— Но, милорд, я в самом деле ничего не знал. Откуда мне знать, как этот Лайс будет доставать деньги. Хотя и так было ясно, что двести золотых у него не может быть. В долг вряд ли он смог бы взять, тем более находясь в тюрьме. А вариант, что он или его друзья кого — то ограбят… вы сами понимаете, что иного трудно придумать. Но напасть на семью брата сейкурского графа, это…
— Кто конкретно это сделал, ты знаешь?
— Лайс назвал имя Грейта. Молодой парень, с виду простой, но меня трудно провести, я сразу почувствовал, что это волк. И он был не один. Другие не показывались, но я понял, что они есть.
— Вот как? Гм.
Раз этот Лайс имеет таких людей, то они могут и пригодиться. А ведь это мысль. Сам же Лайс теперь будет у него на крючке.
— Лайса отпустили?
— Нет, милорд, в казарме он не показывался. У нас быстро не освобождают, только арестовывают. А завтра днем истекает седьмица срока. Если он не выйдет из темницы, то не выйдет вообще. Или выйдет калекой.
— Вот как? Чарвен при мне приказал его освободить.
— Пока дойдет до исполнителей, может пройти не один день.
— Тогда поторопи. Если надо, возьми с собой десяток.
— Я понял, милорд.
— И вот еще что. Баронессу будут выкупать завтра. За сто золотых. Там будет засада, этих бандитов должны схватить. Палач уже ждет. У него они скажут всё. Назовут всех сообщников. И куда ушли деньги. Ты понял?
— Да, милорд.
— Тогда поторопись…
Ноксон, взяв своих людей, кроме обоих хаммийцев, Якира и Исасы, направился в Рюбину. Войдя к нему, он развязал кошелек и достал два золотых, положив их перед хаммийцем.
— Седьмица почти истекла.
— Ваш барон уже распорядился освободить Лайса.
— Я об этом не знаю.
— Я не удивлен. Но это так.
— Пока не будет приказа, парень останется здесь. И завтра станет женщиной. Как договаривались.
— Тебе не нужны эти два золотых?
— Я могу подождать еще немного. По золотому в день.
— Я знаю, как быстро передаются приказы. Ждать еще несколько дней я не могу.
Рюбин с сожалением посмотрел на две золотых монеты. Если он их сейчас возьмет, то парня придется отдать, когда до него дойдет приказ. Если отказаться, захочет ли десятник платить по золотому за каждый день просрочки? Ведь приказ об освобождении может идти и седьмицу, а то и больше.
— Нет, завтра днем истекает срок, — воблообразные глаза хаммийца холодно смотрели на Ноксона.
— За дверью со мной мои солдаты. Гвардейцы. И мой командир, барон Шоген, сам лично присутствовал при отдаче приказа об освобождении Лайса.
Десятник снова развязал кошелек и достал еще золотой.
— Лайс в любом случае будет освобожден. Или это сделаешь ты или сделаю я.
— Убийцу, висельника? Как на это посмотрит король?
— Парня подставили, а служанка солгала. Она подтвердит, что ее заставили. Возможно, это заговор против личной сотни его величества. Может быть, кто — то хочет ее ослабить, чтобы в следующий раз убили не двойника, а самого короля?
— Хорошо. Добавь еще один золотой и получай своего солдата…
Лайс успел выехать из Лоэрна до закрытия городских ворот. Грейт планировал обменять баронессу на сто золотых, но не у дома барона Фрастера, а в другом месте. Теперь, зная, что стражники собираются отбить баронессу, Грейт понял, какая опасность грозила ему и парням. К тому же, их с баронессой могли схватить еще утром, при въезде в город. Посты были бы усилены, и вряд ли удалось бы незаметно переправить похищенную женщину в город.
— Грейт, брат, ты хочешь еще мести?
— Да.
— Пусть это будет утром, после моего отъезда. Я хочу наконец — то нормально выспаться.
— Хорошо, брат.
— Но здесь не задерживайся. Сразу уходи. Белка приехал через западные ворота?
— Да.
— Значит, завтра начнут прочесывать здесь все. Этот домик найдут быстро.
— Мы уйдем в поместье.
— Там тоже появятся. Не сразу, но появятся, они не успокоятся, пока не найдут похитителей. Белке и Ловкачу нужно уходить отсюда. Их знают в лицо, да и приметные они, особенно теперь Белка. Завтра с утра, не задерживаясь, пусть идут в противоположную сторону. Лучше в Каркел. Если и там станут искать, то дальше, в Ларск.
— Зная стражников, легко предположить, что через седьмицу, а то и раньше, если поиски будут безуспешными, найдут пару посторонних парней, и выдадут их за Белку с Ловкачом. А награду за поимку поделят.
— Да, наверное, так и будет, но рисковать парням не стоит. Пусть уходят…
Утром следующего дня Лайс появился в казарме. Про его освобождение уже знали все и бросились поздравлять. Только Исасы не было: еще вчера вечером он отпросился переночевать в своем городском доме, раньше принадлежавшем обращенному в рабство портному.
А у Лайса этим же днем состоялся серьезный разговор со своим десятником.
— Скажите, Ноксон, а с каких пор стоимость услуги поднялась до двухсот пятидесяти золотых?
— Новый командир, Лайс, это все он. Шоген на все поднял цены. Теперь, чтобы попасть в гвардейцы, надо заплатить сорок золотых.
— Сорок, но ведь не пятьдесят. В два раза. А не в два с половиной.
— Да, Лайс, ты прав, Шогену я отдал двести золотых. Остальные пришлось взять для тебя же.
— Это как?
— Тебя больше не трогали? Но разве не пытались?.. Вот видишь. А вчера мне пришлось заплатить, чтобы тебя выпустили.
— Но разве Шоген за двести золотых не договорился?
— Договорился и Чарвен отдал приказ. Но приказ идет долго. А сегодня Рюбин обещал сделать из тебя женщину.
— Начальник темницы?
— Да, Лайс.
— Вот как? И ты потратил на это пятьдесят золотых?
Ноксону хотелось сказать: «Да», но он вдруг понял, что люди Лайса Рюбина не просто убьют, а захотят вернуть свои деньги. И тогда всё выплывет наружу. А с Лайсом теперь надо быть осторожным. Чего доброго, он и ему, Ноксону, захочет отомстить, забрав присвоенные монеты.
— Нет, Лайс. Разницу я тебе верну. Но разве мои старания не стоят денег?
— Стоят, — Лайс хищно усмехнулся, — но только десять золотых.
Ноксон, с сожалением достал из кошелька тридцать пять золотых. А под вечер в казарме появился Исаса. Ноксон, глядя на хаммийца, со злорадством тихо произнес:
— Скоро в десятке появится вакансия. И я заработаю восемь золотых.
Днем следующего дня Лешку в его комнатке неожиданно навестил Альвер. Лешка повернулся с живота на бок и настороженно посмотрел на него.
— Ого! Неплохо конюх поработал. Чем он тебя?
— Розгами, а потом вожжами.
— Ну, это не плети. Хотя все равно смотрится. Наши все, конечно, когда узнали, хотели тебя прибить. Теперь немного поостыли.
— А ты?
— И я. Хотя воров… Ты знаешь, как с ворами поступают?
— Ну?
— Клеймят. На лбу. Плетьми бьют. Руку отрубают… А правда, что его светлость разрешил тебе с ворованным уйти из замка?
— Правда.
— И чем ты так пришелся его светлости?
Лешка насуплено молчал.
— Ты и раньше воровал?
— Нет, никогда.
— А сейчас зачем?
— Из замка хотел убежать. Не с пустом же идти?
— А чего тогда не ушел?
— Я хотел, только вы вернулись внезапно. Не успел.
— А когда его светлость тебе разрешил уйти, почему не ушел?
— Не мог. Я ведь думал, что ваш виконт зверь. Думал, что раз тебя плетьми ни за что ни про что избил, то меня и подавно.
— Вот оно что… Но все равно тебя это не извиняет. Ты вор.
Лешка опустил глаза.
— И что теперь со мной будет?
— Не знаю. Оба его светлости, как бы им не было плохо в детстве, когда они бродяжничали, до воровства не опускались. Милорду Дарберну за то, что он отказался воровать отрубили руки. Вначале одну, затем другую.
— Как и граф бродяжничал?
— Они так и познакомились.
— И что мне теперь делать? Уйти отсюда?
— Ну уж нет. И даже не думай. Милорду Ксандру это не понравится. А значит… если он тебя простил, то и мы простим. Ты, когда поправишься, заходи в казарму. Прощения попроси у всех.
