Джэнси двинулась вперед. Елены бежали прочь, все, кто уцелел. Бежали в свои берлоги, в вонючие дыры, выкопанные в руинах храма, и радужный свет стал меркнуть.
– Святые волосы Сиф, – пробормотала Джэнси. Повернулась. Чуть было не упала, потому что поток адреналина иссяк так же внезапно, как и возник. У нее почти не осталось сил в запасе.
Несколько лошадей уцелело от кровожадных зубов гиен. Они брыкались и лягались от ужаса. Сквилл стоял на коленях со своим передающим устройством, невредимый, но ослепший от страха. Отшельник стоял в трансе, уставившись на…
Джэнси замигала, глядя на нечто, очень похожее на более молодую копию Джэнси Гейн; на саму себя, молоденькую девушку, какой она была непосредственно перед тем, как приняла решение участвовать в своей первой военной кампании в качестве девы-щитоносицы вместо того, чтобы остаться дома и выйти замуж у себя в деревне, у края ледяных полей.
У фигуры, ее фигуры, на пальце правой руки была Сомбризио, так что это, наверное, Калла там стоит.
Иллюзия задрожала и исчезла, как картина, проецированная на дым. Калла Малланик встряхнулся.
– Давай убираться из этого проклятого места, – сказал он.
Отшельник двигался как автомат, пока отряд не выбрался снова на дневной свет у входа в долину, и весь остаток дня, до того как они остановились на ночлег, давал только односложные указания.
***
Джэнси проснулась. Каждый мускул ныл. Там, где тело распорола сталь или зубы гиены, болело сильнее, но разница была только в степени, не в качестве боли.
– Сиф! – пробормотала она. Две фигуры все еще сидели над углями костра. – Уже поздно, Калла? Ты должен был разбудить меня на вахту раньше.
Над Запустением Томидор сияли незнакомые созвездия. Обычно Джэнси не угадывала никаких очертаний в звездах, но здесь она их видела. К сожалению.
– Тебе необходимо было выспаться, – ответил Калла Малланик. – Ты весь день была похожа на одного из ходячих мертвецов. За исключением решающих моментов.
– Клянусь Сиф, – отозвалась Джэнси; но стоило ей пошевелиться, как мышцы разогрелись и боль отступила до того уровня, который нормальные люди сочли бы терпимым. Она прищурилась, глядя через костер. – Отшельник, это ты? – спросила она.
– Да, госпожа Гейн, – ответил отшельник.
– Давай подбросим еще одно полено в огонь, – сказала Джэнси. Она подумала о возможных последствиях и прибавила:
– А нет ли… Огонь ведь не создает здесь картинок, а?
Калла пожал плечами.
– Я не видел, – ответил он. Вместо того чтобы подбросить дров, он потыкал концом толстой ветки, лежащей с краю, в середину углей. – Жара он тоже почти не дает, но, возможно, дело во мне самом.
– Я так и не спросила тебя, что ты сделал, чтобы отогнать этих гиен, – сказала Джэнси. – Я уж подумала, что нам конец.
– На самом деле ты подумала, – сказала Сомбризио, которая вернулась на палец Джэнси, – что напортачила даже в героическом деянии. Когда уже поняла, что вообще ни на что не годишься.
Джэнси посмотрела на перстень.
– Если хочешь знать правду, – сказала она, – я думала о том, какую гиену стукнуть следующей. А после того, как все немного успокоилось, я действительно подумала, что не справилась, да.
– Меня навело на мысль то, что сказал отшельник, – объяснил Калла. Он кивнул в сторону сидящего рядом отшельника, но тот впал в оцепенение с открытыми глазами. Может быть, на этот раз ему что-то мерещилось в неверном свете костра. – Что слуги Ириды когда-то были людьми, – закончил эльф. – Я считаю это странным, но большую часть людских злодеяний совершают не злые люди.
– Э? – произнесла Джэнси. Возможно, ее стукнули по голове так сильно, что во всем услышанном ей мерещился какой-то двойной смысл. Опять-таки могло быть и так, что это Каллу стукнули по голове.
– Нет, я хочу сказать вот что, – пояснил эльф. – Большинство людей опускаются до злодеяний с самыми лучшими намерениями. Они скатываются все ниже по дороге разрушений, полагая, что их поступки необходимы и даже несут добро. Если бы они могли увидеть, что творят, ну, они бы остановились.
– Они бы не остановились, – возразила Сомбризио. – Просто нашли бы другое оправдание. Человеческие существа еще более достойны презрения, чем эльфы, эльф.
– А те, которые уже безвозвратно потеряны… – продолжал Калла. Все они к этому времени уже поняли, что лучшим способом реагировать на шпильки перстня было их игнорировать. – Если им показать, во что они превратились, они, ну, они не могут этого вынести. Они бегут. Как убежали слуги Ириды.
– Я все же не понимаю, – сказала Джэнси. Ничего нового в этом не было. «Не волнуйся, Джэнси, у нас все под контролем. Иди и наточи свой топор, почему ты этого не делаешь?» Как часто ей приходилось слышать это или нечто подобное? – Ты показал стае гиен, что они гиены?
– Нет, – ответил эльф с вполне оправданной гордостью. – Я показал им, что они когда-то были людьми. Я обратил могущество Сомбризио на себя. Я проецировал всем, кто смотрел на меня, его собственное изображение перед тем, как он принял фатальное решение, приведшее его туда, где он сейчас находится.
Отшельник посмотрел на Каллу отчаявшимся, замученным взглядом.
– Мне кажется, – произнес отшельник, это были первые слова со времени битвы у храма Ириды, – что это означало использовать перстень против многих одновременно. А я понял так, что его могущество действует только на одно существо за один раз.
– Так я его растянула, парень, – сказала Сомбризио. – Подай на меня в суд! Если сможешь найти правосудие по эту сторону Внешнего Моря, которое не грозило бы тебе суровым наказанием за неуплату долгов.
– Я действительно хотел найти им хорошее применение, – сказал отшельник. Казалось, он ни к кому из присутствующих не обращается, кроме, возможно, как к самому себе в молодости. – Каждый раз. Каждый.
– Наверное, ты посмотрела на меня только после того, как этот эффект пропал, Джэнси? – спросил Калла Малланик притворно равнодушным тоном.
– А? – переспросила Джэнси. – Нет, я оглянулась назад, когда гиены начали разбегаться. Увидела себя, какой была ребенком, и удивилась, что происходит. Святая Сиф, все равно не понимаю, какое это имеет отношение к цене лисьего меха.
Калла пристально вгляделся в нее.
– Ты не почувствовала сожаления по поводу выбора, который сделала, дорог, по которым не пошла?
Она пожала плечами. Проклятие, надо помнить, что этого нельзя делать, пока рана не заживет получше.
– О чем сожалеть? Я сделала выбор, все делают выбор. Люди, которые предпочли служить злой богине – Сиф, всем известно, что Ирида злая. Люди, которые выбрали службу злу, по каким бы то ни было причинам, – злые люди. Все так просто.
Калла Малланик покачал головой, удивляясь.
– Ах, какой эльф в тебе погиб, госпожа Гейн, – сказал он.
– О, готова поклясться, – встряла Сомбризио. – И она произвела бы настоящий фурор, когда в ее детсадовской группе начали бы учить эстетическому восприятию, не правда ли?
– До Антуруса теперь уже недалеко, – сказал отшельник. Он все еще разговаривал сам с собой или по крайней мере с частью себя. – Я проведу их по остальной части пути.
То ли костер, то ли Сомбризио вмешались, издав булькающе-шипящий звук.
– Я действительно собирался вернуть эти деньги, – прибавил шепотом отшельник.
***
То место пустыни, где остановился отшельник, отличалось только тем, что было совершенно бесплодным. Несколько тощих растений были разбросаны по склону. Они согнули стебли и спрятали головки с семенами в землю, когда увидели, что воины отряда Джэнси смотрят в их сторону. Более крупные экземпляры мерзко пахнущей растительности, характерной для пустыни, предпочитали отсутствовать.
Калла Малланик оглянулся назад, туда, откуда они пришли. На горизонте стояло облако пыли.
– Гора снова за нами гонится, – мрачно сообщил он.
Джэнси пожала плечами.
– Она перемещается не слишком быстро. Далеко еще до Антуруса, отшельник?
– Мы прибыли на место, – ответил отшельник. Он ткнул пальцем в землю. – Это как раз тут.
– Хел тебя побери, если мы на месте! – рявкнула Джэнси. – Я уже была в Антурусе, помнишь? Именно там я нашла этот чертов перстень!
– Именно там принцесса Рисса нашла мое всемогущество, – вмешалась Сомбризио высокомерным тоном. – И разумеется, Хел или по крайней мере какое-то цивилизованное божество, равное твоей варварской богине смерти, заберет отшельника. Это происходит со всеми человеческими существами.
– Конечно, были, – сказал отшельник. – Но к несчастью, за прошедшее с тех пор время Запустение, по-видимому, снова засыпало этот город. Антурус здесь, где-то под нами, под этой песчаной дюной.
Он шаркнул подошвой по земле.
– То есть под грязевой дюной.
– Ив большинстве случаев с большим опозданием, – пробормотала Сомбризио в качестве коды к предыдущему замечанию.
Отшельник растерял весь свой задор безумца, с которым вначале присоединился к отряду. И не потому, что боялся того, что Джэнси могла – вполне могла – с ним сделать. Он встретил ее гнев с выражением, которое нельзя было назвать иначе чем покорным смирением.
– Ну и что нам теперь делать? – спросил Калла.
Эльф оглянулся через плечо в сторону горы. Конечно, она передвигалась не слишком быстро и даже двигалась не прямо по направлению к героическому отряду. Ее маршрут больше походил на полет пчелы, она резко меняла курс и металась взад и вперед по местности, с трудом ориентируясь.
Но Калла не мог так быстро забыть, как на его глазах плоская равнина внезапно вздыбилась и превратилась в утес высотой в тысячу футов.
– Мне очень жаль, – ответил отшельник. – Я и правда не знаю. Возможно, вы могли бы оставить перстень здесь, а лесс его в конце концов засыплет?
– Или нет, – сказала Сомбризио. – Гм, знаете, я прямо так и представляю себе, как меня подхватывает с земли кондор и роняет в руки какого-нибудь могущественного и, без сомнения, злого волшебника.
– Кровавые ногти Хел! – пробормотала Джэнси. Она возглавляла экспедицию, и поэтому именно ей приходилось решать, что делать. Обдумывать неразрешимые проблемы не было, мягко говоря, ее сильной стороной.
Тощий куст крыжовника медленно склонился к ее сапогам. Кончик острого, как иголка, шипа, резко клюнул в шнуровку сапога.
Джэнси пинком отбросила растение прочь вместе с комом легкой почвы. Приземлившись, крыжовник крякнул и пополз подальше от отряда.
Джэнси оглянулась. Ее взгляд остановился на связисте.
– Сквилл! – позвала она.
– Госпожа? – отозвался тот морщась. В последние дни он большую часть времени проводил с закрытыми глазами. Он не без оснований полагал, что они не покажут ему ничего такого, что действительно хотелось бы видеть.
– Я хочу, чтобы ты связался с Калтусом, – приказала Джэнси. – Скажи им, что город исчез – погребен неизвестно до каких времен. Спроси их, не следует ли нам вернуться вместе с Сомбризио обратно. Понял?
– Да, госпожа, – ответил Сквилл. Он присел на корточки и создал переговорное устройство. И снова закрыл глаза.
– Госпожа Гейн? – произнес отшельник. Она снова посмотрела на него, удивленная тем, что он все еще стоит перед ней с многозначительным видом.
– Ты хочешь сказать мне что-нибудь полезное в конце концов? – осведомилась она.
– Не о том, о чем вы думаете, госпожа, – сказал отшельник. Он откашлялся и продолжил:
– Я выполнил вашу просьбу наилучшим образом, насколько это было в моих силах. Здесь мне больше делать нечего. Поэтому я прошу у вас позволения.., э.., удалиться.
– Мы вернемся в Калтус, как только… – начал Калла Малланик. Он бросил взгляд на связиста, бормочущего в свое переговорное устройство. – Ну, очень скоро. Мы завезем тебя в твою хижину по дороге.
– Если можно, – возразил отшельник, – я поеду сам по себе. Видите ли, я направляюсь в противоположную сторону. В Квиберон. Мне там надо расплатиться с кое-какими долгами.
– Там, – заметила Сомбризио. – И с долгами по всему северному побережью. И в Калтусе тоже.
– Да, боюсь, это правда, – сказал отшельник, пощипывая нижнюю губу.
Джэнси подумала, что старик выглядит измученным и испуганным, но полным такой решимости, на которую она не считала его способным.
– Такой дряхлый старый болван никогда не сможет выплатить все свои долги! – сказала Сомбризио.
Джэнси помахала левой ладонью над перстнем, не дотрагиваясь до металла.
– Тише, тише, – пробормотала она.
– И не подумаю, – ответила Сомбризио. – Он даже не сможет найти работу. Разве только кому-нибудь понадобится упор для двери!
– И потом, у меня есть жена, – прибавил отшельник. – Ну, каждый делает что может.
– Я так понял, что твоя жена… – сказал эльф, бросая задумчивый взгляд на Сомбризио. – ушла от тебя. А не наоборот.
Отшельник пожал плечами.
– Ничего не происходит в вакууме, – ответил он. – Наверное, я это всегда знал. Моя жена отвечает за свои поступки, но это не уменьшает ответственности за мои собственные.
– У нее был дружок? – задавая этот вопрос, Джэнси смотрела на пустынный горизонт поверх левого плеча отшельника, чтобы не встречаться с ним глазами.
Отшельник слабо улыбнулся.
– «Проваливай отсюда и убирайся туда, где не светит солнце» – вот что она в точности тогда сказала. Ну, он тоже теперь не так молод, каким был тогда. И в любом случае мне необходимо извиниться перед ней, что бы потом ни случилось.
– Ну, будь я проклята, – сказала Джэнси Гейн.
– Возможно, – ответил отшельник. – Но я уже не столь уверен, что быть проклятым – необходимая составляющая человеческого существования.
***
Они дали ему вьючную лошадь и более чем достаточную часть оставшейся провизии. Как сказал отшельник, пускаясь в путь на запад по крутому склону дюны, если у него останутся еще консервы из сухого пайка, когда он приедет в Квиберон, то, возможно, ему удастся продать банки капитану какого-нибудь корабля в качестве балласта.
***
Небо на западе было почти таким же черным, как настроение Джэнси Гейн. В облаках сверкнула молния. Если гром и прогремел, он затерялся на фоне обычного громыхания и вздохов Запустения.
Они разбили свой малочисленный лагерь на середине длинного склона. Сквилл присел на корточки в верхней точке лагеря, которая находилась на передней кромке дюны; более высокого места вокруг не было. Аппарат связиста попискивал от безнадежного отчаяния, когда тот пытался связаться со своими начальниками в Калтусе. Каждый раз, когда вдалеке сверкала молния, какой-нибудь демон рычал, пугая души обреченных.
Калла Малланик мрачно ковырялся в банке консервов. Костра не развели, так как на всей бесцветной равнине не было ничего крупнее куста крыжовника. Лучшее, чем можно было утешиться в данной ситуации, это тем, что пища в тускло-оливковых жестянках настолько неаппетитна в горячем виде, что есть ее холодной ненамного хуже.
– Ну, – произнес эльф, – мы могли бы попытаться проделать в почве дыру, как ты сделала, чтобы загнать гору в ловушку.
– Здорово придумано! – фыркнула Сомбризио. – Если вы попытаетесь проделать это, то в первый раз дыра закроется раньше, чем ты успеешь снять меня с пальца и бросить в нее. Однако во второй раз ты зароешь меня на такую глубину, о которой мне даже думать не хочется.
– Неужели? – удивленно спросила Джэнси.
– Будьте уверены, – ответила Сомбризио. – Во второй раз Запустение уже будет наготове. Оно утащит нас в свою глубину, как форель заглатывает муху У меня будет компания на следующие три тысячелетия. Или еще дольше.
– Я так и думал, что это слишком просто, – сказал Калла. Он сунул в рот еще ложку еды из банки в качестве наказания за то, что позволил себе надеяться.
– Послушайте, меня это устраивает – утешила их Сомбризио. – По-моему, вы оба и под землей останетесь такими же умными, как сейчас.
– Лучше всего, – громко произнесла Джэнси, – будет отвезти Сомбризио обратно в Калтуе. Одного предмета недостаточно для нарушения магического равновесия. – Она откашлялась и продолжила: