Алеа предположила, что первые переселенцы закопали глубоко в землю свой космический корабль или посадочный шаттл.
Вполне возможно, что подобных холмов здесь немало. Предки местных жителей наверняка прибыли на нескольких кораблях и оставили своим потомкам современные приборы и лекарства. Что сказал Гар — что колонистов обманули? Сейчас он именно так и думает!
— Ну, хорошо, — облегченно улыбнулась жрица. — Понимаешь, мы твои друзья.
Интересно, каким образом она это доказывала и как долго Гару пришлось изображать подозрительность, чтобы все выглядело достоверно. С другой стороны, может, ему и не было нужды притворяться. Не похоже, чтобы он им полностью доверял.
— Друзья, — с улыбкой кивнул Гар.
— Ты помнишь, как тебя ударили по голове? — спросила жрица.
Гар прищурился, затем выкатил глаза, стараясь сосредоточиться, и отрицательно покачал головой.
— Понятно. Полная амнезия, — сделал вывод жрец.
Жрица кивнула и посмотрела на Гара.
— Помнишь, как ты сегодня ложился спать?
Гар кивнул, подобно щенку, который старается порадовать своих хозяев.
— А помнишь, как торговал с жителями деревни?
Вновь Гар попытался сосредоточиться. Через минуту он кивнул, но не слишком уверенно.
— Помнишь, как проснулся вчера утром?
Гар задумался, но затем печально покачал головой.
— Повреждения серьезные.
Жрица сняла с шеи медальон на цепочке и покачала им, как маятником, перед его лицом.
— Красивый, не правда ли?
— Красивый, — согласился Гар, не сводя глаз с блестящего предмета. Он собрался с силами, чтобы противостоять гипнозу.
— Следи за ним глазами. — Жрица отвела медальон вправо Гар не отрываясь смотрел на блестящую вещицу. — Теперь в другую сторону. — Взгляд Гара скользнул за медальоном влево. — Вверх... вниз... следить ему не сложно.
— Будем надеяться, что у него повреждена только память, — сказал жрец. — Со временем его мозг сможет извлекать воспоминания из другого участка.
— Посмотрим, можно ли ускорить процесс.
Жрица пошевелила пальцами, и медальон вновь начал раскачиваться, подобно маятнику.
— Следи за медальоном, Гар... смотри, как он крутится... влево... вправо...
Гар следил внимательно, всякий раз поворачивая голову в нужную сторону.
Алеа решила, что он немного переигрывает.
Жрец зевнул, а его напарница произнесла:
— Уже поздно... Хочется спать... Ах, как приятно погрузиться в сон... В сон... И ты хочешь спать, Гар... Ты такой сонный... Твои веки так тяжелы, что тебе хочется закрыть глаза... Спи... Спи... — Она опустила медальон.
Гар продолжал вертеть головой из стороны в сторону.
Жрица улыбнулась.
— Не качай головой, Гар.
Гар смотрел прямо перед собой, уставившись в пространство.
— Как тебя зовут? — спросила жрица.
— Гар, — ответил он подобно сомнамбуле.
— А фамилия?
— Фамилия? — Хотя ему полагалось быть загипнотизированным, Гар решил изобразить удивление.
Алеа с облегчением вздохнула. Гипноз не подействовал, но притворялся Гар хорошо.
— У него нет фамилии, — сказал жрец. — Значит, он из крестьян.
— Кто дал тебе имя, Гар?
— Жрец, — пробормотал Гар.
— Жрец? Хорошо, это уже прогресс... Кто подсказал жрецу дать тебе это имя?
— Мама, — ответил Гар. — Папа.
— Ты помнишь, как выглядела твоя мать, Гар?
— Большая, — сказал Гар. — Высокая, как дерево. Рыжие волосы, зеленые глаза... улыбка.
— Он видит ее глазами младенца, — решил жрец.
— Очень хорошо, — сказала жрица, обращаясь к обоим. — Теперь ты уже немного постарше... тебе шесть лет... у тебя есть брат?
Гар кивнул.
— Как его зовут?
— Джеффри, — ответил Гар, — и еще малыш.
Интересно, подумала Алеа, это все правда или Гар придумывает? Он никогда не упоминал о брате. С удивлением она поймала себя на мысли, что Гар ничего не рассказывал ей о своей семье. И вообще, она мало что знала о нем.
