— Ишь, чего захотела, образина! Накось, выкуси! Не дождешься!
Тибор поспешно запустил свои механические пальцы в карман, выхватил пистолет и прицелился в управляющий блок Супер-М — в электронный мозг мобильной части сверхкомпьютера.
— Пиф-паф, — сказал он со смехом, — и тебе конец!
— Нет, не надо, — ровным тоном попросила Супер-М. — Лучше стань моим помощником. Будешь обслуживать меня. Пойдем вниз, и я тебе покажу…
Тибор выстрелил только один раз. Пуля угодила в металлическую голову и пробила ее. Псевдоженщина закрыла глаза, потом быстро открыла их и долго, пристально глядела на Тибора. Потом повела глазами влево-вправо, будто ни на что не могла решиться. Кончилось тем, что она заморгала и стала оседать, пока не рухнула в высокий бурьян.
Тибор протянул к ней манипуляторы, схватил и попытался поднять. Смертельно опасная «образина» теперь превратилась в аккуратную груду металла — что-то вроде большого сложенного раскладного стула. Пропади она пропадом! На кой она ему? «Если и сумею поднять, — подумал он, — коровенка моя может не справиться с таким грузом ни на что не годного железа».
Тибор тронул спину голштинки кнутовищем. Она не заставила просить себя дважды — потащила за собой тележку с калекой.
«А я таки вывернулся, не пропал».
Стайка негритят расступилась, пропуская тележку. Все время, пока шло его единоборство с Супер-М, они стояли поодаль и внимательно наблюдали, чем все кончится. Отчего она не раскладывает на атомы этих несмышленышей? Загадка.
Корова неспешно вышла на дорогу и затрусила вперед. Мухи жужжали в воздухе и облепляли ее тело, но голштинка величаво игнорировала навязчивых насекомых, как будто и она понимала, какую великую победу они с Тибором только что одержали.
Глава 8
Корова поднималась все выше и выше. Путь лежал по расщелине между скалами. Справа и слева из земли торчали корни высохших деревьев. Тележка двигалась по изгибам пересохшего русла извилистой реки.
Спустя некоторое время у земли заклубился туман. Голштинка запыхалась от подъема и остановилась передохнуть. Тибор ее не тревожил.
Первые капли отравленного дождя прошелестели по листьям бурьяна. Ветер раскачивал мертвые стволы деревьев.
Тибор слегка тронул спину голштинки кнутовищем, и она покорно двинулась вперед.
Тележка покинула пересохшее русло и, перевалив через холм, очутилась на каменистом поле, заросшем подорожником и одуванчиками. Повсюду виднелись высохшие стебли сорняков, впереди — остатки сломанной изгороди.
Тибор вынул замасленную карту и принялся ее изучать. Сомнений нет. Вскорости он повстречает южные племена, а затем…
Голштинка провезла тележку через широкую дыру в изгороди и остановилась у полуразрушенного колодца, наполовину заваленного камнями и землей. Сердце Тибора учащенно забилось от волнения. Что там впереди? Руины здания, торчащие во все стороны деревянные балки, битое стекло, покореженная мебель. А вон обгорелая старая автомобильная шина, изгнивший матрас на ржавых пружинах кровати… По краю поля стояли ряды старых деревьев — теперь сухие безлистные остовы. Все деревья в округе были именно такие — безжизненные черные палки с ветвями, многие из них выворочены из земли непрестанными ветрами.
Тибор направил тележку к бывшему саду. Ветер порывисто дул ему в лицо, принося струи зловонного тумана. Кожа калеки стала влажной и поблескивающей от оседающего на ней тумана.
— Тпру, — сказал Тибор, натягивая поводья.
На протяжении долгого времени он рассматривал старое иссохшее яблоневое дерево. Никак не мог отвести глаза. Вид этого дряхлого дерева — в отличие от остальных деревьев наполовину живого — и притягивал его, и сердил. «Единственное из всех цепляется за жизнь, — подумал он. — Все проиграли битву за жизнь, а оно продолжает прозябать — такое убогое, такое уродливое…»
Дерево действительно выглядело малоприглядно; голые ветви, почерневшая кора. Только кое-где трепещут на ветру одинокие листики да упрямо не желают падать несколько уже высохших, сморщенных яблок. Эти яблоки выглядели позабытыми-позаброшенными сиротами — и ветер-то их лупцует, и дождь-то их мочит, и туман донимает своими холодными щупальцами… Внизу, меж камней, застряли старые полусгнившие листья.
Тибор в задумчивости протянул экстензор, механическими пальцами сорвал листок с яблони и вперился в него взглядом.
«Какого рожна я тут делаю?» — мелькнула внезапная мысль.
Корявое почернелое дерево грозно накренилось от порыва ветра. Узловатые сучья истошно заскрипели. Тибор невольно отпрянул — до того противный звук издал этот древесный старец, цепляющийся за ненужную жизнь.
Близилась ночь. Стремительно темнело. Следующий порыв холодного ветра полуразвернул Тибора в тележке. Он заворочался, завозился, с трудом вернулся в прежнее положение, одергивая манипуляторами свое задравшееся пальтецо. Долина погружалась в густые сумерки. Скоро наступит непроглядная темнота.
В тумане и сумраке яблоневое дерево казалось зловещим, суровым. Ветер сорвал с него еще несколько листов, и те медленно закружились к земле. Один листок пролетел совсем недалеко от головы Тибора — он попытался поймать его, но механические пальцы ухватили пустоту.
И такая тоска его взяла, беспричинная, острая, и такую усталость, смешанную со страхом, он вдруг ощутил, что тут же сказал самому себе: «Надо поскорей убираться отсюда!» — и хлестнул коровенку кнутом.
Но тут его взгляд упал на одно почти живое яблоко на ветви, и он внутренне успокоился — так же внезапно, как до этого ошалел от вдруг поднявшегося из нутра сознания своего сиротства.
Тибор привел в действие рацию, притороченную к тележке в отделении за его спиной.
— Святой отец, — сказал он. — Сил нет продолжать.
Он подождал; ответом было лишь потрескивание. Он стал нетерпеливо крутить ручку настройки, чтобы поймать в эфире хоть чей-нибудь голос.
«Не с моим счастьем. Что ж это за доля такая мне выпала — тащить на плечах все горести мира, этакую неподъемную ношу! Не поднять и не бросить. А сердце ноет и разрывается.»
И еще он подумал: «Ведь ты сам хотел чего-то в этом роде. Ты хотел чего-то нескончаемого — или полной нескончаемой радости или совершенной нескончаемой скорби. Вот и получил — нескончаемую скорбь. Иного на сем пути обрести ты и не мог. Потерялся на закате, в тридцати милях от родного дома. Ну, куда теперь двинешь, дурачина?»
Тибор снова нажал кнопку микрофона и хрипло произнес:
— Отец Хэнди, нет моей мочи терпеть все это. Тут кругом все мертвое. Ничего, кроме тлена и смерти. Вы меня слышите? Вы меня понимаете?
Он перешел на волну, где должен был слышать голос святого отца. Опять помехи. И молчание.
В сумраке то яблоко влажно посверкивало и теперь казалось почти черным. На самом деле оно, конечно, красное. Очевидно, гнилое, только отсюда не видать. Но как оно себя предлагает, как оно хочет быть съеденным, убитым…
Кто знает — быть может, это волшебное дерево. Ему не доводилось прежде видеть волшебных деревьев, а отец Хэнди не единожды рассказывал о них.
«Если я съем это яблочко, произойдет что-то очень хорошее. Христиане — тот же отец Абернати — твердят, что в яблоке — зло, оно есть сатанинский плод, и вонзить зубы в него — значит впустить в мир грех. Но мы-то в это не верим, — сказал он себе. — А коли эта история с яблоком не враки, то приключилась она в незапамятные времена и в другой стране.»
У Тибора целые сутки не было ни крошки во рту. Он изрядно проголодался.
«Сорву-ка я это яблоко. Но есть его не стану».
Он потянулся, сорвал экстензором вожделенный плод и приблизил его к глазам, осветив маленьким шахтерским фонариком, закрепленным на шлеме. И в этот момент…
Да, что-то явственно двигалось на периферии его зрения. Он проворно повел глазами в сторону. К нему приближались двое.
— Добрый вечер, — сказал тот, что был особенно тощий. — Вы не из наших мест, да?