— Простят?
— А куда денутся? Я же простил.
— Ты простил?
— А чего тогда я к тебе пришел?
— Спасибо.
— Ладно уж…
— А виконт в самом деле такой знаменитый?
— Конечно! Весь Ларск им восхищается.
— А солдаты?
— В первую очередь.
— Альвер, а можно я спрошу, только ты не ругайся. Я ведь ничего не знаю, лучше тебя спрошу, а то смолочу глупость снова какую.
— Спрашивай.
— Виконт и граф они как, дружные?
— Конечно.
— У вас здесь в семьях аристократов все такие?
— Нет, конечно. У всех по — разному.
— А… только не ругайся… А почему виконт не граф?
— Это как?
— Ну, как… Он же знаменитый и популярный. Мог бы графом стать. Только не ругайся!
— Вот оно что… Ты хочешь сказать, что он мог бы свергнуть графа?
Лешка кивнул головой.
— Этого никогда не будет. Ты не первый, кто это говорит. Милорд Ксандр сам лично казнит таких говорунов.
— Как казнит? — испуганно спросил Лешка.
— Испугался? Не бойся, я не доносчик. Но и ты в следующий раз не болтай такое. А казнит, не в смысле убивает, а плетьми порет. Сам лично. По полной.
— А граф, правда, ему власть отдал? Ну, поделился, в смысле.
— Это правда. С самого первого дня, как милорд появился в Ларске.
— А почему? Почему так доверяет?
— Они друг другу не раз жизнь спасали. Ценой своей собственной жизни. Это как на поле боя, когда подставляют грудь, спасая жизнь друга. Тебе не понять. Ты этого не видел. Я тоже… пока не видел, но знаю… Отец мне рассказал случай, который он видел в замке графа. Там ведь придворные. Лисы еще те. Милорд виконт не всем им по душе. Как же, удастся им его светлость графа в чем — то убедить, тот указ издаст, а милорд виконт свой, другой. Граф свой и отменяет. Или мой виконт что — то прикажет, а это ошибкой будет. Он же тоже человек. Вот те лисы к графу и пошли нашептывать о том, что милорд виконт ошибся. Да еще как преподнесли, отец говорил, что с таким придворным искусством подали! Как раз его светлость граф был разгневан на одного из них за похожую, только совсем мелочную ошибку. Вот они и подгадали. И что же ты думаешь было дальше? Нашего графа отец никогда не видел в таком гневе. Он думал, что граф их там всех поубивает. А граф крикнул следующее: «Никогда, слышите, никогда никто не смеет даже выразить малейшего неудовольствия действиями виконта, что бы тот ни делал. Все, что он сделает, это сделал я!». Понял?
— Кажись, понял.
— И вот еще что. Завтра в замок прибывают ларские солдаты. Шестьсот человек! Их разместить ведь надо. У нас даже в казарме готовятся потесниться. А у тебя целая комната. Одним словом, завтра тебе надо переселиться на половину, где слуги. К ним тоже подселят часть солдат. Хотели сегодня тебя переселить, но пожалели. Болит?
— Болит.
— За ночь пройдет.
— Так уж и пройдет…
— Чай не плети. И ты не девчонка. Или девчонка?.. Чего молчишь?.. Отвечай, когда тебя баронет спрашивает!
— Нет, не девчонка.
— Тогда за ночь пройдет. Понял?
— Понял.
— Тогда, как пройдет, заходи в нам в казарму. Сам знаешь зачем…
На следующий день в замке можно было наблюдать настоящее столпотворение. Шестьсот человек солдат и столько же лошадей, а замок — то не резиновый. Правда, больше половины коней увели назад, разумно посчитав, что фуража на всех не хватит при условии длительной осады. Хотя здесь в военном совете мнения разделились. Часть баронов считала, что если осада и будет, но недолгая. Лоэрнцев будет не более двух тысяч человек. А их в замке шестьсот плюс ополченцы. Штурм отобьют. А там подоспеет остальное ларское войско, которое быстро насобирают по правобережным замкам.
— А если не успеют быстро? — спросил Сашка. — Вдруг лоэрнцы какую — нибудь гадость придумают и как — то перекроют дорогу с того берега Барейна? А почти семьсот коней, да еще и крестьянская живность — нам запасов фуража для них не хватит и на две недели. Коней резать?
