— Прямо вперед. Я должен ехать в Лондон. Шныряйте здесь сколько угодно, мистер Келли; я уверен, вы найдете массу интересного. — И с этими словами Слоден повернулся и затрусил к дому.
Келсо чувствовал разочарование, он ожидал от этой встречи более плодотворного исхода. Из-за предыдущего инцидента засунутая под дверь трейлера записка вчера вечером казалась приглашением в паучью сеть, но теперь, в холодном свете дня и таком естественном окружении он понял, что его воображение разогналось само по себе. Может быть, Элли, которая сейчас роется в прошлом Слодена, выкопает что-нибудь интересное. А пока он воспользуется предложением маленького человечка: пошныряет вокруг. Келсо повернулся и пошел по тропинке от лодочного эллинга к зарослям.
~~
Элли шла по пустому причалу, глядя на яхты и моторные баркасы, привязанные к буям на спокойной поверхности воды. Она уже позвонила в штаб-квартиру таможенной и налоговой службы в Лондоне и запросила сведения о сэре Энтони Слодене. Через час она снова позвонила и была обескуражена: сэр Энтони оказался уважаемой фигурой в Сити, председателем большой инвестиционной корпорации и директором пяти других компаний, занимающихся разнообразной деятельностью — от издательской до фармацевтики. Во вторую мировую войну он был полковником, дважды был награжден. После войны полезная, но не блестящая служба в Форин-оффисе в конце концов привела его в одну трастовую компанию, и, в конечном итоге, к председательству. Единственное пятно на его имени, если это можно назвать пятном — может быть, «странность» — более точное слово — заключалось в том, что титул рыцаря был получен по представлению бывшего премьер-министра, и публика восприняла это с подозрением из-за различных почестей, воздаваемых бизнесменам довольно сомнительной репутации. Однако в этом вряд ли можно было упрекнуть сэра Энтони.
В Великобритании у него было три поместья: одно в Шотландии — ни более ни менее как маленький замок, — Эшли-холл в Суффолке и домик с террасой в Вестминстере. Выходные сэр Энтони часто проводил на собственной вилле на Альгарве. В его жизни не было скандалов, разве что по поводу жены, ныне умершей, с которой он развелся семнадцать лет назад, и отца, застрелившегося из-за карточного долга, когда Энтони было всего семь лет. Теперь, в свои шестьдесят один, Слоден играл в теннис, сквош и гольф, редко употреблял крепкие напитки, не курил и регулярно устраивал различные пожертвования. Сэр Энтони Слоден занимал десять строчек в «Кто есть кто».
Так что, похоже, его приглашение было совершенно искренним. Последовательность событий заставила Элли и Келсо поверить, что оно имело особое, зловещее значение. Элли отвернулась от бухты и пошла в город. Но какой-то импульс дернул ее изменить направление и срезать угол через пустырь, чтобы еще раз взглянуть на дом Присов. Это семейство являлось ключом ко всему, в нем была изначальная причина расследования. Как эти люди стали жертвой галлюциногенного наркотика?
То, что Элли увидела, подойдя к огородам за домами, заставило ее остановиться, выпучив глаза. С приливом возбуждения она поняла, что может — только может — угадать ответ.
9
— Никто не догадался проверить их пищу. Элли смотрела на Келсо, ожидая его реакции.
Он покачал головой, словно опровергая ее версию, но это не охладило ее энтузиазма.
— Неужели не видишь: если бы кто-то из Присов умер и сделали вскрытие, я уверена, следы лизергиновой кислоты нашли бы в пищеварительном тракте.
— Но заражен был бы весь район, поскольку...
— Не обязательно. Слушай. Когда я сегодня шла через пустырь, старик — тот самый, мимо которого мы вчера прошли, — на своем огороде опускал лейку в канаву — или ручей, назови как хочешь. Я поговорила с ним, и он сказал, что огородники обычно используют эту воду для поливки.
— Но она течет с болот и должна быть соленая.
— Нет, не совсем так. Болота не все засоленные. Вот почему там такое сочетание живности, характерной для соленых и пресных болот. Морская вода проникает только в нижнюю часть. Да, там есть колонка, которой пользуются огородники, но она ближе к домам. Если огородники не хотят поливать грядки из шланга, удобнее брать воду из канавы.
— Но это не объясняет, почему больше никто не пострадал.
— Присам не повезло. Наверное, в воде, которую он зачерпнул, содержалась малая доза кислоты — может быть, еще не растворившийся кристалл. Признаю, вероятность — один шанс на миллион, но случались и более невероятные вещи.
— Ты считаешь, он полил кислотой свои овощи? — Судя по голосу, Келсо не верилось.
— Такова моя догадка. И это не так уж нелогично, правда? Если подумать.
Он уже подумал.
— Ты хочешь сказать...
Она улыбнулась, и это была та же жесткая, без теплоты улыбка:
— Да. Я предполагаю, что где-то тут фабрика по производству наркотиков.
— Но они не такие дураки, чтобы сбрасывать отходы в воду, тем более готовую кислоту.
— Конечно. Это была просто случайность, небрежность, за которую расплатились Прис, его жена и сын. Держу пари, мы узнаем, что в тот вечер они ели овощи со своего огорода.
— Это мы оставим выяснять местной полиции. — Келсо перешел из кухонной секции в жилую за своей сумкой. Порывшись в ней, он вернулся и развернул на столе подробную карту окрестностей: — Посмотрим, откуда течет этот ручей.
Элли придвинула табурет, и они вместе склонились над картой. Келсо пальцем проследил течение ручья, начиная от берега моря. Остановившись, он глубоко вздохнул:
— Там ничего нет.
— Минутку. Вот здесь впадает другой ручеек. — Она в нетерпении указала на приток, и Келсо быстро проследил его течение.
— Нет, не верится. — Он взглянул на Элли, и его глаза расширились.
— Что? — нетерпеливо спросила она.
— Видишь участок, где он протекает через лесистую местность? Эта часть — владения Слодена. Ручей течет мимо Эшли-холла.
Они молча уставились Друг на друга. Потом Элли засмеялась, а Келсо зажмурил глаза и в конце концов тоже рассмеялся.
— Думаешь, это возможно, Джим? — Элли вдруг прекратила смеяться, у нее возникли новые подозрения. — Я хочу сказать, сэр Энтони Слоден, герой войны, покровитель искусств, председатель... О, Боже! Сегодня я узнала еще кое-что: в его бизнес входит и фармацевтическая компания.
— Так что можно без особых проблем получить большое количество лактата кальция и других ингредиентов.
— О Боже, не могу поверить. Все слишком хорошо сходится.
— Нет, не совсем. Это все домыслы. Сам характер этого человека противоречит нашим подозрениям. Сэр Энтони — видная фигура в истеблишменте. У него свой птичий заповедник. Да он просто помешан на здоровье!
Их приподнятое настроение быстро пошло на убыль.
— Домыслы или нет, Джим, но они кое на кого указывают. — В тоне Элли слышалось упрямство. — Ведь так?
— Да, их стоит проверить. Пока не будем докладывать — не люблю выглядеть дураком, — но, думаю, нужно повнимательнее приглядеться к сэру Энтони. Давай завтра пройдемся вдоль ручья, посмотрим, где он протекает через его владения. Может быть, на что-нибудь и наткнемся.
— А сегодня ты не заметил ничего подозрительного?
— Ничего. Конечно, меня не приглашали пошнырять вокруг дома. И у меня сложилось впечатление, что я вроде как прошел допрос. Впрочем, может быть, я показался ему не тем типом, которому следует шнырять в его владениях — похоже, он счел меня радикалом.
— Ну, на копа ты не похож, это точно.
— Да уж.
— Ручаюсь, им это понравилось.
Келсо что-то пробурчал, и Элли не разобрала слов. Он начал рыться в карманах, ища сигареты.
— Ты слишком много куришь, — сказала она.
— Да, мамочка.
Он протянул пачку ей, но Элли покачала головой.
— Хочешь есть? — спросил Келсо.
Она кивнула:
— И пить. Мне сегодня не удалось толком пообедать. Надеюсь, тебе больше повезло.
— Гм, нет.
— Тогда дай мне привести себя в порядок, и я что-нибудь приготовлю.
— Зачем беспокоиться? Давай поедим в городе.
— Идет. И я плачу. У меня сегодня что-то вроде праздника, и вряд ли следует праздновать на средства полиции.
— Не будем отвлекаться, Элли. — Келсо принял серьезный тон. — Может быть, мы просто выдаем желаемое за действительное. У нас нет реальных улик.
— Знаю, знаю. Но согласись: с тех пор, как я здесь появилась, дела пошли живее, а?
Келсо рассмеялся:
— Да, должен признать. — Он помолчал, потом сказал: — По пути из Эшли-холла я звонил в штаб-квартиру.
— Да? — встрепенулась она.
— Элли, я снова пытался отключить тебя от расследования.
— О, господи, почему? — рассерженно спросила она. — Я некомпетентна, да? Я тебе мешаю? Какого черта, что ты им сказал?
— Неважно. Все равно они отказали. Повторили то же, что и раньше: ты хороший оперативный работник, и наши департаменты должны сотрудничать. И сказали, что мне пора повзрослеть.
— Повзрослеть?
— Я сказал, что неудобно делить фургончик с женщиной.
Она закатила глаза:
— И они сказали, что тебе пора повзрослеть?
— И извлечь из этого максимум.
Элли на мгновение вспыхнула.
— Ты доложил о нападении на меня?
— Нет.
— Но... — начала она.
Положив локти на стол, он подался вперед, тыча в нее сигаретой, словно этим мог снять все возражения:
— Если бы я сообщил об этом, они бы прислали сюда целую команду. И потихоньку все бы испортили. Ты знаешь, как они действуют, когда дело касается женщин — наших или ваших. Они выходят из себя, даже когда нападают на мужчин. Я не мог дать им шанса сорвать эту операцию. Понимаешь?
— Да, конечно. И я согласна. Так вот почему ты придумал эту глупость, что неудобно делить фургончик с женщиной?
— Я чувствовал себя идиотом.
— И не только чувствовал. Ну ладно, забудем об этом, хорошо? Я уже говорила, что ты от меня не отвяжешься, так что смирись с этим фактом. А теперь дай мне собраться, и я устрою тебе пир. Кстати, ты выглядишь не лучшим образом.
— Ты не сердишься?
Элли стояла, собираясь выйти из-за стола, и сверху посмотрела на него:
— Сержусь, но это неважно. — Она положила руки на стол. — Ты еще что-то задумал, Джим? Тебя еще что-то тревожит?
«Давай выкладывай», — подумала Элли. Ты не приносишь несчастья, это все людские выдумки.
Келсо вытащил сигарету, избегая смотреть девушке в глаза:
— Нет, ничего. Что еще?
— Хорошо.
Она отвернулась и задвинула дверь между кухонной и спальной секциями. Келсо пригладил свои густые черные волосы и прислушался к ее движениям. Лицо его было мрачно.
~~
Ресторан, на самом деле бывший частью гостиницы, располагался у тихой дороги, выходящей к шоссе на Лондон. Посетителей было мало, и атмосфера располагала к отдыху, была непринужденной — неяркое освещение, ненавязчивое обслуживание.
Элли посмотрела через стол на Келсо и улыбнулась его поглощенности огромным ромштексом на тарелке. Он сосредоточенно ел, хотя поедание мяса вряд ли требовало такого внимания и целеустремленности. Лампа на столе под красным абажуром излучала теплый свет, придавая лицу округлость и мягкость, обычно незаметные. С приглаженными волосами и единственным галстуком — Келсо признался, что когда он его покупал, узкие были в моде; потом, с появлением более широких, галстук устарел, а теперь снова вошел в моду, — он выглядел совсем не тем небритым взъерошенным типом, которого она встретила сначала. У него был нос с горбинкой, в меру твердый подбородок, почти прямые губы, но внимание Элли привлекли глаза. Они отличались глубочайшей синевой, почти черные в неярком освещении ресторана, и были одновременно мягкими и настороженными, когда прямо смотрели на нее. Темным ресницам позавидовала бы любая девушка, и только брови, острым углом изгибаясь над переносицей и опускаясь к скулам, придавали чертам жесткость, что было привлекательно, но немножко устрашающе. Потянувшись к бокалу с вином, Келсо поймал ее взгляд.
Подняв бокал, он улыбнулся, и Элли быстро взяла свой, чувствуя, что краснеет, как школьница, на этот раз от смущения, а не от злости.
— Как твой Строганов? — спокойно спросил Келсо.
— Отлично. А твой ромштекс?
— Хорошо. Я и не знал, что так проголодался.
— Мне казалось, тебе это чувство незнакомо.
Он пригубил вино, глядя на девушку через край бокала.
— Ты так и не объяснила мне, почему, — сказал он, ставя вино на стол.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Почему не замужем, — сказал Келсо, снова принимаясь за свой ромштекс.
— Ох.
— Есть какая-то причина?
— Обычная. Все жду подходящего спутника. Наверное, я слишком наивна.
— Не думаю. Ты хорошо искала?
— И не пыталась. Наверное, я слишком люблю свою работу, она занимает все время. Джим, я хочу задать тебе вопрос и буду благодарна, если ты ответишь честно.
— Положить руку на Библию?
— Побудь серьезным хоть минуту.
Он оставил свой ромштекс и положил нож и вилку.
— Давай.
Поколебавшись, Элли сказала, будто нырнула:
— Когда мне рассказали о твоей работе, я кое-что разузнала самостоятельно. О тебе.
Он снова взял нож и вилку и принялся за мясо. Но это не остановило ее:
— Один друг из полиции сказал, что у тебя странная репутация.
— Давай оставим это, Элли.
— Не сердись. Я просто хочу выяснить, не потому ли ты хочешь отстранить меня от расследования. Или просто потому что я женщина и не соответствую твоим стандартам?
— Твой друг сказал, что я приношу несчастье? Иона — так меня называют.
— Он сказал, что несколько операций, в которых ты участвовал, плохо кончились.
— Лишь несколько? Да, пожалуй, лишь несколько, но этого достаточно, чтобы люди поверили в мою способность приносить несчастье. Почему, ты думаешь, меня направили сюда? Моя последняя операция — с нападением на бронированный фургон — провалилась. Один полисмен погиб, а он был всего лишь шофером.
— Но это могла быть не твоя вина.
— Моя. Я видел стрелявшего. И мог остановить его. Но мой револьвер дал осечку. И водитель погиб.
— Но как ты можешь винить себя...
— Знаю. Виноват не я, а револьвер. Но случались и другие вещи. Это просто один пример из цепи несчастий.
— Это глупо, Джим. Думаешь, это случится снова? Тебя это тревожит?
— Почему это должно прекратиться теперь? Оно преследует меня всю жизнь.
— Ты шутишь! Не можешь же ты верить...
— Элли, я знаю, что вокруг меня что-то происходит. Что-то необъяснимое, неподвластное логике. Я просто не хочу, чтобы это касалось других.
— За всю жизнь не слышала такой самоупоенной чепухи. — Элли ощущала злость, но ее голос звучал сдержанно. — Если тебе то и дело не везет, это еще не повод, чтобы упиваться жалостью к себе и воображать, что приносишь несчастье другим.
— Я не упиваюсь жалостью к себе!
— Выслушай меня! — Она поставила бокал на стол, и несколько голов повернулись в их сторону. — Выслушай меня, — повторила Элли тише, но с тем же чувством. — Нет никакого злого рока, никакого Ионы. Люди просто выдумали это, чтобы успокоить свой умишко, это помогает им разложить все беды и несчастья по маленьким аккуратным ящичкам. Это из той же области, что проклятия и чары, ведьмы и упыри. Это не имеет ничего общего с реальностью, Джим!
— Ты не поняла. Ты не знаешь, что случалось.
— Так расскажи. Может быть, пойму что-нибудь.
Он покачал головой:
— Не думаю, что тут можно что-то понять.
Ей вдруг захотелось прикоснуться к нему, прижать его к себе и сказать, что он боится самого себя, что разрушительная часть его сознания заставляет его верить в свое проклятье. Элли взяла его за руку и увидела в его глазах замешательство. На кратчайший момент — она могла ошибиться — ей почувствовалось пожатие, словно Келсо сжал ее руку, но тут же высвободился и снова взял нож и вилку.
— Ладно, — сказала Элли, постепенно подавив эмоции. — Забудем об этом. Не хочу вмешиваться в твои выдуманные переживания. Нам нужно работать вместе, так что будем продолжать. Никаких брошюр Фрейда с моей стороны, никаких чудачеств с твоей. Только дела, забудем все личное. Тебя устраивает?