Оба незнакомца подошли вплотную к тележке, и калека направил фонарик на их лица. Две особи мужского пола, высоченные — под два с половиной метра, худые, покрытые ороговевшей голубовато-серой кожей, которая напоминала золу. На руках по шесть-семь пальцев — и по нескольку лишних суставов.
— Здрасть, — выдавил Тибор.
У одного в руке был тесак для рубки сучьев. У второго, одетого в ветхие штаны и изодранную холщовую рубаху, руки были пусты. Оба — кожа и кости. Причем почти буквально кожа и кости, мяса совсем не заметно. Тело из одних острых углов. Глаза большие, полные любопытства. Веки до странности массивные. Можно не сомневаться, что и внутри у них все так же причудливо — иной обмен веществ, иная система пищеварения, возможно, даже иная клеточная структура. А потому кормиться они могут уже совсем другим — к примеру, окрестной глиной с личинками, раскаленной лавой или растворенным металлом.
Два монстра с интересом рассматривали пришельца.
— Гляди-ка, — сказал один. — Никак человекоподобный человек!
— Можно и так выразиться, — отозвался Тибор.
— Меня зовут Джексон, — подхватил тот, что был совсем тощий и выглядел помоложе. — А моего друга зовут Поттер.
Тибор не очень ловко пожал сперва одну тощую руку, покрытую голубовато-серой ороговевшей кожей, потом другую.
— Добро пожаловать, — сказал Поттер, широко открывая свои покрытые чешуйками губы. — Можно взглянуть на вашу повозку? Э-э, да вы к ней привязаны! Никогда не видели подобной штуковины.
«Мутанты, — классифицировал их Тибор про себя. — Ящероподобные мутанты.» Он старательно подавил брезгливое отвращение и навесил улыбку на губы.
— Я бы с радостью показал вам тележку, ребята, — сказал он, — да вот только больно трудно мне из нее выбраться. У меня нет конечностей. Видите, две железные хваталки — вот и все, что у меня есть.
— Ага, — понимающе кивнул Джексон. — Ну и дела. Видим, видим.
Джексон хлопнул голштинку по боку. Она тихо замычала и подняла голову. Во мраке было видно, как коровенка мотает хвостом.
— И быстро она возит вас? — спросил Джексон.
— Более-менее.
Левый экстензор Тибор опустил в карман, где лежал уже перезаряженный пистолет. В случае чего он уложит хотя бы одного из них.
— Я живу милях в тридцати отсюда. Мы свой поселок зовем — Шарлоттсвилль. Слышали о таком?
— А то как же, — сказал Джексон. — И сколько вас там?
— Сто пять человек.
Тибор счел за благо сильно преувеличить размеры населения родного городка. Авось не посмеют убить жителя большого поселения — побоятся, что кто-нибудь из ста пяти шарлоттсвилльцев явится и отомстит.
— Вы как умудрились выжить? — спросил Поттер. — Ведь тогда всю округу сровняли с землей.
— Мы прятались в подземных шахтах, — объяснил Тибор. — Точнее говоря, наши предки прятались. Успели убраться под землю перед самой Катастрофой. У нас в городке жизнь сносная — ничего устроились. Огородничаем в теплицах, есть кой-какая техника, насосы для воды, компрессоры, электрогенераторы. Есть даже токарные станки. И ткацкие.
Он не стал уточнять, что электрогенераторы работали на мышечной силе и только половина теплиц функционировала нормально. Девяносто лет прошло после Катастрофы — металл и пластик поизносились, невзирая на постоянную починку и заботливое отношение. Все в их городке ветшало и приходило в негодность.
— Вишь ты! — покачал головой Поттер. — Дейв Хантер оказался дураком набитым.
— Дейв? Это тот — большой, жирный? — спросил Джексон.
— Дейв говорит, — сказал Поттер, — что за пределами наших мест больше не осталось человекоподобных людей.
Он с любопытством разглядывал тиборовский шлем с фонариком.
— До нашего поселка час езды на вездеходе, — продолжил Поттер. — Мы с Джексоном выехали охотиться на вислоухих зайцев. У них вкусное мясо, но тащить их непросто — каждый весит килограмм десять.
— И как вы на них охотитесь? — спросил Тибор. — Не с тесаком же гоняетесь!
Поттер и Джексон рассмеялись.
— Глядите. — Поттер запустил ручищу в карман и достал длинный медный прут. Карман, видать, был преглубокий — да и рука была некороткой.
Тибор осмотрел прут в свете фонарика. Сделан вручную. Кропотливо обработанная мягкая медь. С одной стороны заостренный наконечник. Словом, что-то вроде дротика.
Из другой штанины Поттер извлек некое подобие небольшого арбалета.
— Вкладываем и стреляем, — пояснил он. — Бьет наповал.
— Занятно, — сказал Тибор нарочито беззаботным тоном. Вглядываясь в неясные очертания голубовато-серых лиц, мало похожих на человеческие, он спросил: — А "человекоподобные люди" есть тут поблизости?
— Хрен тут, а не человекоподобные. Ни одного нету, — ответил Поттер.
— Слушайте, — оживился Джексон, — оставайтесь с нами на время! Мы верим, что такие, как вы, приносят удачу нашему племени. Наш Старик будет очень рад приютить вас: вы первый человекоподобный человек, которого мы видим за последнюю пару лет. Как вам наше предложение? Мы будем о вас заботиться, кормить, приносить всякие растения и животных. Давайте поживите у нас недельку!
— Спасибо, ребята, но не могу, — сказал Тибор. — У меня срочное дело. Но вот на обратном пути…
Он порылся в своем вещевом мешке и вынул фотографию Карлтона Люфтойфеля.
— Поглядите, никогда не видели этого человека?
Поттер и Джексон внимательно изучили лицо на фотографии.
— Человекоподобный человек, — протянул Поттер. — Говоря по совести, вы все для нас на одно лицо.
Возвращая фотографию Тибору, Джексон заметил:
— А вот наш Старик вполне может узнать этого типа. Идемте с нами. Это большая удача — иметь у себя в гостях взаправдашнего человека. Ну, соглашайтесь!
— Нет, — сказал Тибор, решительно мотнув головой. — Мне надо ехать дальше и непременно разыскать этого мужчину.
Джексон видимо огорчился.
— Послушайте, хотя бы на самое короткое время. Хотя бы переночуйте! Мы вам натащим еды — такой, что едят люди вроде вас.
— Вы уверены, что в округе нет человекоподобных людей? — гнул свое Тибор. При этом он тронул бок голштинки кнутовищем.
— Долгое время мы считали, — сказал Поттер, — что их тут совсем нет. Потом стали ходить неясные слухи, будто живут здесь какие-то. Но только слухи.
Джексон показал сперва в одном направлении, потом неопределенно махнул рукой на юг.
— Нет тут настоящих людей. — Неопределенно махнув рукой на запад, Джексон добавил: — Где-то там живет племя роллеров. — Столь же неопределенно указав на юг, он сказал: — А там обитают два племени багсов. Все они мало похожи на стандартных людей. По округе иногда шастают бегуны. А на севере в норах — подземное племя. Живут, как кроты, и слепые, как кроты.
Джексон и Поттер разом передернули плечами при воспоминании об этих подземных жителях.
— Терпеть не могу все их буры и копалки! — воскликнул Джексон. — А впрочем, все не без странностей. Я думаю, мы вам кажемся… ну, по меньшей мере очень странными.
Тибор постарался сменить тему разговора.
— А что это за особенная такая яблоня? Не то ли это дерево, с которым связано иудейско-христианское представление о змие, соблазнившем человека в райском саду?
— По нашим представлениям, рай земной находится на востоке — примерно в ста милях отсюда, — ответил Джексон. — Ведь вы христианин, да?
Тибор кивнул.
— А фотография, что вы нам показали…
— Это христианский святой? — подхватил Поттер.
— Нет. — твердо покачал головой Тибор.
«Просто-таки поразительно, — подумал он, — здешние жители, видно, и слыхом не слыхали про Служителей Гнева, а Шарлоттсвилль знают только по названию. Впрочем, и мы практически ничего не знаем о них.»
Тут к ним приблизился третий полуящер.
— Здравствуйте, стандартный, — промолвил он, приветливо помахав рукой-лапой. — Простите за любопытство, я подошел поглядеть, какой он — нормальный человек.
После внимательного осмотра полуящер заявил: