При слове «обед» хмурые лица присутствующих прояснились.
— Мы будем сменять друг друга, — сказала Пианфар. — Так мы сможем спать. Когда будет заканчивать смену один, её будет тут же подхватывать другой, очередность установите сами, мне всё равно. Но учтите: никаких визитов по одному к Сккукуку или Тахар. Извините за напряжённый график. Золотозубый предложил мне взять нескольких членов его экипажа, чтобы пополнить мой, но я отказалась. Доверие — прекрасная вещь, однако коды на своей «Гордости» я не могу доверить никому. Во всяком случае не сейчас.
— Черт возьми, правильно, — сказала Хэрел, а остальные добавили: «Да».
— Ну что, договорились? — спросила Пианфар и сделала знак экипажу разойтись. Хилфи ушла вместе с Герен. Тирен и Хэрел вернулись за пульты. Самцы уходили последними. — Ким, — позвала Пианфар, — у тебя все хорошо? А ты, Тулли?
Ким остановился и, засунув руки за пояс, почтительно уставился в пол, как он всегда делал, когда речь шла о Шанур.
— Ты начинаешь драку, в неё тут же влезаю я и разбираюсь с ублюдками. Разве не это мы обещали друг другу пятьдесят лет назад? — Такой немного грубоватой была их супружеская клятва. Но тут Ким поднял голову, и в его взгляде Пианфар заметила тот хитрый огонек, которого не видела уже много лет. — Но я думаю, что теперь ты будешь помогать мне, жена.
Она рассмеялась, а он усмехнулся потому, что развеселил её. Она заметила, как он расправил плечи, уходя из отсека. Даже его походка сделалась более уверенной.
Да и её кости стали меньше болеть.
— Пианфар?
— Тулли. — Она встала и подошла к нему. — Тулли, ты понял, о чём я говорила с экипажем?
Он энергично закивал, что означало «да».
— Я работать, — сказал Тулли, — работать. — Он повернулся к сканеру и принялся читать какую-то информацию, разобрать которую он мог с таким же успехом, как и дышать в вакууме.
Отбой.
— Тулли, — позвала Пианфар, — Тулли!
— Я работать, — ответил он.
— Оставь ты эти бумажки. — Она вырвала листы из его рук и бросила их на пол. Тулли попятился и, споткнувшись о кресло, плюхнулся в него, глядя на Пианфар тревожными глазами. От него пахло человеческим потом и цветами с Ануурна. И страхом. Тирен с расстроенным видом наблюдала эту сцену. Тулли, не двигаясь, сидел в кресле, бледный, как стишо. Страх. Да, ему очень страшно. У Пианфар забилось сердце, её резкость и охотничий инстинкт сразу улетучились. «Он просто ребёнок, — подумала она, — он наш союзник и друг, он стриженый самец».
Тулли напугало вовсе не её движение. Он знал, что она и пальцем его не тронет; и она знала, что он это знает. Всё было гораздо сложнее.
— Тебя что-то беспокоит, Тулли?
— Не понимать, что вы говорить… — Он повел рукой вокруг. Потом указал на сканер: — Я работать. Не нужно понимать.
— Тулли, дружище! — Пианфар положила ему на плечо руку и почувствовала, как он слегка дернулся, словно ему это было неприятно. Она ощутила запах его пота, хотя в помещении было довольно прохладно для человека. — Послушай, я знаю, что ты меня обманул. — Электронный переводчик Тулли переводил её слова. — Ты работал вместе с Золотозубым. Он сам сказал мне об этом. Чёрт тебя возьми, Тулли, ты и в самом деле обвёл меня вокруг пальца…
Услышав эти слова, Тулли вжался в кресло, словно хотел отодвинуться от её руки.
— Говори правду, Тулли. Что ты затеял?
— Не понимать.
— Еще бы. Давай поговорим. Например, мне хотелось бы знать, в каком направлении движутся люди?
— Та-ва…
— Тавао. Ты только что услышал это от меня. Возможно, ты знаешь больше. Даже то, о чём не сказал Золотозубый. Говори правду, Тулли, чёрт бы тебя побрал!
Он задрожал.
— Правда, — сказал он. Голос в его переводчике был женским, однако и голос самого Тулли мало чем от него отличался. — Я не лгать, я не лгать.
— Где вы были до этого?
— Кажется, Тавик. Думаю, Тавик.
— Твик. Порт кифов. Твик. Не думаю, что они хотя бы остановились, чтобы поздороваться. А потом вы полетели на Чиччох, а не на Аккейт. Чиччох. Территория чи. Замечательный маршрут, Тулли. Просто замечательный. Кто его разработал?
