Он висел, медленно вращаясь, под темным зрачком. Все, что было над и под ним, то увеличивалось, то становилось крошечным в зависимости от угла поворота. Боль ушла; возможно, ее никогда и не было. Ему казалось, будто голова превратилась в маленькую, но всевидящую камеру-обскуру. Было прошлое, в котором близняшек сопровождал Рай Орнис, - Олми видел, как рядом с совершенно другим аппаратом, скорее трактором, чем машиной, они работали вместе, пытаясь создать кольцо. Они уже заставили Путь выдавить в песке воронку. Над воронкой плавал гладкий медный купол, отражая в золотистых тонах поток и брешь.
Олми повернул голову на долю сантиметра и еще раз увидел девушек, теперь мертвых: их искалеченные тела лежали возле машины, а ключевые аппараты ярко вспыхивали и сгорали. Поворот еще на градус или на два - и обе они ожили и стали работать. С ними снова был Рай Орнис.
Воспоминание: Рай Орнис путешествовал вместе с ними в вихрелете. И как он мог забыть об этом?
Олми повернулся в новом незнакомом направлении и почувствовал, что Путь просто перестал существовать, а вместе с ним и он сам. Из этой темной и лишенной звуков вероятности он вывернулся резким, мучительным движением и обнаружил узенький просвет между сжимающими его тенями, просвет, озаренный полузабытыми эмоциями, будто сорванными цветами, что выстроились в фигурах немой речи.
Его отнесло на другой конец бреши. Он смотрел на север в бездонное жерло Пути.
Цепкие тени - китовый ус в распахнутой пасти бреши - словно реснички кишечника подталкивали его от одной мировой линии к другой, вели под и над сложной поверхностью, сквозь которую виднелась глубокая долина, покрытая горами. Ее основание было гладким и стеклянным, как обсидиан.
Черное стекло, отражающее брешь, поток позади бреши, несущиеся шквалы тумана…
Реснички, владевшие положением Олми в пространстве, опустили его, и он оказался на высоте нескольких метров над черным стеклянным полом.
Все застыло. Движение мысли замедлилось. Он ощущал лишь одно тело, одно существование. Все его линии снова объединились в одну.
Взгляд упал вниз, и Олми увидел свое отражение в блестящей, как зеркало, поверхности долины: маленький неподвижный человек, как попавшая в глаз соринка, покачивающаяся под красным веком.
По обеим сторонам долины возвышались зазубренные стеклянные вершины - горные цепи, похожие на растянутые и оборванные полоски карамели. В нескольких сотнях метров впереди - или, быть может, в нескольких километрах - в середине долины виднелось нечто знакомое: защитная позиция яртов. Острые шпили цвета слоновой кости поднимались из приземистого диска, словно иглы морского ежа.
Позиция была мертва.
Олми поднес руки к лицу. Он видел пальцы и видел
Так вот почему он не встретил призраков самого себя! Физического прошлого у него почти не было. Иначе альтинг выбросил бы его в эту долину, лишенную смысла и назначения, как еще один кусок выветренной горной породы, еще более странный и обескураживающий, чем все остальные.
Олми изогнулся - тело стремилось вырваться на свободу, как зверь из клетки. Несмотря на все усилия, человека захлестнула паника. Внутри себя он ни на что не мог ориентироваться, даже его «я» невозможно было четко определить.
Все сделалось размытым, смешалось, будто бы его раздавил невероятных размеров палец и не осталось никаких контуров.