Раздумывая над тем, кому это выгодно – отсутствие уборщицы в академии, – сама внимательно осматривала цепь на предмет слабого звена. Три года срок немалый. О, а вот и оно.
– Замри.
Максимально отодвинув от стены правую руку с зажатым в ней крохотным шушем, левую сжала именно там, где вязь рун была самой неустойчивой, а крови было меньше всего. Хороши дружки – демон и вампир, ох хороши. Такую цепь порвать – это, я вам скажу, дорогого стоит.
Стоило. Три года назад.
Сморщила нос, когда запахло паленой кожей, но не отпустила. Я видела, что цепь поддается. Нет, я не альтруистка и спасаю шуша не потому, что мне его жаль. Я помогаю ему потому, что теперь он мой должник. До гроба.
– Ну, вот и все. Идем покормлю.
– О? Ты чего? А-а-а… – Сначала искренне опешив, через секунду шушь просчитал ситуацию и обреченно приуныл. – Рабом делать бушь?
– С чего бы? В курсе – рабства уже семьдесят лет как нет.
– М-да? А где конкретно? – Всем своим видом выражая скептицизм, нечисть смешно закатил глаза, при этом зачем-то принюхиваясь. – Ты чего? Подпалилась?
– Слегка. Ерунда. – Не собираясь показывать будущему информатору левую руку, ставшую моей каких-то пять лет назад, а до этого принадлежавшую высшему демону, которому повезло чуть меньше, чем мне, быстрым шагом направилась в свою комнату, но не забывала и о том, чтобы смотреть по сторонам. Слава Светлой Богине, больше никаких сюрпризов в коридоре не наблюдалось. Что ж, и это хорошо. – Так, орехи, сухофрукты, сухари?
– Сметана?
– Слипнется.
– Задница.
– Да ну? – Поднеся обзывающуюся мелочь к лицу, я оскалилась.
– Да не, ты что? Это я не про тебя! Это я про ситуацию. Дай сухарик, а? Три года не жрамши!
– На. – Бросив хвостатую мелочь на кровать, через минуту я бросила туда пару сухарей, а затем и полотенце. – Устраивайся, и чтобы тебя никто не видел. Сам знаешь, наверняка скоро будет весело.
– Э… а ты меня… не изгоняешь, што ли?
– Нет.
– А че? – Перестав грызть сухарь, шушь недоверчиво нахмурился. – Че задумала?
– Сотрудничество на добровольной основе. Устраивает?
– М-да? – Скептицизм из шуша так и пер.
Ну вообще-то я его понимаю. Очень. Доверять мне? Ха! Да сама бы первая у виска покрутила. Тут дело в ином – у него просто выхода нет.
– Я подумаю?
– Подумай. – Не став настаивать, потому что уже знала, какое он в итоге примет решение, перебрала выданные вещи, перечитала расписание и, вооружившись всем необходимым, отправилась на отработку своей первой ночи. – Буду через пару часов, не скучай.
Уже закрывая дверь на ключ, я слышала счастливое «не дождешься» и прекрасно знала, что сухарями я от него не откуплюсь. Как минимум орехи все съест. Да мне не жалко, все равно был запас на черный день.
Так, ну и где у нас лаборатория третьего демонического курса?
Глава 2
Нужное помещение я нашла почти с первой попытки, поначалу перепутав коридоры основного учебного здания, но уже через пару минут осознав, что левый точно не приведет меня в лаборатории демонов, потому что навстречу мне попались некроманты второго вампирского курса, выглядевшие немногим краше своих подопытных. Так, значит, все-таки правый.
Точно.
Вообще демоны и вампиры не слишком друг друга жаловали, но специфика обучения была таковой, что некоторое время, а именно на время обучения, им приходилось мириться с существованием друг друга. Бывало, конечно, и такое, что отдельные представители этих рас были дружны, но это было скорее исключением, чем правилом. Ну а как иначе? Высоченные мощные демоны, предпочитающие грубую силу и магию духа, и тощие бледные вампиры, пользующиеся только лишь магией крови. Замечу, исключения были как с той, так и с другой стороны, но по большому счету они были очень редкими. Отдельным потоком шли ведьмаки (люди, орки и дроу), изучающие и то и другое, но в основном делающие упор на специфику уничтожения излишне резвой нечисти, нежити и монстров. Те, кстати, меня сейчас вообще не интересовали, потому что лабораториями пользовались редко и после себя запчастей оставляли мало.
Так, аудитория номер… да, вот она. Номер Д-7 на цокольном этаже. А ничего антураж… ну и как, кого сегодня разделывали?
Первым делом проверив аудиторию на предмет живых, я удовлетворенно кивнула. Живых не было. Что ж, тогда осмотримся более внимательно. Итак, что мы имеем? Имеем мы кучу всего забавного – закрытая на ключ комната преподавателя и вторая, основная комната квадратов под сорок: светло-серый кафельный пол, крашеные бледно-зеленые стены с рунами чистоты, около десяти прозекторских столов (между прочим, дорогих и профессиональных!) с остатками странной зеленой слизи в стоках… Хм… протоплазма? Да, скорее всего. Гадость та еще. Отмывается с превеликим трудом, если не отмыть – на пятый день начинает вонять, причем тогда уже вообще практически не выведешь. Только огнем. Интересно, среди преподавателей есть хоть один мало-мальски приличный стихийник? По идее, просто обязан быть, лучше всего универсал.
Так, и это надо будет выяснить.
Думая обо всем и ни о чем, попутно набирала в ведра воды, не жалея, засыпала в них побольше моющих средств, надевала перчатки и радовалась, что переоделась в брюки, а на ногах у меня удобные нескользящие мокасины. Итак, Зарина, твой выход!
Через два часа я, похрустывая затекшей шеей, отмывала ведра и тряпки, прикидывая, что такими темпами мне придется уже через месяц требовать новые. Протоплазма была хоть и свежей, но предыдущую отмыли плохо, и теперь мне приходилось уже раз десятый полоскать тряпки, чтобы быть уверенной, что на них не осталось ни капли. Отлично.
Отжав последнюю и уже разгибаясь, я насторожилась. Мне показалось или откуда-то дунуло свежим ветерком? Не торопясь оборачиваться к дверям, первым делом поправила повязку на глазу, перчатки и лишь затем, подхватив ведра и швабру, разогнулась, обернулась… и увидела лишь закрывающуюся дверь.
Ну и кто тут у нас такой любознательный, но жутко скромный?
Последним придирчивым взглядом пройдясь по лаборатории, я кивнула своим мыслям, отмечая, что чистота на уровне, и только лишь после этого отправилась на выход. В коридоре было пусто, что в принципе не удивило – если пока еще неизвестные пакостники планируют злую шалость, то вряд ли они удостоят меня чести лицезреть свои моськи. Да мне это в общем-то и неинтересно.
Закрыв дверь и только тогда сняв перчатку с правой руки, я приложила ее к деревянной поверхности, позволяя духу – хранителю академии считать верхнюю, доступную ему информацию. Время ухода и личность – стандартная процедура для преподавателей и обслуживающего персонала. Теперь, если кто-то откроет дверь и решит напакостить, будет очень просто разобраться, что это было сделано уже после моего ухода. Маленький трюк, который известен немногим обучающимся, но который уже не раз и не два выручал меня в подобных спорных ситуациях.
И снова странное дуновение…
Плетельщик, ты, что ли?
Насторожившись уже всерьез, я резко обернулась, но снова, как и пять минут назад, никого не увидела. Что за шутки? Здесь? В Академии Крови? Подобный уровень доступен лишь преподавателям-стихийникам, но никак не учащимся-некромантам. Или я заблуждаюсь?
Недовольно сморщив нос, когда мне никто не поторопился ответить, подождала еще пару минут, но новых дуновений, как и прочих поползновений в мою сторону, не наблюдалось. Что ж, подождем, я никуда не тороплюсь. Времени у меня… да, считай, целый год впереди! Разберемся.
Поудобнее перехватив инвентарь, потому что мастер Броквил несколько раз повторил: «Шалят тут дети, не оставляй без присмотра», я отправилась обратно к себе. На сегодня трудовая повинность выполнена, так что буквально совсем скоро можно будет опробовать свою кровать не только на длину, но и на удобство для сна.
Учеников по дороге мне не попалось, наверное потому, что я очень удачно вышла не на перемене, а во время пары (в Академиях Крови нередко учились по ночам, все-таки довольно специфичное заведение), поэтому путь обратно ничем не омрачился. А вот и комнатка моя… А вот и следы взлома на двери…
Магического взлома, не физического.
Недовольно сморщив нос, я отперла дверь ключом и, зайдя внутрь, тут же заперла ее снова. Отставила ведра в сторону, внимательно осмотрела небольшое помещение, не поленилась и заглянула в шкаф, под кровать, в тумбочку… и лишь после поинтересовалась у проснувшегося шуша:
– Кто был и когда?
– Пятнадцать минут назад поисковый дух. В комнату войти не смог, околел на входе.
– О? Такой слабый?
– Скорее недоделанный. Уверен, второй курс, не больше, – со знанием дела покачав головой, шушь почесал заметно округлившееся светло-серое пузико и, покосившись на швабру, скептично изрек: – Не зазорно?
– А тебе?
– У меня обстоятельства.
– У меня тоже. – Не собираясь изливать душу первой попавшейся нечисти, я жестом прогнала шуша с кровати, и он послушно переполз на тумбочку, захватив с собой полотенце, из которого тут же свил нечто наподобие гнезда.
– А-а-а… ну тады ладно. Ты это… завтра в столовку пойдешь, пожрать захватишь?
– Я подумаю.
– Не! Ты эта… – Обиженно вытянув мордочку, шушь несколько минут пыхтел, пока я ополаскивалась в раковине, слава Светлой Богине, расположенной прямо в комнате, и переодевалась в ночнушку, не собираясь пользоваться душем. Перебьются, извращенцы малолетние. – Ого!
Что еще? А… заметил. Одернув левый рукав ночнушки, чтобы не было видно место сращивания, недовольно прищурилась, и новых возгласов не последовало. Можно было бы его удавить, конечно…
– Эй! Ты че думаешь? А ну не думай!
А у него отличная интуиция.
– Так, все, не думай, я сказал. Руку дай. – Перепрыгнув на кровать, шушь уверенно взобрался на мою ладонь и, куснув до крови самый кончик моего указательного пальца, тут же что-то зашептал. – Все, готово. Меня звать Климент. Можно Клим.
– Зарина. Для друзей – Заря.
– Чу́дно. Споки, Заринка. С тебя завтрак.
– Договорились. – Кивнув и не побрезговав облизать укушенный палец, чтобы зализать крохотную ранку, я погасила ночник и легла.
Шушь согласился на добровольную привязку даже быстрее, чем я думала. Значит, он истощен больше, чем кажется. Что ж, мне это только на руку, не скрою. Клим… Климент… попахивает чем-то демоническим. Впрочем, и это не беда, разберемся.
Остаток ночи прошел без происшествий, да и неудивительно – вряд ли все заинтересованные ребятки успели обо мне узнать, а те, кто успел, просто еще не пришли в себя и не подготовились к полномасштабной пакости, так, чтоб наверняка. Единственное, что утром стало слишком много света, и хлипкие занавески не стали препятствием для настырных солнечных лучей, неизвестно каким образом прокравшихся сквозь обычные для этого сезона тучи. Хотя это длилось недолго – каких-то двадцать минут, и снова мелкий, противный дождик, что было уже более достоверно. Октябрь все-таки, не июль.
– Эй, Заринка… э-э-эй!
И рада бы поваляться еще, но некоторые голодающие почуяли, что я уже не сплю.
– Что? – приоткрыв правый глаз, поинтересовалась я.
– А ты не голодная, что ли?
– Нет. Мы, орки, можем обходиться без еды до трех суток, тебе ли не знать.
– Тьфу! – Сначала ругнувшись, следом Клим попытался меня разжалобить: – Зарин… Зариночка… а ты сходила бы на разведочку… как и что… без еды-то оно, может, и ничего, но не без чаю же? А чаи тут мм… вкусные-э-э!
– Тебе булок, мяса или овощей? – не став упрямиться, спросила я, уже вставая.
– Всего! И сметаны, смета-а-аны!
– Со сметаной из столовой будут проблемы – в ладонях я тебе ее не понесу. Но не хнычь, на днях схожу в город, куплю.
– Я тебе говорил, что ты душка?
– Ты еще скажи, что красотка. – Скептично скривив губы, когда шушь уже почти открыл рот, я случайно глянула в окно и замерла. – Клим, брысь, у нас гости.
У нас действительно были гости, причем невероятно наглые и беспардонные. Еще вчера я нарисовала на занавесках парочку простейших рун от подглядывания, и именно сейчас их пытались взломать снаружи. Окно, кстати, было всего в полутора метрах от земли, так что мне были видны силуэты троих. К сожалению, только силуэты.
Успев на счет три натянуть замшевый костюм, на счет четыре я уже расчесывала волосы, причем глядя четко в окно, поэтому не пропустила момент, когда руны поддались, занавески истончились до состояния застиранной марли, которой, впрочем, и являлись, и на меня уставились три пары любопытных мальчишечьих глаз.
– Бу! – Специально убрав все волосы с левой половины лица, я являла не самое привлекательное зрелище.
Уродливый шрам, начинающийся на лбу и заканчивающийся на подбородке, шел через всю левую щеку. Когда-то давно, а точнее, всего каких-то пять лет назад именно из-за него я потеряла свой глаз, который мне заменили. Не самым лучшим аналогом, я вам скажу, но на тот момент со мной не советовались. Никого из четверых оставшихся в живых не спрашивали. Мы умерли, у нас даже официальные могилки есть. Мне, к слову, еще повезло – рука высшего демона, которой нипочем любые увечья, да глаз-артефакт, глядящий в иной мир, – мало кто может похвастать подобным. Жиден уха лишился, и ему обратно не пришили, у Нанки обе ноги чужие, причем вампирьи, а Карсш… Карсшу повезло меньше всех – своя у него осталась лишь голова, и та теперь приживлена к телу человека.
А до того несчастного случая была прекрасная компания. Четвертый курс Академии Медиумов и Спиритов. Шалопаи и гулены, на две трети состоящие из золотой молодежи и лишь на треть из таких, как я. Вот как раз мы и выжили… самые выносливые, самые сильные, самые удачливые. Можно ли считать удачей то, что, шагнув за грань и пробыв там почти сутки, мне удалось вернуться? Не самой, нет – меня вернул сам Плетельщик, и то потому что я знала чуть больше остальных и могла дать развернутые показания. Знала, предупреждала, пыталась остановить… Но кто послушает шальную девчонку Зарю из приграничного охотничьего клана Говорящих с Ветрами, если сам племянник наместника говорит, что все схвачено? Как раз именно его тело пострадало меньше всех и теперь принадлежит Карсшу.
За призыв тварей с Изнанки всех выживших приговорили к пожизненному заключению на иритовых рудниках, где живут не больше года.
А затем нам предложили альтернативу.
Я знаю, господа из следственного отдела прекрасно понимали, что наша вина лишь в том, что мы не донесли на своих однокурсников и не предотвратили призыв, но и этого им было достаточно. Мы там были. Погибли пятнадцать студентов четвертого курса и двое преподавателей, которые это все и затеяли. Выжили… условно выжили четверо.
Я предпочла работу рудникам. Пять лет безоговорочного выполнения личных приказов Плетельщика, лица которого я ни разу не видела и как зовут по-настоящему – не знала. Пять лет скитаний по городам, деревням и селам. Выявление, предупреждение, наказание. Пять лет лжи, самой грязной работы и столько всевозможной кровавой практики, сколько не было за четыре года обучения. Теперь я не медиум, нет – я не могу видеть будущее одним глазом. Зато я могу видеть Мертвый мир вторым, артефактным. Все бы ничего, но выглядел искусственный глаз не самым прелестным образом – полностью бордовый, без зрачка, а когда я злилась, он становился ярко-алым. Поэтому я носила повязку. Всегда. Почти всегда.
Кстати, детей я напугала. Не столько своим внешним видом, сколько неожиданным появлением. Вампирята, курс второй, не больше. Неужели это они вчера пытались дверь взломать? Как грубо…
К тому времени, когда я открыла окно, чтобы пообщаться с ребятками уже более детально, они убежали. Жаль… Что ж, подожду более удобного случая узнать, с чего такая милость и повышенное внимание, мне торопиться некуда.
Не поленилась я и осмотрела окно с наружной стороны, прекрасно понимая, что пакости могут начаться в любой момент, причем будут они, как всегда, внезапными и весьма изобретательными – сталкивалась уже с подобным и не раз. И каждый раз удивлялась предприимчивости юного поколения, вынося для себя простую истину: в каждой избушке – свои погремушки, то есть иными словами – в каждой академии свои учителя, свои методы преподавания и как вывод – свои специфичные пакости.