Джоэл пожал плечами.
— Нет, правда. Я попытаюсь загладить свою вину. Обещаю.
— Наверное… мне не очень хочется знать, что ты имеешь в виду.
— О, тебе понравится, — оживилась она. — Я уже кое-что придумала.
— И что же?
— Придется потерпеть! Не буду портить сюрприз.
— Отлично. — Сюрприз от Мелоди. Просто чудесно.
Они добрались до станции, но не стали заходить внутрь, а, расположившись в уютной тени деревьев, стали дожидаться Фитча. Мелоди пыталась поддерживать разговор, но Джоэл отделывался односложными ответами.
Его мысли крутились вокруг торопливого наброска и устрашающих слов под ним. Чарльз Кэллоуэй понимал, что умрет, но все равно оставил как можно более подробные заметки об увиденном. Это было благородно — пожалуй, более благородно, чем все, совершенное Джоэлом за целую жизнь.
«Кто-то должен положить этому конец, — подумал он, прислонившись спиной к стволу дерева. — Нужно что-то сделать».
Дело не только в студентах или Армедиусе, над которыми нависла опасность. Убиты обычные люди. И если правы Фитч и Хардинг, похищения угрожали стабильности самих Соединенных Островов.
«Все снова сводится к тем странным меловым рисункам, — подумал Джоэл. — К тому странному узору. Если бы только я мог вспомнить, где видел его раньше!»
Покачав головой, он посмотрел в сторону Мелоди. Она сидела на пятачке травы неподалеку.
— Как тебе удалось? — спросил он. — Я имею в виду меловика.
— Я просто утратила над ним контроль.
Джоэл одарил ее пристальным взглядом.
— В чем дело?
— Ты явно лжешь, Мелоди.
Она что-то проворчала и, шлепнувшись спиной на траву, уставилась вверх, на кроны деревьев. Джоэл заключил, что она, скорее всего, решила проигнорировать вопрос.
— Я не знаю, как это делаю, Джоэл. В школе все время объясняют, как отдавать приказы меловикам и что у них нет своей воли, как у заводных механизмов. Но… в общем, я не слишком хорошо разбираюсь в управляющих глифах.
— Как же тогда ты заставляешь меловиков так хорошо подчиняться?
— Это происходит само собой. Мне… ну, по-моему, они просто понимают меня и то, чего я хочу. Я объясняю, что мне нужно, и они это выполняют.
— Объясняешь?
— Ага. Шепчу тихонько. Похоже, им нравится.
— И они способны передавать тебе информацию?
Мелоди пожала плечами — необычный жест лежа.
— Они не умеют разговаривать. Но то, как они движутся вокруг меня, то, что они делают… ну да, иногда мне кажется, что я их понимаю. — Она повернула голову набок и посмотрела на Джоэла. — Наверное, это все мое воображение? Мне просто хочется, чтобы с меловиками все получалось, раз уж с другими линиями ничего не выходит.
— Не знаю. Уж я-то точно ничего не могу сказать тебе по поводу меловиков. С моей точки зрения, они, возможно, и правда тебя слушают.
Эти слова ее определенно успокоили. Мелоди улыбнулась и, пока не подошел профессор Фитч, лежала, наблюдая за облаками. Судя по всему, Хардинг собирался остаться в особняке, чтобы продолжить расследование. Джоэл обнаружил, что рад вернуться в Армедиус. Целый день у него не было во рту ни крошки, и теперь в животе урчало.
Поднявшись на пустую платформу, они стали дожидаться следующего поезда.
— Ситуация начинает меня сильно беспокоить, — сказал Фитч.
Джоэл кивнул.
— Дикие меловики, — продолжил профессор. — Неизвестные рифматические линии… Думаю, мне, скорее всего, придется засадить за малоизвестные рифматические книги и тебя. Где-то в них обязательно должно найтись упоминание об этом.
Джоэл оживился, его охватило волнение. Но оно тут же поблекло под гнетом обстоятельств. Он взглянул на Мелоди. Она стояла позади, слишком далеко, чтобы услышать их разговор. После того как ее поймали на слежке, ей было заметно не по себе в присутствии Фитча.