— Я… «Иджир».
— Хочешь сказать, что не знаешь.
— Не знаю.
— Тулли, тот пакет. Пакет, понимаешь? Что в нем было?
— «Налаживайте торговлю».
— С кем? С кем, Тулли? Отчаянный взмах рукой.
— Со всеми. Со всем Соглашением.
— И с кифами?
— Махе. Хейни.
— Тулли, что ещё? Там было послание от кнен-нов? Кненнов, понимаешь?
Он покачал головой:
— Нет. — В его широко раскрытых голубых глазах стоял страх и беспокойство. — Нет. Не знаю кненнов. Пианфар, я говорить, говорить тебе все. ## я не лгать.
— Как интересно, всякий раз, когда мне нужен точный перевод, твой переводчик что-то бормочет.
— Я друг. Я твой друг, Пианфар!
— Ну да. Я знаю.
— Ты думаешь, что я лгать.
— Я не сказала, что ты лжешь. Я просто хочу, чтобы ты мне все рассказал до того, как начнётся заваруха. Мне очень не хочется думать, что за этими красивыми голубыми глазами скрывается лживая душа. — Откинув со лба гриву, Пианфар снова положила ему на плечо руку — пусть чувствует её когти. — Послушай, Тулли, ты меня боишься?
— Нет.
— Почему же тогда ты не говоришь правду? Почему что-то скрывал от меня, когда мы только отправились в путь?
— Я говорить.
— О кораблях, да. Но почему не все остальное?
— Я пытаться… пытаться сказать… ты всё время # занята не # …
— Если бы ты сказал «кненны», я сразу все поняла бы, Тулли. Ты же говорил о них с Золотозубым, верно? Вы говорили о стрельбе по кненнам?
Кивок, уклончивый взгляд. Не хочет об этом говорить.
— Ты столько раз помогал людям, верно? Ты расскажешь мне, как он снял тебя с курьерского корабля?
— Правда.
— Он сделал это сам?
— Золотозубый.
— А другой корабль был? Там не было другого корабля-охотника, на котором находились остальные люди?
— Нет.
— Ты хочешь сказать, что в пространстве Соглашения свободно шныряют корабли людей? Не имея ни карт, ни указателей? И никто за ними не наблюдает? Не может быть, Тулли. Сколько их?
— Не знаю.
— Два? Десять?
— Не знаю. Десять. Наверное, десять. Может, больше.
— Больше?
— Я не знаю!
— Откуда эти корабли, Тулли? Кто ими управляет? Кто их сюда привел? Ты знаешь?
— Нет.
— Золотозубый знал. Говори правду, Тулли. Что ты знаешь о людях с этих кораблей?
Снова бегающий, уклончивый взгляд.
— А? — повторила Пианфар. — Что ты о них знаешь, Тулли?
— Воевать с кифами. Они пришли воевать с кифами.
— Уф-ф-ф. — Она посмотрела ему в глаза. Тулли отвел взгляд, потом взглянул ей в лицо. В его глазах отражался яркий свет, заливающий центральный отсек. — А как они решают, с какими кифами воевать, а с какими нет, Тулли? Кто им это объясняет?
— Все кифы одинаковы.
— Ты так думаешь? Ты хочешь сказать, что люди решили вообще уничтожить всех кифов как вид? Ты с ума сошел, Тулли. Нет. Махендосет не станут связываться с сумасшедшими. А ты ведь связан с махен-досет, верно?
— Я просить привести тебя, привести тебя, Пианфар. Я не # махендосет.
— Повтори.
— Махендосет что-то скрывают. Мне страшно. Я не знаю, что они задумали. Может быть, хотят нам помочь, но я — я! — Он положил руку на грудь и сказал на хейни, от чего переводчик чуть не захлебнулся: — Я Тулли, и я боюсь, Пианфар.
— Чего? Чего ты боишься?
— Я думаю, что махендосет хотеть помочь прежде всего себе. Может, и хейни хотеть помочь только себе. Я не знаю. Я очень много не понимать. Мой переводчик подбирает не те слова. Я боюсь… Я не знаю…
— Сейчас ты говоришь понятно, Тулли. Ты меня понимаешь. И хватит недомолвок. Не смей мне говорить, что ты не понимаешь, слышишь? Ты же прекрасно знаешь, в каком мы положении.
— Я не понимаю.
— О нет, все ты понимаешь. Кто находится на этих кораблях, Тулли? Каков их план? Куда они летят?
— Я не понимаю.
— Я тебе сказала, не смей мне этого говорить. Я хочу знать то, что знаешь ты. Скажи мне, Тулли, о чём тебя спрашивал Сиккуккут? Какие вопросы он задавал, когда вы были одни?