Алеа даже немного рассердилась.
— Джеффри — это малыш? — поинтересовалась жрица.
Гар отрицательно кивнул.
— А как зовут малыша?
— Грегори.
Голос Гара окреп, и речь стала более внятной.
Алеа все еще думала, что он переигрывает. Разве может человек с мозговой травмой так быстро выздороветь?
— Прекрасно, — сказала жрица. — А сестра у тебя есть?
Гар кивнул.
— Это, конечно же, Алеа, — решила жрица. — У тебя только одна сестра?
— Только одна. — Голос Гара был почти чистым. — Мне порой было жаль маму.
— Словарный запас улучшился, — удивленно произнес жрец. — И говорит как образованный человек. Я имею в виду произношение.
— Да, но какое-то незнакомое, — нахмурилась жрица. — Где твой дом, Гар?
— Я потерял его. — Лицо Гара омрачилось. — Не в этом мире.
— Травма, — прошептал жрец. — Наверное, бандиты уничтожили всю деревню.
Да, можно сказать и так, решила Алеа, хотя разумнее было бы предположить, что Гар покинул свой дом, а не наоборот. И все же Гар не солгал. Что ж поделать, коль они не правильно истолковали чистую правду?
Впрочем, ему и солгать недолго, подумала она, хотя в этих обстоятельствах будет правильнее не говорить всей правды.
— Кажется, он нашел другую зону памяти, — сказал жрец, — а поврежденную обошел.
Жрица кивнула.
— Я так и предполагала, ведь, по словам его сестры, память у него то появляется, то исчезает.
— Неплохая импровизация, — подумал Гар. — Быстро соображаешь.
Алеа вздрогнула. Откуда Гар узнал, что она слушает? Но если разобраться, что ей еще оставалось делать?
— Хорошо, Гар. — Жрица неожиданно напряглась, нахмурившись. — Где ты изучал искусство врачевания?
Даже через толщу камня и металла Алеа ощутила исходившее от жрецов беспокойство. Их тревога была вполне объяснима: только жрецы владели медицинскими знаниями.
— Врачевания?
Гар бессмысленно уставился на своих собеседников.
Несколько мгновений жрица внимательно смотрела на странного пациента. Но Алеа разобрала у нее в голове одну-единственную мысль:
Он ничего не понимает в медицине, — и у нее тотчас отлегло от души.
Затем жрица решила испробовать несколько иной подход:
— Я имею в виду операцию, которую ты сделал Орго. Где ты научился производить трахеотомию?
— А, операцию... — Лицо Гара прояснилась. — Однажды я помогал одной старой женщине, врачевательнице. Я держал за руки мужчину, чтобы тот не дергался, а сам наблюдал, как она режет ему горло. Хотел все запомнить. Я подумал тогда, вдруг в один прекрасный день это и мне пригодится, чтобы спасти человеку жизнь.
— И ты только смотрел? — продолжала допытываться жрица. — И никто не учил тебя, как это делается?
Гар медленно покачал головой.
— Да, только смотрел, — ответил он и неожиданно спросил с надеждой в голосе:
— Неужели я все сделал правильно?
У обоих жрецов вырвался облегченный вздох, а жрица даже рассмеялась.
— Да, ты все сделал правильно, — ответила та с улыбкой, — Просто молодец. И ты действительно спас Орго жизнь. Когда сознание проясняется, ему не откажешь в смекалке, — добавила она, обращаясь к жрецу.
— Да и память — можно только позавидовать, — согласился тот.
— А сейчас, Гар, — обратилась жрица к своему пациенту, — я тебя разбужу.
С этими словами она почти вернула его к действительности, предварительно погрузив в небольшой транс.
— Сейчас я хлопну в ладоши, — сказала она, — и ты полностью проснешься. Но при этом ты совершенно забудешь наш с тобой разговор. Ты меня понял?
— Понял, — буркнул Гар.
Жрица хлопнула в ладоши. Гар растерянно замигал и заозирался по сторонам, словно не понимая, где находится.
— Ты помнишь, как попал сюда? — вкрадчиво спросил его жрец.
— Попал... сюда? — Гар нахмурил лоб, словно припоминая недавние события. — Что-то не припоминаю, — покачал он головой.