— Смутные времена, — покачал головой профессор. Рельс задрожал — приближался поезд. — Смутные времена…
Некоторое время спустя они мчались через водные просторы обратно в Армедиус.
Девятиточечные круги
Глава 17
«Когда именно европейцы впервые столкнулись с дикими меловиками — вопрос довольно спорный», — гласила книга.
Джоэл сидел под окнами кабинета Фитча, прислонившись спиной к кирпичной стене. Вопрос довольно спорный — это еще слабо сказано. Позади целая неделя штудирования книг, но пока ему так и не удалось найти хотя бы два источника, не противоречащих друг другу в том, когда же все-таки были замечены первые дикие меловики.
После того как состоялся первый контакт ацтекских кораблей и представителей Старого Света, путешественники устремились через океан на запад, и большинство из них относилось к ведению записей довольно небрежно.
Многие из ранних исследователей, например, Жак Картье или печально известный Франсиско Васкес де Коронадо, действовали от имени европейских государств, однако на самом деле жаждали личной славы и обогащения. Это было время географических открытий и изучения новых территорий. Американские острова представляли собой неизведанные земли, которые можно было завоевать, подчинить и, как надеялись, использовать.
В то же время в Азии разгоралось пламя войны, империя Чо-Сен начинала демонстрировать силу. Многие предприимчивые люди осознали, что, если удастся закрепиться в Новом Свете, есть шанс обрести независимость и избавиться от гнета — неважно, реального или воображаемого — европейских правителей.
Получив отпор во владениях могущественных южно-американских империй, закаленных многолетней борьбой с меловиками, европейцы обратили свой взор на острова. Поджидающие там опасности оказались для них неожиданностью — в ту эпоху ацтекские государства не стремились к общению с внешним миром и не жаловали чужеземцев.
Конечно, в ранних записях упоминалась прежде всего Башня Небраска. С древних времен Башня считалась одним из чудес островов, так как других рукотворных сооружений здесь не обнаружили.
Многочисленные исследователи описывали Башню, но, вернувшись позже на Небраск, эти же самые исследователи клялись, что она исчезла. Согласно их утверждениям Башня перемещалась по острову, и ее было невозможно застать на прежнем месте.
Понятно, что к этим записям следовало относиться с изрядной долей скептицизма. В конце концов, теперь Башня была неподвижной. Однако имелись и некоторые несомненные странности. Нигде на островах не жили люди, и можно было сделать вывод, что с Америкой явно что-то не то. Но кто-то ведь построил Башню на Небраске, кто-то раньше обитал на островах. Были ли это ацтеки?
Упоминая Небраск, ацтеки отзывались о нем не иначе как о скверне. До настоящего времени их записи не пролили свет на эту загадку. Когда меловики пытались закрепиться на их землях, ацтеки давали отпор с помощью кислоты, которую получали из местных растений. Они принимали беженцев с островов, но сами никогда не пытались исследовать северные территории. Эти предполагаемые беженцы почти пять столетий назад влились в ацтекскую культуру, а их истории устно передавались из поколения в поколение и спустя века оказались искажены. В легендах рассказывалось о разных ужасах, несчастьях и предзнаменованиях, о жестоко истребленных народах. Впрочем, эти истории почти не содержали подробностей и противоречили друг другу.
Тем не менее ранние исследователи Северной Америки утверждали, что время от времени встречали местных жителей. Более того, многие названия островов и городов происходят как раз из тех ранних записей. И снова возникают многочисленные вопросы. Были эти местные жители ацтеками или последними представителями какой-то другой культуры? Если, как утверждается в ацтекских легендах, на островах жили некие народы, где остатки их городов?
Некоторые из ранних поселенцев писали, что чувствовали почти сверхъестественную пустоту. Мертвую, мучительную тишину. Можно только заключить, что в историях ацтеков есть доля правды — что народы, жившие здесь раньше, были вынуждены искать убежище на юге. Или же пали жертвой диких меловиков, что едва не случилось и с нами.
Согласно этому автору наибольшего доверия заслуживал отчет Эстевеса, несмотря на свой в целом настораживающий характер. В нем были тщательно перечислены все случаи встреч европейцев с меловиками в ранние годы.