— Не… не… — Глаза Тулли расширились. Внезапно он повернулся и посмотрел куда-то назад. Там стояла Хилфи. Пианфар увидела её отражение на выключенном экране монитора. Тулли её тоже заметил и ухватился как утопающий за соломинку.
— Хилфи, — умоляюще прошептал Тулли, — Хилфи…
— В чем дело? — спросила Хилфи.
— Мы просто разговариваем, — сказала Пианфар. «Чертов график дежурства». — Ты не хочешь проведать Шур?
— Там сейчас Герен. Я только что оттуда.
Не понимает намеков. Или не хочет понимать.
— Прекрасно. Тогда проверь фильтры. Пройди по всей системе, от начала и до конца.
Хилфи прижала уши. И не двинулась с места.
— Я ей помогать, — сказал Тулли и попытался встать.
— Сиди. — Пианфар толкнула его обратно в кресло. — Хилфи, ты мне не нужна, можешь идти.
— В чем дело? Что происходит?
Страх. Человеческий пот. Его запах явственно ощущался в воздухе. Полная тишина в отсеке, несмотря на работающие приборы, выражение лица Тулли…
— Мы просто обсуждаем некоторые детали, — спокойно сказала Пианфар, положив руку на плечо Тулли. Он дернулся и бросил панический взгляд на Хилфи. — Мы обсуждаем, какие вещи он знает, а какие нет. И что мог случайно сболтнуть махенам. Или кифам.
— Я ничего не говорить, Хилфи, ничего…
— Я и не говорила, что ты лжец, Тулли. Я только спросила, о чём тебя спрашивал Сиккуккут. Я хочу знать, что хотел узнать Сиккуккут.
— Ради богов, тетя…
Лицо Тулли было мокрым от пота. Он был бледен.
— Оставь его в покое, тётя, ему и так досталось.
— Я знаю. Я знаю, через что он прошел…
— Ничего ты не знаешь! Убери руки!
Дикая ярость. Желание убить. О боги, боги, Хилфи. Хейни с таким взглядом — это уже не ребёнок, она никогда им и не была.
— Хорошо, Тулли. Иди. — Пианфар показала, что он может идти. — Мы поговорим позднее.
— Мы посылать корабли, — сказал вдруг Тулли, оставшись сидеть. Вцепившись в руку Пианфар, он бросал отчаянные взгляды на неё, Хилфи, Тирен и Хэрел. — Давно… давно… я пытаться… они вылетели с Земли, поймите. Они хотят # … — Пианфар попыталась выдернуть руку, но Тулли сжал её ещё крепче. — Слушай, слушай меня, Пианфар, я сказать…
— Говори яснее, чёрт тебя возьми, переводчик не справляется.
— Мы посылать корабли, — сказал Тулли, отпуская Пианфар, чтобы сделать жест рукой. — Эти корабли идти с Земли, из нашего мира, они хотеть # закон, хотеть # Соглашение. Им не нравится Земля. Мы воевать # долго с этими людьми. Сейчас на Земле нет # торговля. Есть два Соглашения людей. Они # хотеть # . Хотеть Землю. Мы хотеть быть свободными. Мы хотеть иметь # свой закон. Мы хотеть летать — в космос — не туда, где были раньше. Мы искать новые пути, торговлю. Мы находить ваше Соглашение, находить вас. Мы хотеть торговать. Это правда. Если мы с вами торговать, будет три Соглашения. Земля # будет третьей. Земля # быть # друг хейни, махендосет.
— Два Соглашения людей. — Пианфар прищурилась и, откинув гриву ноющей рукой, посмотрела на Хилфи. Та выглядела очень смущенной.
— Три, — сказал Тулли. — Ещё Земля. Моя планета. У нас проблемы # два человечества. Мы хотеть торговать. Мы дом человечества, нам нужна #. Мы хотеть найти путь в космосе Соглашение, идти ###.
— Ты знала об этом? — спросила Пианфар Хилфи.
— Нет, — ответила Хилфи. — Нет, я не знаю, о чём он говорит.
— ##. Люди быть три вида. — Тулли показал три пальца. — #. #. Земля. Я быть землянин.
— Политика, — пробормотала Пианфар. — Теперь на нас свалились ещё и люди с их чертовой политикой. Кто направляет корабли людей?
— Земля. Земля говорить, куда лететь.
— А кто ты, Тулли?
— Я звездолетчик.
— Неплохо у тебя это получается.
— Тетя!
— Хочешь его о чём-то спросить?
— Да отпусти ты его наконец! Пианфар глубоко вздохнула:
— Впрочем, может, он и не говорил с кифами. Поверю ему на слово. Может, он и вправду им ничего не сказал. Но он не умеет врать. И никогда не умел.
— Он не станет нам врать.
— Он может немного говорить по-нашему, племянница. Когда будешь его о чём-то спрашивать, смотри ему в глаза, не слушай, а смотри в глаза. Врун из него паршивый. Он был один на один с Сиккуккутом, накачанный наркотиками. И ему задавали вопросы. Ладно, ты знаешь то, чего не знаю я. Даже если он не собирался ничего говорить — он мог проболтаться в бессознательном состоянии. Ты об этом подумала?
— Ты хочешь сказать, что это я могла что-то разболтать?
Пианфар не нашла что ответить. Только покачала головой.
— Я всего лишь треснула одного кифа по черепу, вот и все, — сказала Хилфи. — Я ничего им не сказала. А они старались вовсю, тётя, твои драгоценные кифы. Они делали все, чтобы я заговорила. Можешь мне поверить. Я знаю, что и Тулли ничего не сказал.
— Они держали его у себя в течение нескольких часов, Хилфи. Пока мы находились в порту, у Сик-куккута было время все обмозговать и хорошенько обработать Тулли — и прибавить его сведения к сведениям, полученным от кифов на Мкейксе. Ты по-прежнему хочешь говорить за Тулли или предоставишь это ему?
— Он тебе уже все сказал. Нет! Он не мог проболтаться! Я его знаю.
— Конечно знаешь, — сказала, усмехнувшись, Пианфар, и ушки Хилфи внезапно приобрели темно-розовый цвет. Её глаза сверкнули. По всему было видно, что Хилфи ужасно стыдно, но она готова яростно защищаться. Но и Пианфар вовсе не хотелось обижать свою племянницу. Она почувствовала, как загорелись её собственные уши, — обе они нечаянно коснулись темы, о которой предпочли бы не говорить. Чтобы скрыть неловкость, Пианфар кашлянула и махнула рукой. — Послушай, Хилфи…
— Я действительно знаю его очень хорошо, — сказала Хилфи с подчеркнутой холодностью. — Может, тётя, ты всё-таки мне поверишь? Или ты думаешь, что я вас всех предала? Я рассказала тебе, что он пережил и как себя вел, а теперь говорю, что он не юнец и не такой дурак, каким ты его считаешь. Не разговаривай с ним так.
Пианфар молча смотрела на неё и не узнавала прежней Хилфи. Она стала взрослой.
— Я и не говорила, что он дурак. Я просто хотела сказать, что он и ты, племянница, возможно, немного отстранились от Своих — и мне очень нужно знать, в какую сторону. Если ты не так же умен, как твой враг, считай, ты проиграл: в такой игре ошибки не прощают, можешь быть уверена. Сиккуккут не какой-то портовый грубиян. Этот киф достаточно ловок, чтобы склонить хен на свою сторону, перехитрить Джика и переиграть Актимакта и в конце концов овладеть всем Соглашением. Ты хочешь сказать, что, задавая тебе вопросы, он не следил за твоей реакцией? Ты не хочешь об этом вспоминать. Прекрасно. Не хочешь думать. Хорошо. Тогда считай, что ты проиграла. Если враг тебя умнее, тебе остается только сдаться на его милость. Мы по уши увязли в этой игре. Помнишь, что я недавно сказала — каковы сейчас ставки? У нас проблемы, Хилфи Шанур. Мне нужен прямой ответ от нашего друга. Я хочу знать, что замышляют кифы и что замышляет он. А ещё я хочу знать, куда пойдут люди — сюда или на Центральную. Сиккуккут за такие сведения отдал бы все на свете. Ты думаешь, наше Соглашение — это всего лишь клубок чьих-то амбиций? Держу пари, людей ведёт к нам политика, которой мы не понимаем. Три Соглашения, о боги! Я тебе ещё кое-что скажу. Я, вообще-то, считаю, что Тулли действительно не знает того, о чём я его спрашиваю. Ты думаешь, ему так все и рассказали, а потом отправили вместе с махен-досет? Ну нет. Так могли бы поступить только клыкастые старухи, заседающие в высших советах. Политика есть политика, по крайней мере в нашем кислородном секторе. Я ничего не принимаю на веру. Я обдумываю каждое слово и каждую мысль. Например, что за сделки заключил Золотозубый. Или Джик. Или… — Она посмотрела на Тулли: — О чём вы говорили с Сиккуккутом, когда он узнал, что ты говоришь на хейни? О чём, Тулли? Что он говорил? О чём спрашивал?