"Хочешь покоя - возвращайся назад!" - гласила она.
"Ну нет! - возмутился богатырь.- Не для того из дома уезжал, чтобы бесславно назад возвращаться. Куда же ехать? Ежели по-доброму, то прямо ехать надо. Битва не страшна, а русское "авось" никогда еще не подводило. Но вот задача: конь устал, не выдержит конь дороги. А может направо поехать. Ну, узнаю судьбу. Что в том плохого?" Морозец поторапливал с решением и Попович решительно поворотил коня направо. Жеребец поворотил морду, оскалил в усмешке крепкие белые зубы:
- Не пожалеешь?
- Ну, ты, волчья сыть, травяной мешок! - привычно крикнул Попович на коня. Тот пошел резвой иноходью и вскоре выбрался к черному зеву пещеры. Смеркалось.
- Вот и ночлег,- сказал себе Попович, спешиваясь у пещеры и заглядывая во тьму ее зева. В пещере было пусто и тихо. Богатырь завел в пещеру коня, навесил ему торбу с овсом, зажег факел и огляделся. Сучьев у входа в пещеру валялось достаточг и вскоре замерцал во тьме теплый живительный огонек. По кaменным стенам пещеры заметались причудливые тени. Богатыр присел, протягивая руки к огню.
- Не дворец,- тоскливо сказал он.- Но жить можно.
В переметных сумах нашлась заветная фляжечка, да завалялся вялки кусок с парою ржаных сухарей. Настроение Поповичa улучшилось. Подкладывая в огонь сучья, задумался о товарищах. Где они, други верные? В каких они краях маются, задыхаются ли от жары? Дорого бы дал Алеша, чтобы были они нынче рядом. Не близок путь до Поклон-горы, всякое в пути может случиться. Доведется ли им встретиться?
Думал Попович и о доме родимом. Как там жена с близнятами управляется? Не напал ли в его, Алеши, отсутствие на город ворог злобный?
Вздохнул богатырь, глотнул из фляжечки полным глотком, глянул тоскливо на красные языки костра и принялся на ночь устраиваться.
- Погреться не пустишь, соколик? - спросили из-за спины и богатырь очнулся от своих невеселых дум.
Голос был старческим.
- У костра места много,- отозвался Попович.- Присаживайся, бабушка.
Послышались шаги и богатыря обдало ледянящим холодом.
Из мрака выступило белое пятно и медленно опустилось по другую сторону костра. Попович подбросил сучьев в огонь и пламя костра взвилось выше. При свете костра увидел Алеша худую костлявую старуху в белом рубище. От взгляда на нее богатырю стало еще холоднее Он глотнул из фляжечки, но теплее от браги пенной не стало.
- Что ж ты, мать, бродишь по такой стуже в худой одеже? - спросил Попович.
Встал он, подошел к коню, а конь хрипит, скалится и прочь пятится.
- Тпррру, ты, волчья сыть, травяной мешок! - достал Попович из сумы полушубок дубленый, вернулся к костру, развернул полушубок, бросил его на колени старухе.
- Накинь, старая, обогрейся!
Старуха завозилась по ту сторону костра, засмеялась странным лязгающим смехом - словно клинок о клинок ударился.
- Спасибо, соколик, пожалел старую!
- Зовут-то тебя как? Из краев каких будешь, далеко ли путь свой держишь? - продолжал Попович расспросы. Не то, чтобы интерес особый был,вежливость требовала. Коли сидишь у ночного костра с человеком, не худо бы имя его знать.
За языками пламени опять лязгающе засмеялись и от смеха этого холодок пробежал по богатырской спине.
- Худо не станет? - спросила ночная гостья.
Попович пожал плечами.
- Куда уж хуже! - сказал он в сердцах.- С друзьями расстался. Замерз так, что зуб на зуб не попадает. Дома уж сколько не был...
- Знаю,- сказала старуха, вытягивая над огнем костлявые пальцы.- Ну, коли страха нет, так давай знакомиться, Попович.. Смерть я.
- Кто? - Попович сначала не понял сказанного старухой, а когда понял, прошиб богатыря липкий трусливый пот.
- Смерть? Это чья же смерть?
- А ничья,- отозвалась спокойно старуха.- Просто Смерть. Та самая, что всех уравнивает. Бедный ли, богатый ли, сильный лн, - слабый - все мне едины.
- За мной пришла, значит? - с ужасом догадался Алеша.
- Пришла,- отозвались из-за костра.
- Время пришло? - спросил богатырь, голоса своего не узнавая.
- А это мне неподвластно,- сказала старуха.- Гляди, молодец.
Пещера открылась в глубину и Попович увидел в необозримых рядах тысячи и тысячи свечей: и большие, и маленькие, и наполовину сгоревшие, и совсем уже малые чадящие огарочки.
- Видишь, как горят жизни человеческие? - глухо вопросила смерть.Большие свечи принадлежат детям, наполовину сгоревшие- людям средних лет, малые же принадлежат старикам да больным. Но бывает, что случай наделяет детей с рождения малыми свечами.
- А моя свеча где? - богатырь не мог отвести взгляда от горящих свечей.
- Не испугаешься? - прищурилась Смерть.
- Чему быть, того не миновать,- сказал Попович с горьким волнением в груди.
- Хорошо сказал,- согласилась Смерть и повела рукой.
Исчезли все свечи кроме одной, крохотной - почти догоревшей.
- Вот, значит, как? - вскипевшее на миг отчаяние уступило место холодному спокойствию.
Смерть усмехнулась.
- Люб ты мне,- сказала Смерть.- Уж так люб, что и расставаться с тобой неохота. Проси чего хочешь, Алешка?
Попович лишь, глаза прищурил.
- Известно, пожить бы хотел,- сказал он.- Друзей повидать, детей потетешкать, с женою слюбиться.
- Раз в столетие дается мне такое право,- сказала смерть.- Твой это день. Возьми новую свечу, да постать на нее огарочек, что бы когда догорел новая свеча занялась. Да гляди, не урони рочек-то!
Попович поднялся, подошел к чадящему огарку, наклонился, ставя новую свечу. От движения воздуха маленький язычок пламени затрепетал, зачадил гаснуще, и богатырь застыл, завороженно глядя на мечущееся пламя. Огонек удержался.
Богатырь укрепил новую свечу и твердой рукой поставил на нее свой догорающий огарочек.
Переставил и вернулся к костру.
- Крепок ты, Алеша! - одобрительно сказала Смерть.- Такому не жалко еще одну жизнь дать. Многое сумеешь, молодец, коли таким, как я тебя вижу, останешься.
- А чего мне меняться?
- Не только беда да лишения испытывают человека. Сытость его на прочность тоже проверяет. Редко кому я вторую жизнь дарую. Гляди, богатырь, не сломайся.
Смерть поднялась и от костлявого ее тела в белом саване вновь повеяло леденящим холодом.
- До свидания, Алеша! - попрощалась с богатырем Смерть.
- Прощай,- отозвался Попович.
Смерть засмеялась беззлобно.
- Чего уж, прощай! - сказала она.- До свидания!
- А так хотелось, чтобы - прощай!
- За полушубок спасибо,- сказала страшная старуха. - Отдам, когда снова свидеться придется.
Белая костлявая тень ее растаяла во тьме пещеры.
Попович долго сидел у огня, завороженный страшной ночной беседой. Постепенно тепло костра взяло свое и богатырь уснул, закутавшись в походную кошму.
А разбудил его пронзительный утренний холод.
5. ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ
Добрыня слез с коня, тронул скрипучую дверь и вошел в избушку. Видно было, что в избушке давно никто не живет - по полу серел пыльный налет, утварь была разбросана в беспорядке, а посреди избушки лежала рассохшаяся от времени дубовая бадья. Но для путника и брошенная изба - место для ночлега.
Сбросил Добрыня пояс с мечом, вышел и привязал коня, корма ему дал, вернулся в избу, стянул опостылевшую кольчугу, раскинул на столе скатерть-гамобоанку, подкрепился и лег переждать непогоду в отдыхе. Шум дождя убаюкивал и Добрыня совсем уж было задремал, но тут послышался скрип двери. Богатырь поднял голову. На пороге никого не было и в раскрытую дверь видны были тугие струи дождя. Дверь снова заскрипела, закрываясь. Добрыня сел и потянул к себе свой меч. Знал он такие штучки - наденет кто-то шапку невидимку, подкрадется тайком - вспоминай, как звали тебя, богатырь: У порога послышался шепот.
- А говорил, что сам себе хозяин!
- Говорил! отозвался спрашивающему тонкий раздраженный голосок, -Что он мне - указчик? Я и вижу-то его в первый аз! Понять не могу, каким ветром его в мою избу занесло!
- Надо же! В родной дом носа показать не смеешь. Что делать-то будем?
- Вестимо что - изгонять!
-Кого изгонять-то собрался?
-Должен? - взбеленился невидимый собеседник.- В кои-то времена хоромами обзавелся не для того, чтобы человека обиходить!