— Он снова утратил память, — вздохнула жрица. — А я так надеялась, что после сеанса она у него восстановится — хотя бы частично.
— Ничего, будем надеяться, что теперь она по крайней мере будет чаще возвращаться к нему, — ободрил ее коллега.
— Что ж, пусть будет хотя бы так. На большее мы вряд ли можем рассчитывать. Послушай, Гар. Ты не хотел бы позавтракать?
* * *
Спустя полчаса Алеа уже спускалась со своим «братцем» вниз по холму.
— Ну и что тебе удалось узнать о местной религии? Что в ней интересного? — спросила девушка, когда они оказались на расстоянии нескольких сот ярдов от храма.
— Во-первых, у них там есть подземные помещения, — ответил Гар, — с металлическими стенами и пластиковой мебелью, что не слишком вяжется с неолитической культурой. Я уже не говорю о раздвижных дверях. Первые поселенцы наверняка принялись возводить вокруг звездолетов холмы. Обсыпали корабли землей, а сверху возвели святилища.
— А ты прочитал мысли в голове у жреца и жрицы, которые занимались Орго? — не унималась Алеа.
— Нет, было не до того, — признался Гар. — А что они с ним делали?
— Доставили глубоко под землю, в помещение, где у них имеется рентгеновский аппарат — мне о нем рассказывал Геркаймер. Хотя, возможно, это ультразвуковая установка или томограф.
— Что-то такое, что позволяет заглянуть внутрь организма?
Алеа кивнула.
— Они обнаружили, что его дыхательные пути забиты мокротой, и решили дать ему таблетки. Ты мне еще о них рассказывал, будто они убивают микробы. Понимаешь, до этого я не верила в микробов. Думала, это все выдумки Геркаймера. Но ведь жрецы не говорили с Геркаймером.
— Разумеется, нет. Но я ничуть не удивлюсь, если у них здесь имеется настоящая база данных, — задумчиво ответил Гар, — разве что версия уже слегка устарела. Что ж, — добавил он с улыбкой, — значит, не такой уж здесь и каменный век. К тому же, кому взять на себя роль врачевателей, как не жрецам.
— Верно, кому, как не им, — согласилась Алеа. Узнав, что они держат путь в каменный век, она выудила из Геркаймера всю имевшуюся у того информацию. — Наверное, поэтому храм и расположен за пределами деревни — каждый такой корабль отвечает сразу за несколько поселений.
— Но первые поселенцы наверняка столкнулись с проблемой, — продолжал рассуждать Гар. — С одной стороны, им хотелось, чтобы достижения современной медицины были доступны их потомкам, с другой — не хотелось привносить в этот свежий, первозданный мир всякую технику и прочие, как им казалось, издержки цивилизации.
— И поэтому знания передавались только среди жрецов, — сделала вывод Алеа. — Вот увидишь, жрецы здесь изучают и медицину, и технику. Но только после того, как пройдут обряд инициации и поклянутся, что все знания останутся при них и не выйдут за пределы храма.
— Согласен, присяга эта наверняка включает в себя клятву, что жрец никогда не станет рассказывать обо всех этих чудесах человеку непосвященному. — Гар даже улыбнулся этой мысли. — Неудивительно, что они так запаниковали, узнав, что я произвел на мальчике трахеотомию!
— Ну, это еще не повод для паники, — успокоила его Алеа. — Уверена, что знания, которыми они владеют, дают им власть и привилегированное положение в обществе. И им бы не хотелось это положение терять. Вот они и переполошились, опасаясь, что кто-то способен посягнуть на их привилегии.
— Тем более если этот «кто-то» простой крестьянин, — добавил Гар с сардонической усмешкой. — И все-таки, думаю, что они обеспокоены не только прочностью своего положения, но и тем, чтобы уберечь этот мир от издержек цивилизации. Интересно, как их предкам удалось вложить в головы людям страх перед наукой и техникой?
— Наверное, через мифы и предания, — предположила Алеа. — Интересно было бы их послушать.
Она вспомнила, как они с Гаром сочиняли истории, которые и по сей день помогают изменить к лучшему жизнь на ее родной планете.
— Дельная мысль, — кивнул Гар. — Хотел бы я знать, какими еще современными технологиями пользуется местное жречество. Хотя они явно замаскировали их под религиозные ритуалы.
