Остановиться оказалось не так-то просто. Не в силах отвести восхищенного взгляда от невиданной горы камней, Макдональд время от времени подбрасывал какой-нибудь новый шедевр: то ограненный «маркизой» бриллиант, то исполинский невиданный изумруд в несколько тысяч каратов. Порой же, как привередливый коллекционер, менял оттенки, наполняя алмазы синей, розовой, непривычно зеленоватой водой.
Сделав над собой усилие, едва не стоившее кровоизлияния в мозг, австралиец в конце концов уничтожил банкноты и гинеи. Тяжеловесная громоздкость и всегда индивидуальный состав золота могли неожиданно подвести, и от номеров на долларах тоже порядком попахивало уголовщиной. Нет, ничто в мире не могло сравниться с камнями. Они были невинно чисты и абсолютно незапятнаны в буквальном смысле слова.
В течение считанных часов Чарльз Макдональд сделался мультимиллионером, побив самые безумные рекорды, занесенные в книгу Гиннеса. Оставалось убедиться, что все это не бред, и хорошенько поразмыслить, как половчее выскочить из другой, к сожалению, не столь боговдохновенной игры...
Радоваться было рано. Сокровища, подобно золоту ведьм, могли обернуться золой, а смерть неотступно дежурила за плечами. Стряхивая оцепенение, Макдональд глянул на часы и ужаснулся. После успешного спуска в долину прошло целых одиннадцать дней! Что он делал все это время, чем занимался? Мозг заволакивала радужная завеса.
Рассеянно пропустив сквозь растопыренные пальцы пригоршню кристаллов, Макдональд различил в калейдоскопическом кружении граней многолучевую звезду, которая, загнув лучи, сложилась в непревзойденный по совершенству шлифовки многогранник. Равного ему не только не было, но и вообще не могло быть на белом свете.
Но ничего не изменилось на заваленном бесценной продукцией столе. Бог или дьявол, послушно выполнявший любые мысленные приказы, безмолвствовал. Возможно, ему просто наскучила однообразная игра.
Что ж, тем более пора приниматься за дело.
Макдональд наладил рацию и, послав закодированный сигнал, подключился к спутнику связи. Приборы показывали устойчивый контакт, но посторонний источник — эпицентр находился где-то совсем рядом — надежно глушил информационный обмен. Заколдованная долина, словно нейтронная звезда, беспрерывно смыкала вокруг себя пространство эфира. Лишь один мелодично попискивающий сигнал отчетливо различался в сумятице шумового фона. Посылавший его передатчик тоже находился где-то поблизости и, следовательно, был недоступен для приема извне. «Информационная тюрьма», — усмехнулся Макдональд, сделав отметку на карте.
«Надо идти дальше, — подумал он, складывая пеленгационную рамку. — И поскорее закончить затянувшуюся партию. Развязать все узлы, внезапным разменом фигур добиться пата... Где Смит? Где Аббас?»
В комнате Смита, скупо исполосованной хлеставшим сквозь жалюзи солнцем, отстаивался душный сумрак. Бронза, надежно упрятанная в пенопласт, хранилась в еще не заколоченных фанерных ящиках, обитых жестью. Вид архаической упаковки, сложенной в дальнем углу, подействовал на Макдональда успокоительно. Дары Мнемозины обросли как бы добавочной плотью. Для себя он тут же избрал дюралевые контейнеры с откидными запорами и множеством скоб, с помощью наручников пристегивающихся к запястьям.
Чтобы заглянуть в жилище Аббаса, пришлось выйти на внутреннюю галерею и обогнуть атриум. Пронзительные, скорее заунывные, нежели веселые звуки восточной музыки служили надежным ориентиром. Тихонько толкнув дверь, Макдональд заглянул внутрь.
Две прелестные девицы, едва прикрытые легкими складками платья, подняв руки, меланхолично кружились под звуки невидимого оркестра. Их обильно умащенные прелести жирно вспыхивали в косом луче. В одной из танцовщиц Макдональд узнал Роситу Лиарес, завоевавшую в прошлом году титул Мисс Вселенная, другая оказалась неведомой эфиопкой или нубийкой и отличалась особой округлостью форм.
Сам Аббас возлежал на роскошном хорасанском ковре и, опираясь локтем о подушку, лениво посасывал кальян.
На золотых чеканных блюдах были разложены всевозможные липкие с виду сласти, припудренные солью фисташки и освежающие язык семена. Сквозь спущенные зачем-то с потолка муслиновые драпировки просвечивали какие-то узкогорлые кувшины, инкрустированные самоцветами сабли, кремневые пистолеты и желтые от времени, окованные серебром слоновые бивни. Над многочисленными курильницами сонно вился удушающе ароматный дымок. До рези в глазах пахло мускусом, сандалом и розовым маслом.
Из всех пришельцев Аббас оказался наиболее последовательным. Создав некое подобие мусульманского рая, он стойко придерживался достигнутого образца. Подернутые маслянистой негой зрачки пакистанца были устремлены в пустоту. Макдональд осторожно прикрыл дверь.
Смита он застал, как обычно, на пустыре, мусолящим серебряный мундштук корнет-а-пистона, «...под крестом в Фамагусте», — разливалось окрест заунывное эхо.
Загаженного обрыва и проволочных спиралей не было и в помине. За ржавыми прутьями забора расстилалась, сливаясь с пыльным горизонтом, щебнистая пустыня. Сквозь легкую дымку лиловым бархатом проступали далекие вершины.
Очевидно, американец сам уничтожил больное видение памяти.
— Что здесь произошло? — спросил Макдональд, машинально счищая с прутьев ржавый налет.
— Как вам сказать? — Смит поморщился, поправляя очки. — Я нашел пластиковую взрывчатку и капсуль-детонатор...
—
— Звучит обнадеживающе, ежели вам не приснилось все это: статуэтки, проверка, спектрометр.
— А ваша жизнь не приснилась вам, Чарли? Что, если мы снимся сами себе?
— Ну, такое вообще не поддается проверке. Поэтому бог с ней, с философией. Я, знаете ли, до самого последнего момента был убежденным материалистом, хотя и посещаю, ради приличия, приход... Изредка, надо сказать, и весьма...
— Я тоже, коллега, но раньше у меня не было ни малейшей надежды на, так сказать, иное существование.
— А теперь? — с неожиданным волнением тихо спросил Макдональд.
— Может быть, я и ошибаюсь, но мне кажется... Ах, я не знаю, что мне кажется, Чарли, но я безумно дорожу возникшим предчувствием... Тенью...
— Каким предчувствием?
— Не хочется говорить. Не обижайтесь.
— Боитесь спугнуть?
— Может быть.
— Внезапно проснуться посреди привычного убожества?
— Не убожества — ада.
— Пустая игра словами?
— Нет, Чарли, мое кредо. Твердо зная, что впереди у нас только небытие, легче переносить страдания, согласитесь.
— Мы живем в аду, искупая чужие грехи, но, по счастью, наш приговор не бессрочен?
— Можно сформулировать и так.
— Банально.
— Жизнь человека вообще довольно банальна и порядком бессмысленна, вам не кажется? С бессмыслицей, кстати, так же трудно примириться, как и с собственным уничтожением. Невольно спрашиваешь себя: зачем?
— И у вас есть подходящий ответ?
— Еще несколько дней назад я бы с полной уверенностью ответил «нет», Чарли, а теперь не знаю...
— Значит, вам примерещился призрак рая, как дурачку Аббасу, соорудившему этакий, знаете ли, уютный серальчик. С Аббаса что взять? Болван, темный, полуграмотный человек. Но вы-то, вы, Бобби, понимаете, надеюсь, что эти девки умеют лишь страстно танцевать... И ничего более.
— Какие девки, Чарли? — Смит изумленно раскрыл глаза.
— Такие, — проворчал Макдональд. — Золотые, бронзовые, пропади они пропадом... Вы долго намерены здесь прохлаждаться? — спросил он, круто меняя тему. — Не пора ли в дорогу?
— Зачем?
— То есть как это зачем? — поперхнулся от возмущения Макдональд. — Да очнитесь же, наконец, Бобби! Мы потеряли бог знает сколько времени. Надо наверстывать!.. Или вы предпочитаете возвратиться?
— Возвратиться? — Смит задумчиво пожевал губами. — Пожалуй, нет. Мне бы хотелось побыть здесь немного, хотя бы из любопытства.
— Тогда собирайтесь живее! — заторопился Макдональд, обретя, наконец, привычную форму. — Где ваш бесценный Тигр?
— Но, право, Чарли, я совсем не расположен лететь куда-то сломя голову. Оно найдет нас и здесь.
— О чем это вы, Бобби? Какое
Часть первая
1
Супруги Валенти набрели на римскую виллу, когда приготовления к походу были в самом разгаре.
Анг Темба едва успевал поворачиваться, навьючивая своенравных, успевших отвыкнуть от груза животных. Угрожающе набычившись и роя копытами землю, яки упрямо пятились, всячески стремясь избавиться от ненавистных пут. Смит в который раз пожалел, что остался без погонщиков, опытных, терпеливых, до тонкостей изучивших норов лохматых прислужников Ямы.
— Не кажется ли вам, дружище, — пошутил Макдональд, — что наши сборы скорее напоминают корриду?
— Я не был в Испании, — не поддержал веселого настроя Смит.
Всю ночь его преследовали кошмары. Провалявшись почти до полудня, он все равно не выспался и раздражался теперь от каждого пустяка.
— А что вам мешало съездить хотя бы в Мексику?
— Жизнь, — односложно бросил Смит, помогая шерпу грузить ящики.
Различив дальний перезвон колокольцев, он предостерегающе поднял руку и прислушался.
— Я так думаю: это наши друзья, — как всегда, мгновенно сориентировался Макдональд. — Здесь не разминешься...
Вскоре маленький караван уже входил в гостеприимно распахнутые ворота виллы.
— Может быть, нам лучше расположиться неподалеку? — Профессор с нескрываемым удивлением разглядывал цветущий сад, жадно вдыхая горьковатую прохладу осыпавшихся пятилепестковых цветов чампы. — Жаль портить такое великолепие!