Зато со сцены видно весь зал — это, конечно, плюс.
«Мне не нравится вон тот неприметненький мужичок — сидит за столиком в одиночестве уже довольно давно, делает вид, что читает инфоленты, но пролистывает экраны машинально. Хотя, может быть, он просто не находит ничего интересного для себя? По сторонам не смотрит, на дверь не поглядывает — значит, скорее всего, никого не ждет.
А вот те двое в полутемном углу — эти явно ждут. Судя по одежде, не местные, но и на космов не похожи. Пассажиры? Просто мирные торговцы, заскочившие чтобы посмотреть на местную экзотику? Ведут себя расслабленно, человек улыбается, слушая своего собеседника — темирника. Тот сидит вполоборота к сцене, так что видна лишь бледная щека и кончик острого носа.
Вот оно!»
В зал входят двое мордоворотов, обводят зал пустыми глазами, расходятся в разные стороны и занимают два свободных столика у входа. Следом за ними появляется невысокий человек в потертой куртке. Гладко выбритая голова, плотно прижатые к черепу уши — Хуан Тоарес собственной персоной.
«Хорошо, что меня он не видел, у этого гада, судя по досье, фотографическая память». Это была еще одна причина, по которой девушка стояла на сцене, шепча в микрофон. Рейнджера «с земли» мало кто знает в лицо — мобильные патрульные группы работают в масках и шлемах с глухими забралами, сведения о них доступны лишь достаточно узкому кругу руководства и смежных служб.
Тоарес прямиком направился к столу, за которым сидели человек и темирник.
— Мне одиноко, и ты та-а-а-а-ак далеко, — Татьяна раскачивалась, закрыв глаза. Точнее, почти закрыв.
Неужели только двое? Быть того не может. Двое агентов у стойки бара — парень и девушка. Парень положил руку девушке на плечо, что-то шепчет на ухо, та визгливо смеется, откидываясь назад и стреляя глазками по сторонам. Ага — срисовала обстановку.
Двое подтянутых мужчин за столиком у сцены. Плечистые, коротко стриженые, у одного какие-то странные, тревожащие черты лица. Бледная кожа, узкие глаза — похож на темирника, но не темирник. Одеты неброско, очень функционально. Разведка? Прикрытие покупателей? Не просчитываются, и это плохо.
Кто-то спускается по ступенькам.
Татьяна смотрит на вошедшего, и у нее замирает сердце.
Три года она засыпала и просыпалась, крепко обняв его. Мое. Не отдам. Никому. Просыпалась и крепко прижималась к его спине — убеждалась, что он здесь, не исчез, лежит и тихо посапывает во сне. Только после этого можно было открывать глаза и начинать жить — зная, что мир прекрасен и она самый счастливый человек на свете.
Об их связи знали, но руководство закрывало глаза — Татьяна Вольски и Брюс Сосновски были одним из лучших патрулей, придраться не к чему, а что до нарушения устава... Ну... такие нарушения принято не замечать.
А потом была ночная засада, ударившая в грудь пуля, выбившая ее с заднего сиденья джипа, тяжело ударившая в спину земля и машина, подлетающая на столбе оранжевого огня, и человеческая фигурка, бессильно повисшая на ремнях безопасности.
Она смогла доползти до машины. Перерезав ремни, выволочь тяжелое непослушное тело.
И потеряла сознание.
Ее спас бронежилет. Его — везение. Но везение — редкая сука, как оказалось. Сначала он глушил боль таблетками. Потом наркотиками.
Потом его уволили.
Теперь она сжимала его каждую ночь, чтобы он не ушел.
Но он уходил. Возвращался под утро и снова засыпал.
Потом он ударил ее.
Татьяна собрала вещи и ушла.
Она слышала, что Брюса видели в притонах для любителей ксеномодов. Потом он пропал совсем и объявился год спустя. Всплыл в окружении одного из контрабандистов. Поговаривали о его причастности к исчезновению нескольких особо несговорчивых таможенников и одного не в меру принципиального фермера.
Услышав такие разговоры, Татьяна вставала и уходила. Отчаянно хотелось вычеркнуть прошедшие годы из головы, но не получалось. Помог маленький джаз—клуб.
Брюс посмотрел на сцену и улыбнулся.
Очень нехорошо улыбнулся.