Добрыня Никитич слушал разговор с недоумением и совсем уж было собрался позвать хозяина в избу, да сообразил вовремя, что лешие это безобразничают.
Рассказывали ему, что в больших лесах по три, а тo и по четыре леших колобродят. Днем они по лесу блуждают, покачиваются, да над заблудившимся в лесу потешаются. Любят лешие народ попугать на спор. Однажды Добрыня сам видел в Шaфaнавинских дремучих лесах, как проигравшийся леший стадо белок перегонял.
Знающий да умелый может тайным заклинанием позвать себе лешего на помощь и тогда леший пригоняет волков в капканы, белок да зайцев в западни, птицу лесную в сети. А на ночь леший любит расположиться в брошенной избе.
Если человек нежданный избу займет, то леший старается его выжить и тут уж безобразничает, пока своего не добьется.
Товнорыв ветра пронесся над избой. За стенами загромыхало и рядом с избушкой кто-то завизжал, захохотал, заулюлюкал на разные голоса.
Дрогнула соломенная крыша избушки, покачнулась и замерла. Рука Добрыни сама к мечу потянулась. Да какой защитой может быть меч от нечистой силы? Сел Добрыня, по сторонам тревожно озирается, а из избушки не выходит. Заманивает треклятый леший в чащобу, чтоб в лесу запутать или, что еще хуже, в болото. Захочет, чтобы человек в лесу заплутал, так дорожные знаки переставит или сам обратится в примету дорожную и станет в стороне от настоящей дороги.
Сверху на Добрыню посыпалась соломенная труха, за стенами завыли, подражая ветру, но не непогода то была, леший Добрыню испытывал, зазывал в лес статью молодецкой да удалью богатырской похвастаться. Загукало, зашумело, послышались у входа тяжелые шаги и натужно со злобой заревел медведь. Любят лешие косолапого! Сами охотники до вина, а вина не выпьют без того, чтобы не попотчевать зауряд и медведя. Никого кроме мишки леший не берет к себе в услужение! Испуганно заржал конь. Добрыня усмехнулся и придвинул к себе меч. С медведем бороться полегче, чем с его хозяином. Но рев прекратился и вновь стал слышен раздраженный шепот:
- Кто ж его ждал, гостя незванного?
- Сначала в доме порядок наведи, а уж потом и зови домового!
- Куда ждать-то было,- объяснялся хозяин.- Сам знаешь, свадьба у меня завтра!
- .Эй, леший! - не выдержал богатырь.- Не волнуйся, утром уеду и сели свою лешачиху!
За стеной затихли. Некоторое время царила тишина, потом у избы царапающе завозились.
- Может коня угоним? - предложил домовой.- Я могу. Бывало в деревне...
Добрыня опять не выдержал.
- Не тронь коня,- сказал он в темноту.- Я за коня из тебя варежку сделаю. На правую руку,- подумав добавил он.
Снаружи снова затихли.
- Права такого нет,- тоскливо сказал домовому леший.- В нашей стороне он коня не теряет. Жизнь потерять может, а коня - нет.
- А кто узнает-то? - рассудительно спросил домовой. - Коня лишим, а с жизнью пусть сам прощается. Вон намедни в соседнем лесу Горыныча видели. Авось Горыныч с пешим быстрее справится.
- Не нами судьба на камне выбита, не нам и менять предназначенное,печально вздохнул леший.- Да ну его! Видно, что странник. Утром уберется и вселимся, а?
- Что ж нам до утра под дождем мокнуть? - не унимался домовой.- Сам же кричал, что гнать его надо!
- Надо,- леший снова вздохнул.- Да видишь какой несговорчивый попался! А мокнуть мы с тобой, сват, не будем. Забьемся в соломку, тепло там, вот и будет ночлег до утра... А я тебе сказочку, хочешь?
Нечистая сила невнятно зашепталась, потом в соломенной крыше кто-то завозился, посыпая богатыря трухой, и прямо над головой Добрыни кто-то громко с оттяжечкой зевнул.
Леший тоненько начал сказку.
- Как пришел Белун в тридесятое царство, видит - по небу птицы железные летят, по железам змеи огнедышащие носятся. Свет над царством стоит неземной, разноцветный, а по улицам каменным коробки железные носятся... Смрад над царством стоит неописуемый и воздухом ядовитым дышать невозможно...
Леший завозился, потом затих и спросил домового:
- Спишь что ли?
Ответом на его вопрос был мощный раскат храпа. Леший снова завозился, пробормотал облегченно:
- Вот и славненько... Вот и баиньки...
Он помолчал и стыдливым шепотом окликнул Добрыню: