— Да, сэр.
Она как будто только сейчас вспомнила, что конкретно говорила.
— И вы считаете это достойным поведением, лейтенант?
— Если у вас есть записи, вы должны знать, почему я сказала то, что сказала, — ответила Эсмей. Да, она не сдержалась, но со стороны Брюн очень подло доносить на нее.
— Давайте посмотрим на происшедшее с другой стороны, лейтенант.
Эсмей кожей чувствовала его ледяной голос.
— Как бы вас ни провоцировали, неужели вы считаете, что офицер Флота может читать нотации гражданскому лицу, высокопоставленной особе, словно торговка?
И, не дожидаясь ответа, он продолжил:
— Должен сразу сказать вам, лейтенант, что лично я считаю такое поведение недостойным офицера. Я думаю, что вы серьезно нарушили кодекс чести, и крайне разочарован в вас. Вам и так многое сходило с рук из-за вашего происхождения.
Эсмей пошевелилась, но он остановил ее, приподняв вверх руку, и продолжал говорить:
— Как я уже сказал, ваше происхождение частично оправдывало бы ваше поведение, если бы вы не были родом из выдающейся семьи и не говорили бы ранее о том, что на вашей планете большое значение придается вежливости и умению себя держать. Сомневаюсь, что с каким-нибудь из гражданских гостей вашего отца вы позволили бы себе тон, подобный тому, которым говорили с серой Мигер.
— Нет, сэр.
Не позволила бы, потому что никто из их гостей не вел бы себя, как Брюн Мигер. Она попробовала себе это представить, но ничего не получилось. Но что толку объяснять, все равно не поможет.
— И еще комментировать случившееся, чтобы это потом попало в программы скандальных новостей!
— Сэр? — Она совершенно не понимала, о чем это он.
— Только не говорите, что вы ничего не понимаете! — И он гневно посмотрел на нее.
— Сэр, после спора с Брюн я упаковала необходимые мне вещи и отправилась на занятия на местности. Я ни с кем не обсуждала происшедшее, во время занятий я вообще о Брюн не говорила, а сейчас я только что вернулась из лазарета… Извините, сэр, но я действительно ничего не понимаю.
Комендант обомлел, он обрушил на нее поток справедливого гнева и вдруг споткнулся о неожиданное препятствие: оказывается, его гнев необоснован. — Вы никому ничего не рассказывали?
— Нет, сэр.
— Значит, вы так громко беседовали, что вас было слышно из коридора, потому что о вашей ссоре стало известно почти сразу же.
На военной базе на Альтиплано ни в коем случае не могли оказаться представители прессы. Нечестно обвинять ее, когда они сами позволили журналистам приехать сюда вслед за Брюн.
— Вам лучше кого бы то ни было должно быть известно, в каком непростом положении сейчас оказался весь Флот. Все эти мятежи, потом скандал с Лепеску, а теперь еще офицер теряет голову и обвиняет дочь Спикера в полном отсутствии нравственных качеств. Большому Совету такое не понравится, да и простым людям тоже. Вы меня понимаете?
— Да, сэр.
— Странно. Вы умный офицер, проявили особые способности по тактике, но за все годы службы я не встречал такого вопиющего примера несправедливой критики. Вы скомпрометировали меня и всю Регулярную Космическую службу. Если бы за вами не было стольких заслуг, я бы рекомендовал исключить вас из Флота за недостойное офицерского звания поведение.
И это за то, что она высказала правду богатой, избалованной девчонке… Понятно, что никто не любит, когда говорят правду в глаза. Не права была Брюн, а расхлебывать все ей, Эсмей. Голова шла кругом.
— А теперь слушайте внимательно, лейтенант. Вам следует избегать каких бы то ни было интервью, пусть даже на отвлеченные темы. Вы никогда никому ничего не будете рассказывать о сере Мигер. Если вас спросят напрямую, скажете, что вышли из себя, на самом деле именно так и было, и больше вам нечего сказать. Я бы заставил вас принести сере Мигер свои извинения, но она уехла с базы, что вполне естественно. Сомневаюсь, что она вообще пожелает вас выслушать. Вы все поняли?
— Да, сэр.
— Можете идти.
Эсмей отдала честь и вышла. Она злилась и на Брюн, и на себя. Ей следовало держать язык за зубами, конечно, она так рассердилась, что уже не очень следила за тем, что говорит. Но Брюн столько раз пользовалась ее гостеприимством и вежливостью, а то, что она после всего этого нажаловалась начальству, только подтверждает, что она просто-напросто ребенок.
Нужно было встретиться с Барином, который оставил сообщение по внутренней связи, а ей так хотелось залезть в постель и не вылезать оттуда как можно дольше! Может, он хотя бы сообразит не говорить о Брюн.
Но первая, о ком он заговорил, была именно Брюн. Он рассказал ей, что вместе со всем остальным классом видел выпуск новостей, и заметил:
— По-моему, ты была с ней слишком сурова. Она совсем не такая уж плохая…
— Нет, плохая.
Это уже слишком, теперь из-за этой Брюн они и с Барином поссорятся. Она заметила, как он переменился в лице, но опять так рассердилась, что остановиться уже не могла.
— Если бы у нее было хоть малейшее представление о нравственности, она не посмела бы ухлестывать за тобой.
— Ты несправедлива. У нее достаточно нравственных качеств. Просто такая девушка, как она…
— Самая богатая девушка во всей галактике Правящих Династий. Богатые живут по другим законам, ты это хочешь сказать?
— Нет… вернее, да, но не совсем то, что ты думаешь.
Эсмей заметила, что он сделал ударение на слове «ты», и ее это задело. Ей показалось, что он сделал это специально.
— Я имею в виду, что если кто-то получает столько преимуществ от рождения, сколько получила она, то можно использовать их не только на удовлетворение собственных потребностей.
— А ты говорила ей, что между нами… не просто дружба?
— Нет, не говорила. — Лицо Эсмей словно окаменело. — Ее это совершенно не касается. При чем здесь мы с тобой? Просто она уверена, что ей стоит лишь пальцем поманить, и кто угодно тут же прыгнет к ней в постель…
— Кто угодно! — На лице Барина удивление сменилось замешательством, потом тревогой. — Ты хочешь сказать, что она пыталась тебя…
— Нет! — Она отрицательно замотала головой. — Нет, конечно же, нет. Просто она бегала за тобой, а ты офицер Флота, да еще моложе ее…
Эсмей слишком поздно сообразила, что сама старше Брюн, а значит, Барина и тем более. Она осеклась, потом резко вдохнула и продолжала:
— Это неприлично — бегать за юными офицерами.
— Эсмей, пожалуйста, — Барин протянул к ней руку, но не дотронулся. — Все было вполне естественно. Она просто спросила меня, а когда я сказал «нет», она больше об этом даже не говорила. Тактично, вежливо, с соблюдением всех приличий.
— Ты сказал «нет»? — В горле застрял комок, и она еле выдавила вопрос.
— Конечно. А ты что думала?
Он нахмурил брови, густые брови, как у всех Серрано.
— Ты думала, я сплю с ней? Как ты могла?
Теперь разозлился он, глаза сверкали, щеки горели.
Эсмей почувствовала, что начинает впадать в панику. У Барина ничего не было с Брюн? Значит, Ливадхи говорил неправду? Или она что-то не поняла? Ей нечего было ответить. Барин с гневом смотрел на нее, словно своим молчанием она подтвердила его самые ужасные опасения.
— Так именно ты и думала. Только из-за того, что мы с ней общались и несколько раз вместе пообедали, когда ты была занята. Ты решила, что я, словно ручной щенок, прыгну к ней в постель, потому что она богата. Ну что ж, Эсмей, запомни, я не игрушка. Ни ее, ни твоя. И если бы я тебе действительно был небезразличен, ты бы это знала. Жаль, что ты не понимаешь таких простых вещей. Запомни, если ты хочешь чего-то добиться во Флоте, слезай с пьедестала своего нравственного превосходства и смотри на вещи реально.
Он повернулся и ушел, она даже не успела ничего сказать. В конце концов она добралась до своей комнаты, но опять всю ночь пролежала без сна, уставившись в потолок.
На следующий день в классе Эсмей с жалким видом смотрела на спину Барина и ничего не могла с собой поделать. Он даже не поворачивался в ее сторону. Когда его спрашивали, он отвечал своим обычным, ровным голосом. Она удивилась, что тоже может отвечать на вопросы, хотя не понимала, как ум может работать, когда сердце все сжалось и упало куда-то далеко-далеко вниз.
Она никогда раньше не любила. Слышала, как другие рассказывали о своих чувствах, но думала, что они преувеличивают. Теперь она поняла, что никто ничего не преувеличивал, скорее, наоборот. Никто, правда, от любви не умирал, наверное, она тоже останется в живых, но только зачем?
К своему удивлению, за занятия на местности она получила очень высокую оценку, но лучше ей от этого не стало. Капитан-лейтенант Улис, напротив, остался доволен тем, как спокойно она отреагировала на успех. Она чувствовала, как все товарищи отвернулись от нее, даже Верикур.
Безвестность лучше, чем немилость.
В тот день, когда Барин должен был уезжать, она пошла в зал отправления. Ей казалось, что если она не поговорит с ним, то умрет. Руки были ледяными. Вот она заметила его, и сердце бешено забилось в груди.
— Барин…
— Лейтенант. — С подчеркнутой вежливостью. Ей совсем не хотелось, чтобы он с ней так разговаривал.
— Барин, извини меня, я не хотела тебя обидеть, — выпалила она.
— Не нужно извиняться,—так же сдержанно, как и вначале, ответил он. Ей показалось, глаза его оттаяли, но больше ничего. Конечно, он не подойдет, не обнимет ее здесь, при всех.
— Мне… мне не хотелось расставаться с тобой вот так, врагами, — сказала Эсмей.
— Никогда! — Он вздохнул. — Мы никогда не станем врагами, лейтенант, даже если будем расходиться во мнениях.
Последовала длинная пауза, а Эсмей показалось, что она слышит все, что он не сказал вслух, или ей показалось, что он может это сказать.
— До свидания, лейтенант, и удачи на командирском поприще. Все будет хорошо.
— Спасибо, — ответила Эсмей. — Удачи тебе тоже.
Горло сдавил комок. Так много хотелось сказать ему. Они могли бы поддерживать связь друг с другом. Могли бы строить планы… Нет, она сама все разрушила.
Они пожали руки, официально отдали друг другу честь, и Барин пошел к своему шаттлу. Эсмей не стала ждать, обернется он или нет. Она была уверена: не обернется.
Эсмей еще ни разу не выходила за ворота базы, но теперь оказалась на улицах городка. Состояние у нее было ужасное, видеть сокурсников совсем не хотелось, но поесть было нужно, иначе ее вырвет. Кто-то говорил ей, она не помнит точно кто, но еще на «Коскиуско», что раз она едет в Коппер-Маунтин, обязательно нужно сходить в «Даймонд Симз». Вот и нужная вывеска.
— Лейтенант Суиза! — Она не успела еще толком войти, как ее окликнул мужчина в инвалидной коляске. — Я рад, что вы пришли к нам. Меня зовут Сэм, я хозяин этого бара.
Кто-то рад ее видеть? Она осмотрелась, до нее постепенно доходило, что это за бар. Она решила пройти в дальний угол.
— Вы делаете нам честь своим посещением, — продолжал мужчина. — Майор Питак говорила, что если у вас будет время, то, возможно, вы к нам заглянете.
— Извините, что так не скоро, — ответила Эсмей. — Я одновременно занималась по двум курсам.
— Да, мы обычно знаем многое о том, что происходит на базе. Я и не ожидал увидеть вас раньше, я вообще не был уверен, что вы придете. Когда отправляется ваш шаттл?
— Через пять часов. — Эсмей села за столик, на который указал Сэм.
— Вы попали в трудное положение из-за этой Мигер? — спросил он.
Снова Брюн. Эсмей с трудом кивнула, она надеялась, что на этом разговор будет исчерпан.
— Частично и я тут виноват, — продолжал мужчина. — В тот вечер она забрела сюда, она прямо вся бурлила и кричала на весь зал. Мы потом решили, что, наверное, вслед за ней шел и кто-то из журналистов, с их усиленными микрофонами они теперь могут с улицы прослушивать, что творится в помещении. По крайней мере из тех, кто был здесь, болтать никто не стал бы.
— Не стоит из-за этого беспокоиться, — ответила Эсмей. — Случилось то, что случилось. Теперь все равно ничего не изменишь.
— По-моему, вам неплохо бы перекусить, — заметил мужчина. Он поднял руку, и тут же появилась официантка. Он посмотрел на Эсмей. — Кусок жареного мяса, хорошо? С луком?
— Без лука, пожалуйста.
Скоро перед ней уже стояла тарелка с аппетитным куском мяса. Она принялась есть, а мужчина снова заговорил:
— Она неплохая девчонка, но страшно упрямая. Никогда не надо пускать гражданских на наши базы, вне зависимости от того, чьи они дети. Ничего хорошего из этого не выходит. И общение с Династиями тоже не для нас. Мы работаем на них, они не могут быть нашими друзьями.
Сама не зная почему, Эсмей почувствовала, что хочет защитить Брюн.
— У нее много способностей, которые могли бы нам пригодиться…
— Конечно, но в первую очередь ей следует научиться дисциплине…
— Кое-что хорошее она в своей жизни сделала, — сказала Эсмей. — Помогла одной старой даме в очень сложной ситуации.
В глазах мужчины блеснул огонек.
— Думаю, что вы в любом сможете найти положительные качества, лейтенант. Это хорошо для молодого офицера, но не стоит обольщаться. А куда вы направляетесь теперь?
— Еще не знаю, — ответила Эсмей. — Назначение должно быть готово ко времени моего возвращения в сектор Главного штаба. Может, меня приставят к грудам бумажной работы…
— Нет, не думаю, — ответил он. — Все трудности пройдут, а офицера с прекрасными боевыми качествами терять никто не захочет.
— Надеюсь, — ответила Эсмей.
Главный штаб Регулярной Космической службы, Отдел предписаний младшего офицерского состава
— Придется подыскать что-нибудь другое, — сказал адмирал. — Я знаю, у нас уже были некоторые предположения насчет лейтенанта Суизы, но теперь после всего, что произошло, мы не можем поставить ее на такое место.
— Нам была нужна именно она… — вставил капитан.
— Нужна была такой, какой мы ее представляли. Благодарите Бога, капитан, что мы послали ее в тренировочный центр и там она проявила себя во всей красе. А то хорошенького бы мы получили капитана боевого крейсера.
— Мне все-таки трудно это понять. Ничто в ее бумагах не указывало на такие черты характера, напротив.
— В ее бумагах не было ничего такого, из чего можно было бы представить, что она станет героем Ксавье, — ответил адмирал. — Раз ей удалось скрыть от нас такие способности, она спокойно могла скрыть и недостатки. Кроме того, она еще никогда не общалась с членами Династий, ведь у Альтиплано нет своего представителя в Совете.
— Наверное, в этом все дело, — задумчиво произнес капитан. — Хотел бы я знать, кроется ли за этим что-нибудь еще.
— Еще? Вам мало словесного оскорбления дочери Спикера?
— Ну, это скорее личное дело… Или политическое? Может, за ней стоит какая-то сила?
— Не знаю, и в настоящий момент меня это не очень-то волнует. Мы потратили столько времени и денег на эту молодую женщину, и теперь надо получить все назад, не подвергая риску благосостояние Флота. — Адмирал посмотрел на сидевших за столом. — Неплохо бы вам что-нибудь придумать.
В дальнем углу стола поднял руку капитан-лейтенант.
— Сэр, она сама выбрала базовые курсы «Поиск и спасение потерпевших» и «Организация побега и уход от преследования», так ведь?
— Да…
— Нам в Отделе поиска и спасения потерпевших хронически не хватает молодых офицеров, а должность начальника поисковой группы вполне соответствует командирской специализации. Только в одном седьмом секторе целых три вакансии для офицеров в звании лейтенанта.
Адмирал немного подумал.
— Небольшие корабли и элитные экипажи должны работать независимо от остальных, да. За ней следует пристально наблюдать, если она опять впутается в какую-нибудь историю или начнет подстрекать других к недостойным действиям, капитан, конечно же, должен сразу об этом узнать. Подойдет. Какие именно корабли вы имели в виду?
— «Шрайк», скорее всего. Командир Подалли Солис, а помощник командира только что ушел в отпуск, поехал навестить семью.
— М-м-м… не уверен, стоит ли назначать ее помощником капитана…