Джоэл захлопнул книгу и, откинув голову к стене, потер глаза пальцами одной руки. Он слышал об отчете Эстевеса, только что прочитал о нем в другой книге. В нем шла речь о группе эспанских золотоискателей, которые наткнулись на странный узкий каньон на одном из юго-западных островов — то ли на Бонневилле, то ли на Зоне-Ариде, то ли еще где-то в тех краях.
На стенах каньона эти исследователи, чьим лидером как раз и был Мануэль Эстевес, обнаружили несколько маленьких изображений человеческих фигурок — примитивных, похожих на те, что рисовали в древности.
Исследователи встали там лагерем на ночь, соблазнившись защитой от ветра и спокойным ручьем. Однако, судя по их записям, спустя некоторое время после заката рисунки на стенах ожили и начали танцевать.
Сам Эстевес очень подробно их описал. Что еще более важно, он настаивал на том, что фигурки были не нацарапаны или высечены в камне, а нарисованы каким-то беловатым, похожим на мел материалом. Он даже скопировал их в свой дневник, сохранившийся до сегодняшнего дня.
— Джоэл, сынок, — произнес Фитч, — да ты совсем замучился.
Моргнув, Джоэл поднял голову. Фитч сидел за столом, и, судя по темным кругам под глазами, чувствовал себя самое малое вдвое более усталым, чем Джоэл.
— Вовсе нет. — Джоэл подавил зевок.
Похоже, Фитча его слова не убедили. Всю последнюю неделю они оба просматривали том за томом. Фитч в основном поручал Джоэлу изучение исторических хроник, так как сложные теоретические тексты были студенту не по зубам. Джоэл твердо настроился учиться до тех пор, пока не сможет в них разобраться, но на текущий момент стоило сосредоточиться на другом.
Инспектор Хардинг занимался расследованием и пытался поймать похитителя. Джоэл и Фитч в этом не участвовали, они были учеными. Вернее, им был Фитч. Насчет себя Джоэл до сих пор не знал, что и думать. Ясно было только одно: он действительно устал.
— Нашел что-нибудь в этой книге? — с надеждой спросил профессор.
Джоэл отрицательно покачал головой.
— В ней в основном упоминаются другие отчеты и обсуждается их достоверность. Читается довольно легко. Я продолжу, вдруг обнаружится что-то полезное.
Фитч не сомневался, что, если существовали другие рифматические линии, о них должны найтись упоминания в подобных записях. Рисунки, схожие с теми, что скопировал Эстевес, — со временем забытые, но неожиданно ставшие важными.
— Эй, — сказал Джоэл, увидев, что читает Фитч, — это не мои заметки по данным переписи?
— Хм-м? Ах, да. Мне так и не удалось ими заняться.
— Теперь, наверное, про них можно забыть. Вряд ли эта информация поможет.
— Не знаю, не знаю, — ответил Фитч, просматривая страницы. — Возможно, подобные события происходят не впервые. Что, если были другие исчезновения, но единичные, и их никогда так и не связали друг с другом? Нам просто…
Он осекся, подняв одну из страниц.
— Что? — спросил Джоэл. — Вы что-то нашли?
— Хм-м? О, нет, ничего. — Фитч торопливо опустил листок. — Нужно вернуться к тому, что я читал до этого…
Джоэл решил, что профессор совсем не умеет лгать. Наверное, это из-за его неспособности давать отпор в конфликтных ситуациях. Так что же увидел Фитч на странице, привлекшей его внимание? И почему он не захотел рассказать об этом Джоэлу?
Пока Джоэл пытался найти способ незаметно, хотя бы одним глазком взглянуть на стопку страниц на столе Фитча, дверь на другом конце узкого кабинета распахнулась, и на пороге появилась Мелоди. Ее занятия с Фитчем закончились полчаса назад. Зачем ей возвращаться?
— Мелоди? — позвал Фитч. — Ты что-то забыла?
— Это вряд ли, — ответила она, прислонившись к дверному косяку. — Я здесь по официальному поручению.
— Официальному?
— Ага. — Она протянула листок бумаги. — Знаете ли, Нализар по-прежнему заставляет меня бегать с записками после занятий. Кстати, я поняла, что в моем бедственном положении виноват только ты, Джоэл.