— А с чего ты взял, что у них сохранились эти технологии? Я имею в виду, кроме медицины? — нахмурилась Алеа.
— Потому что, оказывая современную медицинскую помощь, — пояснил Гар, — они тем самым увеличивают продолжительность жизни. Значит, неизбежен рост численности населения. Ведь женщины живут долго, даже сверх детородного возраста. Значит, и детей могут нарожать много.
— А кто сказал, что это именно так? — допытывалась Алеа.
— В таких сообществах, — терпеливо объяснял Гар, — принимая во внимание религиозные воззрения, это обычное дело, тем более что мы с тобой попали в эпоху неолита. Продолжительность жизни невелика, много детей умирает еще в младенчестве, и чтобы племя окончательно не вымерло, численность населения поддерживается за счет высокой рождаемости. Мы с тобой пока не располагаем данными о том, что люди здесь знакомы с регулированием рождаемости. Но, с другой стороны, без этого никак нельзя — иначе их станет слишком много и всем не хватит еды.
— Но ведь чем больше людей, тем больше рабочих рук, — возразила Алеа. — Они вполне могут позволить себе иметь много детей — ведь и пищи у них тоже будет больше!
— Больше, но на всех все равно не хватит. Для этого необходимы современные методы сельского хозяйства — севооборот, применение удобрений. Готов поспорить, что под видом ритуалов жрецы практикуют и то, и другое!
— На что спорим? — подзадорила его Алеа.
На какой-то момент в глазах Гара вспыхнуло восхищение, но тотчас погасло. Лицо приняло обычное выражение ровной учтивости — так хорошо ей знакомое. Алеа была и потрясена, и разочарована, и вместе с тем обрадована. Но поспешила скрыть растерянность.
— Ладно, не будем. Я еще не решила, спорить с тобой или нет сразу на всех местных жителей.
— Я не любитель заключать пари, — признался Гар. — Это я так, ради красного словца, а не за тем, чтобы с кем-то спорить. Но, с другой стороны, пусть тот, кто проиграет, признает свою не правоту.
Теперь Алеа рассердилась не на шутку — подумать только, он задумал унизить ее до такой степени, чтобы она поступилась своей гордостью. Но кто знает, вдруг поражение придется признать ему самому. Пусть только попробует тогда отказаться от своих слов! Пусть поаплодирует ее здравому смыслу.
— По рукам! — воскликнула Алеа и задумалась, почему это Гар — пусть на мгновение — утратил самоконтроль? Может, за этим порывом последует другой, может, он поцелует ее? А может, и нечто большее? Как горько, как обидно, что Гар так быстро овладел собой, не дал вырваться словам, о которых позднее мог бы пожалеть. Но, с другой стороны, может, оно и к лучшему. Главное, что на мгновение маска спала с его лица и стало понятно, что за ней кроется нечто большее, нежели обыкновенные дружеские чувства.
Что ж, самому ему от этого тоже худо! Но коль Гар предпочитает страдать в душе, глядя на нее, так тому и быть!
— Только не вздумай перехитрить меня! — сказала Алеа, гордо вздернув подбородок. — Не иначе, как ты надеешься, что эти жрецы и жрицы на самом деле здешнее правительство, которое для отвода глаз рядится в жреческие одежды!
— Теократия? Знаешь, мне такое уже и самому приходило в голову, — признался Гар. — В принципе история знает немало случаев, когда церковь в отсутствие правительства брала на себя административные функции.
Он перевел взгляд на небо.
— Ночь вот-вот кончится. Знаешь, ее остаток я хотел бы провести в постели. Если ты не против, давай вернемся к Бартруму и Селии.
* * *
Бартрум нервничал, ожидая возвращения гостей, и когда услышал, что с сыном все в порядке, у него словно камень с души свалился. Мальчика оставили в храме еще на пару дней, пока жрица окончательно не убедится, что опасность миновала. После позднего ужина все легли спать.
По деревенским меркам они проснулись поздно — примерно через час после рассвета — и неторопливо позавтракали вместе с хозяином. В это время прибыла Селия, усталая, но счастливая. Бартрум засуетился вокруг нее, предлагая поесть, и успокоился только тогда, когда понял, что она утолила голод. Затем он с виноватой улыбкой повернулся к гостям.