Лечить их, конечно, никто не собирался. В день побега Арвен разбил ему голову цепью. Или этот меняла из Харазима… Нет, норлунг никогда не жалел о них.
Но он никогда и не задумывался над тем, что, отнимая у жизни ее игрушки, сам ничего не давал взамен. А не дающая душа скоро теряет силу. Арвен чувствовал, как из его рассеченной шеи вниз струится нечто, что было бы кровью, если б не так светилось и благоухало. Тонкая струйка превращалась на земле в ручеек, а с холма стекала уже целым потоком, таким мощным, что он перегораживал дорогу к городу, куда стремились его жертвы.
Этот поток изливаемой жизни и был единственным, что норлунг мог предложить взамен за причиненное зло. Жертвы явно не желали принимать подношения. Они теснились и жались друг к другу, опасаясь даже приблизиться к дару своего убийцы. Но и для них путь в светлый город был возможен только через поток — ни моста, ни лодки. Арвен закрыл глаза. «Возьмите, — мысленно потребовал он. — Возьмите, или никогда не приблизитесь к воротам».
Постепенно ему стало легче. Когда норлунг снова открыл глаза, он заметил, что люди медленно преодолевают поток, погружаясь в него кто по шею, кто по плечи, а некоторые вплавь. Они пили странную светящуюся жидкость и обливали ею друг друга, а выходя на берег возле сияющих врат, отрясали капли на землю. Больше король ничего не успел разглядеть. Он очнулся, лежа на полу посреди черной залы.
— Арвен, — принцесса держала его голову на коленях. — Арвен, с тобой все в порядке?
— Пошли, — король встал, опираясь на руку Раймона. Силы с каждой минутой возвращались к нему.
Окружавшие Львиного Зева воины с благоговением смотрели на своего повелителя. Только что он на их глазах вступил в бой с собственной тенью, а потом исчез из поля зрения простых смертных. Никто не решался спросить у него, где он был и что видел. Герцог Акситании низко поклонился Арвену странным тройным поклоном и поцеловал его руку, чего раньше никогда не делал.
— Идемте, — норлунг зашагал вперед, стараясь скрыть свое смущение. — Если мы сегодня же не выберемся из этого проклятого туннеля и не взломаем ворота Анконны изнутри, на нашем славном боевом прошлом можно будет поставить крест.
— Ты еще шутишь? — поразился герцог. Арвен хлопнул его по плечу.
— Посмотрел бы я на тебя после того, как тебе отрежут голову, а твою кровь скормят целой сваре ублюдков, которых ты якобы сильно обидел при жизни.
— При их жизни, — уточнил Раймон. Оба сдержанно рассмеялись.
— Тише, — Астин сжала руку короля. — Кажется, мы пришли.
Действительно, они стояли у совершенно глухой стены, и никакого прохода дальше не было.
— Я бы сказал, это тупик, — заявил Арвен, настроение которого сильно улучшилось с тех пор, как он осознал, что больше не покойник. — Может, толкнем?
— Согласен, — кивнул герцог. — Только толкать должны вы с Астин. Смотри внимательнее, вон знак лабиринта.
Арвен пригляделся, на стене и правда едва заметно проступал темный круг с двумя отпечатками ладоней.
— Вашу руку, сударыня, — король подхватил Астин под локоть и подвел к стене. — Давай, девочка.
Они оба вытянули руки и возложили их на знак. Сквозь суставы пальцев прошло легкое жжение, и стена вздрогнула. В следующую минуту каменная кладка словно растаяла в воздухе, и глазам воинов предстал плотно завешанный гобеленами коридор во внутренних покоях Анконнского замка.
Арвен осторожно отодвинул край одного из настенных ковров и с опаской огляделся по сторонам. В дальнем конце слабо светилась караульная комната, оттуда доносился хохот и пьяная брань. Слух короля различал даже стук глиняных кружек и плеск вина на их дне. Сменившаяся стража, что в обычной крепости, что в осажденной, пила и играла в кости.