Закурив, он подошел к столику, за которым что-то негромко обсуждал с покупателями Тоарес, и, закрывая его от Татьяны, что-то сказал.
Не прекращая петь, Татьяна завела руку назад, надеясь, что со стороны это выглядит как чувственный изгиб, и нащупала рукоятку пистолета в поясной кобуре.
Выхватила оружие и гаркнула в микрофон:
— Полиция! Всем оставаться на своих местах!
В тот же момент пьянчужка, дремавший над порцией джина рядом с агентами, вытянул руку, в которой оказался компактный игольник, и прострелил девушке голову.
Парень тут же откинулся назад и, падая со стула, попытался достать оружие. Снова шипение игольника, но агенту везет, перекатившись, он рыбкой ныряет под прикрытие столов.
Брюс разворачивается — белые глаза, застывшая ухмылка, в руках — короткоствольные пистолеты—метатели.
Татьяна стреляет ему в центр груди и прыгает со сцены. Грохочут метатели, разнося в пыль задник, взвизгивают колонки, летят искры. Где-то над головой раздается стаккато автоматной очереди.
Черт! Автомат-то у кого?
Подобное оружие было безнадежно устаревшим, но дешевым и в городских условиях не менее эффективным, чем игольник. Да еще и более безопасным, чем лучевое. За это его любили преступники во всех концах Империи, но протащить такое оружие в таверну?
Бармен поливал зал огнем, выцеливая уцелевшего агента, а со стороны дверей доносилось шипение игольников и рявканье метателей. «Пьянчужка» не давал высунуться уцелевшему агенту, тот пытался отвечать, но безнадежно мазал. В ухе ожила горошина коммуникатора:
— Рейнджер, что происходит?
— Штурм! Командуйте штурм! — проорала Татьяна, нажимая на спусковой крючок. Времени на объяснения не было, как и на то, чтобы сказать все, что она думает об идиоте, вздумавшем задавать такие вопросы.
Бармен вскрикнул и скрылся за стойкой.
— Штурмгруппа под огнем, — ответил голос в наушниках. — Сильный обстрел. Не можем подойти ко входу. Доложите обстановку в зале!
— Плотный огонь. Минимум трое. Автоматическое оружие, метатели.
Над стойкой появился автомат, бармен, не глядя, выпустил длинную очередь.
Мигали лампы аварийного освещения, кто-то визжал у дверей. Татьяна рискнула выглянуть из-за колонны, за которой нашла укрытие.
Троица, беседовавшая за столом, сноровисто удирала в сторону служебного входа, а прикрывал ее... Брюс!
Державшийся за грудь, бледный, но двигающийся уверенно и быстро.
Из служебной двери появилась еще парочка боевиков, вооруженных метателями. Бармен и «пьянчуга» усилили обстрел.
— Огонь! — прокричала Татьяна, отчаянно надеясь, что агент ее услышит, и выкатилась из-за колонны, стреляя в сторону боевиков.
— Мне не нравится это место, —негромко сказал Ян.
Огерд кивнул, делая глоток неожиданно хорошего местного пива
— Да, напряженная атмосферка. Вон та парочка у стойки на службе, —он показал глазами на сидевших у бара парня и девушку. Девушка положила голову на плечо спутника, тот что-то нежно шептал ей на ухо.
— Город портовый. У полиции всегда много дел. Но как-то мне не по себе, — Ян чувствовал неприятный сосущий холод в районе солнечного сплетения. Ощущению этому он доверял, но никак не мог определить причину тревоги, отчего нервничал еще сильнее. Подзабытые рефлексы требовали действия. Но какого?
— Где этот твой брат-библиотекарь? Тот тихий бухгалтер, что сидит позади меня, левее? Не пора ли вам уже упасть друг другу в объятья и отправиться спасать мир?
— Он самый. Меня он опознал, так что можно допивать пиво, вставать и уходить. Он выйдет чуть позже.
Глянув в сторону входа, Ян почувствовал, как холодок в животе превращается в ледяной ком. По ступеням спускался невысокий темноволосый франт, а чуть позади, страхуя шефа, шел хорошо подготовленный боевик. С хорошо видимыми тому, кто умел видеть, ксеномодификантами.
В этот момент высокая фигуристая шатенка, шептавшая на сцене в древний микрофон о любви и одиночестве, профессиональным движением извлекла из-за пояса пистолет и скомандовала:
— Полиция! Всем оставаться на своих местах!
Тут же очнулся пьянчужка у стойки, открыв огонь из игольника.
Ян и Огерд отреагировали одинаково. Откинувшись на спинки стульев, они упали на пол и перекатились под прикрытие колонн. Огерд старался не терять из вида брата-библиотекаря, который тоже юркнул под стол и тут же перевернул его — тяжелая псевдомраморная столешница служила хоть какой-то защитой.
Помещение заполнил грохот древнего автомата, короткий рык метателей, шелест игольника.
И крик.
Истошно визжала толстая блондинка, сидевшая со своим спутником за столиком у стены. Прижимая руки к животу, она с ужасом смотрела на расползающееся по светлой ткани кровавое пятно. Стонал кто-то за спиной у Яна, обернувшись, он увидел официанта, пытающегося уползти в подсобку, придерживая простреленную ногу.
Певичка с пистолетом что-то кричала, прижимая левую руку ко рту — профессиональный жест копов и солдат штурмгрупп, старающихся плотнее прижать наушник к уху. И неважно, что наушник встроен в шлем и настроен так, чтобы звук шел даже если снаружи грохочет вулкан. Все равно — прижимают.
— Как выбираться будем? — прокричал Ян.
Огерд пожал плечами:
— Бери библиотекаря, прикрывай, держись за мной.
— Копов постарайся не калечить! — и Ян рванул к столу, за которым прятался библиотекарь.
Невзрачный мужчина с лицом грустной панды, однако, совершенно не казался испуганным и, едва Ян оказался рядом, в подбородок ему ткнулся холодный ствол.
Зарев скосил глаза и очень осторожно отвел ствол в сторону:
— Некогда, уважаемый. Давайте спокойно пойдем вот за тем мужчиной, а уже потом будем разговаривать.
Огерда на месте не было. Разлетелись на стойке бокалы, и один из боевиков исчез в кровавом фонтане.
Бармен с автоматом полз вниз по стене, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. «Пьянчуга» наугад палил из игольника, пока его голова не дернулась — во лбу чернело аккуратное отверстие, а певичка уже перевела ствол на последнего боевика, перекрывавшего дверь в служебные помещения.
Но не успела — голова бандита взлетела в воздух.
— Двигай! — Ян толкнул библиотекаря вперед.
Со стороны входной двери глухо рвануло, помещение заполнили клубы дыма и пыли.
Воняло горелым пластиком. Из белесой мути на Яна вывалился человек с метателем. Белые от боли и страха глаза, лицо в темных разводах, правый глаз закрывает пласт содранной со лба кожи.
— Стоять! Полиция!
Не останавливаясь, Ян ткнул копа в солнечное сплетение, аккуратно нажал за ухом.
Коротко и страшно закричали сзади, затопали по лестнице чьи-то шаги.
Маленький зал захудалой таверны стал невероятно огромным, Ян все толкал и толкал перед собой библиотекаря, чувствуя, как каменеет спина от ожидания удара пули.
Библиотекарь неожиданно ловко перемахнул через барную стойку, глянул за дверь, тут же отпрянул и встал около нее, шаря дулом пистолета по залу.
Не прост этот книжный червь, — подумал Ян, — интересно, кем он был до того, как стал братом —библиотекарем.
Мысль тут же исчезает, на нее просто нет времени.
С пола поднималась, держась рукой за голову, девушка-коп, пытавшаяся задержать тех — уходивших от полиции.
Не раздумывая, Ян схватил ее за локоть:
— Вставайте, милочка, двигаем-двигаем!
Девушка неожиданно послушалась, и после того, как Ян захлопнул тяжелую, явно бронированную дверь, вся троица, грохоча каблуками, понеслась по служебному коридору таверны. Неожиданно девушка споткнулась — поперек коридора лежало располосованное тело. Мертвенно-белое лицо, дыра в груди, голова держится на узкой полоске кожи. Вместо крови натекла лужа вязкой белесой жидкости. Ксеномод. Очень глубокая и совершенно незаконная модификация.
Застыв, девушка смотрела на мертвеца и становилась почти такой же белой. Ян безжалостно толкнул ее вперед:
— Потом оплачем мертвецов!
Из полутьмы раздался голос Огерда:
— Живее! Здесь потайной выход, снаружи вроде никого.
Он ждал их в маленьком чулане, дверь которого закрыл, как только его спутники втиснулись внутрь. Ян протиснулся к напарнику. Тот ткнул пальцем в маленький пыльный монитор на стене:
— Смотри. Картинка явно с улицы. И там тихо.
Проведя пальцем по экрану, разделил картинку надвое, поколдовал с меню. Теперь одна половина монитора все так же показывала пустую улицу и стену с облупившейся краской, а вторая — вход в таверну. Около входа шел настоящий бой.
Обернувшись, Ян поманил к себе девушку:
— Вы коп? Что происходит?
— Я парковый рейнджер, — голос сорвался, и девушка откашлялась, — мы проводили операцию...
По коридору загрохотали шаги, и Огерд со словами: «После разберемся!» толкнул дверь на улицу.
— Куда теперь? — спросил Ян девушку-рейнджера. — Быстрее! Промедлим, всех накроют!
Кого и за что накроют, он уточнять не стал. Сзади вполне мог топать полицейский спецназ, разозленный потерей коллег, и разговаривать с ними в узком проулке совершенно не хотелось. Вид залитого кровью и вязкой жидкостью ксеномода Огерда тоже установлению доверительных отношений не способствовал.
* * *
Татьяна окончательно пришла в себя только на улице.
Позади с лязгом захлопнулась неприметная дверь, и рейнджер с горечью подумала, что об этом выходе на инструктаже не говорили. Значит, к операции готовились вовсе не так тщательно, как следовало. Результат — полный зал трупов.
Эта мысль неожиданно отрезвила ее, и реальность навалилась со всех сторон. Резко шагнув назад, она прижалась спиной к стене и навела ствол на белолицего темирника с узкими глазами, который убил Брюса.
И не только его, судя по тому, что выглядел он так, будто постоял под кровавым душем. Он выглядел самым опасным из троицы, но и остальные явно были не поварами.
Похожий на бухгалтера мужчина с глубокими залысинами тут же направил на нее свой пистолет. Татьяна решила его проигнорировать.
— Стоять. Опустите оружие. Кто вы такие?
Тот, что вытаскивал ее из зала, спокойно встал перед стволом. Почти касаясь грудью пистолета. Напрочь перекрывая линию огня. Очень спокойный, даже задумчивый. Неожиданно он напомнил ей Брюса, Того — до ранения.
— Рейнджер, я обещаю вам ответить на все вопросы, но только когда мы уберемся из зоны боевых действий!
— Ян, гости уже близко, — негромко напомнил о себе Огерд, — минимум, четверо.
— Ну! Рейнджер, куда?
— Никуда. Положите оружие на землю и сделайте три шага назад, — Татьяна решила действовать по инструкции. Ситуация была совершенно бредовой, и единственным надежным якорем во всем этом безумии были намертво отпечатавшиеся в мозгу строчки служебной инструкции.
— Ян, они вооружены. Оружие не стандартное, с полицейским или армейским не совпадает, — голос Огерда был все так же спокоен. — Рейнджер, это не полиция.
Он врет. Хочет ее отвлечь...
Но почему молчит имплант связи? Только теперь она поняла, чего ей не хватало все это время. Из импланта не доносилось ни звука. С того момента, как в зале разорвались гранаты, в эфире наступила полная тишина.
— Налево. К разгрузочным терминалам, — кивнула она. Татьяна была человеком действия и привыкла полагаться на свою интуицию даже больше, чем на инструкции. Сейчас она, не раздумывая, поверила странному человеку с боевым симбиотом. Если там не полиция, то... попасть под обстрел в узком проулке было плохой идеей. Добираться до главного входа, где, судя по звукам, все еще шла перестрелка, тоже было не самым удачным вариантом. Татьяна не горела желанием попасть под дружественный огонь или получить в спину заряд из тяжелого метателя со стороны таверны.
Переулок погрузился в тень. Над крышами проплывала грузная туша грузового дирижабля, направлявшегося как раз в сторону терминалов. Значит сейчас там начнется разгрузка, гравикары засуетятся, перетаскивая контейнеры из брюха дирижабля в длинные приземистые пеналы транзитных складов, значит — там будет охрана и полиция порта. При оружии и со спецтехникой.