— Я?
— Конечно. Если бы ты не вляпался в неприятности из-за того, что ходил на занятия к рифматистам, мне бы не пришлось каждый день бегать по всему кампусу как какой-нибудь заводной игрушке. Вот ваша записка, профессор. В ней говорится, что ректор хочет видеть Джоэла в офисе.
— Меня? — удивился Джоэл. — Но почему?
— Что-то насчет твоих оценок, — пожала плечами Мелоди. — В любом случае у меня еще куча скучной, неприятной, бесполезной работы. Увидимся за ужином?
Джоэл кивнул, и она убежала прочь. Он подошел и взял записку, которую Мелоди заткнула между двумя книгами. Оценки. По идее, нужно было заволноваться, но теперь нечто настолько обыденное, как оценки, казалось чем-то ужасно далеким.
Конечно, записка была запечатана, но Джоэл без труда заметил, где именно сбоку Мелоди вскрыла ее, чтобы заглянуть внутрь. Он вернулся за сумкой для книг.
— Ну, я пойду.
— Хм-м? — отозвался Фитч, успевший с головой погрузиться в очередной том. — Да, хорошо. До завтра.
По пути к двери Джоэл прошел мимо стола и бросил взгляд на то, что читал Фитч. Это был один из списков выпускников Армедиуса. Джоэл отметил в нем тех, кто умер при подозрительных обстоятельствах. Таких выпускников было двое, но ни одно из имен не показалось ему значимым. Почему же тогда…
Он почти упустил это из виду, как и в прошлый раз. В верхней части списка, среди обычных выпускников того года стояло имя Экстона. Не его ли заметил Фитч? Или это просто совпадение?
Выйдя на свежий воздух, Джоэл пересек лужайку и направился в офис. За последнюю неделю Армедиус изменился. Полицейских прибавилось, и они проверяли всех на воротах и на станции пружинной дороги. Студентам-рифматистам не разрешалось покидать кампус без сопровождения. Джоэл миновал нескольких из них: студенты ворчали, что Армедиус становится все больше похожим на тюрьму.
По дороге ему попались и обычные студенты, играющие на поле в футбол. Игра шла вяло, и желающих покатать мяч было намного меньше, чем в прошлый раз. Большинство родителей обычных студентов забрали детей из академии на лето, а остальные могли поступить так же и в будущем. Погибли простые люди, но было ясно, что под угрозой по-прежнему рифматисты. Обычным студентам было безопаснее находиться за пределами кампуса.
С тех пор как исчез Чарльз Кэллоуэй, похищения прекратились. Прошла неделя, и казалось, что все замерли в ожидании. Что дальше? Кто под угрозой, а кто нет?
На подходе к главным воротам Джоэл прибавил шагу. Снаружи поджидало еще одно новшество.
Протестующие.
Они держали плакаты: «Скажите нам правду», «Пыльники опасны! Отправьте их на Небраск!».
Многочисленные журналисты со всех Островов решили, что смерть четырех слуг Кэллоуэев на совести рифматистов, и углядели что-то вроде скрытой войны между разными сектами рифматистов. Некоторые называли это заговором. Были даже такие, кто считал, что и существование рифматистов, и церемония инициации, и сражения на Небраске, и все остальное — лишь грандиозная мистификация, цель которой — поддерживать власть Монархической Церкви.
Поэтому маленькая, но очень шумная группа активистов, настроенных против рифматистов, и устроила пикет перед входом в Армедиус. Джоэл не знал, что и думать обо всей этой ерунде. Однако он точно знал, что ночью несколько домов студентов-рифматистов подверглись нападению вандалов. Все эти студенты постоянно находились на территории школы. К счастью, полицейским у ворот удавалось держать нарушителей спокойствия на расстоянии. По крайней мере, большинство из них. Две ночи назад кто-то забросил на территорию кампуса несколько кирпичей, исписанных оскорблениями.
Джоэл не остановился, чтобы послушать, что кричали протестующие, но их скандирование словно преследовало его:
— Мы хотим правду! Нет привилегиям рифматистов! Мы хотим правду!