— А вылазку сделать?
— Против двухтысячного войска?
— Их, может, всего тысяча будет? Да с глупу полезут на стены. Потеряют половину, а мы им вылазку.
— То есть, будет штурм? Значит, и у наших часть погибнет или будет ранена. Часть солдат должна остаться в замке для его охраны. Больше двухсот для вылазки не найдем. Двести коней, да моих полсотни — хватит.
Последнее слово, конечно, за виконтом. Четыре сотни коней отправили обратно в сторону Ларска. Несколько дней ушло на окончание подготовки замка к возможной осаде. Только будет ли она, а если будет, то когда? Скорее всего, осенью. Времени еще много. Но дальние заставы все же поставили. Через неделю оттуда пришло сообщение: движутся лоэрнцы. Хорошо, что с той стороны трудно конному пройти, а то не успели бы крестьянам сообщить. Вскоре в замок потянулись крестьянские подводы с нехитрым скарбом и скотиной. Хмурые все были. Мало того, что опять враг идет, прятаться надо, так их сорвали в самый разгар полевых работ. Сено не скосишь, чем скотина зимой питаться будет? А если осада долго продлится, то и урожай не собрать. Значит, жди зимой голод.
Лешка, попросив прощения у солдат, вновь, хоть и не так часто, стал появляться в их казарме. Некоторая отчужденность еще чувствовалась, иногда он ощущал на себе настороженные взгляды, но внешне все было почти, как прежде.
Глядя на мычащих, блеющих и хрюкающих новых обитателей замка, один из солдат виконта сказал вслух:
— Мясом мы теперь обеспечены надолго. Свининка — это хорошо.
— Как, у крестьян отберут их животных? Зарежут? — Удивился Лешка.
— Ага. Где на них сена запастись?
— А как им тогда жить? Без урожая, без коров?
— Насчет урожая, не знаю. До осени еще далеко. Соберут! А скотину резать сами в очередь встанут. Даже драться будут.
— Как? Почему?
— Сена уже не успеть собрать. Если и будет, то не хватит на прокорм зимой. А за зарезанную скотину крестьяне получат звонкую монету. За нее весной купят то, что потеряли, да еще и останется. Выгодно им, чтобы мы их скотину зарезали. Тем более наш виконт не жадный, платит хорошо. Другие меньше своим крестьянам компенсируют. Но тоже им выгодно. А почему, знаешь?
— Нет.
— Если враг, не дай боги, замок возьмет, то всю скотину порежет и зажарит. И никаких денег не получат. Потому что военный трофей. А с денежкой крестьянам проще. Положил в рот и держи, не роняй только. Поговорка даже есть: что со рта упало, то пропало.
— А так отобрать не могут? Не военный трофей?
— Если смогут — отберут. Но командиры победителей не жалуют такое. Им это в убыток.
— Почему?
— Эх, глупый ты. Деньги — то крестьяне во рту держат. И не знаешь ведь, у кого именно во рту.
— Проверить рты у всех, разве не так?
— Проглотят. С дерьмом все выйдет, а где выйдет, кто будет знать? И денег ни солдатам, ни баронам, ни самим крестьянам не достанется. Крестьян ведь победители отправят на свои земли. Без скотины, без денег, какой с них оброк получишь? Перемрут от голода. Или корми за счет хозяина. Одни убытки. А так, если с деньгами крестьяне, то на новом месте обустроятся, скотину купят, опять же пошлину за это новому хозяину заплатят. И оброк с первого года платить будут. Теперь понял?
— Понял. А наш замок могут захватить?
— Боишься?
— Нет… А если захватят, что со всеми обычно делают?
— Крестьян на свои земли переселят. Крестьяне везде крестьяне. Без них никуда. А вот солдат на выкуп оставят.
— А кто будет выкупать?
— Сюзерен, если деньги найдет.
— А если не найдет?
— Тогда тот, кто захватил, может взять их к себе на службу. Платить не будет, пока не окупят стоимость выкупа и роста от выкупа. А рост хозяин может любой сделать. Некоторые четверть назначают.
— А что это значит — четверть?
— Если выкуп стоит один золотой, то через год сумма будет на десять серебрянок больше.
— А если хозяин не возьмет к себе на службу?
— Тогда в рабы продадут. Вот тебя сразу продадут.