И скучал по ней.
Она стала для меня больше чем другом.
Тогда, год спустя, зимой Года Золотой Коровы, мы стали больше чем друзья.
Ее старший брат получил распределение на один из кораблей таххарийского военного флота. И его квартира на окраине столицы, осталась пустовать.
Сати в тот день была сама не своя, а я все не мог понять, что с ней сталось.
- Я тебе показать хочу кое-что, – сказала она, кусая губы и краснея.
Ее поведение было так непривычно, что я забеспокоился. Всю дорогу до окраины меня терзало любопытство и тревога. Грязный снег чавкал под ногами, а ветер развернувшийся с запада, пронизывал даже через теплую форменную куртку. Сати раскраснелась. В тот день она была непривычно красива. Ее карие глаза светились.
И когда мы вошли в маленькую квартиру ее брата я понял, что она задумала.
В ту ночь мы любили впервые друг друга, как мужчина и женщина.
В ту ночь я познал страсть, которая лишает разума, и подчиняет душу желаниям тела.
Она была непривычно нерешительна. Хоть и спланировала все задолго до того, как привела меня туда. В воздухе витал запах вина и фруктов, смешивался с ароматом тэрхи и ее страха.
- Зачем мы здесь? – спросил я, остановившись посреди комнаты.
Она молчала. Стояла ко мне спиной и молчала. И только спустя несколько мгновений, длинной в вечность, ответила:
- Потому что я так хочу.
А дальше… все было, как во сне.
Ее руки, стягивающие с меня куртку и рубашку. Пальцы, пробегающие по телу. Губы, лишающие воздуха и зажигающие огонь во всем теле… тихий стон и громкий вскрик…
Все это казалось нереальным. И в то же время самым настоящим…
Я больше ничего не спрашивал у нее. Ни в тот день. Ни через неделю. Ни через месяц. Такие ночи стали нашей традицией. Обычаем и таинством, разделенным на двоих. И я ждал их. Ждал всю неделю, ворочаясь на жесткой койке в казарме, не в силах бороться с желанием, которое накатывало, стоило только подумать о податливом теле Сати.
Сейчас же мне ее не хватало. И не только как женщины, а и как друга.
И пусть за эти годы у меня появились и другие друзья, тот же Вел, или улыбчивый Сатэм, хмурый и вечно серьезный Корх, или уверенный в себе Дарм. Но ее мне не хватало особенно. Может потому, что она была единственным человеком, который прикасался к моему прошлому. Напоминание о том, кем я был. А может, была другая причина, но оформить в слова я ее не мог.
- Сколько ты будешь киснуть? Смотреть тошно, – бурчал Сатэм.
Сначала я разозлился на него и уже собирался дать в зубы. Но, заметив искреннюю тревогу в его темных глазах, остыл. Только сказал в ответ устало:
- Сколько нужно - столько и буду.
- Любишь ее?
Я задумался. Любил ли я Сати? Наверное, любил. Потому что, как тогда объяснить, то чувство спокойствия и уюта рядом с ней. Желание всегда защищать ее и тревога, что не давала спать по ночам. И обжигающую страсть, вспыхивающую, как сухой тростник, стоило только взглянуть, как она откидывает волосы за спину, или закусывает губу…
- Если думаешь, значит - не любишь, – сделал свои выводы Сатэм.
- Если молчу, значит – не твое дело, – в тон ему сказал я. – Лучше займись делом. Завтра у нас полевая практика. Местность лестная. И это все, что мне известно.
- По обстоятельствам будем действовать, – сказал Дарм, закусывая травинку.
- В прошлый раз уже действовали, – констатировал Корх, переворачивая страницу «Хроник последней Денмаркийско-Алларийской войны».
- И все прошло как по маслу, – улыбнулся Дарм.
- Иди ты со своим маслом, – буркнул Сатэм. – Я неделю болотную грязь отстирать не мог.
- Заведи себе девушку, пусть она тебе и стирает.
Сатэм покраснел. То что он никогда любимцем женщин не был, знали абсолютно все. И дело даже не в том, что он был не красив. Как по мне, самый обычный. А в том, что привычно шутливый и веселый, при женщинах он становился красным, как варенный краб, и начинал заикаться, или же просто молчал.
- Заткнись, Дарм, – сказал я, растягиваясь на траве.
- А что я такого сказал? – притворно удивился он. – Очень, между прочим, удобно…
- Заткнись.
- Скучные вы.
Но уже никто не обратил внимания на его фразу.
- Кель, а ты знал, что в последней войне на стороне денмаркийцев колдовка таххарийская воевала? – спросил Корх.
- Что за бред? – рассмеялся Дарм. – Какая из колдовки воительница?
- Бред не бред, а в Хрониках записано… - он поводил пальцем по странице, отыскивая место с которого стоило начать зачитывать. – Вот! Слушай. «В третий год Белого Дракона. Когда войско княжича Сельфа Деларгона остановилось возле небольшого приграничного города Дубны, к нему пришла колдовка. Она назвалась Кристианной. И по ее слову, что пророчили ему великие победы и славу, княжич развернул войско не на север, а на юг»… дальше идет описание сокрушительных побед княжича и все такое. Читать?
- Сам прочту, – сказал Дарм. – Не верится мне что-то.
- Просто так в денмаркийских хрониках о колдовке не писали бы. Там, этих с даром, недолюбливают.
- Спала она с ним, вот и написали, – сказал Дарм. – И с чего это ты вообще взялся их читать?
- Лейтенант Дархо сказал, что завтра нам пришлют на практику колдовок.
- С чего бы это? – спросил я, стараясь скрыть от друзей волнение.
- Вот из-за этого! – ответил Корх. – Мол, очень действенно это, когда есть в отряде не только колдун, а и колдовка.
- Колдовки беспомощны, в битве только мешаться будут, – почему-то сказал я.
- Зато дар их весьма полезен.
- У каждой свой. И не каждый полезен.
Парни посмотрели на меня, ожидая, что сейчас начну рассказывать о колдунах и колдовках, но говорить еще что-то я не собирался. И ответом мне был разочарованный вздох и укоризненные взгляды. Потому я спросил:
- Кстати, а что с ней стало? С колдовкой этой?
- Ничего толком не написано. Только то, что с князем разругалась и ушла, прихватив с собой колдуна, что в войске до нее еще был.
- Вот я же говорю. Спала с княжичем. А потом и с колдуном. Княжич их застукал и прогнал обоих, – нашел подтверждение своим выводам Дарм.
- Тебе романы для девиц писать, – пошутил Сатэм.
- А что…
Поляна взорвалась хохотом. Мы смеялись до слез, особенно когда он скорчил обиженную рожу и фыркнул:
- Да пошли вы…
В ту ночь я снова не спал. Меня разрывали противоречивые чувства. С одной стороны мне хотелось снова увидеть тех, кто окружал меня с детства. Возможно, даже я их узнаю. С другой, я совершенно не знал, как себя вести.
К тому же мучил меня вопрос, от той ли колдовки получил я в подарок оберег? Или то, что имя одно с прославленной в Денмарке таххарийкой, еще ни о чем не говорит? Жуть как знать хотелось наверняка. А с другой стороны, разве такое быть может? Да и вообще, не известно, жива ли вообще та Кристианна, что в войне на стороне Сельфа выступила.
Не удивительно, что на утро я чувствовал себя так, словно снова провел неделю в Тихих болотах. Помятый и уставший. А еще сверх меры раздраженный.
- Тебя будто целую ночь по лесам гоняли, – констатировал Корх.
- Исчезни, – рявкнул я, не в силах сдержать раздражение.
- Да ладно тебе, – совершено не впечатлился он, вытягиваясь в струнку при появлении лейтенанта Дарха. – Это же не конец света.
- Если не заткнешься, я лично тебе этот самый конец света устрою.
Умом я понимал, что Корх совершенно ни в чем не виноват и даже пытается меня поддержать, но поделать с собой ничего не мог. Я боялся этой встречи с колдовками. Понимал, что никуда не денешься, и от этого становилось только хуже.
«Остыну – извинюсь» - подумал я тогда. И совершенно забыл об этом, едва в ворота вошли колдовки.
Глава 5
Я всегда знал, что судьба и боги ко мне жестоки. Но не думал, что настолько.
Их было семь. Девушки разного возраста, судя по тому, как выглядели. И среди них я сразу заметил Талли. Хотя я уже не имел права так ее называть.
Колдовка Таллианна. За эти годы она совершенно не изменилась. Такая же совершенная золотистая кожа, глаза цвета огня, рыжие длинные волосы, и алые губы, изогнувшиеся в подобии усмешки. Даже одежда была в оранжевых и красных тонах. И все так же высокомерна. Хотя нет, что-то в ней все же едва уловимо изменилось. Повзрослела? Конечно, повзрослела. Представить сложно, через что прошла моя семья, имея такое несмываемое пятно на репутации, как сын, рожденный без дара. И удар принять пришлось именно старшей дочери. Моей сестре. Хотя о чем это я? Я больше не был ее братом, как и она - мне сестрой. И она думала так же. Прошла мимо, даже не взглянув на меня. С таким лицом, словно само присутствие ее здесь оскорбление для всего рода.
С ними была их наставница. Подруга моей матери, если я еще имел право хоть в мыслях так ее называть, Колдовка Оалианниса. Узнала ли она меня? Узнала, конечно, но предпочла, не замечать, как и остальные.
Интересно, что могла заставить колдовок снизойти до простых людей? Неужто и правда, приказ царя? Тогда может и правда…
Эту мысль я не додумал. Потому что она все же взглянула на меня. Один взгляд. Короткий. Мимолетный. И столько презрения и не прикрытой ненависти, что я едва не задохнулся. Она едва смогла сдержаться и не поморщиться. Даже дрогнула маска на безупречном красивом лице. И тут же снова застыла.
- Мда. Будет весело, – сказал Дарм слева от меня.
Я его веселья не разделял. Мне было горько.
«Ты ни в чем не виноват», - словно наяву, услышал я голос той колдовки, что назвалась Крысой. И едва смог подавить желание оглянуться. Но этого хватило, чтобы оторвать взгляд от сестры. Переключиться на другую.
Конечно же, я не ожидал там увидеть ничего другого. Все те же надменные безразличные лица. И каково же было мое удивление, когда я увидел ее.
Молоденькая колдовочка, с огромными синими глазами, искрящимися любопытством, черными с синевой волосами, заплетенными в тугую косу, и светлой улыбкой. Ее одежда, простая на вид, и в то же время тот, кто был знаком с колдовскими письменами, увидел бы, что это не так. В каждой нитке, ровными стежками уложенной по вороту простой голубой рубашки в сложный орнамент, был оберег. Сложный. Какая колдовка бы взялась так растрачивать силы? Или сама? Я еле удержался на месте, чтобы не податься вперед. Казалось, что я ее уже где-то видел. И в то же время точно знал, что запомнил бы ее. Даже нахмурился, силясь вспомнить. Ее запах. Свежий, чуть горьковатый. Он был знаком мне…
- Ты в ней дырку протрешь, – хмыкнул Дарм. – Хотя понимаю тебя. Что-то в ней есть. Такое…
Я еле сдержался, чтобы не треснуть его прямо на построении. Но слова его помогли взять себя в руки и отвести глаза.
- Кадеты, – проревел туром лейтенант Дархо. – Вам выпала великая честь…
- Сомнительная, – еле слышно прошептал Сатэм.
- Ваш курс станет образцом… У вас есть возможность написать новую историю Таххарии.
Дальше я уже не слушал, зная любовь лейтенанта к пафосу. Кстати довольно странную любовь. С виду суровый воин, познавший не одно сражение и получив в боях увечия, за которые и был сослан в преподавательский состав военной академии. Эта ссылка больно ударила по его самолюбию. И, кажется, вот такие разглагольствования, которые он и сам воспринимал, не иначе как издевательством над подрастающей заменой, были маленькой местью.
А вот остальные наставники и преподаватели были коротки и точны в выражениях и возвышенных слов я никогда от них не слышал. Разве что ругательные. Лейтенант снова что-то сказал и краем глаза я заметил, как прыснула странная колдовочка.
- Она забавляется, – прошептал Корх.
- Скорее нарывается, – ответил так же шепотом я. – Если лейтенант заметит - будет буря.
- Да брось. Кто их колдовок будет трогать?
- Их – нет. А нам - влетит.
- Может и так.
К концу получасовой лекции о том, как нам повезло и какая ответственность на нас теперь, я еле мог удержать зевки.
- Кадет Сальхэ, – рявкнул он мне просто в ухо, и я краем глаза заметил, как вздрогнула сестра.
- Да, лейтенант Дархо.
- Я вижу вам скучно.
- Нет, лейтенант Дархо, – предчувствуя, что мне все же влетит.
- Лейтенант Дархо, - певучим голосом, чуть растягивая слова, заговорила та самая колдовка. За что заработала такой убийственный взгляд от наставницы, что впору устыдиться и сбежать. Но бессовестно проигнорировала его, вопросительно глядя на лейтенанта.
Я едва сдержался, чтобы не втянуть голову в плечи, ожидая его громоподобного рыка.
- Ей конец, – буркнул кто-то позади.
Но, о чудо, он не стал орать на нее. Даже наоборот. Улыбнулся. По-доброму. Ну, я так подумал, потому как до сих пор не видел, чтобы он вообще улыбался.
- Что, дитя? Прости, не знаю твоего имени, – повернулся к ней лейтенант и я подумал, что схожу с ума.
- Ари, – сократила она свое имя, и тут же поморщившись, исправилась. - Тоесть Аривианна. Хотела попросить Вас. Вы бы не могли опустить свои долгие рассуждения о долге и чести и разбить нас на группы, – сказала она.
Стало так тихо, что я слышал дыхание каждого, кто еще осмеливался дышать.
- Теперь точно конец, – выдохнул тот же кадет.
И сейчас я был с ним полностью согласен.
Только, кажется, ей близость кончины в ужасных муках была не видна.
- Конечно, Аривианна. Ты уже решила с кем будешь в группе? – усмехнулся Дархо и весь строй облегченно выдохнул.
- Конечно. Я же колдовка, как никак, – и снова улыбнулась. – Этот, этот, этот и вот этот. – поочередно ткнула она пальчиком в меня, Дарма, Сатэма и Корха.
- Уверена? – почему-то нахмурился лейтенант, глядя на меня.
- Полностью. Вы ведь не против? – взглянула она на него.
- Нет, наверное, – буркнул лейтенант, а мне наконец стало понятно, что она только что сделала.
Тоесть наглядно продемонстрировала, на что способна одна колдовка. Так легко и с улыбкой подчинить волю другого человека. И я хмыкнул. Когда она, разворачиваясь, подмигнула.
- Ты ей нравишься, – сделал свои выводи Дарм.
- Дурак ты.
- Тоесть?
- Потом расскажу.
- С колдовкой нам, кажется, повезло, – сказал красный до самых ушей Сатэм.
- Мечтай, – отозвался я, понимая, что еще нахлебаемся с этот мелочью.
Лейтенант тем временем разделил кадетов на группы по четыре человека и позволил остальным девочкам выбрать себе тех, с кем пройдет их практика. Групп получилось гораздо больше потому тех, что остались, разделили повторно по пять человек. Таллианна выбрала группу из двух парней и двух девчонок. В принципе, не плохие ребята. Видимо, выбирала, используя дар. Потому успокоился и нашел глазами, нашу колдовочку. Она как раз перебирала в сумке какие-то веревки, разбросав прямо на траве остальные вещи, среди которых было даже нижнее белье. И кивала в такт гневным словам наставницы.
- Ты безответственна и импульсивна, – уловил я ее шепот. – Ты позоришь весь колдовской род. Я все расскажу твоим родителям.
- Да, пожалуйста, – обрадовалась она, а колдовка Оалианниса явно закатила глаза.
И пользуясь тем, что наставница старалась взять под контроль собственные эмоции, поднялась, затолкала вещи назад в сумку, совершенно не заботясь о том, как они потом будут выглядеть, и подошла к, так и не сдвинувшимся с места, нам.
- Давайте знакомится, – радостно сказала девушка, и я еле удержал смех, когда ее наставница тихо застонала от бессилия.
Она поморщилась и доверительно сообщила:
- Они невыносимо скучные, – и уже громче спросила. - Так как мне вас называть?
- Дарм, – сказал друг, выступая вперед и обворожительно улыбаясь.
О! кажется, кто-то решил покорить еще одно девичье сердце. И на что он надеется? Ни одна колдовка не свяжется с простым человеком. Даже на одну ночь.
- Дарм, – чуть растянула она его имя, словно пробуя на вкус.
И я услышал, как изменилось его дыхание, как забилось быстрее сердце. И еле удержался, чтобы не поддеть его. Вообще, я старался никому не говорить о том, что воспринимаю мир несколько иначе. Даже Сати никогда не рассказывал. Наверное, боялся испугать. И все же шила в мешке не утаишь. И пусть прямых вопросов никто не задавал, смотрели на меня, не скрывая любопытства.